Все мы носим маски. Это неотъемлемая часть нашей жизни. Моя маска – это мое лицо, которое я надеваю каждый день. На нем невозможно прочесть ничего, кроме того, что я позволяю людям увидеть. Какие бы мысли мне не приходили в голову, какие бы чувства не обуревали меня, никто не увидит того, что творится внутри «стен», под названием «Эдвард Кален». Мне всего 21 год, но тот самоконтроль в поведении, которого я достиг за последние 7 лет… Черт возьми, я гордился собой! Гордился тем, что умею управлять своими эмоциями и держу все под контролем. Мои приоритеты в жизни – это семья, смысл моего существования, и карьера хирурга, которую прочат мне по окончании университета. Мое будущее - это медицине. Все четко и ясно. Устоявшееся настоящее и спланированное будущее.
Моя семья принадлежит к одной из уважаемых и обеспеченных семей. Мой отец, Карлайл Кален, практикующий хирург, которого, будь то больница, или частная клиника, готовы оторвать с руками и ногами, за возможность работать на них. Но надо отдать ему должное, он никогда не гнался за деньгами. Его целью всегда было и будет - помогать другим. Я же всю свою жизнь восхищался его работой, уважением, его добрым и отзывчивым сердцем. Когда мне было лет 11 -12, я спросил Карлайла, зачем ему все это нужно: бессонные ночи, постоянные разъезды, напряжение, в котором он находится 24 часа в сутки, рабочие смены, по 27 часов и такие тяжелые, но ставшие обыденностью слова: «… мне очень жаль. Но нам не удалось его (ее) спасти. Операция не помогла…»
На что он внимательно посмотрел на меня и присев рядом, сказал: «В нашей жизни, сынок, каждый человек выбирает свою дорогу. Только от наших решений зависит Наше будущее: быть ли тебе фермером, или банкиром, или владельцем супермаркета, решаешь только ты, Эдвард. Мне всегда хотелось чего-то достичь в этой жизни, но я сам не осознавал, что именно мне нужно, пока не заболела Эсме.
Мы были знакомы с ней с детства, наши дома находились рядом друг с другом, а родители ходили в гости на воскресные обеды. Она была милой и доброй девочкой, которая очень любила кошек. Представляешь, Эдвард, каждый день у нее дома появлялся новый котенок: перс, сиамский, вислоух, абиссинец - и это еще не полный список. Эх, до сих пор не понимаю, как ее бедные родители, Джим и Долорес, выдержали все это – горестно вздохнул Карлайл, а потом заговорщески мне подмигнул и продолжил - но не это главное. Эсме отлично стреляла из рогатки и лазила по деревьям, лучше любого мальчишки, несмотря на платья, которые ее мама заставляла ее носить. Все мальчишки в окрестностях нашего городка уважали Эсме Тоунжвуд и я в том числе. Мысль о том, чтобы дружить со столь отважной девочкой – будоражила мое сознание.
Мы с ней были не разлей вода: вместе учили домашние задания, вместе устраивали пакости Томми Хилфингу, главному задире нашего городка, вместе получали нагоняи от родителей, вместе играли с ее котами. Теперь ты понимаешь, почему я так не люблю кошек – на этих словах он засмеялся и потрепал меня по волосам.
- Но однажды, она не появилась в школе – продолжил отец – Придя к ней домой, я узнал от Долорес, что Эсме заболела. Не могу сейчас точно сказать почему, но в тот момент, я не поверил словам ее родителей. Во что бы то ни стало, мне нужно было убедиться в этом самому, но меня не пустили. Той ночью, я вернулся и пробрался к ней в комнату по старой лестнице, которую ее родители держали за домом. Эсме лежала в кровати, такая бледная… уставшая и маленькая – я посмотрел на отца и увидел, как его глаза заволокло пеленой воспоминаний. - До этого момента, я и не замечал, какая она маленькая и хрупкая. В голове пульсировала лишь одна мысль «Что же мне делать? Что же мне делать? Что?»
Всю ночь я был рядом, прикладывая холодный компресс на лоб и молясь Господу, чтобы он не забирал у меня мою подругу… - отец замолчал, я же замер, ожидая продолжения.

Ее хрупкие ручки, трясущиеся от лихорадки, мечущаяся по кровати головка и потрескавшиеся от жара губы – эта картина надолго врезалась мне в память. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как в тот момент. Думаю, это и было той причиной, почему медицина стала моей профессией – история прервалась, но мне было так интересно, что я попросил отца рассказать мне что-нибудь еще о них с Эсме. Если честно, вопрос, который я задал, отошел на второй план, по сравнению с тем, что говорил мне Карлайл.
- С того самого первого дня, как увидел ее, я понял, что влюбился. Влюбился в эту улыбку, легкий смех, глаза, цвета жженой карамели, ямочки на щеках.
Сперва, это было глупой мальчишеской симпатией, которую я именовал не иначе как дружбой, но шли годы, я менялся, менялись и мои чувства. Они крепли, и со временем, переросли во что-то большее, чем было раньше. Это пугало меня. Пугали те эмоции, что я испытывал: внезапная ревность, просыпающаяся всякий раз, когда я видел рядом с ней другого парня, странное покалывание в груди от одной лишь ее улыбки, трепет от малейшего соприкосновения наших рук. Сам того, не осознавая, я полюбил Эсме так, как никого и никогда прежде…И это было взаимно. Так невероятно – выражение лица Карлайла в этот момент было комичным. Мне тогда сложно было и представить, что Эсме могла любить кого-то другого - Самая невероятная и яркая девушка, которая была моей лучшей подругой – разделяла мои чувства. В тот момент, я поклялся себе, что всегда буду защищать и оберегать мою девушку, а в будущем, уже тогда я не сомневался в этом, и жену. Что-то я слишком увлекся – пожурил отец сам себя.
Нет ничего ценнее и дороже в нашем мире, чем человеческая жизнь. Не передать словами, как чувствуешь себя, когда видишь, что твои знания приносят пользу и идут на благо. Родные и близкие моих пациентов, в нетерпении ожидающие результатов операции. Их вздохи и слезы радости, когда чей-то муж, отец, или сестра вернутся домой и встретят еще не одно Рождество и Новый Год. То счастье, которое видишь в эти минуты, искреннее желание бороться и жить дальше… Это стоит всех бессонных ночей на планете, сын мой»
Эти слова и по сей день звучат у меня в голове, напоминая о том выборе, который я, осознанно, сделал. Решившись пойти по стопам Карлайла, я видел, в первую очередь, не только своего отца, но и первоклассного врача, знающего свое дело.
Каждую потерю он переживал, как если бы потерял кого – то из своей семьи. Выдержка его была поистине невероятной. Словно гранит, он встречался со смертью лицом к лицу, скольким людям он помог, когда другие говорили, что случай был безнадежным. Его воля, желание спасать – это было предметом моей гордости. Я восхищался и старался во всем быть на него похожим. Чего только стоит тот случай, когда я свистнул его медицинский халат, а Элис – чемоданчик с инструментами для игры в «больничку» (ведь у настоящего врача должно быть все!). Позже, когда нас обнаружили, то оставили без сладкого на 3 дня! Это было жестоко, но справедливо, да. Черт, чего только мы не творим, будучи детьми. Одно я знал абсолютно точно: я хочу быть похожим на Карлайла.
Моя мать, теперь именно мать, Эсме Кален, была ландшафтным дизайнером. Она продолжила дело своих родителей, после окончания колледжа работая в их фирме. Спустя несколько лет небольшая фирма Тоунжвудов была передана в руки их дочери. Обладая креативным мышлением и потрясающей интуицией, мама смогла открыть несколько филиалов не только в своем городе, но и в Сан–Францисско, Лос-Анджелесе и самом удаленном, но не менее важном, Чикаго. Конечно, она бы не добилась таких результатов, если бы не точный расчет Карлайла, прирожденный дипломатический талант самой Эсме, помощь их родителей, ну, и парочка общих семейных знакомых. Ее фирма пользовалась популярностью, принося стабильный доход. И, вскоре, Эсме уже занималась загородными домами известных политиков и бизнесменов.
В то время как карьера жены стремительно набирала обороты, Карлайл тоже не сидел без дела. После колледжа была аспирантура, которую он окончил с блестящими результатами и отзывами наставника, а там и практика в больнице Сен – Метьюс, городке Сан-Францисско, что было очень удобно для Эсме, ведь они с, уже на тот момент, мужем, могли не разлучаться. Переехав в небольшой домик за городом, они начали свою жизнь в Сан-Франциско, растя новорожденного сынишку, Эммета.
Карьера обоих стремительно летела в гору: успешно проводимые операции Карлайла, его профессионализм и неуемная энергия – способствовали продвижению по карьерной лестнице. Несколько лет работы в частных клиниках, различные съезды и консилиумы и вуаля, он становится ведущим практикующим хирургом штата, а затем, после ряда успешных операций, человеком года. Его узнают на улицах, различные журналы стремятся заполучить его для своих интервью, самые высокооплачиваемые больницы присылают свои приглашения, выражая желание видеть Карлайла в числе своих работников. Больше возможностей, больше денег, больше известности – вот, что получил отец. Однако все это очень тяжело отражалось на отношениях с Эсме. Они оба были очень амбициозны и стремились достичь большего в этой жизни. Не раз они находились на грани развода, но после рождения Элис, мама приняла нелегкое решение: посвятить себя дому и заботе о детях. С того дня, она ни разу не пожалела о своем решении.
Сейчас, когда у нее вновь появилось свободное время, Эсме окунулась в работу, разъезжая по стране, лично занимаясь своими проектами.
Мои тетя и дядя стали мне прекрасными родителями, несмотря на всю шумиху и внимание прессы. О большем я и мечтать не мог. Дом, семья, дорога по стезе медицины, которую я пробивал упорным трудом – все это было так просто и понятно до сегодняшней ночи… До сегодняшнего утра, когда эта девочка, дотронулась своими холодными ладошками до меня, сонно прошептала «Эдвард» и прижалась ко мне, словно ища защиты. Что-то дрогнуло во мне в тот момент, разбивая все планы и цели о стену. Не они были в моих мыслях сейчас, не это тревожило меня. Образ Изабеллы Свон поселился в моей голове, закрывая все остальное и уводя на дальний план. Это пугало, это чертовски пугало и вселяло в меня ужас! Почему эта девушка так волнует меня? Почему всякий раз, когда я смотрю в эти глаза цвета молочного шоколада и вижу там боль мне хочется стереть ее, обнять, защитить.
С каждым днем, с каждой секундой, которую я проводил с Беллой, будь то наедине, или в компании друзей, я видел искреннюю любовь и доверие моей семьи и друзей. Ребята из команды по баскетболу тоже неоднократно говорили, что мне повезло с девушкой, хотя они совсем ее не знали. Один ее взгляд и искренняя улыбка сводили с ума и не только меня, но и других студентов. Белла не была богата и знаменита, практически не пользовалась косметикой и не любила дорогие украшения, она потрясающе играла на гитаре, и у нее был просто невероятный голос: низкий, с хрипотцой. Я был готов слушать его часами, если бы мне было позволено. Еще никогда голос не производил на меня такое сильное впечатление и не являлся объектом сексуальных фантазий. Твою мать, что же эта девушка делает со мной, почему лишь один ее взгляд заставляет забывать обо всем и хотеть ее. Столь сильного желания я не испытывал уже давно, со времен Кейт и мое скоропалительное обещание о трех месяцах начинало трещать по швам, едва я оказывался вблизи губ и тела Беллы, столь манящего и притягательного. Мне бы бежать от нее и куда подальше, сорваться и сесть на первый самолет до Чикаго, а оттуда туда, где она не сможет меня достать. Но, увы, это не выход. Уже однажды исчезнув на несколько дней, я ошибочно думал, что смогу пережить тот сумбур, что посеяла в моей голове Изабелла Свон своим появлением и непонятным для меня поведением, но нет. Я никогда не уходил от проблем, встречаясь лицом к лицу с тем, что меня пугало, что причиняло боль. Возможно я мазохист. Не буду скрывать. Какой нормальный парень, в сердце которого еще остались чувства к своей бывшей первой любви, будет отчаянно и упорно добиваться ее спустя несколько лет, заставлять себя смотреть на то, как она спит с другими, вспоминая при этом минуты, что вы провели вместе. Да, я действительно мазохист, если заставлял себя делать это снова и снова, изо дня в день пока не пришло время, пока я, наконец, не смог вырвать из себя то жалкое подобие чувства, которое другие зовут любовью…
Смотря на девушку, лежащую рядом со мной, я не понимал той нежности и заботы, которую чувствовал по отношению к ней. Белла заворочалась и что – то прошептала, сморщив носик. Так забавно и по-детски. Ребенок. Порой мне действительно казалось, что у Беллы раньше никого не было и те поцелуи, что я срываю, неведомы для нее. Нет, конечно нет. Скорее всего, у нее просто давно не было парня и ее странное поведение отпугивало других мужчин, но не меня. Теперь меня это лишь интриговало, так как я знал, чувствовал, Белла не боится моих прикосновений. Ну, хорошо, почти не боится. Моя девушка (как звучит-то) была достаточно умной, тактичной и скромной, а ее прелестный румянец, скорее подтверждал, что это существо реально. Сестренка души не чаяла в своей новой подруге, стараясь защитить ее ото всех и вся, в чем ей активно помогала Розали. Но Свон, казалось, только смущало это обстоятельство. О! Ее не любовь ко всеобщему вниманию до сих пор удивляла меня. Белла была красивой, но старалась не показывать этого, пряча себя в джинсы и просторные водолазки, обязательно надевая жакеты или ветровки - все известных лейблов (определенно сестричка постаралась), но практически, не надевала юбок или платьев, что очень раздражало. Мне постоянно вспоминалось то утро понедельника, когда после падения девушки, моему взору открылся очееень симпатичный вид на ее попку. Так и хотелось дотронуться до нее, но … я пообещал… 3 месяца и черт меня подери, обещания еще никогда не казались такими трудновыполнимыми. В тот раз ситуацию «спас» Майк, клеясь к Моей девушке!