Глава 12

Элис тихонько постучала в спальню брата и Беллы, и вновь, как и вчера, ей никто не ответил. На этот раз долго не раздумывая, Эли открыла дверь – в комнате было пусто, а вот из-за двери ванной доносились всхлипы.

Белла сидела на белом коврике, прислонившись спиной к ванной, и тихо плакала. По ее лицу невозможно было понять, плачет она от радости или от горя. Да она и сама не могла разобрать своих чувств, а всему винной две розовые полоски на белом пластике. Сегодня утром прибираясь на своей полочке в ванной, она нашла когда-то давно купленный тест, но так и не воспользовалась им – отпала необходимость. А вот сегодня решила сделать просто так, ради интереса, но совсем не ожидала такого результата. Потерявшись в своих чувствах, она сглатывала слезы и шмыгала носом, не сводя взгляда с двух розовых полосок.

– Белла! Белла? Что случилось? – не на шутку испугалась Элис, увидев подругу в таком состоянии.
Та же в ответ ничего не могла сказать.

– Я… я… я, – слова не хотели выстраиваться в предложение, поэтому Белла просто протянула ладонь с тестом подруге.

– Боже глупенькая, что ж ты ревешь? Радоваться надо! – облегченно произнесла Элис, когда поняла в чем дело. – Ты скоро выйдешь замуж, и это неизбежно. Ну, что ты? Прекращай лить слезы, тебе еще нужно обрадовать счастливого папашу.

После последних слов Белла еще пуще разревелась, едва ли не выть начала, поэтому Элис пришлось поднять подругу и увести ее в зал, чтобы там напоить ее успокаивающим чаем с мятой.
Всхлипы Беллы стали стихать, когда парни вернулись после утренней тренировки.

– Элис, что случилось? – взволнованно спросил Эдвард, когда увидел, как сестра успокаивает его невесту, сидя на диване.

– Ох, братец, привыкай, как минимум на ближайшие девять месяцев, – с улыбкой произнесла та, уступая ему место радом с Беллой.

– Что?

– Все-таки, друг, ты начудил, – сообразив сразу, в чем дело, Джаспер похлопал Эдварда по плечу.

– Белла?!

– Я… беременна, – карие глаза вновь заволокло соленной влагой. Эдварду потребовалась минута для осмысления, затем его лицо озарилось улыбкой, которой позавидовал бы любой голливудский актер.

– Солнышко… малышка… любимая, – Эдвард подхватил девушку на руки, покрывая ее лицо поцелуями между словами, – милая, какое это счастье!



Эсме устроилась в своем любимом кресле с чашкой чая, источающего аромат мелиссы, а на ее коленях лежал фотоальбом. Это уже стало своего рода утренним ритуалом – просматривать фотографий своих детей. Предаваться воспоминаниям, перелистывая уже потертые страницы. Женщина не переставала думать о своей девочке: как она там? Как прошла ее первая ночь вне стен клиники? Поэтому звонок Эдварда ее очень взволновал.

– Мама! Мама! – раздалось в трубке, как только Эсме ответила на звонок.

– Господи! Эдвард, что случилось? Что-то с Элис? – миссис Каллен была напугана не на шутку возбужденным голосом сына.

– Мамочка, прости, я тебя опять испугал? С Элис все хорошо она рядом, стоит и улыбается.

– Боже! Эдвард, ты сведешь меня с ума, что у вас там произошло?

– Мама! Миссис Каллен, – совладав с эмоциями, перейдя на официальный тон, продолжил Эдвард, – спешу сообщить, что в скором времени вы станете бабушкой, миссис Каллен.

Женщина продолжала еще долгое время сидеть неподвижно, прижимая к груди телефон, раз за разом проигрывая в памяти разговор с сыном. Как она могла усомниться, что не нужна своим детям? Да, они выросли, но остаются детьми, которые бегут к матери со своими радостями и горестями. В ее голове до сих пор звучат счастливый голос сына и смех дочери, всхлипы Беллы и успокаивающий голос Джаспера – все они ее дети, за каждого болят ее душа и сердце. Слезинки пробиваются, минуя едва заметные морщинки у глаз. Первая. Эту радостную весть она узнала первой. Питер и Шарлотта сегодня утром вылетели в Нью-Йорк и, скорее всего, еще находятся в воздухе, так как Джаспер не смог до них дозвониться. Эсме оглядывается вокруг себя. Ребенок. Малыш. Скоро ее жизнь вновь наполнится детским плачем и радостным агуканьем, она вновь прижмет к своей груди младенца и будет его беречь, охранять от всех бед… как охраняла бы того малыша, которого не смогла сберечь…

Ветер. Холод. Дождь. Крик младенца. Со скрипом открывшаяся дверь, обшарпанные стены, пачка денег и вновь крик младенца. Гроза. Молния разрезает темноту ночи, вспышка – и здание горит. Языки пламени растут, поглощая деревянную дверь, оконные рамы, крышу. Даже проливной дождь не может потушить этот адский огонь. Гром, треск прогоревших балок и крик… крик младенца все сильнее… звуки становятся все четче, пока не начинают складываться в слова. ПОКАЙСЯ В СВОИХ ГРЕХАХ.

Каллен старший просыпается с криком и в холодном поту. Кошмар… первый кошмар в его жизни, даже после самых жестоких и кровавых разборок его сознание оставалось чистым, не потревоженным совестью. Что же изменилось теперь?

В голове боль раздается, словно удар об наковальню, сжимая мышцы всего тела. Сухость во рту буквально скребет стенки горла – похмелье. Давно, да практически никогда Карлайл не напивался до беспамятства. Память… глаза лихорадочно рыскают по комнате, так же как его мысли по лабиринтам памяти вчерашнего дня, а точнее вечера. Пусто. Что в комнате он один, что в голове всплывает лишь одно слово «Прости».

Хватаясь за голову, мужчина начинает думать о самом плохом, проклиная себя. Рассказал… все рассказал… признался… не простила… ушла… бросила… отвергла… Безумие, хаос, в голове круговорот мыслей, в душе – чувств … Стакан. Стакан, наполненный водой, стоит на краю прикроватной тумбочки, а рядом лежат две таблетки обезболивающего. Надежда. На что?.. На чудо?.. Что простила?..

Проглотив таблетки и осушив стакан, Карлайл надевает штаны, накидывает рубашку и выбегает из спальни. Он не ищет ее, он знает где она – в гостиной в своем любимом кресле с альбомом в руках. Да, он не ошибся – она здесь, но что это?.. Альбом валяется на полу, а на лице слезы. Он признался. А она? Какое решение приняла она? Какой вердикт вынесет самому жестокому мафиози?

– Эсме? – голос не слушается, хрипит из-за кома в горле.

Они встречаются взглядом, и он не может разобрать, что таится в ее глазах, и от этого его сердце замирает, холодеет.

– Карлайл! – женщина срывается с кресла и стремится в его объятия. Ее голос радостный, и прижимается она к нему со всей нежностью, на которую способна.

– Карлайл, ты станешь дедом.



Утро понедельника. Детектив Джеймс Браун стоит возле окна, погруженный в свои мысли. На его столе разложено содержимое папки: бумаги вперемешку с фотографиями и газетными вырезками. Поток его мыслей был прерван открывшейся дверью – вошел Джаспер.

Детектив, поздоровавшись, переместился за стол, и небрежно, но очень быстро начал складывать бумаги.

– Как прошли выходные? Невесту выписали?

– Да, все замечательно, – приблизился к столу Уитлок. Цепкий взгляд Джаспера успел выхватить несколько фотографий: Эсме, Эдвард, Элис. Это могло показаться странным, если бы полиция не расследовала дело его невесты, а вот газетная вырезка, которая вылетела из папки, гласящая о пожаре церковного приюта, показалась неуместной.

Джаспер передал упавший листок Джеймсу как ни в чем ни бывало, но мужчины одарили друг друга изучающим взглядом.

– Я кое-что нашел, – сменил тему Уитлок, протягивая фото.

– Кто это?

– Ты говорил, что могли мстить мне, я пролистал свой альбом в поисках кандидатуры и вот, – указав на фото продолжил: – Лиза Фостер .

– Лиза Фостер… – задумчиво произнес Джеймс, - а это не та …

– Да, это она.



Здесь, в тихой неприметной забегаловке, у которой только одно из четырех окно выходит на вход в высотку, и которая находится на углу улицы, как всегда мало народу. Это место не особо популярно – хозяин не гонится за новизной, скорее, сводит концы с концами, поэтому рад любому посетителю, ну, а постоянных клиентов так вообще готов обслуживать лично.

Звон колокольчика возвещает о новом посетителе. «Ах, нет, это завсегдатай», – подмечает хозяин-бармен. Эту сутулую фигуру в капюшоне, натянутого так, что практически не видно лица, он наблюдает здесь уже практически месяц. Сейчас это странный посетитель пройдет между обшарпанными столами, займет самый дальний – в углу возле окна, что выходит на высотку – закажет чашку кофе и просидит большую половину дня. «Но что-то сегодня в нем не то? – сомневается хозяин. – Ох, ты погляди, да, он с цветами, неужто девушку нашел? И какая на такого только позарится?» – Сочувственно качает головой бармен, готовя кофе горе-посетителю.

Человек в капюшоне не обращает внимания на официантку, которая пытается с ним заговорить, подавая кофе, – его взгляд устремлен на вход высотки, где почтенный швейцар открывает и закрывает двери.

Официантка ставит перед ним чашку кофе, замечая, как его рука сжимает букет синих ирисов, перевязанных атласной ленточкой.



Месяц – это долго или быстро? Долго на пути полного выздоровления, быстро в череде событий для выздоровления. Доктор Берти был потрясен, когда на очередном сеансе Элис пришла к нему в кофте с рукавами три четверти, а оголенную шею покрывал газовый шарфик.

– Элис, девочка, ты делаешь огромные успехи? – Доктор не мог скрыть своего восхищения силой духа этой хрупкой девушки. – Как ты себя чувствуешь?

– Уязвлённой, но я справляюсь. Не хочу бояться всю жизнь.

И Элис боролась, боролась сама с собой, она уже могла спокойно прикоснуться к оголенным рукам Джаспера, не вздрагивала, когда его пальцы гладили ее оголенные участки кожи. Она вновь могла ощутить тепло братских и отцовских объятий, постепенно начала посещать лекции, хотя последнее ей давалась с трудом – в каждом мужчине она видела угрозу.

Месяц – это так много и так мало. Но у нее была цель – она вновь хотела быть счастливой, радостной, хотела наслаждаться близостью с любимым, а не вздрагивать от каждого прикосновения, она хотела быть прежней, быть вопреки всему.



Тихий вечер друзья решили провести дома за экраном большого телевизора, поедая пиццу каждому по вкусу: «Четыре сыра», «Маргарита», «Пепперони», спецзаказ для Беллы – пицца с ананасами и анчоусами.

Под дружный хохот раздался звонок в дверь. Соскочив с дивана, Элис поспешила к выходу. Страха, что за дверью мог оказаться незнакомец, не было – посторонние дальше холла высотки не допускались. Курьеры оставляли свои посылки либо у консьержа, либо ждали, когда хозяева спустятся сами. В доме существовал свой обслуживающий персонал, который закреплялся за определенными квартирами. Вот и сейчас открыв дверь, Элис встретила дружелюбного паренька с коробками и пакетами, который разносил по квартирам заказы.

– Привет, Метью! – улыбнулась Элис. – Что из этого наше?

С ответной улыбкой служащий протянул девушке большой пакет с логотипом пиццерии «PIZZA».

Поблагодарив, Элис уже собиралась закрыть дверь, как ее окликнули.

– Мисс, мисс, это тоже вам, – букет синих ирисов возник перед лицом Элис.

По возвращении Элис в зал жаждущая пиццы Белла тут же вырвала пакет из хрупких пальчиков подруги, но ее это не заботило – все внимание сосредоточилось на букете.

– Джаспер! Это от тебя? – весело крикнула она парню, находящемуся на кухне. В одну секунду веселье сменилось криком ужаса, а букет полетел в дальний угол.

– Элис! Элис! Что случилось?! – Джаспер за секунду оказался рядом, обнимая дрожащее тело.

Белла, подняв злосчастный букет, испуганно вздохнула, прикрыв ладошкой рот, протянула прикрепленную записку брату.

От прочитанных строк пальцы мужчины сжались в кулаки, а глаза наполнились яростью.

– Эдвард, побудь с Элис, – и только когда девушка оказалась в крепких братских объятиях, он выскочил из квартиры, оставляя смятый клочок бумаги, на котором печатными буквами было написано: «Наконец-то я нашел тебя, красавица».




Примерно шестнадцать лет назад. Лондон.

На дворе стояла прекрасная теплая погода. Солнышко припекало, купаясь в его лучах, птицы щебетали наперебой, пчелы вились возле кустов роз под открытым окном в поисках самых лакомых цветов. Сквозь весь этот весенний гомон до отца Колина стали доноситься крики ребят. «Опять что-то не поделили», – пронеслось в голове у священнослужителя. Оторвавшись от книги, он поспешил к окну, дабы разобраться, в чем дело.

– Бог ты мой! – вырвалось у мужчины, спешившего на выход.

На дворе шла ожесточенная борьба. Среди столпившихся ребят приютский мальчишка сражался с двумя деревенскими, которые были намного сильнее его. Но это паренька нисколько не пугало, наоборот, он с легкостью уходил от удара и наносил свои, более четкие. К тому времени, как подоспел отец Колин к дерущимся, двое здоровяков уже валялись на земле.

– Что здесь происходит? – разводя руками, обратился мужчина.

– Они первые начали, – указал на обидчиков паренек, стирая кровь с лица. – Они дразнили Тони, потому что он заикается.

Отец Колин перевел взгляд на мальчика лет семи, который прятался за спинами своих товарищей и кивал в знак подтверждения.

– Я попросил их прекратить и извиниться, но они стали надсмехаться и уже дразнить всех нас, что мы – отбросы общества, раз от нас отказались даже собственные родители. Простите, отец, но такого я стерпеть уже не смог, – отряхивая свою одежду, пересказывал события парнишка, которого ребята в приюте за смелость прозвали Робин Гуд.

Отец Колин тяжело вздохнул и покачал головой. Что поделать, если к сиротам в их деревне всегда относились с пренебрежением, и никакие проповеди не помогали смягчить здешних жителей? А ругать ребят за то, что они защищают себя, святой отец считал неправильным, хоть библия и учит, что если ударили по правой щеке, нужно подставь левую.

– Ну, чего столпились? Вас уже давно ждут к обеду, – погнал отец ребятишек к зданию. – А вас, Вилли Кит и Ларри Хейг, настигнет кара за ваши слова и злодеяния.

______
Вот и очередная глава вышла на ваш суд мои читатели. Вот и выяснилось, что творилось с Беллой, правы оказались те читатели, которые ее подозревали в беременности.
Жду ваших предположений: кто скрывается за капюшоном, почему так часто фигурирует сгоревшее здание, ох и да что же за таинственная Лиза?