Эдвард вжался в мягкую кожу сиденья своего автомобиля, голова его была плотно прижата к подголовнику. Он сильно зажмурил глаза, как делал всегда, когда пытался что-то вспомнить. Он изо всех сил напрягал память, борясь с размытыми обрывками воспоминаний, словно пытался разглядеть дно кристально чистого озера на фотографии. Небольшая рябь на водной глади все искажала, но он все еще мог видеть наиболее важные части, хотя их детали всегда оставались нечеткими.

Эдвард с нежностью думал о своей любви к поиску неизведанного, когда он, будучи маленьким мальчиком, давал матери поводы беспокоиться, убегая из дому, чтобы открыть новые для него уголки леса, примыкающего к городу. Если он прилагал достаточно усилий, то мог видеть лишь слабый проблеск лица матери, прежде чем исчезнуть, скрываясь подобно плоскому камешку «блинчику», который запустили вдоль водной поверхности и который быстро юркнул ко дну.

Раздраженный вздох сорвался с губ Эдварда, когда он аккуратно прокрутил небольшой компас между пальцами. Он знал, что отец подарил ему этот компас на его шестнадцатый день рождения, однако подробности того дня всегда неясной угрозой висели над ним, запутанные, почти недостижимые для него. Он позволил своим пальцам проследить узор из выгравированных букв, украшающих заднюю стенку компаса, изящным почерком выбитых на гладком твердом серебре.



Эдвард был очень и очень потерян.

В день, когда он бросил Беллу в лесу, еще до наступления ночи он покинул свою семью. Заполнив бензобак своего Volvo, он отправился колесить по бесконечным просторам дорог, двигатель автомобиля протестующе гудел, когда он свинцовой ногой вдавливал педаль газа до упора. Он был на подъезде в штат Мэн, когда остановился на какое-то действительно долгое время, и именно там он поменял свой автомобиль на другой, на тот, который не олицетворял собой капсулу времени, что мучала его запахом Беллы и воспоминаниями о ней.

За почти три месяца Эдвард не встретил ни одного знакомого лица. Он бесцельно колесил по всей стране, с запада на восток и с севера на юг, полагая, что пока он бежит куда-то, он не будет сосредоточен на том, откуда он бежит. Это было его планом, по крайней мере, пока он не пересек границу штата Аризона. Скрытый от солнца пустыни за темными тонированными стеклами своего нового автомобиля, он направился прямиком в Финикс. Именно там, на стоянке отеля, где Элис, Джаспер и Белла остановились в тот раз, когда Эдвард впервые подверг жизнь Беллы опасности, он, наконец, остановился, чтобы подумать.

В темноте пустынной ночи Эдвард открыл багажник своего автомобиля и вытащил одну из немногих коробок с вещами, что он взял с собой в дорогу. Он упаковал лишь самое необходимое: его старые журналы, коробку с несколькими безделушками, которые он унаследовал от отца и матери. Как-то, когда он рылся в своей истории, не ища чего-то особенного, а просто бесцельно перебирая вещи, он наткнулся на отделанную изнутри бархатом шкатулку, которая в течение девяноста лет служила пристанищем для выпавшего из нее компаса. Эдвард не удивился, что и сейчас он указывал на север (прим.пер: подразумевается, что и Белла сейчас находится на севере, таким образом, компас указывает ему путь к ней).

Пока он смотрел на крошечные стрелки, он вспоминал слова Карлайла, которые тот говорил ему много раз в самых разных ситуациях. Его приемный отец всегда был полон мудрости, и ни разу за те годы, что Эдвард шел бок о бок рядом с Каралайлом, тот не указывал ему неверный путь.

«Самый надежный способ всему придать смысл, Эдвард, - говорил он, - это начать сначала».

Эти слова были такими очевидными, простыми для Карлайла, который не был сложным человеком. Он был непоколебим, он был скалой. Впервые за несколько месяцев Эдвард захотел оказаться рядом со своей семьей. Так, с тяжелым сердцем и полный решимости, Эдвард решил отправиться в путешествие на поиски самого себя. Он ехал всю ночь, чтобы начать с самого начала; ехал в место, где он впервые позволил одному из многих его секретов сорваться с его губ прямиком в уши Беллы. Порт-Анджелес.

Он припарковал свой автомобиль на узкой, извилистой улочке напротив La Bella Italia, ресторана, в котором они с Беллой сидели после того, как он во второй раз спас ей жизнь. Правая сторона его губ, исказившись, почти незаметно дрогнула при мысли о невезении девушки, которая пленила его, которая имела уникальную способность – как магнитом притягивать к себе опасности. Его сковал момент паники, когда он вспомнил, что сам отказался от всех прав на ее защиту в тот день, когда сказал ей самую большую ложь.

Эдвард закрыл глаза, изо всех сил концентрируясь на том, чтобы заглушить шум от покупателей, бредущих вдоль тротуара рядом с его машиной, и безжалостного звона колокола Армии Спасения (прим.пер.: Армия Спасения (англ. The Salvation Army) – международная религиозная и благотворительная организация, существующая с середины XIX века и поддерживаемая протестантами-евангелистами), в который начал звонить грузный мужчина, одетый как Санта-Клаус, что стоял перед магазином «Все по пять и десять центов». Он слышал шорох пакетов, веселые голоса детей, пополняющих списки желаний, которые они составляли у себя в голове. Бледные белые огни извивались вверх и вниз по фонарным столбам во всем городе, отбрасывая светлые блики на здания, прикрытые облачным небом Вашингтона.

Было время, не так давно, когда Рождество для Эдварда было любимым временем года. Как для кого-то, кому была доступна любая, даже самая маленькая человеческая мысль (а таких было много), это изменение было приятным для него – слышать их думы, в которых они планировали подарки и готовили сюрпризы для своих близких. Теперь же каждая мысль, что вращалась вокруг, вторгалась в его сознание подобно отбойному молотку, раздражающему и громкому. И от этого невозможно было избавиться.

Пролетела шальная мысль, что было бы странно войти внутрь и попросить посадить его за тот же столик, за которым они с Беллой вместе сидели много месяцев назад. Эдвард почти тут же отбросил эту идею, тыльной стороной ладоней потирая глаза, наклоняясь на своем сиденье вперед и кладя голову на гладкую поверхность колесообразного руля.

Неопределенность омрачала мысли Эдварда. Он понятия не имел, чего он надеялся добиться своим возвращением сюда. Он даже не осмелился подъехать к дому Калленов, который находился на окраине Форкса, потому что знал, что если он сделает это, то будет не в состоянии противиться желанию по извилистым дорогам проследовать прямиком к дому Свонов. Если он увидит ее, хотя бы на мгновение, он уже никогда не сможет отвернуться. Он был глуп, полагая, что возвращение в Вашингтон хотя бы немного ему поможет.

Эдвард должен держаться от Беллы подальше. У него были силы сопротивляться зову ее крови, у него были силы оставить ее, сделать то, что было правильным для нее, сделать то, что сохранит ее в безопасности. Он смог забрать осколки своего разрушенного существования и оставить ее. Он смог сделать это. Он должен был сделать это.

Судьба словно почувствовала момент его слабости, и, как по команде, в суматохе кружащих вокруг него мыслей Эдвард услышал его совершенно четко. Знакомый раздражающий голос вторгся в его уши. Голос, принадлежащий не кому иному, как Джессике Стенли. Он выпрямился в кресле так быстро, что его голова практически вылетела через крышу автомобиля. Призвав на помощь все силы, чтобы успокоиться, он повернул голову к противоположной стороне улицы, к входу в ресторан. Джессика стояла там с Анджелой Вебер.

Обе девушки прятали руки в карманах пальто. Брови Джессики говорили о ее явном раздражении, а лицо Анджелы выражало тревогу. Именно тогда мысли Анджелы подобно острому ножу ударили Эдварда в самое сердце. Она думала о девушке, которая была невероятно похожа на его Беллу. Только у этой девушки кожа была бледнее, щеки были впалыми, свет в глазах словно потушен, а душа, казалось, и вовсе покинула ее.

Эдварда словно вывернуло наизнанку, он был противен сам себе в тот момент даже больше, чем за все свои сто лет. Даже когда он думал, что не сможет почувствовать себя большим монстром, с каждой раной, что он нанес женщине, которую любил, ему все-таки удалось пройти по дороге ада еще дальше. Когда он оставил ее, то забрал часть нее с собой, и это нанесло ущерб, который он никогда не сможет восполнить.

«Мы не должны позволять ей есть в одиночку», - думала Анджела, пока ее сознание блуждало между мыслями, занятыми борьбой с самой собой, и воспоминаниями о предложении Джессики. Ранее в тот же день они втроем решили разделиться так, чтобы Джессика могла закончить свои драгоценные рождественские покупки. Эдвард был благодарен, что у Беллы была хотя бы одна заботливая подруга, которая беспокоилась о ее благополучии, а не вычеркивала пункты в списке покупок.

Все в теле Эдварда скрутило в тугой узел, когда он понял, что Белла действительно была в Порт-Анджелесе, всего в нескольких шагах от места, где сидел он. Возможно, она приехала сюда по той же причине, по которой здесь был он сам. Может быть, она хотела найти маленький кусочек воспоминания о том времени, которое они провели вместе, так же надеясь переписать историю. Но вернуться назад во времени было невозможно, независимо от того, сколько раз они вновь вернуться в этот ресторан.

Эдвард изо всех сил сжал края кожаного сиденья, так, что аккуратные швы сдались под его напором. Он надеялся, что таким способом сможет остаться в машине, завести ее и уехать прочь прежде, чем увидит ее. Он запаниковал, его решимость таяла как первый зимний снег под палящими лучами солнца.

Анджела приподняла капюшон своего пальто, чтобы прикрыть голову от снега, что начал падать, припорашивая шумные улицы маленького городка.

- Нам нужно пойти и забрать ее, - коротко сказала Джессика, но говорить ей было необязательно.

В секунду Белла затопила все сознание Эдварда: ее запах, ее присутствие, устойчивое биение ее сердца. Сердца, которое когда-то принадлежало ему. Будучи эгоистичным существом, в глубине души Эдвард надеялся, что это удивительно нежное, заботливое сердце до сих пор принадлежало ему.

Эдвард мог бы чувствовать каждую ее частичку, где бы он ни был, даже если бы они были разделены стенами, людьми и длинными улицами. Через холодный воздух, словно специально для него, повеяло ее запахом, непреодолимым ароматом, который первым привлек к себе его внимание, который едва не оборвал ее жизнь. Теперь, много месяцев спустя, ее запах больше не был пыткой. Он был правильным. Он был жизнью. Он был домом.

Эдвард во все глаза смотрел на ресторан, на то, как, медленно открывшись, скрипнула дверь. У него перехватило дыхание, стоило ему увидеть ее. Растянутая одежда мешком висела на тощей фигурке, тусклые каштановые волосы свисали по плечам. Она изменилась с момента, когда он оставил ее. Сломленная, но в его глазах все еще самая до головокружения красивая.

Металл дверной ручки треснул под железной хваткой Эдварда, он призывал на помощь каждую каплю сил, что еще остались в нем, чтобы не сорвать дверь с петель и подойти к Белле, схватить ее, сказать ей, что он всегда любил ее и всегда будет. Он жаждал поцеловать ее и тем самым вернуть к жизни.

Но он не мог. Потому что его любовь станет ее смертью, а его счастье в конечном итоге превратится в ее боль. Потому что всегда ее хрупкому человеческому телу будет что-то угрожать, и, как бы сильно он ее не любил, он не сможет защитить ее от всего. Особенно от его семьи. Поэтому он сидел и смотрел на нее издалека, проклиная свое существование и тоскуя по всему, чего у него никогда не будет.

Беллы.

______________________________________

Перевод: Shantanel