Глава 90

То время, что остается до встречи с приятелями Молли – его «серьезными людьми», я решаю истратить на поиски Джейкоба. Но мой когда-то парень как будто растворился в прозрачном воздухе осени, пахнущем смертью. Его телефоны не отвечают. Вместе с телефонами молчат его друзья, говорят, что давно не встречались. Похоже на круг. Клочок мертвой земли, по которому я бегаю и не в силах покинуть, словно привязанная заклятьем. Либо Джейк сам постарался окружить себя непробиваемой стеной и устранил все зазоры, либо судьба вновь на меня в обиде. В любом случае мне не хочется, чтобы в самый неподходящий момент появился мой бывший парень, полный обиды и негодования, и разрушил мои и без того ненадежные планы. То есть я не хочу отвечать еще и за смерть Джейкоба. Пока что я в принципе не желаю ему смерти. В конце концов, он позаботился о Луизе и, как я и приказывала, отвез девочку в убежище Чарли. Кто знает, что сейчас случилось бы с дочерью мистера Садиста, не будь его помощи. Выходит так, что и я, и Эдвард должны быть благодарны Джейкобу. Но и для подарков, и для скандалов Джейк одинаково недоступен. Я даже представить не могу, чем он занимается. На работе его нет – неделю назад он уволился. И это Джейкоб, который так заботился о своей деловой репутации и ждал в скором времени повышения. Ушел молча, ничего не объяснив.

Секретарша, с которой я говорила, кажется, была удивлена еще больше, чем я. Такое ощущение, что старый Джейкоб исчез, удалил свою прошлую жизнь. Но зачем? Наше расставание вряд ли могло настолько на него повлиять. Я была просто удобной девушкой, но никогда любовью всей жизни. Если Джейк и переживал, то только потому, что потратил на меня свое время и деньги, а не потому, что я реально смогла разбить его наполненное эгоизмом сердце.

В школе у меня было плохо с риторикой. Не знаю, зачем я вообще записалась на этот курс. Наверное, думала, что он поможет мне. Поможет наладить отношения с одноклассниками. Как будто достаточно научиться выстраивать предложения. Я не учитывала того, что умение говорить на одном языке не помогает при контактах с иностранцами. Дело было не в красоте речи как таковой. Самая популярная девушка в нашем потоке не могла связать двух слов и сочинить что-нибудь умное. Все ее интересы так или иначе крутились вокруг косметики и секса, она частенько баловала своих подруг историями о том, что ела на завтрак и как накануне вечером делала эпиляцию. У меня был словарный запас побогаче и совершенно другие интересы. Ни одной точки соприкосновения с остальными учениками. В лучшем случае меня считали мрачной и подавленной.

Риторика не помогла. Моя затея обернулась крахом. К старым насмешкам добавились новые, да и блестящего оратора из меня не вышло. Глядя на катающегося по земле Сэма – сквозь пальцы сочится ярко-алая кровь, лицо, напротив, белое как мел – я это отчетливо понимаю. Умей я говорить, стрелять бы не пришлось. Но твою же мать, говорить я не умею. Недостаточно хорошо. Недостаточно убедительно. Явно не так шикарно, как умеет это делать «кольт».

Сэм кричит. Как женщина. Его голос поднимается к самому небу. Так высоко, что испуганные птицы покидают лес – их черные силуэты исчезают в мрачной дали. И теперь здесь, за плотной стеной старых елей и дубов, нет больше ничего. Только четкие силуэты сонных деревьев и злобный шепот пустых ветвей. Нет серой полосы дороги. Нет города, полного движения и жизни. Только лес. Точки птиц. И животный крик Сэма.

Я и еще трое бандитов смотрим на дуло «кольта». Разумеется, дым от него не идет. И вообще нет в нем ничего необычного. Меня больше шокирует сам факт. Сколько ни стреляй в живых людей, чувство каждый раз такое, словно с тебя содрали кожу и поставили посреди площади перед толпой зевак. Стопроцентная нагота. На то мгновение, когда вместе с пулей по нервам передается сигнал и приходит понимание, что ты можешь кого-то ранить или убить. Все это где-то между действием и осознанием действия.

Но прав был Эдвард, когда говорил, что оружие все упрощает. Стреляет тот, кто не хочет искать иного выхода. Он лишь не сказал мне, что упрощает оно ровно до того момента, пока не начинает усложнять. И что ситуация после выстрела оказывается не сильно проще, чем до.

Кровавые капли размазываются по серой траве. Сэм кричит, деревья стоят, как почетный караул какого-нибудь диктатора. Они все видят, но не вправе высказать собственное мнение.
- Ты что, охренела? - первым оживает Тэд.

Сэм, Тэд – у этих ребят имена похожи на клички. Так и хочется бросить палку и крикнуть «принеси». Хотя чего мне хочется на самом деле, так это убежать. Выстрелив, я сама себе испортила игру. Но все слишком уж быстро пошло не так. Вернее, оно сразу пошло как-то иначе, чем я представляла. Крики. Агрессия. И, в конце концов, моя усталость. Я хотела это закончить. Но все мои трепыхания чем-то напоминали попытку развязать тугой узел. Когда ничего не получается и ты со злостью дергаешь, но явно не за ту веревочку, или не в ту сторону, или вообще делаешь то, чего делать не стоило. В итоге получается только хуже. В моем случае получается так, что я сажусь в абсолютную лужу.

- Я очень устала от ваших разговоров, - когда терять нечего, стоит попытаться не потерять хотя бы лицо. Да и потом, приятно несколько минут побыть лихой преступницей. Принимаю надменный вид, хоть и понимаю, что моя поза и слова отдают излишней театральностью. - Кажется, пора нам перестать тратить время. Я свое решение менять не стану.

- Ты не одна умеешь стрелять, - третий бандит с собачьей кличкой достает пистолет.

Я даже не знаю, чего они ждут. Что я окажусь идиоткой? Что в первый раз выстрелила случайно? Что у меня не хватит решимости снова нажать на курок? Но все обстоит совсем наоборот. Самым трудным было сделать первый шаг, сойти с места. Сдвинуть первый камень в плотине и дать взбешенной стихии наконец вырваться наружу. Перед вторым выстрелом я думаю еще меньше, чем перед первым. Как будто я в тир пришла. С одной стороны, это преступление – стрелять в живых людей, с другой, можно и увлечься.

Второй раненый бандит хватается за простреленную руку. И перед тем как Тэд успевает навести на меня пистолет, я в третий раз прибегаю к не оправдавшему себя способу все упростить – снова стреляю. Мне уже точно ничего не испортить. Два раненых бандита, три, какая разница. Мою душу теперь не ждут на Небесах.

В наступившей после выстрела тишине – даже стоны обрываются – я лихорадочно размышляю. Я чувствую, что сейчас у меня есть преимущество, но как им воспользоваться – представляю довольно смутно. Ясно одно – как и в любом случае, когда речь идет о спасении жизни, каждая секунда на счету. Если слишком долго чесать затылок и тупо молчать, время быстро истечет.

Как могу, в наиболее простых и жестких выражениях еще раз излагаю бандитам свое мнение по поводу торговли наркотиками. Естественно, они не понимают меня. Не принимают добровольного отказа. В их взглядах ясно читается «идиотка». Окажись у них две тонны белой отравы, вряд ли они бы стали колебаться. Самые легкие деньги, о которых можно только мечтать. Мои моральные принципы устарели лет на пятьсот, не меньше. Мне бы идти с ними в монастырь, а еще лучше в могилу. И это я тоже читаю в их взглядах – ясное и однозначное обещание найти и убить. Может быть, они с самого начала так все и рассчитали – обмануть, забрать наркотики и избавиться от тела наивной дочери Чарли Свона. Они просто не предполагали, что я буду нервничать чуть сильнее и моя нервозность закончится стрельбой. Они ждали слабую девочку, пускающую сопли, а получили неизвестного науке монстра. Да еще и с пистолетом. Даже для конченых мерзавцев у судьбы припасены тузы в рукаве.

Я знаю, что должна их убить. Это убийство спасет меня, станет моей броней. Чем тверже и злее я буду, тем меньше появится желающих открыть охоту на меня и две тонны дури, оставшиеся в наследство от папочки. Но я не могу мгновенно наполнить сердце необходимой порцией хладнокровия. И вот я стою и думаю. Меня знобит – потная кожа быстро теряет остатки тепла. Красное солнце сквозь плотную пелену облаков бросает последний луч на унылую землю. Единственный луч. Он то ли сулит надежду, то ли всего лишь является сигналом бедствия раненного светила, взывающего о помощи. И я принимаю свое решение. Кровь, закипев, бросается к заледеневшим пальцам. В любом случае это будет конец. Конец старой жизни. Конец жизни вообще. Моей жизни. Чьей-то еще жизни. Печальный финал дня. Итог, который нужно подвести.



Автор: Bad_Day_48; бета: tatyana-gr