Я в последний раз проверяю свой список покупок: Бурбон. Тряпки для пола. Отбеливатель. Виски. Шампунь. Печенье.

Что-то явно забыл. Но что? Это просто сводит с ума. Еда, в общем-то, не очень нужна – людей в этом доме больше не осталось – а лак для дерева я купил на прошлой неделе. Мне определённо требуется новая партия высоких стаканов, но их в продуктовом нет. Мысленно делаю пометку, что нужно заказать их по интернету. Чёрт. Я ведь точно вспомню, что мне было нужно, на обратном пути.

Ну разве моя жизнь не гламурна? Запомните, дети: вечность – это не только оргии и кровавые ванны. Только по большей части.

На хрен всё это. Тянусь за курткой и уже натягиваю один рукав, когда за моей спиной со скрипом распахивается входная дверь. Ну почему, когда я пытаюсь уйти, всегда кто-то объявляется на пороге? Весь день я сидел здесь, перечитывая и расставляя в алфавитном порядке книги в библиотеке, и хоть бы один человек ответил бы на мои звонки. Что ж, теперь незваным гостям придётся поторопиться: мне, чёрт возьми, нужны чистящие средства и выпивка.

- Предлагаю обсудить всё по пути, – полностью надев куртку, я поворачиваюсь к двери. – Мне нужно кое-куда сходить, кое-кого съесть… - все слова ручейком сбегают с губ, оставляя только одно позади. – Кэтрин.

Она просто стоит на пороге, со всеми своими кудряшками и обтягивающими джинсами, прислоняется к дверной раме, высокомерно ухмыляясь. Как и всегда, она выглядит самой умной девушкой на планете, как будто она знает все мои секреты и только ждёт возможности открыть их один за другим. Чёрт, это, возможно, так и есть: она всегда была примерно на пять шагов впереди остальных. И, естественно, она выглядит великолепно, хотя лично мне кажется, что чёрная обтягивающая футболка на ней могла бы быть чуть более открытой. Но, видна её кожа или нет, Кэтрин всегда умела создать злу симпатичную упаковку. И это была одна из тех вещей, что я так в ней любил.

Любил. Ударение на «ил». Теперь, видя её, я практически ничего не чувствую. Я рад, что её до сих пор не убили, но кроме этого – ничего. Её присутствие больше даже не раздражает меня (во всяком случае, не сильно). Осталась только осторожность и подозрительность. Конечно, мы заключили некий мир-который-на-самом-деле-таковым-не-является, но Кэтрин всегда опасна и всегда действует по собственному плану. И каждый раз, когда я забывал об этом, мне приходилось платить.

- И это всё, что я получаю? «Кэтрин»? – она надувает губы, и я уверен: ей кажется, что это делает её очаровательной. Ну, хорошо, может быть, в чём-то она и права, но этот жест не подходит для женщины её возраста. И уже тем более для женщины, которой свойственна совершенно непревзойдённая стервозность. – Ты заставляешь меня чувствовать себя нелюбимой, Деймон.

Ох, ни за что на свете я не клюну на эту уловку.

- К счастью, твоей любви к собственной персоне хватит и на двоих, - отвечаю я. – Что ты здесь делаешь? – у меня есть три догадки, но первые две не считаются. Она пришла из-за Стефана. Другими словами, «это всегда был…» Ха. Видимо, горечь всё же никуда не ушла.

- Горизонт чист, разве нет? Слышала, что Клаус мёртв раз и навсегда, - она заходит в дом, немного покачиваясь на высоченных шпильках. – И, насколько мне известно, многое другое тоже умерло, - говорит она бросая на меня хитрый взгляд.

Я делаю шаг назад. Не потому, что она меня пугает, а потому что только идиоты позволяют Кэтрин Пирс подойти слишком близко.

- Ты пришла позлорадствовать над обращением Елены? Я удивлён, Кэтрин – мне казалось, что ты разозлишься. Должен сказать, что из Елены вампир получился намного лучше, чем из тебя.

Она смеётся, высоким, пронзительным смехом.

- Ох, прошу тебя. Конкуренция меня не беспокоит. Уверена: мой маленький двойник всё ещё живёт в мире, полном котят и одуванчиков. Хотя… хм, - она замолкает, склонив голову набок, - может, теперь она ест котят, а, Деймон? – она делает ещё шаг вперёд, наблюдая за мной своими светящимися, любопытными глазами. И я хмурюсь.

Глаза Кэтрин не светятся – они кажутся чёрными дырами, что высасывают весь свет вокруг. Что же насчёт любопытства – Кэтрин уверена, что знает всё, так как она может настолько интересоваться чем-то? Она не смотрит на мир вокруг, как на что-то неизведанное, не смотрит, будто она может проникнуть в самое твоё сердце и увидеть то, что, по твоему убеждению, даже не существует. Нет, Кэтрин никогда и ни на кого не смотрела таким светящимся, тёплым взглядом. И уж точно она никогда не смотрела так на меня.

- О, не дуйся, у Стефана это получается намного лучше. А котята в качестве закуски не так уж и плохи. – Она встряхивает головой, и кудряшки подпрыгивают, притягивая мой взгляд.

Этот кокетливый жест ставит всё на свои места. Он настолько неопытный. Кэтрин играла в эту игру половину тысячелетия, уже давно пройдя этап «посмотрите на мои блестящие, прекрасные волосы!» Так что это движение – классический метод соблазнения, которым пользуются девочки-подростки, в нём нет ни капли вампирской обольстительности.

Теперь я внимательнее присматриваюсь к ней, ища подтверждение. И каждая деталь, начиная с запаха огуречно-дынного лосьона и заканчивая тем, как она обнимает себя руками и как её взгляд постоянно опускается на мои губы, всё это указывает только на одно: это Елена Гилберт. Но Елена Гилберт, глаза которой жирно подведены, тело затянуто в футболку, как минимум на два размера меньше, чем следовало бы, а грудь выглядит на два размера больше из-за лифчика пуш-ап.

Какого хрена?

Всё это кажется совершенно бессмысленным. Но решения Елены никогда не были логичными, и, начиная с Ночи О Которой Мы Не Говорим, они становились всё более и более странными. Несмотря на всё дерьмо, что заполнило ту ночь, на всё это «отпускаю» и «никогда не переставала любить», Елена не выбрала Стефана. На самом деле, нет. Она, в общем-то, выбрала себя. И я ожидал, что они снова станут невыносимо слащавыми, будут не умолкая твердить о своей эпичной любви, которая теперь стала вечной, но сейчас они даже не вместе. Насколько мне известно, она даже не рассказала Стефану, что планировала выбрать его и только его и быть с ним целую вечность (или пока она не умрёт от инфаркта, или рака, или из-за Мэтта Донована, съехавшего с моста, что, как вышло, случилось раньше всего остального). Это поразительно, и я совершенно не понимаю её действий, но, очевидно, многое в Елене приводит меня в замешательство. И я, на хрен, не собираюсь ничего рассказывать Стефану. Потому что всё это не моё дело.

Елена же после своей смерти отстранилась от нас обоих. И во время обращения она полностью доверилась Кэролайн. И знаете, что? Эта идея была чертовски хороша. Хотя я до сих пор люблю её так сильно, что это можно окрестить психическим расстройством, ей требовалось провести какое-то время вдали от братьев Сальваторе. И Кэролайн – не худший вампир в мире: а ведь я был уверен, что никогда не скажу подобную фразу.

Елена не заходила в гости, не звонила. И я пытался смириться с этим. Она довольно ясно выразилась насчёт своих чувств ко мне, и хотя мы со Стефаном без слов согласились, что наше предыдущее соглашение обнулено и больше недействительно в свете той глупости, которую он совершил, я всё равно держался от неё подальше. Пытался дать ей возможность сделать выбор, каким бы он ни был. Но из-за этого мы все зависли в зоне ожидания, вертясь на одной орбите, но никогда не касаясь друг друга.

А теперь вот она – стоит на моём пороге, ухмыляясь, и покачиваясь, и на максимум используя свои ограниченные актёрские способности. И всё это чтобы убедить меня, что она является своим собственным ночным кошмаром, что она стала Кэтрин грёбаной Пирс. И я как минимум в замешательстве.

- Так сильно соскучился? Глаз с меня не сводишь, - подстрекает она меня, постукивая ногой по полу. Я моргаю. Да, не свожу, потому что, серьёзно, кто эта девушка и что она здесь делает? Это опасная, хреновая игра. Нужно собраться и оказаться на пять шагов впереди неё, потому что, каким бы дурацким ни было её выступление, я не собираюсь показывать, что раскусил её. Я уже долгие месяцы так не развлекался. И это если не упоминать о том, что я наконец-то вижу её. И пока что не могу распрощаться с Еленой.

- Прости. Просто считал, что мы больше тебя не увидим. После вечера встречи выпускников ты свалила из города как последняя трусиха, - говорю я. Вот так, будь спокоен, Сальваторе. Обращайся с ней как с Кэтрин и не выставляй себя идиотом.

- Всего лишь была настороже. Ведь это я делаю лучше всего, - жеманно улыбается она. Ох, девочка, могла бы сыграть поизящнее. Это всё было бы чертовски смешно, если бы не было так странно.

- Точно. Знаешь, говорят, что вы с Еленой очень похожи, - я умолкаю, наблюдая за тем, как на её лице проскальзывает выражение «вот дерьмо», прежде чем она берёт себя в руки. И я еле-еле подавляю улыбку, - но я так не думаю. То есть, давай признаем это, твой инстинкт самосохранения превосходит своими объёмами всю солнечную систему. Никто не умеет спасаться лучше тебя. И никто не делает этого хуже, чем Елена.

Ну, хорошо, это не так уж и вежливо: дерзить прямо ей в лицо, но чёрт побери, эта девушка умерла ради своего смертельно скучного бывшего парня. Кто-то должен сказать ей, что нельзя просто так взять и умереть. Плюс к этому, не могу сказать, что я очень уж приятный человек.

Нужно отдать ей должное – она сохраняет лицо лучше, чем я ожидал. Видимо, её роль в школьной постановке «Сурового испытания» всё-таки возымела свой результат. Мои слова должны были ранить её, но реакцией служит лишь невесёлая улыбка.

- Она думала, что делает правильную вещь ради того, кого она любила, - кажется, она вспоминает те мгновения. – Маленькая идиотка, - добавляет она совсем неубедительно.

- Да, да. К сожалению, Елена любит всех и каждого на этой планете, - кроме меня. – Она поступила бы точно так же ради кого угодно, и отказалась бы, предложи они оказать ей ответную услугу. Она даже не поняла бы, почему они хотят это сделать, - я пожимаю плечами. – Такова уж Елена Гилберт. Но ты же пришла сюда не для того, чтобы обсуждать её, верно?

Облизнув губы, она смотрит на меня, ожидая, что я что-нибудь добавлю. Но я не делаю этого. Сегодня она во главе стола: вне зависимости от того, что ей от меня нужно, я не собираюсь выкладывать это перед ней на блюдечке с голубой каёмочкой.

- Конечно же, нет, - её губы изгибаются в жестокой ухмылке, и на секунду она и правда становится Кэтрин. И мне это не нравится. Совсем. Она поднимает голову, демонстрируя соблазнительный изгиб шеи. – Где Стефан?

Вот сучка. Я прищуриваюсь.

- Где-то. Занимается всякими стефановскими делами: покупает гель для волос, молится Деве Марии; хрен его знает, - внезапно на меня накатывает вдохновение. Хорошо. Если она хочет играть грязно, я тоже не прочь немного испачкаться. – На самом деле, я тоже собирался уходить: пора кем-нибудь перекусить. – Или пойти за покупками в девять вечера. В пятницу. Я вспоминаю, что забыл включить в список: бумажные полотенца. Но к чёрту покупки, то, что происходит сейчас, намного, намного лучше. Я широко улыбаюсь. – Присоединишься, или хочешь подождать сэра Вечно-Размышляющего?

Она неуверенно смотрит на меня, хлопая ресницами.

- Кем-то перекусить? Что, откажешься от донорской крови? Я слышала, что ты совсем размяк, питаешься теперь только дрянью из пакетов, - она пытается выглядеть равнодушной. Но ей это не удаётся.

- Тебя дезинформировали, - говорю я, быстро засовывая список покупок в карман куртки. – Я больше не убиваю – за исключением тех случаев, когда кто-то просто умоляет, чтобы его замочили – но ты знаешь, каково это. Иногда тебе нужна даже не кровь, а погоня. Ты сама меня этому научила.

Она же сдастся, верно? Смущённо раскроет себя, двойника с прямыми волосами и пуританским нравом, пробормочет, что это была плохая идея и убежит домой, поджав хвост. Она никогда не пойдёт со мной на охоту. Ни за что. Только не Елена. Но она стоит напротив, покусывая нижнюю губу и украдкой поглядывая на меня. Если бы я не знал её так хорошо, я бы сказал, что она на самом деле раздумывает над моим предложением. Боже, я хочу, чтобы она согласилась. Хочу увидеть, как она будет красться к жертве, как кровь полностью завладеет ею, окрашивая её глаза и затуманивая мысли.

Я осторожно подхожу к ней, останавливаясь на расстоянии вздоха.

- Это будет как в старые добрые времена, - говорю я мягко. Это не совсем правда: мы с Кэтрин никогда не охотились, как равные. Но даже когда я ещё был человеком, её восторг всегда заставлял меня так же, как и она, жаждать крови. Я наклоняю голову, касаясь губами её уха. – Мы с тобой, в темноте, прислушиваясь к одному сердцебиению. А их кровь бежит быстрее, когда они наконец замечают нас, замечают клыки, и то, каково это…

Она неуверенно отступает назад, и её рука взлетает к груди, как будто у неё грёбаный припадок.

- Да. Поняла, - говорит она, задыхаясь. Тень вен под её глазами и на мгновение показавшиеся клыки не проходят мимо моего внимания. – То есть, я помню. Давай сделаем это. Как раньше.

Мои брови, наверное, исчезли под волосами от удивления. Даже в самых диких своих мечтах я не мог представить, что она согласится. Сейчас мне ещё больше, чем до этого, хочется знать, что она задумала. И я определённо собираюсь выяснить это – после охоты. Но… чёрт, я такой слабак.

- Уверена, что не хочешь дождаться Стефана? Мой младший братец может в любой момент вернуться: весь такой мрачный и готовый пристрелить тебя.

- Уверена. Как ты и сказал, по старой памяти. У меня ещё будет время на встречи с ним, - она уверенно кивает, как будто пытается убедить в этом саму себя. Не знаю, в чём дело, но я уже дал ей возможность отказаться. Но если она в деле, то и я не стану отказываться. Отойдя в сторону, я щёлкаю каблуками, демонстрируя ей свой лучший поклон солдата армии конфедерации.

- После вас, мисс Кэтрин.

Она лишь на мгновение медлит. Потом выходит за дверь, останавливаясь только, чтобы коснуться моей щеки кончиками пальцев. Все сомнения, которые у меня были насчёт того, какой из двойников сейчас стоит передо мной, исчезают, как только я чувствую её прикосновение. Как бы я ни любил Кэтрин, как бы хорош ни был наш секс (а он был фантастическим), она никогда не заставляла меня чувствовать себя так, будто кожа наполняется светом, одним своим касанием. Нет, это была прерогатива Елены. До сих пор – только её.

Как только мы выходим на крыльцо, две до нелепости маленьких фары сворачивают с дороги. Стефан вернулся домой на своей игрушечной машинке. Просто отлично. Теперь он всё испортит, сказав ей не идти. А ведь когда-то с ним было весело. Конечно, тогда ему было где-то двенадцать, но – честно – тогда он умел веселиться. Но сейчас? Он пожурит Елену, отправит её домой, как непослушное дитя, и мне никогда не доведётся увидеть, как с её клыков стекает кровь, как в её глазах бурлит похоть.

Сначала мне хочется просто забрать её отсюда, пока Капитан Враг Веселья всё не испортил, но Елена полностью поглощена наблюдением за его машиной. Конечно, поглощена: ей же наверняка хочется понять, является ли Стефан таким же тупым, как и я, увидит ли он, что всё это – игра. Чёрт, для неё это, видимо, всего лишь очередной тест. «О, Деймон, я должна быть со Стефаном, потому что он видит настоящую меня. Может быть, всё было бы по-другому, если бы тебя я узнала первым».

Клянусь, иногда моя жизнь напоминает грёбаную заезженную пластинку.

Скрестив руки на груди, я жду, когда уже всё это подойдёт к своего предсказуемому, депрессивному завершению. Стефан выбирается из своей клоунской машины и марширует в нашем направлении. О-оу, всё серьёзно, уровень опасности – три складки на его лбу.

- Что происходит? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Елену и обратно. И в конце концов останавливает его на мне, потому что я, очевидно, являюсь главным виновником происходящего. – Что она здесь делает?

- Она умеет говорить, знаешь ли, - говорит Елена резко. – И я рада тебя видеть, Стефан. Скучала по тебе, - в последнее мгновение её голос становится нежным. Он был совсем не таким, когда она бросала мне свои издевательские фразочки. Ну, естественно. «Я никогда не переставала его любить». Видимо, так и есть. Даже когда она не хочет быть с ним, на самом деле в глубине души она всё равно этого желает.

- Кэтрин, - говорит он сухо. В выражении его лица нет ни следа иронии, он не нервничает, не выдаёт того, что узнал её. Он что, и правда ничего не понял? Нет. Он, наверное, тоже решил подыграть. Должен был решить. Но это не в его стиле, только не с ней. Или, может, ему просто нужно увидеть чуть больше оскароносного выступления Елены, мне ведь тоже потребовалось время, чтобы всё увидеть. Скоро он поймёт. – Спасибо, что помогла с гробами; за это я у тебя в долгу. Но если только ты не пришла забрать этот долг, нам нечего обсуждать.

Он ждёт её требований. Но их нет.

- Я вернулась, чтобы увидеть тебя, Стефан. Не хочешь пойти с нами? Мы как раз собирались… - она раздумывает над правильным словом. Ошибка новичка. Поесть, попить, поохотиться? Выбирай любой вариант, - …пройтись, - решает она с полуулыбкой-полуухмылкой на лице. – Создать немного проблем, чуток повеселиться. Не хочешь присоединиться? – она идёт к нему, но он отстраняется.

- Нет. Естественно, нет. Всё, чего я хочу – это чтобы ты ушла, Кэтрин, - Елена смотрит на него округлившимися глазами, и её губы немного приоткрываются, готовясь выпустить слова, которые так и не звучат. Он сдержанно кивает. – Убедитесь, что приберётесь за собой, - говорит он с усталой покорностью. И исчезает в доме.

Мы оба смотрим, как он уходит, и я не знаю, кого из нас двоих его слепота удивила больше. Я не понимаю. Как он мог не почувствовать её запах, не услышать её, не увидеть этот свет в её глазах? Это же очевидно. Но, опять же, Стефан всегда видел то, что ожидал увидеть. Я просто надеялся, что, раз дело касалось её, всё будет по-другому. Наверное, Стефану было о чём подумать, у него наверняка было хорошее оправдание. Какой бы ни была причина, из-за которой он не смог игнорировать маску из подводки для глаз и стервозности, это поразило Елену. Она смотрит в ту сторону, куда он ушёл, с напускным равнодушием, граничащим с шоком.

- Кэтрин… - ох, забудем. Это не стоит того, не стоит той боли, которую она испытывает только чтобы я увидел, каким вампиром она стала. Мы забудем про наши намерения и притворимся, что этого воплощения идиотизма никогда не происходило. Я указываю рукой на дом, на него. – Хочешь…

- Нет. Я хочу пойти на охоту, - её глаза широко распахнуты; голос хриплый. – Хочу найти кого-нибудь, кого можно съесть, хочу разорвать его на части и оставить за собой хаос, чтобы Стефану было что прибрать, - она поворачивается ко мне, сжав дрожащие ладони в кулаки. – Ты поможешь мне с этим, Деймон?

Эта девушка – гильбертовская сталь, закалённая в огне Петровых. А я уже почти забыл об этом. Во многом именно она – самый опасный двойник. И, двигаясь дальше, нужно помнить этот факт. А ведь мы и правда двигаемся дальше.

И хотя я знаю, что наша охотничья вылазка закончится плохо, если я сейчас отпущу её в одиночестве бродить по городу, испытывая всю эту злость, и боль, и замешательство, то для какого-нибудь бедняги-бегуна или мотоциклиста всё закончится ещё хуже. Я не могу позволить ей пройти через это. Я всё это начал, и теперь нужно закончить. Я хочу это закончить.

Так что я протягиваю ей руку. Она принимает её, и мы бок о бок уходим в ночь.

- Пора повеселиться.

от переводчика:
прошу прощения за задержку, технические проблемы.
надеюсь, вам понравилось начало! как считаете, удачно ли отображены мысли Деймона? я, например, в восторге от того, как автору удаётся их передать, надеюсь, и перевод удался!
мы с Дашей с нетерпением ждём ваших отзывов на ФОРУМЕ!