Жизнь потекла в обычном режиме: школа, дом и вечерняя подработка за прилавком «Домашние хашбрауны у Гарри». Сентябрь сменился октябрем. Наступило Рождество. Новый год я вместе со своими школьным друзьями, Тарой и Брайаном встречала, наблюдая за салютом. Они, как и я, перевелись в нашу школу после начала учебного года, и втроем мы сдружились на этой почве.
Я каталась на своем «Хаммере». Усердно училась. Хранила маленькую белую карточку в глубине ящика тумбочки и изредка доставала ее, проводя пальцами по нарисованным Эдвардом цветкам и чувствуя небольшие бугорки и вмятинки, оставленные его рукой.
Но моя жизнь не ограничивалась школой и работой. Рене брала меня с собой на занятия гимнастикой Тай чи. С Тарой мы посещали курсы тибетской кухни. Я записалась в книжный клуб.
И проводила много времени на солнце.
Я переделала свою комнату в стиле потертого шика, накупив в компании Рене нужных атрибутов, и почувствовала себя по-настоящему дома. Мы вообще частенько ездили по магазинам. Это стало своего рода традицией, и я с предвкушением ждала каждое воскресенье, чтобы объездить все ближайшие и дальние рынки и набрать всяких сокровищ по низким ценам. В одно такое воскресенье я купила поддержанную гитару. Спонтанно. Потому что она попалась мне на глаза. А может, потому что к ней прилагался бесплатный самоучитель, и внезапно меня осенило. Это станет для меня чем-то личным. Чем-то неизведанным, не связанным с прошлым. Много свободного времени я провела, разучивая аккорды. Ко Дню святого Валентина я научилась сносно играть «Дым на водой» Deep Purple, и Тара с Брайаном больше не смеялись надо мной, и даже моя мама, отнюдь не меломан, узнала мелодию.
Но тоска в моем сердце не проходила, хотя, казалось, я начала с ней свыкаться. От Эдварда Каллена больше не было ни весточки. Ни тебе загадочных намеков, ни таинственных сообщений. Он пропал. Но я каждый день вспоминала его. Он был и всегда останется частью меня, несмотря на то, что я стала думать о других аспектах своей жизни. О новых свершениях вроде колледжа, карьеры и своего будущего. Я жила полной жизнью, как он хотел, и представляла, что он следует моему примеру. Маленькая белая карточка сулила мне такую надежду.
В июне я окончила школу, как предсказывала Элис. Чарли широко улыбался, а Рене плакала, когда я получала диплом, и впервые, наверное, я увидела, как папа обнял мою маму.
В июле я на неделю уехала в Нью-Йорк вместе с Брайаном и Тарой. Что-то вроде последнего отрыва перед тем, как каждый пойдет своей дорожкой и наша дружба станет скорее виртуальной, ведь общаться придется при помощи смартфонов и планшетов. Мы открывали для себя новые места, осматривали их, и однажды вечером, проведя день в Гуггенхайме, оказались в небольшом клубе Гринвич-Виллиджа, куда нас привел Брайан.
В помещении яблоку негде было упасть, что мне обычно не нравилось, но меня сразу же захватила музыка. Группа была потрясной: три парня играли с такой энергией, что я сразу вошла в раж. В зале, вдоль голых кирпичных стен, находились столики, но основная масса народа клубилась на тесном танцполе напротив низкой сцены.
— Как вам? — прокричал Брайан, закинув нам на плечи свои руки.
— Круто!
— Супер!
Брайан кивнул.
— Вот видите, я же говорил, что это отличная идея. — Он в шутку толкнул меня, но тут его внимание привлекла одна протанцевавшая мимо красотка, и он быстро переметнулся к ней. Тара закатила глаза, а я засмеялась.
— Он в своем репертуаре, — сказала она. — И, если честно, это не его полета птичка, но фиг с ним; пойдем, потанцуем.
— Я не танцую…
Тара даже слушать меня не стала, утащив в самую толпу, и внезапно я подумала… а почему бы и нет?
Мы прыгали в давке танцующих зрителей, смеялись, пели, как умели, и вдруг я приятно удивилась тому, насколько быстро заразилась всеобщей атмосферой. Но раздумывать дальше я не стала, просто забила и продолжила веселиться.
Я испугалась, почувствовав руку на своей талии. Подпрыгнув на месте, я повернулась и увидела улыбающегося мне парня со светлыми дредами.
— Эй, ты пить не хочешь? Можно я тебя угощу?
Я помахала запястьем со светло-зеленым браслетом.
— Я несовершеннолетняя, но все равно спасибо. — Я отвернулась, надеясь, что он поймет намек и оставит меня в покое. Так и случилось. Парень исчез в толпе, поглощенный пошатывающейся под музыку людской массой. Но теперь, когда он упомянул о жажде, я действительно ее почувствовала.
— Воды не хочешь? — прокричала я Таре и показала на бар. Она покачала головой и продолжила танцевать так, словно находилась в своем маленьком мирке, а я тем временем направилась к бару, расталкивая остальных танцующих.
Я заняла место, легонько покачиваясь под музыку и дожидаясь своей очереди, когда вдруг сквозь музыку и шум толпы услышала, как кто-то произнес его имя:
— Эдвард Каллен.
Я замерла, почти боясь обернуться, а сердце ухнуло в пятки. Я верно расслышала? Говорила девушка, но ее голос был мне незнаком. Потом я услышала смех той же девушки и медленно повернулась, страшась того, что могу увидеть.
Эдварда не было.
Ни намека, указывающего на его присутствие, но очередной фрагмент разговора привлек мое внимание:
— Рочестер… дома у моей сестры…
Девушка оказалась красивой блондинкой, и наряду с изумлением и расстройством я ощутила резкий и болезненный укол ревности. Она почти рядом со мной сидела за столиком вместе с двумя подругами, и я перестала обращать внимание на все остальное, сосредоточившись на их разговоре. К сожалению, у меня получалось разобрать только каждое третье или четвертое слово:
— Дурацкий садовый шланг… левая лодыжка… больница… великолепен, честное слово, как греческий бог красив…
Я подтянула стул к пустому столику прямо за ними.
— Двенадцать швов… — Она показала на свою ногу. — Балетки… в гостях у своего брата… врач…
Выходит, теперь Карлайл приходится ему братом? Интересно, неужели эта девушка в самом деле разговаривала с Эдвардом? Или она просто стала свидетельницей чужого разговора? Может, она вытянула информацию у болтливой медсестры. Я бы наверняка так и поступила. В мыслях вспыхнуло воспоминание, как в свой первый день в школе, сидя в столовой, я допрашивала Джессику Стэнли.
Сейчас мне хотелось сделать то же самое. Хотелось спросить у этой девушки, каким ей показался Эдвард. Выглядит ли он счастливым?
Я сменила место и села прямо за ее спиной, почти наклонившись вперед, чтобы не упустить ни словечка.
— Он ездит на мотоцикле, на такой огромной серебристой махине, и Господи, когда он вошел в отделение скорой помощи, весь одетый в кожу, я решила, что сейчас… — Группа снова вошла в раж, музыка стала еще громче, заглушив конец предложения, но спустя секунду песня стала заканчиваться, и я снова услышала ее голос, правда только обрывки фраз: — Путешествовать… хвост дракона… Стевло пас… — Я, похоже, неверно расслышала, потому что эти фразы не имели никакого смысла.
Я решила наклониться еще ниже, но просчиталась и упала со стула.
— Черт! — Я вскочила на ноги, и девушка быстро обернулась, удивленно на меня глядя.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Да, в полном. Я всегда такая неуклюжая.— Я отряхнулась, а девушка с подругами встали и отошли к бару. Я хотела было пойти за ними, чтобы послушать еще, но, конечно, не смогла — они и так стали с подозрением коситься на меня. Тем более, беседу стала вести другая девушка. Вдруг мне стало казаться, что Эдвард теперь навсегда для меня потерян.
— Ты как, Белла? — рядом возникла Тара. — Ты какая-то грустная.
— Если честно, плохо себя чувствую. Наверное, вернусь в отель.
На лице Тары отразилось беспокойство.
— Я с тобой. Только Брайана найду.
— Нет, не надо, — быстро добавила я. Мне так хотелось побыть одной. — Все хорошо. Я поймаю такси. — Она замешкалась, но я уже направилась к выходу. — Я позвоню тебе, как доберусь, хорошо?
— Белла…
— Не буди меня, когда вернешься, ладно? — Я деланно улыбнулась и вышла из клуба.
Воздух ночью оказался влажным, и, сойдя на тротуар, я почувствовала, что не могу дышать, хотя знала, что дело не в погоде. Я глубоко вдохнула, свистнула такси и залезла в машину.
— Тайм-сквер, отель «Эдисон», пожалуйста.
Водитель кивнул, и я откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза. Сердце гулко стучало, легкие словно горели, и та боль, что за последние восемь месяцев несколько притупилась, заиграла по новой.
Услышав, как эта девушка обсуждает Эдварда, я была потрясена и задумалась, в чем случайность того, что я услышала эту беседу? Насколько ничтожен был шанс, что я окажусь в нужное время в нужном месте? А может, я оказалась там в неподходящий момент? Рене сказала бы, что мне суждено было это услышать. Она сказала бы, что в дело вмешалась Вселенная, дабы преподать мне урок. Я потерла грудь, пытаясь унять боль.
Я так по нему соскучилась.
Интересно, а он по мне скучал?
— Отель «Эдисон», — остановив машину, сообщил водитель. — С вас девять долларов и девяносто центов.
Поднявшись в номер, я рухнула на кровать и уставилась в потолок. Глаза застилали жгучие слезы, и я до сих пор не могла поверить в то, что случившееся в клубе произошло на самом деле. Только я стала жить нормально, как ни с того ни с сего возник Эдвард Каллен и застал меня врасплох.
Я снова задумалась над услышанным.
Эдвард приобрел мотоцикл. Огромную серебристую махину.
Он ни разу не упоминал о любви к байкам. Ему нравились машины. Или так думала я.
Может, он любил байки. Видимо, все-таки любил.
По потолку прополз маленький паучок, и вдруг я поняла, что многого не знала об Эдварде. Я была так захвачена его сущностью, что так и не узнала, кем он является. Нет, мы, конечно, играли в двадцать вопросов, когда он впервые подвозил меня домой, но помимо этого…
Внезапно в голове зародилась куча вопросов, на которые я хотела знать ответы, но теперь не имела возможности их получить. Например, какая у него любимая книга? Любимая группа? На чьих концертах он бывал? Какой первый фильм посмотрел? Его мнение относительно глобального потепления? Или действующего правительства?
Был ли у него «самый неловкий момент»?
Он задавал мне много вопросов, знал обо мне практически все. А я даже не знала его фамилии при жизни до вечеринки по поводу моего дня рождения.
Я всхлипнула.
А теперь Каллены живут в Рочестере. А Эдвард, выходит, не с ними. Девушка упомянула, что он гостил у них и путешествовал. Но я могла ошибиться. Я не все расслышала. Что-то там было про дракона.
На тумбочке лежал планшет, и я взяла его, вводя в поисковик «хвост дракона». Первая выскочившая ссылка привела меня на статью о самых опасных дорогах в Америке. На первом месте — «Хвост дракона» в Теннесси. Триста восемнадцать поворотов всего лишь за одиннадцать миль.
Потом я ввела в поисковик Стевло. Ничего с таким названием не нашлось, кроме Стельвио-Пасс. В Италии. Словно кто-то специально на снимках накорябал длинную зигзагообразную дорогу, ведущую вниз с горы. Узкая дорога имела шестьдесят резких, крутых поворотов.
Эдвард любил скорость. Я представила, как он едет по этим дорогам, кренится на поворотах. Наверняка он делает это ночью, в кромешной темноте. Я улыбнулась, но по щеке скатилась слеза. Какое счастье, что он нашел то, что доставляет ему удовольствие. Он это заслужил. Именно этого я для него и желала. И знала, что он никогда бы не проехал по Стельвио-Пасс, если бы до сих пор встречался со мной.
Наверное, Вселенная хотела, чтобы я знала. Так она подсказывала, что я поступила правильно.



— Спасибо, что взялся меня подвезти, Дэниел. — Я зевнула, садясь на пассажирское место Мазды. Слабые лучики утреннего солнца только начали освещать небо Огайо. — Я очень тебе благодарна.
— Перестань меня благодарить. И не вопрос. — Дэниел улыбнулся, заводя двигатель. — Ты все взяла? Не хочешь проверить напоследок? На всякий случай? А то, знаешь, у тебя столько барахла, что я легко мог что-нибудь потерять.
Я закатила глаза, и он хохотнул.
— Давай, — сказала я, бросив взгляд на заднее сиденье. Я деловито посчитала на пальцах: — Один чемодан, одна гитара — угу, это все.
— Тогда ладно, — усмехнулся он и включил навигатор. — Приблизительное время поездки из Колумбуса в Форкс — тридцать часов, если учитывать пробки. Или два дня, если решим переночевать. — Он вытащил свой телефон и поместил его на подставке. — Надеюсь, Белла, AC/DC тебе нравится.
Я ехала на Рождество к Чарли. Если бы я решила проделать путь от Огайо и Форкса на своем «Хаммере», то это стоило бы мне баснословных денег за бензин, поэтому Дэниел любезно предложил составить ему компанию по дороге в Сиэтл. Я намеревалась вернуться в Колумбус после Нового года, купив билет на самолет.
Дэниел мне нравился. Он общительный, веселый, с добрыми и внимательными голубыми глазами. У нас общие занятия по психологии, и нам нравится одна кофейня, совсем рядом с колледжем. Если бы я решила провести с кем-нибудь целых два дня в машине, то этим человеком точно бы стал Дэниел. И дело даже не в том, что в телефон у него закачены песни AC/DC.
— Много вас будет в Рождество? — спросил он, когда мы въехали в Индиану.
— Не, только я, мой папа и индейка. Но я бы хотела состыкнуться с друзьями из Ла Пуш. А вас?
— Очень много, — сказал он. — Мама, папа, мои братья, бабушки и дедушки, тети, дяди, пятьдесят семь кузенов…
— Пятьдесят семь? Серьезно, Дэниел? — Я недоверчиво на него глянула. Он пожал плечами.
— Пятьдесят семь. Пятьдесят восемь. Одна фигня. Ты рада вернуться в Форкс?
— Я соскучилась по папе. Эй, смотри! Всего в пяти милях самый большой в мире бейсбольный мяч из краски!¹
Мы остановились полюбоваться мячом, я сделала несколько фоток и отправила их Рене, Таре и Брайану. Дэниел купил мне сувенир — брелок для ключей в виде этого мяча.
— С Рождеством, — засмеялся он. — Прости, не было времени его упаковать.
Мы сменяли друг друга за рулем и только за один день пересекли еще три штата, сейчас мы как раз въехали в Южную Дакоту. Чтобы время шло незаметнее, мы играли в города, шутили и слушали музыку.
— Ты раньше ездила так далеко на машине? — спросил Дэниел.
— Нет.
— Самый долгий путь?
— Из Форкса в Финикс, — тихо ответила я, смотря на уличные фонари. — Но это было давно. — Словно в прошлом веке. Тогда я была другим человеком.
Мы купили на ужин бургеры, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим номерам в недорогом мотеле. Я была без сил и потому провалилась в сон сразу же, как только моя голова коснулась подушки в желтый цветочек.
На следующий день мы встали пораньше, намереваясь быстрее миновать жуткие праздничные пробки. Я села за руль, чтобы Дэниел отдохнул, и он тут же уткнулся носом в книгу.
— Ты и на каникулах учишь?
— Потому что я завалился, — сказал он. — Если не займусь своими оценками, вылечу из колледжа. — Он зевнул. — Я даже из футбольной команды ушел, чтобы не отвлекаться.
— Ничего себе пожертвование. Ты же любишь футбол.
Он поморщился.
— Но психологию люблю еще сильнее. Ты же знаешь, я не хочу, чтобы что-нибудь помешало мне однажды стать практикующим психологом.
— Да, знаю. — Он частенько упоминал, что сильнее всего хочет стать психологом. И меня его упорство восхищало. Я собиралась работать учителем и была рада, счастлива этому, но не обладала и толикой той страсти к выбранному мной полю деятельности, какая была у Дэниела. Интересно, смогла бы я отказаться от гитары ради преподавания? Дурацкое сравнение. Футбол — это безумное количество затрат, тренировок и поездок на турниры. Я же могла достать гитару в любое время, в любую минуту. Но я так ее любила. Моя игра стала лучше, и теперь я иногда подпевала и даже сочинила несколько собственных куплетов. Держа гитару в руках, я испытывала необыкновенное спокойствие и удовольствие. Частенько я удивлялась, почему так поздно открыла для себя музыку? Так что если кто-нибудь сказал бы, что я должна выбрать между преподаванием и игрой на своей старой побитой гитаре, выбрать оказалось бы сложно.
— Упс, кажется, впереди что-то случилось. — И без того медленное в канун Рождества движение застопорилось, и я увидела длинную вереницу красных тормозных фонарей. Мы выключили AC/DC, включили радио и из местной сводки новостей узнали, что впереди перевернулся грузовик, и на дорогу вылилось масло. Объезд будет медленный. Потому что остальные дороги закрыты из-за случившегося прошлой ночью снегопада.
— Можем поехать на север или юг, — сказал Дэниел.
— Через юг будет быстрее.
— Значит, поедем через север.
— Что? Почему?
— Потому что на юг рванут все. Там самая короткая дорога на запад. И все это знают.
— Но все подумают как ты и рванут на север.
— И они подумают как ты и решат, что все поедут на север, поэтому застрянут на юге. — И тут мы захохотали. — Бросим монетку? — предложил он.
Мы бросили. Дэниел выиграл, и мы поехали на север. И совсем скоро стало ясно, что наша поездка удлинится, потому что дорога была очень узкой. А слушая сообщения о дорожном движении, нам стало понятно, что доберемся мы нескоро.
— Ну ладно… — Дэниел настраивал навигатор, — мы хотя бы поехали в объезд. Остальные в такую погоду увязнут на магистрали.
— Вполне обоснованно. Если объездные дороги засыпало снегом, значит их наверняка еще не расчистили.
— Не, у нас все будет путем, — возразил он.
— А если всем остальным пришла в голову та же идея, и они…
— Нет уж, хватит с меня, — засмеялся Дэниел. — Я предпочту ехать медленно, чем стоять в пробке, даже если дорога займет больше времени.
Навигатор показал новый путь, и я покачала головой, съехав с магистрали на второстепенную дорогу и следуя по дорожным знакам в сторону городов, о которых никогда и не слыхивала.
Но план Дэниела удался. Этот путь, хоть и отнял у нас много времени, были не так забит машинами и, к счастью, очищен от снега. Я прикинула, что наше путешествие удлинилось где-то на полдня, но мы хотя бы не стояли на месте. К тому же виды были чудесные.
Когда стемнело, мы остановились переночевать в маленьком городке на севере Монтаны. Развлечений тут было маловато: несколько магазинчиков, закусочная, мотель и старомодный кинотеатр. Возникло ощущение, будто мы попали в прошлое, в сороковые или пятидесятые года прошлого века, хотя на улицах были припаркованы современные машины и байки.
Мы заказали в закусочной бургеры и сели у окна, вид из которого выходил на главную улицу. Закончив, Дэниел решил купить нам кофе в дорогу. Я встала и вышла на улицу. После долгого дня в тесном и замкнутом пространстве захотелось размять ноги и подышать свежим воздухом, даже несмотря на то, что подмораживало.
Фильм, видимо, закончился, потому что из кинотеатра повалили люди, кутаясь в пальто и спеша к своим машинам. Никто не задержался, чтобы обсудить фильм.
Вдруг двери кинотеатра снова открылись, и из него вышел человек. Человек, которого я узнала в ту же секунду.
Эдвард.
На нем была кожаная куртка, и он направился к двум припаркованным на обочине мотоциклам. Я задыхалась. Не могла пошевелиться. На долю секунду подумала, что мне показалось, но увидев, как он шагает по тротуару, ощутила, словно мир вдруг остановился.
Как он прекрасен.
Совсем как я помнила, но едва ли это было истиной. В своих воспоминаниях я судила о нем неверно.
Он был одет в черные джинсы и кожаную куртку. Волосы уложены иначе, назад — так скулы выделялись сильнее. Мне захотелось окликнуть его. Нет, я хотела рвануть к нему, но что-то меня останавливало. Я увидела, как он остановился напротив одного из байков. Огромной серебристой махины.
Не понимаю, как еще бьется мое сердце. Я этого не чувствовала. Я вообще ничего не чувствовала. Эдвард наклонился и, вытащив из седельного багажника шлем, выпрямился, посмотрев на дорогу. Прямо на меня.
Даже издали я видела вспыхнувшее на его лице изумление. Потом замешательство. А затем… ничего. Его лицо стало маской безразличия. Но он не сводил с меня взора, и я это чувствовала. И если на его лице не было никаких эмоций, то в глазах появилось что-то, похожее на нежность, и я снова как будто очутилась в его объятиях. Вдруг он улыбнулся. Легко и вежливо. И внезапно я снова ощутила собственное сердце и тоже улыбнулась. Он поднял руку и помахал. Я помахала в ответ. Я видела, как он сделал глубокий вдох, потом натянул шлем, перенес ногу через громыхающий байк и через секунду уехал.
— Чем тебя так заворожил кинотеатр? — Я вздрогнула, услышав голос Дэниела, вырвавшего меня из странного забвения, где казалось, что весь мир перестал существовать. Сейчас трудно было поверить в то, что случилось.
— Эм… я, ну да.
— Хочешь посмотреть фильм? — В его тоне я услышала беспокойство и мысленно дала себе затрещину.
— Нет, нет, все нормально. Просто решила подышать свежим воздухом. — Начал идти снег, и несколько хлопьев легло мне на щеки. — Даже не в курсе, что идет. — Я посмотрела на вывеску над входом, извещающую о сезоне классических рождественских фильмов.
Эдвард смотрел «Эту замечательную жизнь».
Вселенная стала вмешиваться слишком часто, подумала я.

---

Примечания к тексту:
1. Про тот самый шар читайте под спойлером


Ну вот и времени уже прошло достаточно, каждый живет и, похоже, получает от жизни по-максимуму, как умеет
Очень жду вас на форуме

ФОРУМ