«…Что есть любовь? Нет на всем белом свете ни одной вещи и ни одного существа, земного или потустороннего, кое внушало бы мне столь великий трепет. Незаметно подкравшегося в ночной тьме лютого лесного зверя ты одолеешь силою и быстротой меча своего. Человек, божественным даром речи наделенный, внемлет голосу разума и совести. Диавола же, денно и нощно нас обольщающего и склоняющего ко греху, поборать следует молитвой, постом и строгостию, кои усмирят противные Господу стремления алкающей суетных утех плоти. Но где обресть оружье против любви? Лишь сердцу способно укрощать ее, но ничто так не сковывает, так не занимает сердце, как любовь. Непрестанно опаляя его своим огнем, любовь незримо изъязвляет и размягчает душу, каковая делается пред нею совершенно беззащитна, и уж нет ей никакого спасения. Подобно мотыльку устремляется она в огненную адову пещь. Любовь лишает всякого разумения, отнимает сон и покой. Влюбленный подобен одержимому демонами, ибо ум его помрачнен, а очеса его, на что бы ни взглянули, зрят перед собою один лишь образ возлюбленной. Подобен он и пьяному в том, что движения его становятся неловки, а речь темна и сбивчива. Тогда готов отринуть он от себя заботы и труды, забыть про господина или наставника своего и бесплотною мыслью уноситься в парадизы тщетных мечтаний. Ночь же паче всего приносит одержимому любовью горести и страдания, ибо во сне являются ему образы сладострастные и непристойные: так юницы с персями обнаженными предстают пред ним в круговертной пляске, гнут станы, смежают очи и уст не смыкают...»
- О, сейчас самая клубничка пойдет! А этот отец Руперт был-таки порядочный пошляк…
- Это ты – порядочный пошляк, Дин. Можно я продолжу?
«…Но не лишь об одной повествую я здесь дурной любви, от каковой следует бежать, словно от бесовского наваждения. Любовь величайшее множество разнообразных ликов имеет, и даже святым нелегко бывает обольщение чувств отличить от жара божественной любви. Порою прячется она под личиною страстей ей противоположных. Так, влечение принимает обличье равнодушия, непотребство рядится в благочестивые одежды, а самое яростное плотское желание трудно разгадать за покровами ослепляющей ненависти. Размякшее, безвольное сердце по капле напояет отрава обмана, каковая широко отворяет в нем врата гордыне, отчаянию и безумию – демонам, кои, однажды поселившись в сердце, скоро низвергнут в геенну огненную и диавола добычей сделают душу. Трепещет естество мое, когда говорю я и о любви благой меж ближними, о сердечной привязанности, кою питают порой друг к другу мужи и жены. Потому как самое возвышенное духовное чувство, ежели не умеешь противостоять ему и бросаешься в самый жар его, вконец истончает дух, пламени пожирающему пергамент подобно. И будет счастлив гибнущий этой кровавою пыткой…»
- Ну и занудство…Стентсон, а тебя по какой методике обучали, что ты теперь вот таким голубоватым слогом прямо с листа переводить можешь? Сэм, а слабо также?
- Дин, изыди! А конкретно о ведьме там, надеюсь, написано?
- Сейчас найдем, хотя вам двоим не мешало бы послушать наставления ученого человека. Короче, специально для тех, кому не терпится перейти к девочкам…
«…Здесь поведу я свое повествование о Кристине из Энкёпинга, что жила два столетия тому назад, и отдалась демону, в облике инкубона, ей однажды явившемуся. Многия пороки влекут к себе младость и неопытность, ибо не находит в них вера надежной опоры. Сатана уловляет души, коварно расставляя свои тенета там, где внутренняя наклонность особую власть над поступками имеет и может подтолкнуть простеца на путь греховный. Особливо любезны диаволу жены юные, кои не разуму внимают, но вверяют себя чувственным порывам. Они по природе своей вместилище греха суть. Жены эти, хоть и сами себе не принадлежат, становясь игрушкой в руках врага человеческого, многия беды приносят добрым христианам при жизни, но и, кончив земное поприще и перейдя в безраздельное властвование сатаны, продолжают сеять худое семя среди живущих. Так говорят, будто крестьянская девушка, Кристиною зовомая, что жила недалеко от города малого Энкёпинг, с младых лет удивление у родичей и соседей вызывала своим веселым нравом, расторопностью и смелостью. Смелость же, говорю я вам, для жен и дев есть свойство характера дурное, ибо не признаком отваги, но дерзости является. Та хороша жена, что отцу и мужу, либо брату своему покорствует, о чести своей и мужней непрестанно печется и помыслы устремляет к Господу, а не к пустым забавам. Не должно мужу гордыне своей потворствовать и желать того, что Господь иметь ему заказывает, но нет большей пагубы, чем егда жена восхочет от своего удела отречься, каковой велит ей дни свои проводить в домашних заботах и молитве. Ибо в итоге ее дерзостное устремление не далее шелковых лент, кружев, сластей да плотских утех простирается, так как не дано ей по природе ни великую власть в руцех своих удерживать, ни на поле брани за сюзерена своего главу сложить, ни вкушать от плода знания. Кристина же в желаниях своих меры не ведала, хотя и до поры вела жизнь благочестивую. И вот однажды явился к ней на воскресной ярмарке человек знатный, одет был в платье черное из бархата, алым шелком и золотом расшитое, а на левом пальце безымянном златое кольцо со смарагдами и диамантами носил, и пыхали оные каменья, яко огненные. Видом был человек благороден, волос яко вороново перо, ус смоляной, а глаз агатовый востер, так и пронзает, подобно копию, и в самое нутро зрит. В плечах широк был, станом гибок, главу горделиво подымал, как и подобает дворянину. Черты сей человек имел благолепные, однако не тою одухотворенною красотой был красен, что встречаем мы у людей кротких и богобоязненных. Очи его глядели дерзко, рот его червленый и большой весьма искривляла усмешка, глас его звучал, словно река полноводная, и обольстительные речи излетали из его уст. Кристина поначалу трепет перед сим господином великий имела, очи опускала она долу и не могла вымолвить ни слова. Но мало-помалу речи человека над ней возымели колдовскую силу, и соблазн яко змий ядовитый вполз в ее сердце. И молвил сей человек: «В тот час, что увидел тебя, Кристина, поселилась во мне тоска неизбывная. Сколь много ни скитаюсь по свету, а такой красавицы, как ты, не видывал я ни в полночной стране, ни в полуденной». А надобно сказать, что Кристина редкостною пригожестью славилась, ибо была девицею рослою и сильною, стан имела гибкий и тонкий, а бедра округлые, словно колонна. Волосы ее подобны тирскому пурпуру были, нос - как башня церкви Святого Николая в Стокгольме, очи ее изумрудные – как воды северных фиордов, а лоб ее белизной своею подобен ледникам на горе Кебнекайсе…»
- Горячая штучка, а, Сэмми?
- Помолчи, Винчестер.
«…«Будешь моей,» - далее молвил человек, - «одарю тебя роскошью небывалой: парчою восточной накрывать стол будешь, а есть с золотых блюд, вина толедские пить будешь из венецианских кубков; носить будешь лионские шелка и брюггское кружево; спать будешь на гагачьих перинах и подушках райскими золотыми птицами расшитых; прислуживать тебе станет девочка-раба из далекой Эфиопии, стройная, словно деревце, черная, как адское пекло, глаза ее будут, как у серны, а зубы – жемчужные, словно облака; в сад твой пущу я сверкающих как драгоценные каменья фазанов и павлинов; в конюшню твою приведу долгогривого андалузского скакуна, ты будешь восседать на нем, словно инфанта испанская; сундуки твои наполню я такими сокровищами, каковых нет даже у царей Арабии…»
- Опись имущества какая-то!
- Повторяю, закройся и не сбивай меня с мысли.
«…«Но ежели отринешь меня, то не увидишь никогда более счастья». И устрашилась Кристина, закрыла лице свое десницею и, еле дыша от великого трепета, промолвила: «Нет». Тогда господин посмотрел на нее, аки коршун на агнца, сатанинское черное пламя взметнулось в зеницах его, и Кристина в ужасе бежала. Но немного дней прошло, как поняла Кристина, что все более и более думает она о том человеке. Куда бы ни направила она стопы свои, какому бы занятию не предалась, всюду следовал за ней его образ, черты его лепые, очи его огненные и речи сладостные. Начала она чахнуть и решилась на исповеди признаться в грехе своем и испросить совета у священника. Отец Родерик был человеком ученым, проницательный ум имел и великую доброту. Наложив на заблудшую деву строгую епитимью, он поведал ей, что во образе дворянина являлся ей демон, каковой неуемной похотью знаменит, и страсть имеет насмехаться над своими полюбовницами. Чтобы сбросить с себя оковы его чар, надобно молиться непрестанно, соблюдать строгий пост и трудиться, тогда мысли ее просветлятся, и диавольское заклятие потеряет над нею власть. Но Кристина, хоть и следовала наставлениям доброго пастыря, продолжала таять на глазах. Еженощно грезила она о черном человеке, и смутные желания ее лона склоняли ее к ужасным и греховным помыслам…»
- Ага, все-таки клубничка будет!
- «У стихов лишь тогда и соль и прелесть,/ Коль щекочут они, бесстыдны в меру,/ И легко довести до зуда могут…»
- Стентсон, что это было?
- Это было цитата из латинскаго пиита. Твой братец, взгромоздившийся на скамейку, аки кур на насест, меня уже достал. Дай ему пинка, Сэм, чтобы перестал кудахтать. Я могу продолжать работать? Благодарствуйте.
«…Так минуло три года. И по истечении этого срока Кристина достигла такого мастерства в колдовском искусстве, что однажды весной, когда день с ночью равняются, удалилась она в лес и воззвала к демону, и он явился пред нею. И молвил насмешливо: «Разве не предлагал я тебе любовь свою? Разве не сулил сокровищ? Долго ж раздумывала ты, девица Кристина, будто не свинарники чистишь да белье стираешь, а как принцесса арагонская в неге и холе дни свои проводишь!» Кристина пала пред ним на колена и молила демона взять ее к себе. «Что пожелаешь, делай со мной, только не терзай боле, ибо силы мои на исходе. Три года мучусь я снедающей меня страстью, вкушаю пищу и не чувствую ее; работаю, а глаза мои не видят, что делают руки; молюсь, но не слышу, какие слова выговаривает язык мой. Не нужны мне сокровища, лишь любовь твоя, демон». Молвил ей в ответ демон: «Тогда желаю я верность твою всемерно испытать, и коли узрю, что хоть на мгновение пошатнулась она, то убью тебя, девица Кристина, ибо нарушила ты покой мой. И вот мое первое слово: не будет тебе, ежели останешься со мною, ни злата, ни серебра, ни парчи, ни шелков, ни кружев, ни каменьев драгоценных, ни слоновой кости, ни эбенового дерева, ни служанок эфиопских, ни коней андалузских, ни солнца, ни травы, ни дерев, ни матушки с батюшкой, ни небесной благодати. Будут тебе лишь голые скалы Тартара, мертвые воды Стикса, пепел от костей, вихрем по аеру проносящийся, да огнь вековечный». Кристина отвечала: «Лишь бы ты был рядом, демон!» «Вот мое второе слово: предстану тебе в истинном своем обличии». Кристина затрепетала всем телом, но отвечала твердо: «Хочу слышать голос твой, шуму моря подобный, и в бездонные страшные пропасти очей твоих заглядывать; лице свое ветру от жаркого дыхания твоего подставить, прильнуть устами к устам твоим, ладони возложить на щеки твои, подобные серым бесплодным равнинам; хочу власы твои, аки клуб аспидов сплетенные, гладить, руками шею, скале подобную, обвить; хочу, чтобы когти и клыки свои ты вонзил в мои лилейные плечи и чтобы могучие крыла твои подняли меня в небо!». «Вот мое третье слово: служить мне будешь! Для князя тьмы должен я раз в столетье душ добыть числом шестьдесят. Буду отпускать тебя на землю сроком на двадцать семь лет, дабы, пока тело твое свежо и прекрасно, привела ты ко мне юношей числом треть от шестидесяти». И молвила Кристина еле слышно: «Что ни прикажешь, все исполню!». Тогда демон ударил своим посохом, и сотряслась земля, прямо у ног Кристины разверзлась бездна, и в сумрачных ее глубинах падшая узрела зев ада, полыхавший багряными и желтыми языками огня, среди которых метались бледные тени грешников, пытаемых легионами безобразных сатанаилов, и стон доносился оттуда, подобный гулу подземному. Выпростал дьявол шуйцу из-под плаща, каковым укутан был, и столкнул Кристину в провал, а сам низринулся вослед…»
- Так…Есть там описание Кристины более подробное?
- Щас сделаем…
- Что значит, «щас сделаем»?
- То и значит. Ты, может быть, полагаешь, что я на ходу придумываю? Я не скальд и не шпильман, делать мне больше нечего, кроме как вас изустным народным творчеством развлекать! Итак, назидательный опус Reverendi Patris Руперта, который за низвержением следует, пропускаем? О-кей.
«…С той же поры в начале каждого столетья возвращается бессмертный дух Кристины на землю и водворяется с помощью колдовства демонского в теле младенца женскаго полу, каковой при рождении Господу Богу душу отдает. И знамения сопровождают ее исход из подземного мира. Так, в месте, где найдет новое свое воплощение, пожары, неурожаи и моровая язва случаются. Вырастает сие дитя в девицу бронзовокудрую, высокую и дородную, зеленоглазую, уста ее красны, как гранатовые яблоки, ланиты розовым кустам подобны, рамена белы словно лилии. Таковой сама Кристина была при жизни. Но, чтобы отличить ее от других девушек, довольно будет на ее левую щеку взглянуть, где вряд три родимых пятнышка выстроились, ибо отреклась пред всеми духами преисподней от Отца, от Сына и от Духа Святаго. А еще довольно на хребет ея посмотреть, вдоль коего изображение аспида имеет, ибо змию искушения себя вручила. А еще кольцо дьявольское то самое из золота с алмазами и изумрудами неизменно носит в знак обручения своего с диаволом. Рядом с нею ходит ее демон, иногда незрим, иногда облик старого наставника, а иногда миловидного юноши принимает. И потворствует сей бес всему, что она ни задумает, пособляет ей и наставляет ее. С младых годов сеет Кристина, где бы не (ни) появилась, распрю меж юношами и меж мужчинами, обольщает их колдовским своим обольщением, дабы растлить и увести от прямого, простого и благородного сердечного чувства. Готовы сии несчастные ради услаждения ее совершать любые безумства, и, соперничая друг с другом, неизменно на самое дно грехопадения опускаются…»
-А дальше пять страниц занимает детальное описание ритуала изгнания демона со всеми заклинаниями, молитвами, крестными знамениями и прочим... Брать будете? А то у меня уже язык заплетается.
- Та-ак…батарея садится… Давай, начало переведи, а дальше посмотрим.
- Литания…псалом 54, моление о Божьей милости в предстоящем экзорцизме…Евангелие от Иоанна, 1, или от Марка, 16… потом осеняет крестом. «…Я изгоняю тебя, нечистый дух, истинное воплощение нашего врага, призрака, весь легион, во имя Иисуса Христа, выйди вон и беги из этого Божьего существа. То повелевает тебе Тот, Который сбросил тебя с небесных высот в земные глубины. Это повелевает тебе Тот, Который правит морем, ветрами и бурями. Итак, слушай и содрогайся, о Сатана, враг веры, недруг рода человеческого, носитель смерти, похититель жизни, нарушитель справедливости, источник алчности, причина беспорядка, производитель несчастий. Почему ты стоишь и сопротивляешься, если ты знаешь, что Господь Иисус Христос сокрушит твою силу? Бойся его, принесенного в жертву в Исааке, проданного в Иосифе, умерщвленного в агнце, распятого в человеке и затем вознесенного на небеса…» У-уф!
- Дальше? Из середины прочти.
- «…Ибо сам Господь повелевает тебе. Величие Христово повелевает тебе. Бог отец повелевает тебе. Бог Сын повелевает тебе. Святой крест повелевает тебе. Вера святых апостолов Петра и Павла и всех других святых повелевает тебе. Кровь святых мучеников повелевает тебе. Благоговейное заступничество всех святых повелевает тебе. Верность таинствам христианской веры повелевает тебе…» Все живы? В транс еще никто не вошел? В конвульсиях не бьется?
- Я знаю, откуда это.
- Неужели?
- Вот здесь прочти.
-«…Изыди, окаянный. Изыди, соблазнитель, полный порока и греха, враг веры, растлитель невинных. О ужаснейший, уступи место Христу, в Котором нет места твоим деяниям, Который поверг тебя, Который разрушил твое царство, Который взял тебя в плен и разорил твои владения…»
- А вот тут?
-«… Итак, изыди искуситель. Ты, чье жилище – безумие, чье обиталище – змий. Будь повержен и проклят. Отсрочек больше нет. Ибо взгляни: Господь приближается быстро, и его огнь горит пред ним и предшествует ему и испепелит его врагов везде. Ты можешь обмануть человека, но не можешь насмехаться над Господом…» Да везде одно и то же нейролингвистическое программирование…
- Это только так кажется. А что в самом конце?
-« …он, который придет, чтобы судить живых и мертвых и весь мир огнем». Заключительная молитва, включающая песнопение, символ веры и разные псалмы. Занавес. Зрители, кто может, расходятся, остальных уносят друзья и родственники.
- Ну, теперь все понятно, сюда вставлена глава из «Thesaurus Exorcismorum» Максимилиана ван Эйнаттена. Он у меня есть, по нему можно читать…

а: Sirena