Часть 9 Разговор по душам.
(от лица Эсми)
- А еще в нем видно небо, и иногда мне кажется, что там существует еще один мир, как в Алисе из Зазеркалья, - добавила Эсми, глядя круглыми от удивления глазами на доктора. Она была поражена тем, как сразу он её понял и как точно описал её эмоции относительно этого места. Она была там всего лишь раз, но этого хватило, что бы захотеть вернуться туда снова. – Я очень, очень люблю читать, - Эсми помолчала, воскрешая в памяти увиденную картину осеннего озера. Действительно, в ясный и погожий день в него словно вылили палитру красок. - К сожалению, я не могу уходить так надолго из дома. Все же до озера нужно дойти. А так я как бы в поле зрения мамы. Она боится отпускать меня куда-либо одну. Не знаю почему. Я ведь уже не маленькая, - но Эсми понимала свою мать, будучи единственной дочерью. Миссис Платт любила Эсми, хоть и показывала это только так, как умела. Немного неуклюже, никогда не обнимая, не лаская. Но девушка знала, чувствовала её любовь и привыкла к такому немного холодному проявлению чувств. Улыбка озарила её лицо.
– Ну, попробуйте, угадайте мои мысли, - ей нравилась атмосфера, возникшая в палате. Естественная и непринужденная. Доктор Каллен оказался приятным собеседником. Эсми вся буквально обратилась в слух, не веря в такую удачу. Единственным человеком, с кем ей было интересно, была их пожилая соседка. Но старушка, в силу возраста, быстро утомлялась от разговора, и Эсми, проводив её до кровати, шла домой с миллиардом вопросов в голове. Дальше шли учителя в школе. Но в основном, они просто отмахивались от любознательной девочки, считая, что необходимые знания они дают ей на уроке, а за внеурочное время им никто не заплатит. Эсми восхищалась грамотными, красивыми фразами и оборотами, от чего речь доктора казалась, нет, была, яркой и насыщенной, и мягкий тембр только лишь усиливал общее впечатление. Доктор Каллен был не только потрясающе красив, а еще и умен. Эсми была глубоко убеждена, что докторами глупые люди быть не могут, как и учителями. Это почти одно и тоже. Только пациенты у одних здоровые, а у других больные. Но все равно, никто из них не имеет права на ошибку. Но доктор может быть гением в медицине и черствой личностью в жизни. У доктора Каллена все было гармонично, и Эсми поняла, что начинает восхищаться им все больше и больше. Только приходилось следить, чтобы рот не открывался в изумлении.
- Но все же лучше прожить жизнь не ошибаясь в ней без конца, ведь правда? Зачем такая жизнь нужна, если она подчинена одним ошибкам. Мне кажется, очень скоро человек разочаруется в такой жизни и перестанет извлекать хоть какие-то уроки из нее, - наверное, так, как это сделал её отец. Устав постоянно ошибаться в отношении с женой, в воспитании детей, он просто сделал из сыновей своих двойников, посчитав, что так будет легче, а на дочь вообще махнул рукой. Что ж, заняться лучше хозяйством, это в его стиле. Эсми ничем не выдала своих эмоций. Видимо, отец решил, что уже достаточно поволновался за неё. И тут же она нашла плюс. Вернее, услышала его. С доктором Калленом ей будет намного интересней, это она уже поняла. Благодарно кивнув и улыбнувшись при этом, Эсми взяла в руки протянутый блокнот. Она на секунду призадумалась, а потом аккуратным почерком вывела список книг, которые бы хотела прочесть.
– Если получится, найдите Томаса Манна « Королевское высочество». Хотя, боюсь, в нашей библиотеке такая книга вряд ли будет. Она относительно новая, недавно вышла. И я бы хотела еще раз перечитать Джейн Остин « Гордость и предубеждение», - Эсми на секунду замешкалась, размышляя, стоит ли просить принести ей спицы и шерсть для вязания. И как объяснить ему тот оттенок, который ей нужен. Но так хотелось носить с собой что-то не просто теплое, а напоминающее о тепле. Опять покраснев и стараясь, чтоб рука не дрожала, девушка дописала в блокноте, никак не прокомментировав, последний пункт, и отчаянно желая, чтобы доктор не обратил внимания, как рука дрогнула, когда она указывала оттенок. Она положила блокнот и ручку рядом с собой, чуть было не попросив доктора Каллена прочесть список, когда он уйдет. Уйдет? Эсми поняла, что не очень-то и хочет этого. Только вот почему, понять не могла. Наверное, не хотелось снова оставаться одной в этой скучной палате, которая словно преобразилась с его приходом. Но он не может сидеть безвылазно при ней сутками. Отдыхать ведь тоже надо и, кроме того, принести все, что она написала. Пусть он посмотрит за дверью. Так неловко.
– Наверное, вам лучше спросить у мамы, - только лишь и смогла добавить она, относительно последнего пожелания. Идея дурацкая. И Эсми опять смутилась. Но доктор Каллен, казалось, не заметил этого, по крайней мере, ей так хотелось думать. Ведь в этот момент он поднялся за водой. Хватило пары глотков, чтобы тут же понять, что её сейчас стошнит. Нечеловеческим усилием воли, она подавила в себе спазм, потому что это было бы еще хуже, чем провести весь день в компании своих подруг, слушая, как они обсуждают достоинства фигуры одного школьного учителя. Хотя, теперь и Эсми могла кое-что рассказать. Например, что такое сильные мужские руки, которые только что поддерживали её, когда она пила воду, и ранее, еще до операции. Что такое красивая фигура, хоть и скрытая под одеждой и белым халатом. Она готова поспорить, что ни с одной из них не произошла такая удивительная вещь, и их еще не касались такие руки, которые можно сравнить с произведением искусства. И даже перелом ноги и перспектива проваляться в больнице месяц казались ей теперь не такими ужасными. Но Эсми будет молчать об этом. Это станет её тайной.
Часть 10. Время ничто, когда разговор, как мгновение.
(от лица Карлайла )
Я не мог оторвать своих глаз от этой девочки. Она говорила, я ее слушал, слушал внимательно, так, будто напротив меня сидела не подросток шестнадцати лет, а как минимум взрослый человек. Я всегда любил беседы, но редко, когда удавалось с кем-то поговорить. Ведь я не мог быть полностью честным, а это меня угнетало. Я отлично понимал, что тайна, которую я обязан хранить, слишком опасна, чтобы ее знать. Но сейчас я и не собирался что-то раскрывать. Темы для разговора можно было черпать из мира книг, или просто расспросить Эсми про ее учебу, про ее родителей, про ее интересы. Почему-то я до ужаса захотел знать все об этой девочке.
Эмоции. Что они означали для человека? По ним можно было узнать все. Врет ли его собеседник, какие чувства испытывает, о чем думает. Если ты умеешь их читать, каждый человек будет для тебя открытой книгой. Когда-то я открыл для себя книги Фрейда и пытался понять, а потом и уметь пользоваться своими знаниями. По его теории можно было изучить психологию человека по лицу. Для меня это было необходимо, в первую очередь, из-за жизни среди людей. Да, я когда-то сам был человеком, и эмоции были мне далеко не чужды. Но камень, мертвец, бездушное существо – то, во что я превратился, не позволяло проявлять эти эмоции.
- А может там кто-то и существует? На небе, среди облаков. Вера всегда была странной вещью. Если верующий человек может с уверенностью утверждать, что правильная жизнь в добре, в помощи ближнему приведет нас именно на небеса, а злость и гнев в царство Аида, то почему бы в это не поверить? - нас… тебя, малышка. Ангел, которому место среди себе подобных. А мне один начерчен путь…
- Мама за тебя переживает. Ведь лес, не самое безопасное место. Там дикие звери, правда, звери иногда безопасней людей. А ты очень красивая девушка. Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь свою маму, - опять добрая и довольно открытая улыбка коснулась моих губ. Почему-то мне сейчас было так хорошо и спокойно. Наш разговор был на равных, и я не ощущал всю ту неимоверную разницу в возрасте. А ведь я был рожден во времена, когда миром правили именно мужчины. Женщины были только матерями и служанками. Но я, как бы меня не воспитывал отец, всегда считал, что в семье права мужчины и женщины должны быть равными.
Я сначала стал серьезным, после чего улыбнулся, ну, а потом вновь нахмурился. Но, впоследствии вся серьезность уже была больше наигранной:
- Не поверишь, но я уже привык, что на мою внешность обращают такое внимание. Это временами неудобно, когда ты хочешь остаться незамеченным в каком-нибудь обществе, но я просто перестал обращать на это внимание. Иногда просто стоит вести себя, как ни в чем не бывало, и люди просто теряют к тебе интерес. Ведь твоя внешность тоже очень красива, и ты чаще всего видишь восхищенные взгляды своих сверстников. А для женщины ее внешность всегда была важна. Ведь именно на нее мужчины ведутся в первую очередь. Как мотыльки на свет, - я слегка прикусил нижнюю губу, проклиная себя за длинный язык. Хотя ведь я ничего страшного не сделал. Всего лишь сказал комплимент. Главное - не заходить слишком далеко и не давать лишних поводов. Я не хотел влюблять в себя Эсми. Это не нужно, в первую очередь, самой девушке. Ведь, как бы я не хотел, мы никогда не будут вместе. Даже если она скажет, что нужно подождать всего два года, до ее совершеннолетия. Ее совершеннолетие… и мои двести с лишним лет. Я вампир, мертвец, который не имеет права любить. Тем более человека.
- А ты не думала, что если человек слаб духом, даже первая ошибка его сломает, и жизнь для него уже будет не нужна? Каждый, наверное, наступал на одни и те же грабли дважды. Здесь главное не сколько раз ты совершишь одну и ту же ошибку, важно чтобы ты уже, наконец, понял, что ты делаешь неправильно.
Пока я наливал воду, умудрялся свое внимание уделять не только стакану и графину, но и наблюдать, как Эсми выводит в блокноте аккуратные буквы.
Если понадобится, поеду на край света, но книгу найду. Да, и думаю, в магазине она будет. И я всегда смогу сказать, что потом ее заберу, если она не захочет принять ее от меня в свое вечное пользование.
- Хорошо, я поищу. Джейн Остин есть в моей коллекции, а о второй не переживай, найду, - я принял вырванный листок и, не глядя в написанное, свернул его пополам. Да, меня очень заинтересовало, что же там было последним пунктом. Из-за чего Эсми так смутилась. Но почему-то я чувствовал, что она желает, чтобы я посмотрел этот список в другом месте.
«Интересно, если она попросит принести луну, ты пойдешь за ней?» - спросил внутренний голос.
«Не говори такой ерунды. Ты еще не понял, что эта малышка умна и серьезна не по годам?»
Как бы Эсми не пыталась скрыть, что ей плохо от единого глотка воды, я, разумеется, это заметил.
- Ох, Эсми! Я же говорил: аккуратный, маленький глоточек, - я аккуратно уложил девушку на кровать, поправив быстро подушку, и потянулся за полотенцем, оставив стакан на прикроватной тумбочке, - не надо задерживать дыхание. Тошноте это не поможет. Ничего страшного, ты все-таки в больнице, - я и сам не заметил, как в голосе появилось что-то отцовское. Какая-та нотка, в которой слышалась вся забота. Аккуратно сложил полотенце и мягкой стороной пробежал по лбу девушки, смахивая выступивший пот. Я всматривался в ее лицо, переживая, как за самого мне дорогого человека.
Когда я поднял глаза, оторвав их от лица Эсми, то на улице уже были сумерки. Время пролетело, как одна минута. Если бы каждый мой день шел с такой скоростью. Может быть, и вечность оказалась бы короче?
Часть 11. Просто ли беседа?

Ох, как же нравилась ей эта беседа. Как же нравилось то, что доктор Каллен общается с ней без этой снисходительной улыбки, которая часто появляется на лицах взрослых, когда дети говорят глупые и умильные вещи. С ним все было не так. Он общался с ней на равных. Затронув тему веры, добра и зла, Эсми поняла, что на самые её глупые мысли и рассуждения, в силу наивности и, может быть, отсутствия жизненного опыта, доктор ответит со всей серьезностью.
– Смотря как верить, если просто ради того, чтобы попасть на небо, и также ради этого помогать ближнему, то это не вера. Это обман. И уж тем более нельзя верить только тогда, когда тебе что-то нужно. Не знаю, может, я и не права…..и… я верю, что там живут наши ангелы-хранители, - негромко добавила Эсми, но совершенно без страха, что это вызовет у доктора Каллена улыбку. Девушка помолчала, и затем внезапно слова опередили, её мысли, и желание сохранить их при себе:
– Вот вы попадете в рай, я уверенна. Вы спасаете людей каждый день, лечите их, делаете добро, совершенно не думая, зачтется вам это или нет, - она несмело улыбнулась, но открыто посмотрела на доктора, и сердце заколотилось, как бешеное от его последующих слов. Она почти не запомнила, что он говорил про маму и диких зверей. Если бы не одна фраза, то она бы непременно с ним бы согласилась. Потому что считала, что человек и есть самое жестокое животное. В каждом живет, пусть не зверь, но что-то недоброе, что может получить волю и поглотить хорошее начало в человеке.
Но Эсми была девушкой. И как любой девушке, ей было безумно приятно слышать комплимент. Потому что он был первый в её жизни. Потому что его произнес такой красивый и умный мужчина. Поэтому она естественно выделила из всего то, что ей было наиболее приятно слышать.
– Спасибо, - только и сумела произнести она. Стараясь дышать как можно ровнее, Эсми пыталась прогнать из головы его слова. Они мешали сосредоточиться на беседе, потому что внутри что-то так сладко сжималось и хотелось улыбаться во весь рот. Приложив массу усилий, она заставила себя перестать прокручивать их в голове снова и снова. У неё еще будет для этого время. И тут её глаза округлились, и рот все же немного приоткрылся от удивления. Как? Неужели её мысли были написаны на лице, когда она смотрела на доктора? Ведь она старалась выглядеть как обычно, и думала, что у неё это получается. Неужели она такая предсказуемая, как и все остальные? Действительно глупо предполагать, что обладая такой внешностью, доктор не будет замечать на себе восхищенные взгляды остальных. Эсми вздохнула и решила ответить честно.
– Вы угадали. Я действительно об этом думала. Только вот не соглашусь, что люди могут просто потерять интерес к красоте. Пусть даже на примитивном уровне, нравится или не нравится, но они способны оценить её, чтобы потом сказать «красиво». Не думаю, что люди к вам быстро теряют интерес. Я уверена, что после встречи с вами, ваша внешность становится предметом разговоров за ужином, - Эсми, опомнись, что ты говоришь? Еще чуть-чуть, и ты признаешься ему в любви. Ох…Что дальше? Замолчать и послужить причиной неловкой паузы, или же ….
- Я не знаю, что такое восхищенные взгляды хотя бы потому, что мои сверстники даже не подозревают, что в словаре есть такое существительное, как восхищение. Да мне это и не нужно. С ними совершенно не о чем поговорить. А что касается внешности… я не думаю об этом, просто живу. Я обычная, - и это была правда. Обладая нежной и чувствительной душой, обожая все, что не вписывалось в рамки унылой жизни на окраине Эшленда, испытывая восторг от рассветов и закатов, благодаря тонкому чутью, помогающему понять истинную красоту во всем, Эсми, тем не менее, никогда не рассматривала себя как часть этой красоты. Каждый день, смотря на себя в зеркало, она только лишь ощущала, что очень скоро ей станет душно и тесно на этой ферме. Где набраться смелости, чтобы пойти на такой шаг и не совершить ошибок, тех, о которых они сейчас разговаривали.
- Вы правы. Если человек слаб, то дальше он будет просто плыть по течению. Но, как правило, причину своих бед и неприятностей люди склонны искать не в себе, а в других. Легче обвинить кого-то, чем признать, что не прав ты, что сделал что-то не так, - видя, как доктор, спрятал листок в карман, даже не взглянув на него, у девушки отлегло от сердца, и она подумала, что он, наверное, действительно умеет читать мысли. Ох, какие глупости, Эсми. Просто ты не привыкла к тому, что люди могут быть еще и проницательными, и внимательными. Вспомни, как у тебя рука дрожала.
Справившись с тошнотой, она подумала вдруг, что очень бы хотела посмотреть коллекцию книг доктора, ведь она перечитала практически все, что было в их местной библиотеке. В их доме книг не держали, считая чтение глупым занятием, а у старенькой соседки были книги, которые Эсми еще не могла понять. «Года через два тебе будет интересно, но не сейчас,» - как-то ответила ей старушка.
Мимолетный взгляд за окно, и она поняла, что день уже почти прошел. С доктором понятие времени вообще исчезло. И если так и дальше будет, то месяц пролетит незаметно. И внезапно Эсми поняла, что не хочет этого. Захотелось, чтобы в сутках было не двадцать четыре часа, а намного больше, и чтоб они были в основном светлыми. Эсми почувствовала, что сейчас он уйдет, хотя бы потому, что она была после операции, и ей нужен был покой. Но так этого не хотелось.
– Доктор Кален, почему вы оказались в Эшленде? Ведь это не самый красивый и интересный город в Америке. Мне кажется, куда лучше работать в каком-нибудь мегаполисе. И расскажите про свою коллекцию! - где-то в глубине души она понимала, что её немного наивный вопрос звучит как предлог, но она так редко встречала людей, способных понять её.
Часть 12. Просто ли пациент?
(от лица Карлайла )
Вера. Это то, что сопровождало меня первые двадцати три года жизни. Отец, верил слепо. Ведь в то время не верить в Бога означало отвернуться от общества, быть еретиком, быть изгнанником. Но даже священники верили по-разному. И я видел это в друзьях отца. Видел в тех людях, которые служили в церкви. Можно было верить, слепо идти за верой и прикрываться этой верой, совершая убийства и казни. Именно этим и занимались правители. Прикрывались Богом, оправдывая свои деяния. Было ужасно. Наверное, именно это не могло заставить меня верить в дело своего отца. Полностью подчинить свое тело мозгу, когда я, уже повзрослевший, должен был продолжать дело отца и искать вампиров.
После того, как я стал одним из них, я понимал, как же было глупо не верить в это. Но в тот же момент жалел, жалел о том, что оказался умнее отца и смог набрести на настоящее логово вампиров. Только всего этого я не смогу рассказать Эсми. Ведь поведать, что жил в те года, когда все люди были помешаны на охоте за ведьмами и вампира, это означало признаться.
Хотя, что сейчас жалеть? Ведь не будь я бессмертным, я никогда бы не встретил такую чудесную собеседницу, как Эсми. Да и с каждым мгновением проведенной в этой комнате, я все больше понимаю, что она просто прекрасный человек, и ее будущему мужу невероятно повезет с такой женой.
Я на мгновение отвернул голову к окну. Даже через плотную ткань штор, я отлично видел, что творится на улице. Как мимо пробегают люди, куда-то спеша. И я сейчас, выйдя из этой палаты, как вот этот мужчина, который остановился напротив бара и закурил сигарету, пойду домой или же просто погуляю по городу, размышляя о новом знакомстве. А может быть, останусь в больнице лишь для того, чтобы позже ночью опять придти в эту палату и попытаться сохранить сон Эсми безмятежным. Или же просто понаблюдать за этой малышкой. За ее улыбкой во сне или, наоборот, за печалью. Мне было все равно, главное не терять ее лица из вида. Хотя теперь, сколько бы времени не прошло, она всегда останется у меня в памяти. Неужели, это и называется любовью?
Я немного растерянно потер ладонью лоб, кажется, сейчас совсем потеряв нить в повествовании девушки. Почти всю, только последние слова меня заставили чуть улыбнуться. Но улыбка уже не была счастливой, сейчас даже в глазах появилась какая-то грусть. Но я и не рассчитывал, что мой конец вечности приведет именно на небеса. Я был проклят и отлично осознавал это. Сейчас я жалел лишь об одном, что даже после смерти, окончательной смерти, не смогу быть с Эсми. И осознание этого было намного больнее вечного проклятия.
- Эсми, моя вера уже давно не та. Поэтому путь на небеса для меня закрыт. И тут даже не важно, сколько я успею спасти жизней. Это, знаешь, как самоубийца. Один раз, порезав себе вены, он ставит жирную точку в своем спасении после смерти, - я усмехнулся своему сравнению с самоубийцей, но в этот раз попытался спрятать свою усмешку, чтобы не обидеть Эсми. Если бы я мог себя убить. Если бы это идеальное тело могло позволить себя уничтожить, я бы давно это уже сделал. Еще тогда, в самом начале своего существования.
Легкость. Я давно уже ее не ощущал в разговоре с людьми. И время так быстро тоже не шло. Для меня обычно каждый день тянулся, как старая резина, к которой, чтобы ее растянуть, нужно было приложить максимум усилий. Именно поэтому я и предпочитал быть на работе. Именно поэтому сегодня у меня хоть и был выходной, но я приехал сюда, сославшись, что не успел вчера закончить все свои дела. И сейчас мне было страшно думать, если бы я остался дома. Мимо прошло бы такое знакомство. Я до сих пор чувствовал ужасное жжение в горле. Но мысль о том, чтобы убить это чудесное создание, приводило меня в еще больший ужас, чем та Тварь, что все еще продолжала трепыхаться, пытаясь вырваться наружу.
- Чтобы человек научился ценить истинную красоту, он должен иметь возможность сравнивать. Почему мы говорим, что рассвет, который дарит нам новый день, прекрасен? Потому что перед ним была ночь. Полная тревог или же, наоборот, радостей. Но мы каждый раз радуемся солнцу, как дети радуются лицу матери. Дождю, который дарит земле прохладу после засухи и пробуждение. Цветы начинают распускаться, деревья стряхивают с себя всю накопившую пыль, опять становятся зелеными. Вот это настоящая красота!- я только в самом конце повысил голос, до этого же говорил практически шепотом, но в каждом слове было столько чувств и эмоций, что даже шепот был более действенным, чем если бы я говорил бы в полный голос, - а человеческая красота, это так…она ведь тоже дана природой. А твоим сверстникам просто пока не с чем сравнивать. Да и девушки всегда были быстрее в развитии, чем юноши. Вот увидишь, пройдет еще несколько лет, и ты будешь удивлена, как переменится у них мнение, - я не спорил и не доказывал, я лишь высказывал свою точку зрения. Ведь за свои столетия я встречал не одну красивую женщину. Но еще ни одна не была такой…такой чистой и прекрасной, не только внешне, но и душой.
- И, к сожалению, таких людей довольно много. Ведь винить весь белый свет в своих бедах, намного проще, чем попытаться что-то изменить в своей собственной жизни. Но есть и такие, которые просто уже готовы опустить руки. Мужчина, у которого большая семья, пытается прокормить ее, но из-за различных факторов, которые выступают не на его стороне, он иногда уже готов опустить руки. Мы считаемся сильным полом, которые всегда должны брать все на себя. Но временами в семье очень важна именно женщина. Ее поддержка и любовь помогает держаться на последнем дыхании. Ох, прости Эсми, - я с извинением улыбнулся, присаживаясь рядом на кровати.
«Да уж, ты бы еще сейчас поговорил о смысле самой жизни. Ты совсем забыл, что с тобой не взрослый собеседник, хоть эта девушка и понимает намного больше,» - снова заговорил внутренний голос. Я замолчал, только еще раз пробежал полотенцем по лбу девушки.
Комната погружалась в темноту. Но мое зрение позволяло все с той же четкостью видеть лицо девушки. Даже в сумраке оно казалось еще прекрасней. Нужно было бы уже попытаться уговорить Эсми поспать. Ведь время неумолимо приближалось к ночи. Но я испытывал жуткое желание продолжить этот разговор. Я рассмеялся весело, но не громко, и практически сразу же стал вновь серьезным:
- Ну, а почему бы нет? Чем люди маленьких городов хуже жителей мегаполисов? Тем более ваши больницы оставляют желать лучшего. И хороший врач часто намного важнее медикаментов. Знаешь, иногда я боюсь, что, когда ко мне привезут какого-нибудь тяжелобольного, я не смогу оказать ему помощь лишь из-за того, что не смогу найти нужного лекарства. А может быть, из-за того, что именно в таких городках люди чаще всего занимаются самолечением. Если бы твои родители не привезли тебя в больницу и решили, что сами смогут справиться с твоим переломом…, - я не договорил, лишь тяжело вздохнул, легко кивнув головой. – Книги всегда были мои самым большим увлечением. Конечно, большая часть из них – это книги по медицине. Я должен постоянно совершенствовать свои знания, даже несмотря на то, что окончил университет уже давно. Художественная литература это вторая часть. Последнее время я увлекся русскими авторами. Знаешь, наверное, только зная историю Царской России можно понять все, что пишут эти люди. Или же английские писатели такие, как Оскар Уайлд или Льюис Керолл. У последнего есть очень красивые стихи. И кстати, он же и написал твое «Зазеркалье», - я замолчал. Замолчал лишь потому, что увидел, как Эсми начала под мой голос засыпать.