Глава 16. Ал, девчонка Поттер

Все в замке слышали крик Роуз.
Я уверен, даже мой дядя Чарли в Румынии слышал его.
Вот насколько громким он был.
Сказать, что Роуз иногда может несколько драматизировать, будет большим преуменьшением. Когда она захочет, она может быть самым сверх-драматизирующим человеком, которого я в жизни встречал. Роуз не может этого изменить, конечно. Она полностью (но не слишком) совершенная помесь своих родителей, а так как у них обоих есть склонность слишком остро реагировать на определенные вещи, то…
Ее мама сообщила новости в письме. Я потом слышал (от разных людей), что мой отец вообще-то сказал об этом Джеймсу раньше всех остальных. И, конечно, Джеймс не потрудился никого предупредить, так что Роуз обнаружила из письма, что ее мать планирует выставить свою кандидатуру на пост министра магии. И, позвольте мне сказать, отреагировала она не слишком хорошо…
Она заорала, будто ее убивают, и, я уверен, некоторые действительно подумали, что это так. Вся наша общая гостиная замерла, и каждый остановился, несмотря на то, чем был занят, и обернулся посмотреть на нее. Моей первой мыслью было, что кто-то умер, поэтому я немедленно запаниковал и спросил, что не так.
– Моя мать хочет стать министром магии!
Выражение ее лица, когда она проверещала это, было воистину забавным. Конечно, я не счел это прямо-таки ужасно смешным в тот момент, ведь у меня едва не случился инфаркт, потому что я думал, что кто-то умер. Я сказал ей это, но она ответила, что она предпочла бы умереть, чем быть дочерью министра магии.
После этого я уже не болтал.
Она, в конце концов, схватила письмо, схватила меня, и мы вдвоем пошли искать моего папу, который оказался с моим крестным в его комнате. Оба были наполовину пьяные (возможно даже больше, чем на половину), и им определенно не положено было находиться в таком виде в школе среди студентов. Думаю, это хорошо, что это всего-лишь я и Роуз, потому что и папа, и Невилл, казалось, были чрезмерно рады жизни.
Пока, конечно, Роуз не начала снова орать.
Эта девчонка умеет наорать. Это еще мягко сказано. Она горластая. И визгливая. И имеет склонность к небольшой истеричности…
–Что это за херня?
Она, блин, чуть не ударила моего отца прямо по лицу, когда ткнула в него пергаментом, и папе даже не пришлось читать письмо, чтобы понять, что там. Успокоить Роуз ему не удалось, кстати. Она уже сорвалась, поэтому продолжила орать…
– Почему она пытается испортить мне жизнь?
И это все продолжалось и продолжалось. Папа даже немного рассердился и сам на нее чуток наорал, говоря, что ей пора вырасти и хватит драматизировать и быть такой эгоистичной. Это было удивительно, конечно, потому что папе обычно удается держать себя в руках с Роуз и успокаивать ее, когда она начинает вот так себя вести. Роуз, конечно же, это ни капли не впечатлило. Ее никогда особо не волнует, когда на нее кричат или даже наказывают, мы с ней в этом противоположности. Когда мы были маленькими, и нас ловили на чем-то, что мы делать были не должны, меня можно было остановить, просто сузив глаза… А вот Роуз, наоборот, стоило только получить предупреждение «сделай это еще раз, и тебе конец», как она не просто повторяла снова, но делала это явно и нарочно и просто смотрела прямо в глаза тому, кто угрожал поколотить ее. Она не изменилась за эти годы, так что, когда папа повысил на нее голос, он тем самым дал ей повод взбеситься еще сильнее.

Официальный пресс-релиз вышел на следующий день. И газеты, конечно же, с ума посходили.
Некоторые статьи были милые:

Гермиона Уизли, герой прошедшей войны, объявила о намерении выставить свою кандидатуру на предстоящих выборах министра магии. Старший советник Отдела обеспечения магического правопорядка объявила во вторник о своих планах занять кресло, освобождающееся после ухода министра Кингсли Шеклболта на пенсию следующей весной.
Миссис Уизли начала административную карьеру в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, где работала тринадцать лет и добилась впечатляющих результатов. Больше всего она известна своей работой над Доктриной Освобождения Домовых Эльфов, которую она собственноручно составила и за которую неустанно боролась. Позже она приняла предложение о переходе в Отдел обеспечения магического правопорядка, где зарекомендовала себя бесценным сотрудником за последние девять лет работы. Как Старший советник, она наблюдает за всеми аспектами работы законодательного отдела.
Она замужем за аврором и товарищем по оружию в войне, Роном Уизли. У пары трое детей. Их дочь Роуз (пятнадцать лет) и сын Хьюго (тринадцать лет) посещают Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Их младший сын Лэндон (два года) обучается на дому родителями. Мистер и миссис Уизли так же являются ближайшими друзьями Гарри Поттера и крестными родителями его старшего сына.
Если миссис Уизли выиграет выборы, она станет первым в истории маглорожденным министром магии так же, как и первой женщиной-министром. Очень многие предполагают, что она станет тем самым изменением, в котором так нуждается министерство, чтобы, наконец, начать работать, как единое целое.
Некоторые… не очень:
Старший сотрудник министерства, Гермиона Уизли, объявила во вторник о планах выставить свою кандидатуру на выборах нового министра магии, когда нынешний министр Кингсли Шеклбот уйдет в отставку следующей весной.
Миссис Уизли, конечно же, наиболее известна своим участием в войне в качестве близкого друга Гарри Поттера. Она скрывалась вместе с мистером Поттером и смогла таким образом избежать обязанности зарегистрироваться как маглорожденной согласно закону, действующему в момент ее исчезновения. С тех пор она прославилась как осыпаная наградами героиня войны, несмотря на то, что имеется крайне мало свидетельств ее истинных действий, совершенных для уничтожения Волдеморта.
Близкие отношения с Гарри Поттером позволили ей сделать головокружительную карьеру в министерстве магии. Она поступила в Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними еще до того, как ей исполнилось двадцать, заняв должность, на которую традиционно назначали более опытных магов. Занимая этот пост, она боролась за права существ, которых считала угнетаемыми, наиболее известна Доктрина Освобождения Домовых Эльфов - декрет, который освободил всех домовых эльфов Британии, большинство – против их же собственной воли. Когда миссис Уизли устала от этой работы, она перешла в более высококотирующийся департамент и получила высокую должность в Отделе обеспечения магического правопорядка, несмотря на то, что ранее женщина заявляла, что никогда не будет работать в этой сфере, потому что она хочет делать для мира что-то хорошее. Но высокая должность и приличная прибавка к зарплате, несомненно, позволили ей забыть о своих предыдущих намерениях.
Миссис Уизли снова попала в свет софитов три года назад, когда ее дочь, тогда двенадцатилетняя, была похищена из собственного дома, пока родители находились в нескольких метрах от нее. Девочка была найдена, и миссис Уизли санкционировала громкий широко освещаемый судебный процесс над теми, кого сочла виновными, несмотря на то, что ее дочь выступила со свидетельством защиты в пользу обвиняемых.
Ее наиболее заметными деяниями в Отделе обеспечения магического правопорядка стал крестовый поход во имя лишения чистокровных магов и ведьм прав и привилегий традиционно им полагающихся. Она сделала карьеру, пытаясь ущемить их в правах и добиться особых привелегий для маглорожденных и сквибов, несмотря на то, что сама уже два десятилетия замужем за чистокровным волшебником.
Это, впрочем, неудивительно, потому что миссис Уизли всегда была довольно амбициозна и внимательно следила за тем, чтобы оказаться в компании людей, способных поспособствовать ее карьере. Когда она была еще подростком, как стало известно, она состояла в постыдной связи с Гарри Поттером и легендарным игроком в квиддич Виктором Крамом. Все, кто знают миссис Уизли не один год, могут засвидетельствовать ее неуемную жажду достижения новых и новых вершин.
Миссис Уизли, несомненно, фаворит предстоящей предвыборной гонки, учитывая ее хорошо известное имя и крепкие связи в министерстве. Если она победит, то станет первой маглорожденной и первой женщиной, когда-либо занимавшей пост министра магии, что даст ей еще больше власти продолжить личную войну против ведьм и волшебников с лучшей родословной, чем у нее. Правда можно быть уверенным, что она сделает исключение для своего мужа и его семьи, используя и защищая его чистокровный статус.
Я даже не знаю, что эта хрень вообще значит.

Я имею в виду, ну, я знаю, что есть люди, которые недолюбливают некоторых, а то и всех, членов моей семьи, но все равно странно читать такие вещи. Я не знаю, откуда люди берут едва ли половину того, что они тут пишут. Ни за что и никогда тетя Гермиона и мой папа не состояли бы в «постыдной связи», и я очень сомневаюсь, что у нее что-то было с Виктором Крамом. Ну и то, что она использует родословную Уизли для своей карьеры и что она только ради этого вошла в эту семью. Это просто тупо, правда, не понимаю, людям больше заняться нечем, кроме как сидеть и выдумывать ложь?
Роуз читает все эти статьи, и, конечно, с каждой новой опубликованной бесится все больше и больше. Сегодня утром еще одна совсем новая в Ежедневном Пророке, который я быстро прочитал и спрятал от нее. Чем дольше я буду прятать газеты, тем лучше. Нет никакого смысла подстрекать ее. К счастью, Роуз отвлеклась и не заметила. Она мазала масло на тост с таким остервенением, что он раскрошился, и постоянно
бормотала себе под нос, как она не хочет идти на Защиту.

Да, она у нас первым уроком. Охренительно фантастично. Я не подпрыгиваю от счастья, когда говорю это, кстати. Мне не нравится, когда папа заявляется сюда преподавать, а в этом году все еще хуже, потому что я подозреваю, у него были скрытые мотивы быть здесь (чтобы убедиться, что Роуз не отравилась), хоть он этого и не признает. Но, все есть так, как есть, поэтому я иду в класс после завтрака, пытаясь как можно меньше об этом думать. Роуз идет рядом со мной, все еще бормочет себе под нос, и настроение у нее плохое.
Я удивился, что мы оказались первыми, кто пришел. Кроме нас в кабинете были только Аллен и мой папа. Аллен не старается скрыть, что он пялится на Роуз, но мы его просто игнорируем. Папа подходит поболтать и садится на парту перед нами.
– У вас обоих сегодня просто восхитительное настроение, – сказал он, и, наверное, он только наполовину шутит.
– Еще рано, – сказал я, глядя на Роуз, которая ужасно нахмурилась и уставилась вникуда.
Папа тоже это заметил и щелкнул пальцами перед ее лицом, чтобы убедиться, что она нас слушает.
Роуз лишь хмуро уставилась на него.
– Ого, ты сегодня дружелюбна, – саркастически заметил он.
Она только посмотрела:
– Я хочу вернуться в свою постель, – ровно сказала она.
– Ну, – поджал папа губы, – это просто ужасно.
– Ты не имеешь права говорить со мной с сарказмом, – веско сказала Роуз. – Не после того, как ты состоял с моей мамой в постыдной связи, – она не серьезно, но и не совсем шутит, просто ищет оправдание своему поведению.
Папа закатил глаза и покачал головой:
– Не понимаю, зачем они опять об этом пишут, это было двадцать пять лет назад.
Что?
У Роуз, похоже, такая же реакция. Очевидно, она не ожидала, что это окажется правдой, и теперь ее глаза в два раза больше обычного. Уверен, что мои тоже, но это Роуз некоторое время безмолвно задыхается и, наконец, выдавливает:
– Это правда?
– Что? – папа не понял и некоторое время смотрел на нас, прежде чем наморщить нос и снова покачать головой. – Нет! Это неправда! Я имел в виду, двадцать пять лет назад газеты выдумали эту историю впервые.
Фух. А то мы почти попали на неизведанную территорию…
Роуз же решает, что теперь у нее есть еще одна причина обороняться, и снова расстреливает отца взглядом:
– А что не так с моей мамой? – требовательно спросила она, с ожиданием уставившись на него.
Папа просто смотрит на нее и медленно качает головой:
- Ты невозможна, знаешь это? – Роуз сузила глаза и скорчила рожу. – Ты была такой милой… А потом ты научилась говорить.
В ту же секунду Роуз отвечает:
– Я скажу маме, что тебе стало противно от одной мысли, что у вас могла быть постыдная связь.
Папа только закатил глаза:
– Уверен, она будет просто в отчаянии.
У Роуз не хватает времени на ответ, потому что остальные из нашего класса начали заполнять кабинет, быстро рассаживаясь по местам в ожидании утра с Гарри Поттером.
Папа оставил нас и вернулся к учительскому месту, и сейчас, ровно без пятнадцати девять, он машет рукой в сторону дверей, и те быстро закрываются. Некоторые подпрыгнули от звука грохота, но остальные выглядели ужасно воодушевленными. Даже мне стало интересно, чем именно таким мы будем заниматься, что для этого нужна такая таинственность.
– Когда мне было тринадцать, один из друзей моего отца научил меня заклинанию, которое многократно спасало мне жизнь, – о, черт. Любая история, которая так начинается, просто обязана быть потрясающей. – Это было заклинание патронуса.
– Заклинание патронуса уровня ПАУК , профессор Поттер. А мы только на пятом курсе, - сказала Роуз с фальшивой вежливостью. Когда он посмотрел на нее, она ослепила его такой же фальшивой улыбкой.
Папа на секунду поджимает губы, а потом возвращает ей такие же фальшивые улыбку и тон:
– Да, спасибо, мисс Уизли, я в курсе вашего возраста, так как я был там в день, когда вы родились. И я знаю, что заклинание патронуса уровня ПАУК, вот почему я закрыл дверь.
Роуз выглядит заинтересованной против своей же воли, и она не выпаливает в него очередным ядовитым ответом. Папа использует эту паузу в разговоре, чтобы велеть всем встать, что мы и делаем, потом он посылает все парты к стенам, оставив середину класса свободной.
– Заклинание Патронуса обычно используется для защиты от некоторых агрессивных существ, вроде дементоров, например, но я уверен, многие из вас знают, что его можно использовать в качестве передачи информации от одного человека другому, – он поправил очки на носу. – Но этой части особенно долго учиться, поэтому пока остановимся просто на выпускании патронуса.
– Вы действительно думаете, что мы можем это сделать? – спросила Элизабет, и я вижу что она побаивается делать что-то настолько сложное.
– Все мои друзья научились этому на пятом курсе. Это может быть трудно, но в конце концов получится, не сомневаюсь..
Папа начал лекцию о том, как правильно использовать счастливые воспоминания, чтобы создать патронуса, и что каждый патронус уникален для каждого человека и сообщает определенную информацию о его характере. Все слушали с пристальным вниманием, и я клянусь, я в первый раз вижу, чтобы люди так жадно слушали что-то, неотносящееся к квиддичу и сплетням.
– Экспекто Патронум! – папа легко выпустил серебристого патронуса в форме оленя, который проскакал по комнате, пока отец не отпусил его, и тот исчез в воздухе.
Многие громко вздохнули и выглядели так, будто никогда в жизни не видели патронуса.
Может, некоторые и правда не видели, не знаю. Я их встречал достаточно и знаю, что у папы он в форме оленя, потому что мой дедушка оказался тайным незарегистрированным анимагом, который превращался в оленя. Я не знаю никого, кто был бы тайным незарегистрированым анимагом, и могу только предполагать, что наше поколение намного скучнее (и некомпетентнее), чем наши предки.
Папа сказал, чтобы мы думали о самом счастливом моменте, который можем вспомнить, и попробовали заклинание. Сначала никто не двигался, и мы все просто смотрели друг на друга. Наконец, несколько человек подняли палочки и попытались. Ничего не произошло, только Сюзанна умудрилась выпустить несколько серебряных облачков из кончика своей палочки.
Папа ходил по комнате, раздавая людям советы и пытаясь помочь. Я взглянул на Роуз, которая даже не пошевелилась. Это, конечно, удивительно, потому что обычно она во всем лучшая и никогда не сомневается, когда надо попробовать новое заклинание. У нее озадаченное выражение лица, и, наконец, я спросил ее, что не так.
– Я не думаю, что у меня получится, – сказала она, и в ее голосе звучит паника от того, что у нее может не получиться идеальное заклинание с первой же попытки. – Я не знаю, о чем думать.
– Папа сказал подумать о чем-то хорошем.
– И о чем думаешь ты? – спросила она, выжидательно глядя на меня.
Бля. А о чем я буду думать?
Бессознательно я посмотрел в сторону Меган, которая стояла с Сюзи и Лиззи (сегодня она их собственность, раз Роуз стоит со мной). Она так же растеряна, как остальные, но все же поздравляет Сюзи за ее серебряные облачка. Определенно почувствовав мой взгляд, она повернулась и посмотрела на меня. О, черт. Хотя все в порядке, потому что она просто дарит мне легкую обнадеживающую улыбку и округляет глаза в фальшивом воодушевлении. И это заставляет и меня улыбнуться.
Роуз, конечно же, следит за моим взглядом и издает такой звук, будто ее тошнит, который возвращает меня к реальности.
– Чересчур заметно, Ромео, – многозначительно сказала она, хоть и тихим голосом.
Я, конечно, понятия не имею, кто это «Ромео» и о чем она говорит, но это нормально, и такое случается каждый день. Вместо того, чтобы попросить ее объяснить, я прицельно пинаю ее по лодыжке, и мой отец это замечает.
– Вы оба слишком заняты, чтобы участвовать? – спросил он, подходя к тому углу, где стоим мы. По счастью, никто не смотрит, потому что все слишком заняты попытками создать своего патронуса.
– Кто тебя научил? – спросил я, избегая вопроса. – Сириус? – Сириус, если вы не знаете, был лучшим другом моего деда и крестным моего отца. Но он умер, как и все остальные, так что, возможно, поэтому мой брат смог получить такое второе имя.

Но папа качает головой:
– Меня научил отец Тедди. Он был нашим учителем Защиты на третьем курсе.
Я этого не знал. Уверен, отец Тедди был классный, намного лучше, чем Сириус (у меня есть нехорошее ощущение, что тот был задницей, возможно потому, что все всегда говорят Джеймсу, как он на него похож). Тедди сам классный, так что я не могу представить, чтобы его родители были другими. Он из тех ребят, которых ты представляешь своими братьями. В детстве я всегда хотел, чтобы он был моим настоящим братом, а Джеймс был бы тем, кто приезжает только на выходные и каникулы (или вообще не приходит). Конечно, я допустил ошибку, когда сказал об этом вслух, будучи в гостях у Роуз, и ее мама страшно разозлилась и сказала, что я не должен говорить такие вещи, и заставила меня написать эссе на тему, почему так важно любить и уважать своих братьев. Да, вот такая она, тетя Гермиона. Если вы попадаете в историю где-нибудь еще, на вас наорут и поставят в угол или еще как-нибудь нормально накажут. Но если вы дома у тети Гермионы, то она заставит вас обдумать, что вы сделали не так, и написать сочинение, почему этого не стоило делать и как вы не сделаете этого снова. Клянусь, вот почему Роуз такая умная - потому что она написала больше эссе к возрасту пяти лет, чем все люди за всю жизнь. Она часто попадала в истории (и до сих пор попадает).
– Не думаю, что смогу это сделать, – сказала Роуз, вертя палочку в руке и выразительно смотря на папу.
– Почему?
Она пожимает плечами.
– У меня предчувствие.
– Я думал, ты не веришь в Прорицания, – он приподнял одну бровь, и Роуз закатила глаза.
- Не верю, это глупая потеря времени.
– Тогда попытайся.
Роуз громко вздохнула, но все же подняла палочку, сконцентрировалась и произнесла:
– Экспекто Патронум.
Ничего не произошло.
– Ты должна подумать о чем-нибудь по-настоящему хорошем, – сказал папа, но Роуз снова закатила глаза.
– Моя мать пытается разрушить мою жизнь, у меня не так уж много хороших мыслей.
– Воспоминание.
Снова громко вздохнув, Роуз пробует снова. И опять ничего.
– Я не могу этого сделать! – говорит она, и на этот раз Роуз действительно расстроена. Я могу представить почему. Она за всю свою жизнь никогда не терпела неудач.
Папа нахмурился и покачал головой:
– Невероятно, – Роуз посмотрела на него и подняла голову, ожидая объяснения. Папа провел рукой по своим волосам и взъерошил их еще сильнее, чем обычно. – Это единственное заклинание, с которым у твоей мамы были проблемы.
Похоже, это что-то переключило в Роуз, потому что она тут же поднимает палочку и начинает пробовать снова и снова, явно стараясь быть лучше, чем ее мать. Она так сконцентрировалась, что я не могу представить, что она сможет сфокусироваться на каком-нибудь счастливом воспоминании.
Папа повернулся ко мне:
– Ты уже попробовал?
Я покачал головой, и, если честно, я хочу, чтобы он ушел. Не хочу, чтобы он стоял тут и смотрел, как я пытаюсь (неудачно) сделать что-то, что он мог в тринадцать. Но он не уходит, так что приходится пробовать.
Я не знаю, о чем думать, вообще-то. Я подумал о чем-нибудь глупом, вроде квиддича, попытался сфокусироваться на первом выигрыше Кубка… Но определенно, квиддич для меня сейчас настолько больная тема, что это не работает. Я взглянул на Роуз, которая все еще старается, и она выглядит настолько сконцентрированной, что я подумал, что у нее голова сейчас взорвется. Я посмотрел на остальных и удивился, что Сюзи смогла сотворить маленького крольчонка, который теперь прыгает вокруг нее к всеобщей радости. Папа тоже отвлекся и поздравил ее через всю комнату. Вся ее компания смотрит вокруг и улыбается, и я снова ловлю взгляд Меган.
Бессознательно я думаю о том, какая у нее красивая улыбка, и, погруженный в эти мысли, снова пробую заклинание:
– Экспекто патронум! – и мать вашу, оно действует! Несколько серебряных лучей вылетели из палочки, и прямо рядом со мной появилась собачка.
Конечно, я так шокирован ее появлением, что тут же теряю концентрацию, и она растворяется в воздухе. Роуз тоже ее видела, и она выглядит так, словно не знает, радоваться ли ей за меня или ненавидеть за то, что я добился чего-то раньше нее. Папа тоже заметил, он шлепает меня по затылку и говорит:
– Молодец, приятель!
– О чем ты думал? – потребовала Роуз, и я почувствовал, как мои щеки начинают гореть.
Ну почему моя мать Уизли?
– Это было не воспоминание, – сказал я, переминаясь на месте. – Это ведь нормально? – спросил я папу, который пожал плечами и качнул головой.
– Оно сработало, ведь так?
– О, гадость, – сказала Роуз, очевидно догадавшись, что именно вызвало такую хорошую мысль.
Папа взглянул на нее, потом на меня, и мне захотелось ее убить. К счастью, он не стал давить, просто усмехнулся и пошел помогать другой группе. Я расстрелял Роуз взглядом, когда он отошел, но она только расхихикалась:
–Ты просто девчонка! – сказала она сквозь смех и пригнулась, когда я попытался ее стукнуть.
Я не сдержался и тоже рассмеялся.