Когда на следующий день Гарри спустился к завтраку, Малфоя у портрета Крэбба не было. Глупо было чувствовать, словно чего-то не хватает, из-за того, что Крэбб вернулся туда, где ему положено быть. Проходя мимо, он кивнул, и человек на портрете кивнул ему в ответ. Теперь, когда Крэбб на месте, можно было надеяться, что холст перестанут уродовать.

Это означало, что у Гарри с Малфоем не осталось ничего общего.

Не то, чтобы он старался приблизиться к Малфою, предлагая тому то, в чем тот нуждался. Он действительно хотел помочь. И мог снова не обращать на Малфоя внимания. Только Гарри не был уверен, что ему этого хотелось. Расхотелось еще тогда, когда он увидел одинокого и ошеломленного Драко, вместе с родителями пристроившегося у стены Большого зала.

До него стало доходить, что когда Гермиона советовала помочь Малфою найти Крэбба, она предвидела что-то в этом роде. Она догадывалась, что ему на самом деле хотелось сделать.

Когда Гарри вошел в Большой зал, Малфой уже был на месте. Он всегда появлялся раньше, и в это утро, похоже, уже доедал свой завтрак. Гарри занялся собственной едой, но то и дело поглядывал на слизеринский стол, гадая, как бы пообщаться с Малфоем до занятий.

Напротив, читая книгу и жуя морковку, устроилась Парвати. Каждый раз, когда он поднимал глаза, она поступала так же. Когда это случилось в третий раз, она повернулась, поглядела, куда он смотрит, и сказала:

— Пойди и поговори с ним.

— Ну…, — промямлил Гарри, чувствуя, как запылали кончики ушей. — Он вряд ли придет в восторг.

Парвати пожала плечами:

— Раньше вы разговаривали. Не думала, что это так сложно.

— Совсем не сложно, — торопливо согласился Гарри. Она была права. Он и раньше разговаривал с Малфоем на людях. Даже за обедом. И ничего особенного не случилось.

Но тогда у них были общие дела. А теперь это выглядело бы так… выглядело бы, словно он просто хотел сказать «Привет!». Словно они друзья.

— Дело твое, — заметила Парвати. — Но твоя бывшая девушка уже десять минут пытается вычислить, на кого это ты пялишься. На твоем месте я бы поговорила с ним только для того, чтобы у нее не возникло неправильных мыслей.

Гарри застыл, стараясь не смотреть на Джинни.

— Спасибо, — сказал он.

Парвати снова пожала плечами.

— А может, это и правильные мысли.

— Что? — переспросил Гарри, но она снова погрузилась в книгу.

Гарри одним глотком допил тыквенный сок и двинулся к слизеринскому столу. Первокурсники заметили его, и освободили место рядом с Малфоем. Тот насторожился, но пододвинулся, чтобы Гарри мог устроиться на краю скамьи.

— Доброе утро, — осторожно начал Гарри.

Малфой приподнял брови и кивнул в знак приветствия.

— Ты долго оставался, после того, как я ушел? — продолжил Гарри. — С Крэббом и всеми остальными?

Малфой скучающе прикрыл веки.

— Я думаю, — протянул он.

— Вот как, — сказал Гарри.

— У тебя ко мне какое-то дело? — поинтересовался Малфой. Гарри подавил раздражение: хотя бы раз в жизни Малфой мог выкинуть что-то непредсказуемое, а не вести себя как полный придурок.

— Ну да, — сказал он и ляпнул первое, что пришло в голову. — Хотел спросить, не хочешь ли ты полетать сегодня вечером.

Малфой уставился на него.

— Полетать? С тобой?

— Ну да, — сказал Гарри.

Малфой продолжал его разглядывать.

— Вот уж летать я с тобой не собираюсь, Поттер, — заявил он, и тон у него был до того оскорбленный, что на какое-то безумное мгновение Гарри почудилось, что он предложил что-то непристойное.

— Не собираешься, — тупо повторил Гарри.

— Нет, — повторил Малфой. — Мне надо написать домашнюю по зельям.

— И мне тоже! — Гарри посмотрел на стол в надежде почерпнуть уверенности. — Может… мы бы вместе позанимались?

— Мне нет дела, чем ты занимаешься Поттер, — сказал Малфой. Он посмотрел по сторонам, потом куда-то в пространство, снова перевел взгляд на Гарри, и добавил. — После обеда я буду в библиотеке.

— Вот как, — сказал Гарри. — Ну ладно.

Малфой все еще смотрел на него. Похоже, напавший на Гарри ступор его подбодрил, потому что он тряхнул головой и поднялся.

— Увидимся на занятиях, — бросил он. И только когда Малфой ушел, оставив Гарри с двумя десятками первокурсников, не сводивших с него подозрительных глаз, до того дошло, что ему только что назначили встречу.

Так что вечером они с Малфоем сидели в библиотеке. Сначала молча, но потом хмурый Гарри, сбитый с толку учебником, сдался и спросил Малфоя, чего ради в зелье «Сна-без-сновидений» добавляют растертые крылья нетопыря. Малфой обозвал его разными словами и объяснил. Гарри все записал, а потом прочитал вслух, стараясь выглядеть как можно тупее, в надежде, что тот продолжит.

Таким образом Гарри сумел подтолкнуть Малфоя к тому, чтобы тот с издевками, раздраженным фырканьем и презрительными фразочками помог ему написать первую приличную работу по зельям с начала года. Тактика сработала блестяще, и Гарри как раз дописывал последние строчки, когда Малфой обозвал его безнадежным тупицей и запустил пером.

— Ну, как? — поинтересовался Гарри, увернувшись и пряча свиток, чтобы спасти его от огорченной чернильницы, рыскавшей по столу в поисках пера. — Пошли полетаем?

— Ни за что! — ответил Малфой. Тут перо отскочило от подсвечника и воткнулось Гарри в затылок.

Около полуночи Гарри рухнул на кровать и проспал до утра, пропустив завтрак. Только когда в лицо ему уткнулись ослепительные лучи высоко поднявшегося солнца, он открыл один глаз и улыбнулся. Ему снились полеты.

На зельеварении Гарри как ни в чем не бывало опустился на скамью рядом с Малфоем. Слагхорн с начала года безуспешно пытался заполнить это место. Рон и кое-кто еще изумленно уставились на него, но он сделал вид, что не замечает. Все остальные вели себя так, словно Гарри Поттер и Драко Малфой сидели вместе с самого начала.

Почему-то думать об этом было неприятно, поэтому Гарри сосредоточился на приготовлении основы для Укрепляющего зелья.

Малфой посмотрел на него с непроницаемым лицом.

Гарри пожал плечами.

— Приручение, — сказал он, и Малфой с трудом сдержал смешок.

Когда он подал Слагхорну свое домашнее задание, тот глянул, остановился, вчитался внимательнее и просиял:

— Прекрасно, мой мальчик! Я знал, что все наладится! Это все равно, что полеты на метле.

За его спиной Малфой даже не пытался скрыть фырканье, так что Гарри хорошенько его пнул.

После этого разговаривать с Малфоем стало совсем просто. Началось с зелий, потом они сели рядом на защите от сил Зла, потом стали перед занятьями препираться по поводу Кубка мира, и тыкать друг в друга кулаками, встречаясь в коридорах.

Не то, чтобы в этом было что-то особенное, но все эти простые вещи никогда не доставляли Гарри столько удовольствия. Он не задумывался над тем, что это может значить. Положа руку на сердце, он не мог сказать, что Малфой сильно изменился. Но без собственного Дома, без Крэбба, Гойла и Пэнси, перед которыми он выделывался, тот стал гораздо спокойнее. Гарри ожидал, что Малфой начнет заправлять первокурсниками, но тот держался особняком. Малыши то вовсе не обращали на него внимания, то толпились вокруг.

Временами, наблюдая за ними в Большом зале, Гарри не мог решить: то ли Малфой защищает их, то ли они — Малфоя.

Ему нравилось, как Малфой обращается с первокурсниками, хотя среди них были и полукровки, и магглорожденные. Ему нравилось, что Малфой каждый день общается с Крэббом. Ему нравилось, что Малфой ни разу не пожаловался, что его не взяли играть в квиддич по субботам, и ни разу не отпустил замечания по поводу того, что Гарри тоже не играет. Ему нравилось, что временами Малфой не мог скрыть радости при его появлении. Ему нравилось, что «временами» превратилось в «часто», хотя каждый раз, когда он предлагал вместе полетать, Малфой морщил нос и отказывался наотрез. Гарри нравилось даже то, как Малфой говорит «Ни за что!».

Гарри все чаще стал думать, что ему, похоже, просто нравится Малфой.

К середине ноября вал проказ стал иссякать. Даже у Джорджа запас приколов имел пределы, так что когда по всему Хогвартсу появилось новое издание «Еще более классного сглаза», всеобщее облегчение можно было буквально потрогать руками. Гарри в первый же день отправил новый заказ, а Рон непрерывно ныл, что они имеют право на пробные образцы.

— Рон, да половина приколов тебе ни к чему, — заметил Гарри. — Вот что бы ты стал делать со жвачным лосьоном для волос с добавлением натуральной жвачки?

— Ты что, это же круто! — заявил Рон.

— И первая же девушка, которой ты его подложишь, напустит на тебя с десяток заклятий.

— При чем тут девушки? — мечтательно заметил Рон. — Я бы его Малфою подложил. Можешь себе представить?

Гарри смог и расхохотался.

— Ладно тебе, — сказал он. — Малфоя я беру на себя.

Рон как-то странно на него посмотрел, но не сказал ни слова.

В тот день, когда прибыл заказ, Гарри уговорил Фреда рассказать, как приспособить к вновь присланному Паучеру Навесную чару — и запустил им в Драко Малфоя, который прямо в разгар зельеварения завизжал, как девчонка.

К сожалению, Гарри так хохотал, что не сообразил призвать паука. После того, как Малфой его отпихнул, паук плавно проплыл по классу и опустился на голову Парвати. Он попытался отъесть кусочек, свирепо шевеля шерстистыми жвалами. Парвати закатила глаза, поддела паука палочкой и швырнула в котел.

Тот стал плеваться во все стороны сажей и клубами дыма.

— Ох ты! — сказал Слагхорн, и все с воплями кинулись из класса.

Останки несчастного членистоногого пронеслись мимо на гребне огненной лавы и приземлились прямо посреди котла, в котором Слагхорн любовно варил Зажигательное зелье.

После чего раздался мощный взрыв.

* * *
Через некоторое время потрепанные восьмикурсники собрались у входа в Большой зал. Никто не пострадал, но все перемазались в саже и всячески избегали взгляда директора.

Гарри напомнил себе, что он вроде как прикончил Волдеморта, награжден Орденом Мерлина Первого класса и в их с Роном честь выпустили вкладыши для шоколадушек, так что его вряд ли отчислят из Хогвартса в выпускной год.

— Ну, — пробормотал он. — Профессор, дело в том…

Макгонаголл бросила на него хорошо знакомый по прежнему опыту взгляд и Гарри захлопнул рот.

— Мистер Уизли, мистер Поттер и мистер Уизли, — сказала Макгонаголл, и Гарри понадобилось время, чтобы сообразить, что она не сводит взгляда с портрета Фреда. — Попрошу пройти ко мне в кабинет.

* * *
Гарри никогда не видел Макгонаголл в такой ярости. Первые пять минут она молча их разглядывала, пока Гарри вновь не почувствовал себя первокурсником.

— Эти глупости, — произнесла она наконец, — зашли слишком далеко. Обучать первокурсников бестелесному оживлению! Заклинать лестницы двигаться только в одном направлении! Зачаровывать воду в ванной в желтый цвет!

Рон фыркнул. Макгонаголл повернулась к нему.

— Меня не может не радовать, мистер Уизли, — начала она ледяным тоном, — что вы с мистером Поттером так наслаждаетесь своим возвращением в Хогвартс. Но не могу не указать, что только на прошлой неделе тридцать восемь студентов не смогли найти дорогу на завтрак. Многие девочки на переменах отказываются выходить из классов, потому что кто-то обучил их соучеников заклятью, наводящему на одежду прозрачность. А теперь что? Взрываем школьные кабинеты? Кстати, мистер Поттер, вы обязаны его полностью отремонтировать.

Гарри кивнул. Они с Роном уставились в пол.

— Эта школа за последние четыре года испытала слишком много настоящей боли и страданий, чтобы устраивать во время ее восстановления хулиганские выходки.

Она извлекла из складок мантии «Еще более классный сглаз». Рон застыл с хмурым выражением лица.

— Не стану утверждать, что существует прямая связь между этим каталогом и неким появившимся незадолго до него портретом…

— Эй, минуточку! — вмешался Фред. Гарри не думал, что портреты могут менять цвета, но щеки Фреда явно окрасились алым. — Даже если бы я заранее знал про каталог, а я о нем понятия не имел, чем я виноват, что на зельях варили…

— Не в этом дело, мистер Уизли, — отрезала Макгонаголл, и подняла руку, обрывая речь Фреда. — С момента вашего появления в замке царит непрерывный и полный хаос. Мы обнаружили двух новых полтергейстов, а Пивз стал еще могущественнее. И когда я говорю «могущественнее», я имею в виду «несноснее».

— Но причем тут Фред? — возмутился Рон.

Макгонаголл оглядела их всех по очереди и вздохнула. Гарри не знал, о чем говорит этот вздох — о скрытом умилении или сдерживаемом раздражении.

— За всю свою историю Хогвартс не был настолько незащищенным. Мы до сих пор восстанавливаем и зачаровываем части замка. Ученики, которым хватило смелости вернуться, тоже крайне ранимы. Они отчаянно стремятся отвлечься от реальности и ищут героя, которому могли бы поклоняться.

Она в упор посмотрела на Фреда.

— И, мистер Уизли, вы, кажется, стали этим героем и этим спасением от реальности.

Фред уставился на нее.

— Но я же портрет! — произнес он наконец.

— Вы — герой войны и вошли в легенды, — ответила Макгонаголл. — Вы (и, кстати, это относится ко всем троим) больше не школьники, которые могут нарушать правила и разыгрывать других школьников. Вы стали образцами для подражания, и используете свое огромное влияние для того, чтобы подтолкнуть впечатлительных детей на хулиганские выходки. Пора бы осознать разницу!

— Профессор, при всем моем к вам уважении, — заметил Фред, — я успел заметить только, что навечно загнан в холст на стене. Простите, если не осознал, что внезапно превратился в могучего духа-покровителя шалостей.

— Профессор Макгонаголл права, — заявил Гарри к собственному изумлению. — Тебя все глубоко уважают.

Рон бросил на него взгляд, говоривший «Ты на чьей стороне?», но Гарри продолжил:

— Я что хочу сказать? Раз они все равно тебе подражают, может, стоило бы проследить, чтобы они знали меру во всяких шуточках?

Он обошел то обстоятельство, что сам нарушил эту меру.

— Интересно, каким это образом? — не выдержал Рон. — Он что, должен заявить: «Эй, ребята, помните, что вытворял все восемнадцать лет Фред Уизли? Так вот, теперь я беру все обратно!»

Он покосился на Фреда, видимо, ожидая поддержки, но Фред, нахмурившись и плотно сжав губы, смотрел себе под ноги.

— Я не Фред Уизли, Рон, — спокойно сказал он.

— Что? — переспросил Рон.

— Я всего лишь портрет Фреда.

— Что за чушь! — воскликнул Рон, и щеки его вспыхнули тем же жаром, что щеки Фреда до того. — Само собой, ты и есть Фред.

— Мистер Уизли имеет в виду, что теперь он не таков, каким был при жизни, — ровным голосом сказала Макгонаголл. — В своем посмертии он может оказаться совсем другой личностью.

Рон уставился на нее. Гарри тоже слегка похолодел.

— Но, — продолжила она резко, — если вы, мистер Уизли, будете упорствовать в нанесении ущерба имуществу школы, нарушать правила и поощрять крайне сомнительные и опасные выходки, вам не представится возможность выяснить, в каком направлении может развиться ваша портретная личность. Потому что я распоряжусь, чтобы вас исключили из хогвартской картинной сети и отправлю обратно изготовителям рам в ящике, набитом флоббер-червями!

Рон в ужасе посмотрел на Фреда, с изображения которого сошел румянец, а на щеках прибавилось бледности.

— Не думаю, что она всерьез, — вмешался Гарри.

Рон и Фред бросили на него одинаково скептические взгляды.

— Однако, — продолжила Макгонаголл, явно довольная, что сумела произвести впечатление, — у меня имеется другое предложение.