Кто сказал, что вампирам не нужна ласка? Кэтрин таяла от нежных прикосновений Стефана, освобождавшего ее от одежды. Его руки развязывали какие-то ленты, расстегивали крючки и распускали завязки, и каждый дюйм ее кожи наливался негой под его ласковыми губами.
Он всегда раздевал ее сам, превращая это в истинное искусство предвкушения и ожидания. К тому времени, как вся ее одежда оказывалась на полу, она уже буквально изнывала от желания, ни желая ничего так сильно, как близости с ним.
А вот это, я, пожалуй, снимать не буду, - его рука коснулась медальона не ее шее. С легкостью подхватив ее на руки, он медленно опустил ее в центр кровати. Черные кудри рассыпались по белоснежным простыням. Его губы пустились в бесконечно долгое путешествие, вниз, к центру ее мироздания. Она уже даже не могла стонать, лишь зарывалась пальцами в его волосы и металась по подушке. Наконец она не выдержала, и вцепившись руками в его плечи потянула его наверх. Он не возражал.
- Я люблю тебя, - прошептал он, медленно входя в ее лоно. Она выгнулась ему навстречу и закричала, нимало не заботясь о том, что ее могут услышать. Он начал двигаться, плавно и неторопливо, с каждым движением исторгая из ее груди стон...
- Кэтрин, - он не прекращал двигаться и от этого его голос звучал хрипло, - я не хочу, чтобы ты шла к нему после меня.
- Я знаю, - тихий шепот.
- И ты не пойдешь? - неторопливое скольжение вглубь ее тела.
- Пойду, - еле слышный стон.
- Кэтрин, - еще одно сводящее с ума движение, - тебе мало меня?
- Стефан, - она запрокинула голову, - как мне может быть мало тебя?
- Тогда почему?
- Потому что я люблю его, - она обвила руками его шею, - но я люблю и тебя, понимаешь? Я не могу и не хочу выбирать между вами.
- Когда-нибудь, тебе все-таки придется выбрать. - Стефан вновь медленно погрузился в ее тело, и вновь так же медленно покинул его.
- Никогда, - задохнулась она.
- Придется, - еще одно сводящее с ума движение...
И еще одно...
И еще...
- Стефан, - Кэтрин обхватила его лицо ладонями, - я умоляю тебя, давай забудем о нем, хоть на минуту, хоть на секунду. Забудь... Оставь... Отпусти… - слова превратились в бессвязные отрывки, перемежаясь со стонами, срывавшимися с ее губ.
- Нет, - Стефан остановился, заглядывая в ее глаза, расплавившиеся от страсти, - я хочу, чтобы ты была моей, только моей.
Вся подавшись к нему, она обвила его шею руками, а талию ногами:
- Сейчас я - только твоя, неужели ты не чувствуешь? А то, что будет потом, будет в другом мире, не с нами и не со мной. А сейчас... Я тоже хочу, чтобы ты был только моим... Мне не нужен здесь Деймон... Он существует только в твоих мыслях... А мои занимаешь только ты... Не трать себя на пустую ревность...
Кэтрин припала к его губам самым нежным, самым ласковым поцелуем, на который только была способна, и он был не в силах противиться ее губам, ее рукам, ее ласке. С трудом оторвавшись от нее, он прошептал:
- Мы еще вернемся к этому разговору.
- Знаю. - Простонала она, но Стефан ее уже не услышал, утонув в бесконечной глубине ее тела.
Он никогда не торопился, стремясь хоть на миг, хоть на секунду продлить то, что делало их одним целым. Несмотря на жгучее наслаждение, охватывавшее его во время оргазма, он все равно всегда лишь означал окончание волшебства, ту точку, в которой ему придется разомкнуть объятия и отпустить ее. А он был готов любить ее вечно, не отрываться от нее никогда.
Одним плавным движением он окончательно покинул ее тело, и его губы вновь заскользили вниз.
- О, Стефан… - застонала она.
Теперь она хотела лишь одного - чтобы он не останавливался... Что бы он ни делал...
И он продолжал сводить ее с ума, то медленными ласками, то быстрыми движениями, - а она уже была способна лишь шептать его имя - Стефан... Стефан... Стефан...
И снова он остановился, поднялся над ней на руках, и вновь его плоть пронзило ее тело.
- Пожалуйста... Пожалуйста... - взмолилась она, и он знал, чего она хочет.
Ее лицо побледнело больше обычного, а потом и вовсе превратилось в прекрасную мраморную маску. Тело, цвета слоновой кости, напряглось в мучительном ожидании, в ласковых глазах светилась мольба...
Нет того, чего он не сможет дать женщине, которую любит. Продолжая удерживать вес своего тела на правой руке, он прислонил запястье левой к ее губам. Укуса он почти не почувствовал, только легкое головокружение, да небольшое покалывание на коже. Зато все ощущения обострились до предела, и теперь он уже не смог бы долго сдерживать себя, даже если бы захотел. Но он не хотел… Да и не было в этом необходимости.
Ее лоно внезапно налилось жаром, поэтому когда он излился в нее, ровно через долю секунды после того как взвился ввысь ее крик, она закричала снова, потому что на этот раз, его тело было холоднее чем ее.
- Скажи, - прошептал он, когда к нему вернулась способность говорить, - почему ты всегда погружаешь меня в сон, прежде чем уходишь?
- Я хочу, что бы ты усыпал убаюканный моей любовью, - ответила она, с улыбкой наблюдая, как тяжелеют его веки, - а не сжигаемый свой ревностью...

*****

Деймон метался по комнате как загнанный зверь. Уже три часа ночи, слуги давно потушили пять ламп из шести в коридоре, дом погрузился в полутьму, а Кэтрин все не шла. Он знал, где она, но думать об этом не хотелось. Не просто не хотелось... Это было невыносимо. Невыносимо думать, что она сейчас в объятиях брата, невыносимо думать, что после этого она придет к нему... Но еще более невыносимо было думать, что она не придет.
Деймон решительно рванул дверь душевой комнаты, подошел к умывальнику, оперся двумя руками об его края и опустил голову. Потом он включил кран, и долго смотрел как вода, отливающая, почему то красным, заполняет раковину. Зачерпнул рукой прозрачную жидкость... брызнул себе в лицо... Это не помогло. Впрочем он и не ожидал, что это поможет. Просто хотелось хоть чем то отвлечь собственное тело. Он поднял голову, из глубины зеркала на него смотрели потухшие глаза пронзительно зеленого цвета. Невесело улыбнувшись своему отражению, Деймон отправился в спальню. Сбросил одежду. Лег. Закрыл глаза, приказав себе прекратить терзаться и уснуть.
И в ту же секунду скрипнула дверь, и в комнате послышался шелест юбок. Деймон рывком сел в кровати. У зеркала стояла Кэтрин, такая красивая, что просто захватывало дух.
- Где ты была? - бросил он, даже не делая попыток встать к ней навстречу.
- О, уверена, что ты знаешь. - Мелодично рассмеялась она, принимаясь за шнуровку своего платья. Кэтрин любила, когда он смотрел, как она раздевается. Ленты, крючки, застежки, какое-то бесконечное количество юбок и обязательный корсет. Все это занимало массу времени, а она не торопилась, украдкой поглядывая на него из-под опущенных ресниц. Но он и не думал отводить глаза. Разве можно было оторвать взгляд, от этого совершенного тела? Для Деймона это ожидание превращалось почти в пытку. Первое время он вскакивал, порываясь помочь ей, ускорить этот процесс или просто прикоснуться к ней сквозь тонкую ткань платья, но она неизменно отводила его руки в сторону и сама отступала не несколько шагов назад.
- Погоди немного, я сама. - Тихонько смеялась она. И после этого ее движения становились еще более неторопливыми. Кэтрин всегда раздевалась полностью, оставляя на себе лишь медальон с темным камнем. К тому времени, как на стул, стоящий рядом с кроватью, опускалась последняя деталь ее одежды, желание обладать ее становилось таким сильным, что в Деймоне не оставалось места ни для ласки, ни для нежности. И тогда он набрасывался на нее, забывая обо всем на свете.
- О Боже, как же я ненавижу тебя. - Наконец нарушил молчание он, наблюдая, как соскальзывает чулок с ее тонкой щиколотки.
- Знаю. - Согласилась она, вынимая из волос последнюю заколку. Полюбовалась отблеском света на камнях, аккуратно положила на зеркало и подошла к кровати.
Несколько минут Деймон продолжал разглядывать обнаженную женщину, стоявшую напротив него, затем с ненавистью произнес
- Я убью его.
- О нет, - улыбнулась Кэтрин, - ты этого не сделаешь.
- Почему ты в этом так уверенна? - Спросил он, резко хватая ее за руку и швыряя на кровать.
- Потому что я убью его сама, - он непроизвольно отшатнулся.
- Не ревнуй, Деймон, - прошептала она, обдавая горячим дыханием его шею, - я убью тебя первым... Если захочешь...
Он впился в ее губы, вкладывая в этот поцелуй всю тоску прошедшего без нее дня, всю ревность, разрывавшую его на части, и всю страсть, которая была в нем.
- Я люблю тебя! - Прорычал он, заламывая ей руки над головой.
- Я люблю тебя. - Просто ответила она, и ради этих слов Деймон был готов продать душу дьяволу. И продавал... Почти каждую ночь... Впуская его в себя через ревность, боль и злость, терзающие его сердце.
Ее голос, близость ее тела и странный запах ее дыхания опьянили его, и он резко, без всякой подготовки вошел нее. Она не была готова к этому, он чувствовал это, и, тем не менее, она подалась к нему навстречу, медленно закрывая глаза. Он продолжал двигаться в ней, безжалостно и резко, и вскоре она еле слышно застонала. Он лишь увеличил темп. Ее стоны постепенно становились все громче и громче.
- Если бы ты знал, какое это удовольствие, быть с тобой после Стефана. - Неожиданно прозвучало в тишине.
- Что?! - он резко остановился, и подался назад, но ее ноги немедленно скрестились за его спиной.
- Как ты можешь делать это с нами? - прорычал он.
- Потому что я могу делать все что хочу, - засмеялась она, сбрасывая его с себя и оказываясь сверху.
- Например, я могу делать вот так, - и она прикоснулась поцелуем к его груди.
- И вот так, - и ее волосы заскользили вниз, по его животу.
- И еще - вот так, - и ее губы сомкнулись на его плоти. Было в подобной ласке, что-то неправильное, почти запретное, и это лишь добавляло остроты и без того безумным ощущениям. Благородные девушки его круга, никогда не делали ничего подобного, a вот для Кэтрин, кажется, действительно не существовало никаких табу. Она ласкала его, то медленно и неторопливо, то быстро и резко, а он забывал обо всем в горячем плену ее губ.
Иногда его охватывало жгучее желание посмотреть на нее, увидеть это своими глазами и тогда он приподнимался на локтях, но его взору неизменно представали темные кудри, рассыпанные по его телу. Но Кэтрин угадала его невысказанное вслух желание. Она всегда угадывала его желания... Всегда... И всегда претворяла их в жизнь, делая это с таким удовольствием, словно она сама, только об этом и мечтала...
Одним движением Кэтрин, скрутила свои волосы в жгут и приподняла наверх. Закусив губу, он откинулся на подушки. Картина, увиденная им, делала наслаждение и без того яркое, практически невыносимым, и он уже балансировал на грани, еле сдерживая рвущийся наружу стон.
И все же, за долю секунды до желаемой разрядки, она внезапно отпустила его и поднялась к его шее.
- О нет… - сорвалось с губ, против его воли.
- А еще, - продолжила она разговор, начавшийся, казалось, целую вечность назад, - еще я могу делать вот так... И он увидел, как ее лицо застывает, как изящно очерченный рот искажается в хищном оскале, парадоксальным образом, делая ее лишь еще красивее.
Деймон протянул руку и прикоснулся к алебастровой статуе, смотревшей на него, склонив голову. Скользнул пальцами по заледеневшим губам, минуту назад дарившим ему такое яркое наслаждение, задержался на совершенной формы груди. Сейчас, в ней не осталось ничего человеческого. Ветер медленно колыхал иссиня черные волосы, на бледной коже метались отблески свечи, черные глаза с неестественно расширенными зрачками полыхали огнем.
Ее тонкие пальцы перехватили его ласкающую руку и пригвоздили к подушке над головой. Минута - и его второе запястье постигла такая же участь. Теперь он был полностью в ее власти. Освободиться от вампирши было практически невозможно, даже для такого сильного человека как он.
Но он и не собирался освобождаться.
Он любил ее и такой тоже.
Окинув взглядом ее пугающее, но такое прекрасное лицо, Деймон резко запрокинул голову, открывая ей доступ к голубоватой вене, бьющейся на его шее. Стиснув зубы, он попытался подготовиться к боли... И боль пришла - острая, всепоглощающая, безжалостная. Она застучала в висках, скрутила нервы в жгуты, и, добравшись да самых кончиков пальцев, разлетелась на мелкие осколки. Он все-таки не смог сдержать стона и в тот же миг почувствовал, что Катрин уже не сковывает его руки ледяными пальцами, но от этого стало еще хуже. Тело взбунтовалось, требуя только одного - сбросить ее, избавить себя от пытки. Он вцепился руками в спинку кровати и, собрав все свою волю, приказал себе терпеть. Когда же она медленно опустилась на него и его плоть вновь оказалась внутри нее, он чуть не закричал, на этот раз от нестерпимого наслаждения.
Теперь ее тело было обжигающе горячим. Боль и страсть начали безумную дуэль за его разум, заставляя его то скрежетать зубами, то стонать. И вот он уже вновь балансирует на грани, готовый последовать за ней в пропасть каждую секунду.
Наконец он почувствовал, что она насытилась. В этом невозможно было ошибиться, ее лоно становилось горячим, а кожа словно бы начинала светиться изнутри.
Вот тогда он одним резким движением сбросил ее с себя и через секунду ворвался в нее с такой силой, что, несомненно, причинил бы боль, будь она обыкновенным человеком. Но она не была ни обыкновенной, ни человеком и поэтому на его губах, обжигаемых ее ртом, горела кровь. Его кровь.
А потом... Потом, его перестало занимать и время и пространство. И даже боль, все еще гнездящаяся где-то в глубине его тела. В сознании замелькали лишь яркие вспышки вперемешку с глухими стонами и ее шепот:
- Я тебя люблю....