- Белла, - донёсся до меня его тихий знакомый голос.

- Крис, - я с визгом бросилась ему на шею, - Крис, - восторженные крики перекрыли шум улицы. Настолько я рада была его видеть. Я с удовольствием прижалась к его груди, а он закружил меня, легко приподняв на руках. – Я соскучилась, а-а-а, отпусти, - вопила, как ребёнок, увидевший любимого старшего брата, которого не было в городе несколько месяцев.

От дикого круженья у меня свалился правый кроссовок, Крис аккуратно поставил меня на землю, вручил букет и отошёл, чтобы поднять несчастный предмет обуви, сиротливо валяющийся в паре метров от места нашей бурной встречи. Меня шатало, голова всё ещё кружилась, яркий аромат фрезий ударил в нос, и меня покачнуло, но не успела я упасть, как меня снова обхватили сильные руки.

- Держись, - ласково прошептал мне на ухо Крис, опускаясь передо мной на колени. – Золушка потеряла туфельку, - сказал он, надевая на меня кроссовок.

И эта фраза, вызвавшая бурю ассоциаций, привела меня в чувство. В голове пронеслись слова Этьена, воспоминания о том, как мама читала на ночь сказку о Золушке и мои детские фантазии о принце на белом коне и, наконец, лицо Эдварда Каллена… Настроение резко изменилось, слишком велика оказалась возможность именно в этот момент обрести чужого принца:

- Скорее старый раздолбанный башмак, - перебила его я, - и он подойдёт огромному количеству девушек в округе, Крис...

Это было невежливо, даже грубо. Но я не знала, как выйти из сложившейся ситуации и не испортить отношения. Я любила Криса, любила, но не так, как Каллена. И не могла позволить Барту надеяться. Впрочем, Крис, как всегда оказался на высоте. Умение «держать лицо» было свойственно ему:

- Наверное, так, - грустно улыбнувшись, ответил он, поднимаясь с колен.

Крис молча смотрел мне в глаза. Что он там пытался отыскать? Мне стало ужасно неловко. Затянувшаяся тишина действовала угнетающе.

- Зайдёшь? – наконец, предложила я.

- С удовольствием, - улыбнулся он, взял из моих рук посылку и открыл передо мной дверь.

«Кажется, это уже было», - подумала я, вспоминая, как несколько часов назад точно так же с коробкой в руках меня пропускал вперёд Эдвард Каллен. Только тогда я всей душой желала не расставаться, остаться вдвоём… Сейчас же ситуация повторялась с точностью наоборот. Я практически вбежала в подъезд, стараясь укрыться в собственной квартире от интимной уединённости. Почему-то мне казалось, что стоит нам попасть ко мне домой, как неловкость и стеснение исчезнут, мы снова станем просто Крисом и Беллой, лучшими друзьями, у которых так много общих воспоминаний и счастливых моментов в прошлом.

Так и случилось. Крис ловко избегал опасных тем, предпочитая спрашивать меня о новостях и с удовольствием рассказывая о том, как провёл время в Нью-Йорке. Мы выпили вина и, к своему удивлению, я обнаружила, что ни разу не взглянула на телефон. Поэтому когда Крис в очередной раз пошёл на кухню, чтобы наполнить бокалы, я подбежала к журнальному столику, чтобы проверить телефоны. Загорелась подсветка и я увидела надпись: «Пропущенный вызов. Эдвард Каллен». Не задумываясь, я нажала кнопку вызова и с бьющимся сердцем поднесла аппарат к уху. Но звонка не последовало. Я с удивлением уставилась на погасший экран. И не сразу поняла, что правую кнопку нажала по привычке. А в руках держала совсем другой телефон – дорогой европейский. Телефон Криса!

Серебристый корпус обжёг руки, я тут же положила его на место, словно стараясь избавиться от следов преступления.

Они знакомы?!

Мысли лихорадочно метались. Я не знала, что и думать.

Тут из кухни вышел Крис. Кажется, у меня на лице было написано, что я совершила что-то ужасное, я прятала глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.

- Ждёшь звонка? – как ни в чём не бывало поинтересовался он, в его голосе не дрогнул ни один звук, - прости, что пришёл без приглашения, Белла.

- Нет, Крис, прекрати, всё хорошо, - вымученно ответила я.

- Наверное, мне пора, я и так задержался, - вздохнул он.

Я промолчала. А он, не услышав в ответ приглашения остаться, медленно двинулся в прихожую. Остановился у входной двери, нежно обнял меня и прошептал:

- Если захочешь, можем провести Рождество вместе в Порт-Анджелесе. Маргарет будет рада видеть тебя.

- Спасибо, Крис. Но я обещала встретить это Рождество вместе с Чарли, так что утром я уезжаю в Форкс.

- Я позвоню?

- Конечно. Рада была видеть тебя, Крис, - я чмокнула его в щёку на прощанье.

- С Рождеством, Белла.

- С Рождеством, Крис.

Он ушёл. А я как неприкаянная слонялась по пустой квартире из угла в угол.

Эдвард Каллен так и не позвонил.

Уснула я в половине третьего утра. Встала с больной головой, в висках стучало, настроение зашкаливало за отметку «паршивое». Кое-как покидав вещи в дорожную сумку, я вышла на парковку и завела мотор своей старенькой машины. Долго прогревала двигатель, словно надеялась, что с каждым его холостым оборотом моё сердце, разбитое на кусочки, соберётся с силами и снова заработает как единый механизм.

Дорога успокаивала. Шумный загазованный центр города вскоре сменился свободной трассой скоростного шоссе, за окном замелькали деревья, дышать стало легче, вести машину свободнее. Я окончательно расслабилась, но ненадолго. В освободившуюся от концентрации на дороге голову полезли ненужные мысли с привычной жалостью к себе.

«Вот чёрт», - подумала я. И решила, что всю эту страдальческую галиматью можно вывести чашечкой крепкого кофе. Остановилась в придорожном кафе и заказала эспрессо.

- Белла, - громкий радостный крик огласил забегаловку. Рейчел?

- Привет, - радостно улыбнулась я подруге, присаживаясь за её столик.

- О, Белла, как я давно тебя не видела, мне столько тебе нужно рассказать, - без умолку болтала Рейчел.

Я с удовольствием слушала её новости. А их у неё было немало. Красочное описание достоинств некоего Мэтью на какое-то время затмили все остальные перемены, произошедшие в её жизни с момента нашей последней встречи. Но наконец, она с радостью сообщила мне, что нашла новую работу и долго сетовала на то, что не успевает справляться с делами. На этом месте я стала внимательнее прислушиваться к тому, что она говорит:

- И я просто не в состоянии за восемь часов и всех обзвонить, и найти новых клиентов. Даже и не знаю, что делать, а планы такие высокие, боюсь, как бы мистер Клейтон меня не уволил, - громко и горько вздохнула она.

- Составь план телефонного разговора, - посоветовала я, - ты же знаешь все вопросы, которые могут задать?

- Ну, да, - медленно проговорила она.

- Найми девочку, дай ей этот план, а ещё лучше обратись в call-центр, сама же в освободившееся время станешь расширять клиентскую базу, - заметила я. Интересно, почему это не пришло ей в голову раньше? Это же так просто…

- А ты изменилась, Белла, - помолчав, продолжила притихшая Рейчел.

И эта туда же!

- Почему?

- Стала увереннее, что ли, - Рейчел с трудом подыскивала слова, - ведёшь себя по-другому, мыслишь… иначе, - она окончательно смутилась.

- Нет же, Рейчел, прекрати, просто это самый простой способ увеличить продажи. Ты боишься, что тебе откажут? Напрасно. Прояви инициативу. Мне кажется, что твою идею поддержат, а может быть, тебя ещё и повысят, - заверила её я.

- Ты права, - как-то слишком быстро согласилась Рейчел. И странно взглянув на меня, поспешила перевести тему: - А как дела у тебя?

Мой рассказ уложился ровно в два предложения.

- Ты не сказала ему? – прервала меня Рейчел.

- Кому? – покраснела я, прекрасно понимая, о чём, вернее, о ком, идёт речь.

- Значит, не сказала, - пробормотала Рейчел, - зря, Белла, зря, - она укоризненно покачала головой, но в дальнейшие разъяснения не пустилась. И я была ей за это очень благодарна.

Пришло время расходиться. Мы обнялись на прощанье и разъехались. Рейчел резко выехала с парковки и рванула вперёд. Мне же торопиться было некуда, поэтому я ехала медленно.

Чарли встретил меня с распростёртыми объятьями и виноватым лицом. Выяснилось, что он взял себе смену на Рождество, поскольку все остальные в участке были людьми семейными, он посчитал своим долгом дать им возможность побыть со своими родными на праздник.

- Ничего, пап, - подбодрила его я, - обещаю, что завезу кусочек гуся тебе прямо на работу, - я улыбнулась, - поверь, для меня это сродни приключению – встретить Рождество в полицейском участке.

Чарли успокоился, потом долго рассматривал мой подарок и строил планы на ближайшую рыбалку.

Я приготовила рождественский ужин, разложила его в контейнеры, прихватила бутылку вина и пластиковые стаканчики и выехала в город. Улицы были пусты, жители сидели по домам, встречая Рождество в кругу семьи. Только редкие прохожие спешили в гости к своим родным.

Сидеть в участке долго нам не пришлось: Чарли нужно было ехать на центральную площадь присматривать за подростками. Только в таком городке, как Форкс, начальник полиции знал, чей сын или внук купил пиротехнику, какую и в каком количестве. Поэтому мы распрощались с Чарли.

Он предлагал мне подбросить меня до дома, но я отказалась, сославшись на то, что в таком тихом месте не грех и прогуляться ночью в одиночестве.

- Ну, это вряд ли получится, Беллз, - рассмеялся он, - через полчасика все выйдут на улицу, и ты точно встретишь кого-то из своих старых друзей, - самодовольно заметил он. - Не забудь позвонить мне и сказать, с кем ты.

- Хорошо, - пообещала я и, послав ему воздушный поцелуй, села в свой «Фольксваген».
Чарли оказался не прав. То ли я выехала слишком рано, то ли жители Форкса задержались, но по дороге к дому я не встретила ни одного знакомого за исключением Ли Стивенса, который радостно помахал мне рукой и прокричал вслед «Счастливого Рождества».

Сюрприз ждал меня на подъездной дорожке, где парковочное место Чарли занимал новенький европейский внедорожник. Сердце радостно забилось в предвкушении чуда. Мои надежды и мечты осуществились.

На крыльце моего дома стоял Эдвард Каллен.
- Эдвард? – думала, что от удивления я потеряю дар речи, но этого почему-то не случилось. – Мистер Каллен? – тут же исправилась я, словно обнаружила босса в своём кабинете, просматривающего личные фривольные фото на рабочем столе. Не слишком ли я нарушила корпоративную этику?

- Это правда? – спросил он, решительно шагнув мне навстречу.

- Что? – я непонимающе уставилась на него, судорожно соображая, где и как могла попасть впросак, перебирая в голове с немыслимой скоростью все последние контракты, встречи и отчёты. Ошибок не было. По крайней мере, таких, ради которых моему начальнику стоило бы прерывать выходной и тащиться невесть куда в Рождество.

- Белла, - серьёзность его тона и сосредоточенное выражение лица заставили меня по новой «пробежаться» по списку незавершённых рабочих дел.

- Я… Мне… Я… - наконец, я смогла сформулировать внятную фразу, с трудом связав слова в предложение, - вы о чём, мистер Каллен?

И замерла, ожидая приговора.

Я уволена?

За что?

Сердце ещё билось от страха, но мозг намного опережал до смерти напуганный организм. Пытливый ум уже давно проанализировал все факты, собирая воедино целостную картинку реальности, о которой я мечтала, которую желала, но надеяться не осмеливалась. Эдвард Каллен приехал вовсе не по делам. Он приехал ко мне, Изабелле Свон, не как к подчинённой…

- Эдвард? – пересохшие губы проговорили запретное имя, а руки потянулись сами собой к его лицу.

Но он проигнорировал этот жест, подходя ближе, схватил меня за плечи и легонько потряс, словно собираясь привести меня в чувство. Напрасно. Я и так уже была на грани. Годы мучительного незнания, ночных кошмаров и моя одержимость Эдвардом уже готовы были просочиться сквозь толстую броню искусно выстроенной защиты от внешнего мира и главной угрозы моему рассудку.

- Эдвард, - откуда-то взявшееся придыхание понизило мой голос на полтона ниже, добавляя сексуальной хрипотцы.

И мне это понравилось. Хотелось быть сексуальной и желанной для этого мужчины.

«Хватит думать, Белла!» - последнее, что я сказала себе, прежде чем плюнуть на всё и отдаться настоящему, пусть сиюминутному, но счастью.

- Эдвард! – я уже не спрашивала, я умоляла, я требовала, настойчиво подавляя его сопротивление, как-то умудрилась вырвать свои руки из плена его крепкой мужской хватки, обхватить ладонями любимое лицо и, приподнявшись на цыпочки, недвусмысленно потянуться к родным губам.

- Белла, - выдохнул поверженный Каллен, жадно припадая к моим губам.

Божественно.

Мы целовались. Жадно, долго, по-настоящему.

Без мыслей, без слов.

Где-то на краешке моего сознания ещё маячил страх того, что это может всё закончиться, но я гнала сомнения прочь, оставляя место только чувствам и ощущениям.

Мы отрывались друг от друга только для того, чтобы набрать воздуха в грудь. А потом снова и снова соединялись в поцелуе. Его руки блуждали по моей спине, согревая и возбуждая. Я же запуталась пальцами в бронзовых прядях волос, словно боялась выпустить их и потерять навсегда.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем наши поцелуи стали мягче, медленнее. Эдвард почти невесомо гладил меня по затылку, едва касаясь губами впадинки за моим ухом. Страсть постепенно перерождалась в трогательную нежность.

- Белла? - прошептал Каллен, не прерывая дорожки из поцелуев у моего виска.

- М-мм? – промурлыкала я, нежась в его объятьях.

- Так это неправда? – продолжил он.

- Я не понимаю, Эдвард…

- Значит, ты не выходишь замуж за Барта?

- Что? – от неожиданности я захлебнулась словами возмущения, поперхнулась и закашлялась. – Что… за… чушь? – с трудом выдавливала я.

- Тише, тише, дыши, Белла, - Эдвард легонько стучал меня по спине, пряча улыбку.

Но мой кашель только усилился, я задыхалась. Его глаза тут же стали серьёзными и озабоченными, всякий намёк на весёлость испарился.

- Белла? – с тревогой обратился он, помогая мне выпрямиться: очередной приступ заставил меня согнуться почти пополам. – Дыши глубже, спокойнее. Вдох, - командовал он голосом настоящего врача, и я послушно выполняла его приказы, - выдох. Вот так. Ещё раз. Вдох…

- Эдвард? – начала я, едва дыхание восстановилось. - Что за глупости ты говорил о замужестве?

- Значит, ты и Барт…

- Нет! Конечно, нет, - перебила я, услышав фамилию Криса, - Крис - мой лучший друг!

- Успокойся, Белла, - ласково прошептал Эдвард, - между вами ничего нет, - продолжил он, снова покрывая поцелуями мои щёки и глаза.

- Это такая ерунда, - не унималась я. – И вообще, вы что, знакомы?

- Тише, не стоит так волноваться, ерунда вредит твоему здоровью, мы только что это выяснили. И… да. Мы тоже друзья. По некоторым версиям, даже слишком близкие, - усмехнулся он. - На самом деле мы знаем друг друга с детства, наши родители дружат, а мы одно время ходили в одну школу, постоянно соревнуясь друг с другом даже в мелочах, – моё сердце ухнуло, интересно было узнать, что же их на самом деле связывало, я уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но он легонько прикусил мою верхнюю губу, и я забыла обо всём. - Ты права, всё это ерунда, - прошептал он, и я снова перестала вслушиваться в слова, воспринимая его голос как музыку, как самую изысканную мелодию на свете.

Эта песня проходила сквозь меня, задевая все струны моей души, щекоча нервы, проливалась теплом от корней волос до самых кончиков пальцев на ногах, пробуждая в глубине животное начало, женскую сущность, заложенную природой.

- Эдвард, - прорычала я, с силой прижимаясь к его груди, выпуская на свободу дикую, необузданную, ещё до конца нераскрытую страсть.

Как же был прав Крис, отказав мне в тот памятный вечер, когда я осталась у него ночевать. Что будет утром? Как смотреть в глаза человеку, которого не любишь, с которым всего лишь скоротал ночь в попытке убежать от одиночества? Не по годам мудрый Крис открыл мне глаза. Всё стало настолько ясно и просто. И взаимное притяжение между партнёрами, когда весь мир сужается до единой точки в пространстве, и ты перестаёшь никого и ничего замечать вокруг – это и есть та самая пресловутая животная «химия», ещё не отшлифованная человеческими принципами морали и этики, чистая природная страсть. Два существа стремятся слиться воедино для продолжения рода, как и предписано всем божьим тварям на Земле.

Значит, жить здесь и сейчас? Ловить момент сегодняшнего дня, не задумываясь о последствиях?

Нет.

Социум давно отредактировал законы природы. Иначе люди не жили бы семьями, волнуясь за своё будущее и будущее своего потомства.

Я хотела просыпаться по утрам с Эдвардом Калленом, хотела готовить ему завтраки, обсуждать вечерами новости прошедшего дня, воспитывать его детей и внуков, встречать с семьёй Рождество и праздновать День благодарения. «В богатстве и бедности, болезни и здравии пока смерть не разлучит нас». Я была уверена, что мир его интересов довольно широк, он умён, порядочен, воспитан, не беден и обладает тысячью различных достоинств.

«Эдвард Каллен – мой мужчина», - решила человеческая Женщина внутри меня.

Медленно и с большим трудом я оторвалась от желанных губ, погладила его по щеке, и он тут же принялся целовать мои пальцы, но я убрала руки, опустив их ему на грудь. Свет от уличного фонаря едва освещал небольшую площадку перед домом, мы стояли в тени крыльца. При таком освещении я почти ничего не видела, но это было и не нужно. Я знала, что он рядом, что он со мной, я чувствовала, что он смотрит на меня.

Кое-как справившись с бешеным сердцебиением, я сделала пару глубоких вдохов и выдохов. Он замер. Тишину маленького полусонного городка нарушали только звуки ветра, раскачивающего ветки деревьев и снег, изредка комьями падающий с крыши.

«Сейчас», - решилась я.

И тихо, но отчётливо произнесла:

- Я люблю тебя, Эдвард.

Слова вырвались на свободу, мысль зазвучала, став материальной. Сердце ёкнуло и замерло. Я перестала дышать, ожидая ответа, как приговора.

Он молчал.

В висках застучало от недостатка кислорода, перед глазами поплыла лёгкая дымка.

Боже, как глупо! Для чего это всё? Что ему до моих признаний?

Предательская дрожь заставила подняться все волоски на спине.

И в этот момент что-то громыхнуло, вопли и возгласы донеслись со стороны центральной площади: рождественские каникулы официально начались. Ударил залп салюта, всполохи от фейерверков на мгновение раскрасили его лицо разноцветными бликами. Он вздрогнул, открыл глаза и с силой дёрнул меня на себя.

- Белла, - тяжкий глубокий стон, похожий на рык раненого зверя, вырвался из его груди, я оказалась в крепком капкане мужских рук.

Горячий поцелуй почти развеял сомнения. Его тело недвусмысленно давало ответ на моё признание, губы жадно рассказывали о страсти, а издаваемые звуки кричали о физическом неутолимом голоде.

От сердца отлегло.

Почти…

Говорят, что женщина "любит ушами". Сто, нет, тысячу раз правда. Мне мало было знать о его желании, мало было наслаждаться зрелищем целующего меня мужчины. Я хотела слышать. Слова, три заветных слова смогли бы убедить меня целиком и полностью в его ответном чувстве. Честно признаться, мне было всё равно, солжёт он или нет, я хотела слышать, а значит – верить.

- Эдвард? – тихо прошептала я.

- Люблю, - перебил меня он, словно знал, что должен был сказать.

И я поверила.

Безоговорочно.

Настолько, что очнулась уже в холле просторного дома Калленов, когда Эдвард включил свет в уютной гостиной, усаживая меня в удобное кресло. Моя куртка висела на гостевой вешалке, а вязаный свитер был только что снят и неаккуратно отброшен в сторону за ненадобностью. Тепло рук Эдварда согревало лучше любой одежды, его дыхание приятно щекотало кожу, возбуждало нервы, успокаивало душу.

- У меня провалы в памяти, - пожаловалась я, - я не помню, как оказалась здесь. Ты сводишь меня с ума, – последнее предложение прозвучало скорее как вопрос.

- Это хорошо или плохо? – спросил он, целуя мои пальцы.

- Не знаю, - честно призналась я.

- Ты удивительная, - он выпустил мои руки. Эдвард сидел на корточках передо мной и смотрел снизу вверх. Приглушённый свет сделал его лицо похожим на греческого бога, в бронзовых прядях появились золотые блики, зелёные глаза казались тёмными. От этого зрелища захватывало дух, сердце билось от счастья и предвкушения. Мы были взрослыми и оба понимали, что продолжение нашей близости неизбежно. – Самая удивительная, - выдохнул он и спрятал голову в моих коленях.

Я осторожно прикоснулась к его волосам, пропустила сквозь пальцы этот шелк. Такие мягкие, такие приятные, такие…

Но я не успела перевести свои ощущения в слова, потому что мир вдруг покачнулся и замер почти в метре от пола: Эдвард подхватил меня на руки и начал подниматься по лестнице. Медленно, осторожно. Моя голова уютно устроилась в сгибе его правого локтя, который он чуть приподнял, чтобы мне было удобнее. Я вдруг почувствовала такую лёгкость. Не было ни страха, ни сомнений. Ничего, что заставило бы меня волноваться как в тот день, когда Джейкоб точно так же взбежал по лестнице в спальню на втором этаже дома Чарли. Конечно, разница заключалась в человеке, чьи руки укрывали меня от опасного столкновения с дверными косяками.

А ещё был запах. Свежескошенная трава, едва прихваченная жаркими лучами солнца, первый снег, чистый ручей, весенняя капель и молодые побеги только набирающего силу дерева. Я вдохнула этот аромат, прижавшись щекой к твёрдой поверхности груди, покрытой тонким хлопком, затянулась этой свежестью как заправский наркоман до головокружения, до судорог в ногах, вцепилась пальцами в ткань его рубашки, желая продлить мгновение полного счастья, зажмурилась изо всех сил. Испугалась, что картинка из старшей школы Форкса снова станет реальностью: потухшие звёзды превратятся в свечение электричества, а вселенная возобновит свой ход без нас.

О, господи! Только Эдвард Каллен всегда умудрялся ставить меня в тупик, заставлял сходить с ума от противоречий. Безграничное доверие и страх вообще-то плохо сочетаются друг с другом, но именно эти два чувства бушевали во мне в тот момент, когда он бережно положил меня на широкую кровать.

Сердце то замедлялось, то неистово колотилось, грозя выпрыгнуть за пределы грудной клетки, а руки дрожали, когда он мягко коснулся моей груди, поглаживая большим пальцем бесстыдный бугорок, чётко просматривающийся даже сквозь ткань бюстика, майки и фланелевой рубашки. Эдвард улыбнулся, потянулся к нему и чуть сжал его губами, едва надавил и отпустил, выдыхая тёплый воздух, который тут же влажными холодными дорожками разбежался во все стороны, погружая в морозную жару. По-другому и не скажешь. Меня затрясло, хриплый стон вырвался откуда-то изнутри, я вцепилась в покрывало, выгнула спину, чтобы унять мурашки и согнула ноги в коленях, вдавившись ступнями в матрас, чтобы придать телу хоть какое-то подобие устойчивости. Иначе я бы просто сломалась от интенсивности нахлынувших ощущений. Эдвард снова слегка улыбнулся своей кривоватой улыбкой и проделал то же самое и со второй, одновременно продолжая ласкать рукой другую грудь. Снова лёд и пламя, грудной стон и мириады импульсов по всему телу.

Ещё.

Но вслух этого произносить не пришлось, потому что его руки лёгкими касаниями уже прошлись по моим плечам, бёдрам, рёбрам по бокам и снова вернулись к холмикам грудей. Я затаила дыхание в ожидании продолжения, прогибая спину, подставляя грудь для такой приятной ласки, но он приподнялся на локтях, просунул левую руку мне под шею, обнимая меня, а правой опускаясь ниже к животу, поднимая майку выше пупка. Я выдохнула. Он потянулся ко мне губами, я тоже чуть подалась к нему: хотелось поцелуя, страстного, глубокого, с безудержной борьбой языков и дразнящими прикосновениями к верхнему нёбу. Чтобы было удобнее, я чуть повернулась на правый бок, но Эдвард сильной рукой остановил меня, заставляя двигаться в обратную сторону. Так что я оказалась почти лежащей на нём, запрокинув голову направо, не прерывая поцелуя. Его пальцы пощипывали мой сосок, снова доставляя наслаждение. И я уже мечтала избавиться от одежды. Хотя бы от майки. Эдвард сделал пару круговых движений, а потом постучал указательным пальцем по самой вершине. Я непроизвольно взвизгнула, мышцы почти свело, я резко поджала живот. И в этот момент его рука скользнула под пояс брюк, под резинку трусиков, накрывая промежность.

- Оах, - вырвалось у меня, а сердце снова ухнуло, теперь уже не только от интенсивности ощущений, но и от недоумения. Как же так? Ведь на мне ещё надеты лифчик, майка и даже рубашка! Видимо, чтение дамских романов выработало в моей голове чёткий стереотип. Конечно, сексуального опыта с мужчиной у меня не было, но последовательность действий мне была известна – сначала верх, потом низ. Видимо, Эдвард Каллен и здесь умудрился выделиться на общем фоне. Но эта последняя мысль не успела перерасти в досаду, во-первых, в его уникальности не было ничего плохого, а во-вторых, все мои мысли, оформившиеся и нет, мигом исчезли, потому что задерживать дыхание уже не было сил, и я с шумом выдохнула.

Мышцы живота расслабились, и рука Эдварда застряла в тисках джинсовой ткани и тонкого бежевого хлопка моих повседневных невзрачных трусиков. Всё произошло настолько быстро, что об испуге или смущении говорить не приходилось. Изящные музыкальные пальцы Каллена оказались достаточно длинными, чтобы достать до самой важной точки. Но они лежали неподвижно на нежной коже моих складок: не было пространства, теснота почти вдавила их в меня. Я дёрнулась, инстинктивно пытаясь высвободится, от неосторожного движения складки раздвинулись и подушечка среднего пальца задела оголённую точку. Попой я упёрлась во что-то очень твёрдое и большое, живое и подвижное. Эдвард отреагировал сильным толчком, мои бёдра дёрнулись в обратном направлении, и палец Каллена опять потёрся о мягкую плоть. Как же хорошо!

Ещё! Ещё!

Я уже сама толкнулась назад, потом вперёд, крутила всей нижней частью спины, лишь бы не останавливаться, лишь бы снова почувствовать этот грубый натиск силы, перерастающей в мощный взрыв разрядки, о которой я мечтала месяцами.

- А-а-ах, - исторгла я крик, когда взрывная волна окатила меня до самых пальцев ног, а температура подскочила градусов до сорока по Цельсию. Меня трясло, не переставая, мощный оргазм заставил напрячься до безумия, а затем резко расслабил всё тело, я словно плыла или парила в невесомости с закрытыми глазами, без света пресловутых звёзд, но с полным пониманием, что такое настоящее блаженство и женское неподдельное счастье.

Я любила его. Я хотела его. Я была с ним.

Моя голова безвольно откинулась набок, тело обмякло, и Эдвард приподнял меня, целуя мои растрепавшиеся волосы. Лёгкие касания его мягких губ приятно щекотали кожу, успокаивая затихающие конвульсии. Он легко приподнял и положил меня спиной на себя. С нашей разницей в росте моя голова очутилась как раз под его подбородком. Он снова и снова левой рукой поглаживал моё тело, не прекращая целовать. Я чувствовала, как его "желание" упирается в меня сквозь шов на джинсах. Это ощущение усиливалось ещё и от нажима сверху: его правая рука по-прежнему была зажата у меня на лобке.

- Как же с тобой хорошо, Белла, - выдохнул он, и горячий шёпот приятной дорожкой побежал по коже, - люблю тебя, - он снова поцеловал макушку, и попытался пошевелить пальцами. Я поджала живот, хотя сделала это с большим трудом: измождённый организм сопротивлялся. Он смог, наконец, вытащить руку. Насыщенный запах страсти и моей женской сущности ударил в ноздри. Он тоже с шумом вдохнул воздух, а я обхватила его руку и поднесла к глазам. На тыльной стороне ладони чётко отпечатались следы в виде рубцов от моих джинсов, я провела по ним пальцами, разглаживая глубокие борозды, успокаивая его кожу. Их вид снова заставил меня вспомнить недавний оргазм, низ живота потянуло, в висках застучало, запах, идущий от его пальцев, стал ещё ярче, ещё насыщеннее.

- Люблю тебя, - сказала я, перекатываясь на живот.

- И я тебя, - ответил он, притягивая меня к себе для поцелуя. И когда мои губы почти уже соприкоснулись с его, он улыбнулся, в потемневших глазах появились янтарные крапинки, и он прошептал, - только давай уже избавимся от этих джинсов, Белла, я хочу любить тебя. Всю. Как в первый раз.

Боже!

Только в этот момент я поняла, что ещё не сказала ему…