Поднимаясь по лестнице в доме Калленов, Белла почувствовала странный запах. Она скривилась, когда перечно-сладкая едкость обожгла нервы в её носу.

Выпускной был одновременно милым и скучным. Вместе с Элис и Анжелой они аплодировали и свистели каждый раз, когда на сцене появлялся друг или член семьи, но это быстро наскучило. Всё это время Эдвард сидел рядом с ними, молчаливый и серьёзный, наблюдая за ходом церемонии своим зелёным взглядом.

Он заговорил с ней лишь однажды: наклонился к девушке и прошептал на ухо, что Элис не может отвести взгляда от Джаспера, словно охотничья собака, подстерегающая оленя. Белла хихикнула, но в основном из-за того, что от его горячего дыхания прядь волос подлетела и опустилась прямо на её нос, а не из-за прозвучавших слов. Она повернулась, чтобы улыбнуться ему, но Эдвард был слишком близко, и кончики их носов соприкоснулись. Отшатнувшись, он больше не произнёс ни слова за всю оставшуюся церемонию.

И сейчас, когда она направлялась к комнате Элис, чтобы снять платье, сильный аромат притянул девушку на несколько дверей дальше. Открыв комнату Эдварда, она увидела его, сидевшего на подоконнике, с высунутой в открытое окно рукой. Под её пристальным взглядом он согнул руку и обхватил губами длинную коричневую палочку. Глубоко вдохнул, закрывая глаза. Часть дыма вырвалась у него из носа, но он втянул его обратно, а затем выдохнул.

- Эдвард?

Эдвард подпрыгнул – подпрыгнул! – словно собака, которой наступили на лапу. Уронив дымящийся коричневый предмет на ковёр, он прыгнул на него, параллельно ударившись головой о подоконник.

- Чёрт, чёрт, чёрт, блядь, на хер, блядь!

- Я тебя испугала? – спросила Белла, чуть шире приоткрыв дверь и входя внутрь.

- Нет, Белла, - произнёс он ядовито, одной рукой потирая ударенный лоб, а второй – поднимая горящую палочку. – Обычно мне нравится раскраивать себе голову об окна и сжигать ковёр пеплом.

- Нельзя что-то сжечь пеплом. Пепел – это то, что уже сгорело.

Эдвард сердито уставился на неё, смешной испуганный юноша, чьи щёки и волосы были расцвечены луной.

- Что ты куришь? Сигарету? – Она продолжила своё движение по комнате, а он забился в дальний угол.

- Нет. Ты это не захочешь.

Это задело её.

- Почему нет?

- Потому что я готов поставить десять к одному на то, что ты никогда не пробовала, плюс это не для робких. Сомневаюсь, что ты справишься.

Что-то взыграло в Белле – её гордость и усталость от того, что этот мужчина-ребёнок снова и снова говорит ей, что она не сможет справиться с ним. Так что, решительно подойдя к Эдварду, она забрала у него плотную коричневую самокрутку, поднесла её к губам и сделала глубокий вдох.

Дым наполнил её рот, и лёгкие, и нос, и воздух вокруг душил её, и она не могла дышать, и уже точно понемногу синела.

- Белла! – Сильный удар по спине, и она уже кашляла, плевалась, умирала.

- Это… это… подло! – выдавила она между раздирающим сухим кашлем. Всё её тело жгло – от макушки и до пят. – Эдвард, что это за хрень?

- Это косяк, - сказал он, и Белла слышала, что он сдерживает смех. – Это… марихуана… и немного табака. Смесь.

- Обоже, - проговорила она в одно слово. – Это… то есть… как можно наслаждаться подобным…

Эдвард рассмеялся.

- Ты, мать твою, сумасшедшая, Белла. – И он снова расхохотался, на этот раз громче, с силой плюхнувшись на кровать. – Ты весь его обслюнявила.

- Я вот-вот умру, - просипела она, всё ещё покашливая. Голова казалась лёгкой и затуманенной. Он фыркнула, потом хихикнула. – Не нужно защищать меня от всего, что касается тебя, знаешь ли.

Эдвард пожал плечами.

- Эсми с Карлайлом не выносят этого, так что я привык прятаться. – Он помахал почти докуренным косяком перед её лицом. – Хочешь последнюю затяжку, хмельная Белла?

- Что, нет, конечно нет… - Он пожал плечами, поднося самокрутку ко рту, но Белла схватила её и сжала остатки своими губами, вдыхая. Она снова закашлялась и вручила огарок Эдварду. На этот раз он и не пытался сдержать хохот.

- Иисус, - сказал он, выбрасывая мусор в окно. – Я только что накурил дочь шерифа.

Вздохнув, Белла подошла к его огромной кровати и завалилась на спину.

- Странные ощущения. Почему глаза не хотят до конца открываться? – Она подняла веки пальцами. – Что? – Над кроватью нависал Эдвард, которого, казалось, одолевали сомнения. Она похлопала по матрасу рядом с собой.

Со вздохом, который, казалось, вырвался из самых глубин его естества, Эдвард осторожно сел на кровать в трёх футах от Беллы.

- Я сонная, но не уставшая. В этом есть смысл? Так приятно. – Она поднесла руки к лицу, наблюдая, как движутся вены в её пальцах. Внезапно повернулась на бок, лицом к Эдварду, лежавшему на спине. Он посмотрел на неё, пока девушка устраивалась поудобнее, опираясь на локоть. – Я тебе нравлюсь?
Эдвард рассмеялся.

- Что?

- Иногда мне кажется, что да. Ты парень-шлюха?

Его брови скрылись под чёлкой.

- И что же заставило тебя задать такой вопрос?

Белла вздохнула, на мгновение отвлечённая тем, как тихо поскрипывал её нос.

- Ну, что ж, в первый учебный день – или второй, не знаю – когда ты кричал на Элис во время ланча, помнишь?

- Да, - сказал Эдвард тихо. – Помню.

- Ты тогда пронёсся мимо и так жутко посмотрел на меня – это было неловко – и Лорен завела: ты отталкиваешь даже мужиков-шлюх.

Он фыркнул.

- Почему ты прислушиваешься к слова Лорен Мэллори, для меня – загадка.

- Значит, всё не так? – Она не знала, почему давит на неё, но что-то странное, скрывавшееся внутри, задавало эти вопросы, а Белле оставалось только расслабиться и слушать.

Он покачал головой.

- Не так.

- Значит, ты… девственник?

- Ну, нет. Но есть… то есть… - Он покачал головой. – Почему я тебе вообще это рассказываю?

Белла пожала плечом, не прижатым к кровати.

- Потому что я спросила? Создаётся впечатление, что тебя никто и ни о чём не спрашивает. Но мне не страшно.

- Была только одна девушка, - сказал он, но по тону было ясно, что он не хочет это обсуждать.

- Ты любил её?

- Нет.

- Вы были вместе только раз?

- Нет, Белла.

- Тогда ты должен был любить её.

И эта капля прорвала плотину.

- Я не любил её! – Сев, он указал длинным пальцем на дверь. – Выметайся, сейчас же.

- Но Эдвард… я не…

- Может, мы и друзья, но это не значит, что ты можешь посягать на каждую деталь моей жизни!

- Но я не… Эдвард, не нужно… мне просто так интересно узнать о тебе…

- Я не ебаная книга, которую можно прочитать и не картина, которую можно изучить, и не…

Белла вскочила с кровати, чувствуя, как в уголках глаз собираются слёзы.

- Как можно быть таким засранцем? Боже, да есть ли смысл дружить с тобой, если мне приходится бороться за снятие каждого нового слоя твоей защиты? Может, ты этого не стоишь!

Он кинул что-то в её направлении – это был их блокнот, который ударился о пол и раскрылся на страницах, которые ещё только собирались рассказать им друг о друге. Она посмотрела на блокнот, посмотрела на Эдварда и захлопнула за собой дверь.

XxXxX

- Он мой брат, и я люблю его, - сказала Элис, удерживая пальцы ног Беллы на месте и покрывая ногти бледно-розовым лаком. – Однако у него есть тенденция вести себя как мудак.

- Но, - сказала Белла, которую принесла Элис, подозрительно понюхав перед этим, - никто не ведёт себя так отвратительно без причины.

Элис пожала плечами.

- Не то чтобы без причины, просто…

- Знаю. Ты не можешь сказать мне. Эдвард не может сказать мне. Белла остаётся в темноте незнания, позволяя кричать на неё тому, по кому она по непонятной причине сходит с ума; тому, кто, в то же время, скорее всего её не выносит.

Элис вздохнула и погладила Беллу по колену.

- Не знаю, нравишься ли ты ему в романтическом плане, но мне прекрасно известно, что ты ему нравишься. Он думает, что ты забавное, и ценит то, что у тебя есть стержень. Он сам мне сказал.

Белла закатила глаза.

- А ещё он считает тебя симпатичной.

Девушка рассмеялась.

- О, брось, Элис. Даже не начинай. Не хочу это слышать.

- Сама «брось». У тебя на лице десять оттенков румянца. Как бы ты его назвала, если бы Эдвард спросил, м? Шокирующе-розовый? Фуксия?

- О, заткнись! – рассмеялась Белла, пиная Элис. И перевела взгляд на комнату, качая головой. Что-то красное у двери привлекло её внимание.

- Белла? Это не ваш блокнот?

Он был виден на три четверти, видимо, просунутый под дверь.

- Да, - выдохнула Белла, пришедшая в ужас от мысли, что Эдвард отдаёт его навсегда.

- Не двигайся; лак ещё не высох. Сейчас принесу. – Элис подползла к двери, втянула блокнот в комнату и кинула его Белле.

Белла лихорадочно листала страницы, пока не нашла нужную – хотя на самом деле поиски были не такими уж затруднительными. Весь лист был жёлтым, и немного влажная страница всё ещё пахла маркером.

- Что это? – хихикнула Элис. – Сыр? – Она дразнила её, но Белла парила на седьмом небе.

- Жёлтый, - прошептала она, прижимая блокнот к груди. – Жёлтый – это «прости».

Следующим утром Белла осознала, что балансирует на грани. Она умирала с голоду, и блинчики пахли восхитительно, но за стойкой сидел Эдвард, держа в одной руке книгу, а во второй – вилку. Она не хотела тревожить его.

Вздохнув, девушка решила ещё поспать, а потом подождать, пока спустится Элис. Развернувшись, она врезалась прямо в стол.

О, как незаметно, - поздравила она себя, обходя препятствие.

- Белла, пожалуйста, не говори, что собираешься оставлять меня наедине со всеми этими блинами.
Утром его голос был другим, одновременно более хриплым и мягким. Он дотянулся до неё, и подхватил её, и вернул на кухню.

- Я не хотела мешать, - сказала она тихо, обеспокоенная своими спутанными волосами и несвежим дыханием.

- Это невозможно. – Он улыбнулся, и её сердце замерло от радости.

И девушка прошла остаток пути, взяла тарелку и положила на неё два блина с шоколадной крошкой. Убедившись, что они утонули в сиропе, Белла достала из холодильника молоко и поднесла свою ношу к свободному барному стулу.

Забравшись на него, со стуком поставила тарелку на стойку. Она чувствовала запах Эдварда – он ещё не принимал душ – запах простыней не первой свежести, и травы, и ночного ветра, и его нельзя было назвать приятным, но и ужасным – тоже. Запах был естественным, и он был его.

Они долго сидели в тишине, пока Белла пережёвывала всё ещё тёплые блинчики. В них было ровно столько шоколада, сколько нужно, чтобы он не забивал вкус, а добавлял оттенок сладости, ища следы которой она облизывала губы. Повернувшись, чтобы поблагодарить Эдварда, она споткнулась о его взгляд. Он же, покраснев, вернулся к своей книге.

Быстро переведя взгляд на тарелку, Белла уставилась на масло и сироп, словно в них содержались все ответы. А потом сделала глубокий вдох.

- Что читаешь?

Неожиданно он захлопнул книжку, прикрывая обложку ладонью. – О, э, ничего.

Книга была подозрительна похожа на ту, что Белла одолжила Элис. Она видела розовую надпись на обложке.

- Эдвард, это что, мой роман Сары Дессен?

- Нет! – настойчиво проговорил он. – Это, э, Сартр…

- У Сартра есть издания с маргариткой на обложке?

- Хватит осуждать меня, Свон.

Белла расхохоталась.

- Это она! О Боже, мистер Камю читает роман о любви-и-и-и.

- Ненавижу тебя.

Белла начала повизгивать от смеха.

- Ты никому не расскажешь об этом, - пригрозил он.

- О, да? А ты чего так переживаешь? И что мне за это будет? – Она поддразнивала его, наслаждаясь покрасневшими кончиками его ушей и хрупкостью его тайны.

Пожевав губы, он распахнул их.

- Как насчёт такого предложения: ты хранишь это в секрете, а я отвезу тебя в самое красивое место северного Вашингтона?

Она улыбнулась, чувствуя, как трепещут вены.

- Это мне тоже нужно будет держать в секрете?

- Естественно.

Она тяжело вздохнула.

- Ох, даже не знаю… все эти тайны…

- Либо так, либо я убью тебя.

Она снова рассмеялась; сердце казалось таким воздушным, пугая Беллу возможной потерей своего якоря.

- Ты не причинишь мне зла.

Неожиданно он потянулся к ней и провёл кончиком длинного, тонкого пальца по её щеке.

- Я определённо постараюсь этого не делать, Белла.

Втянув носом воздух, она попробовала выдохнуть, не показав охватившей её дрожи.

- Итак… когда мне доведётся увидеть эту тайную красоту?

- На сегодня есть планы?

Она покачала головой.

- Воскресенье, так что нет.

- Ну, теперь есть.

ХхХхХ

- Ты водишь как одержимый.
- А ты слишком много ноешь.
- Потому что ты даёшь слишком много поводов для нытья.
- Белла.
- Эдвард?
- Тише. – Потянувшись к консоли, он увеличил громкость музыки.
- Ты не посмел заглушить меня!
- Вас заглушили.

Фыркнув, Белла скрестила руки на груди и устремила взгляд в окно, на несущуюся мимо зелень. Эдвард забрал её из дома около получаса назад – Белле хотелось переодеться во что-нибудь более удобное и принять душ, раз уж Эдвард настаивал на прогулке. Спустившись в гостиную, она застала там Чарли, который объяснял значение первого дауна в футболе (в американском футболе команда, владеющая мячом, получает 4 попытки продвинуть мяч на 10 ярдов вперёд в сторону очковой зоны соперника. Каждая такая попытка называется дауном - прим.пер.) смущённому Эдварду, и это так её рассмешило, что Эдвард до сих пор злился.

Красивая, переливчатая мелодия омыла её уши. Мягкие, звенящие звуки фортепьяно разнеслись по машине, и Белла удовлетворённо вздохнула.

- Знаешь Дебюсси? – спросил Эдвард, неправильно расценив этот вздох.

Белла покачала головой.

- Знаю, что это Clair de Lune… но больше у него ничего не слышала. Мама постоянно покупает все этим настроенческие штуки в Уол-Марте… ну, знаешь, на которых есть кнопка, и при нажатии начинает играть образец музыки? Шиковать она себе позволить не может, но зато ценит спокойствие. А это обычно следует за Enya на многих подобных дисках.

Улыбнувшись ей, Эдвард переключился на следующую композицию.

- Эта называется Reverie. Она мне тоже нравится.

- Мило, - сказала девушка снисходительно. – Но я предпочитаю Yiruma.

Эдвард рассмеялся.

- Размазня.

- Kiss the Rain просто убивает меня. – Под её взглядом Эдвард снова нажал на «next». – О, а это что? Эта мне больше нравится.

- La Mer, - ответил он. – Одна из моих наименее любимых. Предлагаю сделку, - неожиданно добавил он.

- О?

- Если сохранишь секрет, - сказал он, говоря о месте, куда они направлялись, - как-нибудь летом я сыграю тебе Kiss the Rain.

Посмотрев на него, Белла улыбнулась.

- Я и так никому не собиралась рассказывать, - сказала она. Сделала глубокий вдох и ухватилась за предоставленный шанс. – Но ты подсластил пилюлю. – И положила ладонь на его руку. Пальцы Эдвард неловко согнулись в попытке сжать её.

Белла чуть передвинула руку, и остаток пути они проделали в молчании, позволяя своим пальцам вести беседу.

- Эдвард, - выдохнула Белла, выходя из машины и с восхищением осматриваясь. – Что это за место?

- Просто поляна, которую я как-то нашёл, - ответил он, копаясь в багажнике. – Красиво, да?

- Как ты её нашёл? – поинтересовалась Белла. – Она в стороне от всех дорог.

Он не ответил. Вместо этого захлопнул багажник, зажав подмышкой небольшой холст, а в зубах – пару кисточек; из карманов его шорт торчали тюбики краски. Он показал ей следовать за ним, и Белла послушалась, идя как можно медленнее, чтобы разглядеть всё, что их окружало.

Там было много зелёной травы, и жёлтые цветы, и голубое небо, и вибрирующая, гудящая, жужжащая жизнь. Было красиво и сюрреалистично, и Эдвард поделился всем этим с ней.

Он уселся прямо посередине поляны в позе лотоса. Установил на коленях холст и начал открывать тюбики, используя свои шорты вместо палитры.

- Что пишешь? – спросила она, присаживаясь рядом.

- Пейзаж, - ответил он. – Просто чтобы снова привыкнуть к краскам, а пейзажи лёгкие.

Она фыркнула.

- Лёгкие.

Он скромно пожал плечами.

- Для меня – да. – И перевёл на неё взгляд. – Не думай, что меня заденет, если ты займёшься чем-то своим. Наблюдать за тем, как я пишу, наверное, скучно.

Она понимала. Перевод: не вертись вокруг. Так что, пожав плечами, она вернулась к машине и достала книгу, которую Эдвард посоветовал ей захватить с собой. Осмотрев поляну, нашла место, где ей будет удобно улечься и углубиться в чтение.

Первым порывом было подойти к Эдварду, опустить голову ему на плечо и раскрыть свою книгу. Она не могла даже представить дня приятнее, но его поза была напряжённой и закрытой, и к этому времени Белла уже знала, что он подвержен срывам, когда перед глазами у него холст.

Поэтому девушка нашла солнечное местечко, легка на живот и раскрыла роман. Всего через три страницы отвлеклась и кинула взгляд на Эдварда. Он находился в десяти футах, высунув кончик языка и держа в руке огромную кисточку в жёлто-зелёной краске. Она наблюдала за тем, как он работает, за тем, как с каждым мазком его плечи всё больше и больше расслаблялись.

- Пейзажи простые, потому что у травы нет души, - наконец сказал он ей после почти часа тишины. Белла уже давно оставила свои попытки притвориться, что увлечена чтением, более чем удовлетворённая возможностью просто позволить солнцу греть её, пока она наблюдала, как Эдвард занимается любовью со своим холстом.

- Объясни, - сказала она, прикрыв глаза, когда звук его голоса согрел её больше солнечных лучей.

- Это словно… - Он искал слова, и холст на его коленях пошатнулся. – Можно нарисовать природу, когда захочется, и она останется такой же. Ну… не совсем. Я имею в виду, природа, конечно, так же непостоянна, как и всё остальное… но она всегда будет природой. Всегда найдётся гора, на которую можно полюбоваться, цветок, готовый внести краски в своё окружение. Но с людьми… это как будто… - Он впервые поднял на неё взгляд, и ей захотелось подползти к нему и написать или сказать названия парочки цветом, или подержать его руку, или сделать хоть что-то, чтобы помочь выговориться.

- Как будто… - снова начал он. – Как будто ты просишь разрешение на то, чтобы забрать часть их души. Когда пишешь кого-то, ты берёшь их образ – в это мгновение – и переносишь его на холст. Делаешь их бессмертными, вечно молодыми, вечно прекрасными. И навсегда остаётся напоминание того, кем они были, сохранённое на холсте… даже если им это напоминание не нужно. Ты схватываешь то, как падает на них свет, схватываешь их красивые и не лучшие черты. Они верят, что ты всё сделаешь правильно. Ты… оказываешься в отношениях с моделью, в отношениях более интимных, чем даже, например, свидания. Потому что со свиданиями или даже… браком… если всё становится слишком страшно или если понимаешь, что ты не тот, кем себе казался или что-то вроде того… то ты можешь сказать – о, чёрт, на хуй всё это… не принимай на свой счёт, я вне игры.
Но с картинами, когда ты художник… этот человек даёт тебе разрешение на то, чтобы ты увидел их пугающие черты, и худшие, и лучшие, и навсегда перенёс их куда-то. И на самом деле… это колоссально.

Белла позволила этим словами пропитать её, пробраться через поры в кожу, через мышцы – в вены, через кости – в саму суть. Она глотала воздух вместе с его монологом, желая задержать в лёгких, а потом выдохнуть в мир, сделав его чуть более прекрасным.

Белла посмотрела на Эдвард, и их взгляды встретились – через всю поляну.

- Кто ты, Эдвард Каллен? – спросила она.

Он вдохнул, глубоко и прерывисто, а потом так же неуверенно выпустил воздух на свободу.

- Что тебе от меня нужно?

Белла помолчала минуту, собираясь с мыслями, формулируя ответ. А потом сказала ему без тени сомнения, пусть даже и не будучи до конца уверенной, что и правда подразумевает то, о чём говорит.

- Хочу быть исписанной тобой.

Он явно сглотнул.

- Иди сюда.

И она подползла к нему, оставив за спиной забытую книгу. Оказавшись рядом, в футе от лица Эдварда, чувствуя его прерывистое дыхание на своём лице, она остановилась в ожидании.

- Когда я кричал на Элис в первый учебный день, - начал он, поднеся к её лицу покрытую пятнами краски руку, - она попросила меня… сказала мне написать тебя.

- Написать меня, - сказала Белла – не вопросительно, а соглашаясь.

Он грустно улыбнулся, гладя мягкую кожу под её глазом.

- Ты разве не слушала, Белла? Я не могу этого сделать.

- Я подарю тебе эту близость.

Он покачал головой.

- А я не возьму твою душу.

- Эдвард… - прошептала она. – Я думаю… что у тебя, возможно… и так есть моё сердце. Так в чём разница?

- Не говори так, Белла.

- Послушай, - умоляла она, сидя перед ним на корточках. – Я не глупая, импульсивная девочка. Я не говорю того, значения чего не осознаю. Ты всегда был со мной груб, кроме нескольких раз, которые я могу пересчитать по пальцам одной руки. Такие парни, как Майк…

- Ньютон, - прорычал себе под нос Эдвард, вызвав у Беллы улыбку.

- Парни как Майк были со мной исключительно милы, но они не… они не были… уф, - воскликнула она, качая головой. – Как мне сказать это, не звуча словно героиня романа Harlequin (серия эротических романов – прим.пер.)? Эдвард, я странная, и неуверенная в себе, и наивная, и могу привести ещё много своих качеств… но благодаря тебе я почувствовала себя красивой – чего не было никогда раньше – и всё благодаря твоему взгляду, такому, как сейчас. И если это можно перенести на холст, за который я смогу держаться всю оставшуюся жизнь – за то ощущение, что ты даришь мне – тогда я никогда не пожалею об этой близости, ни на мгновение.

Он покачал головой, но в то же мгновение притянул её в объятия. Она неловко упала на его грудь, стукнувшись носом о ключицу в попытках найти место для своих рук – казалось, им будет удобно на его талии, и она не стала сопротивляться этому порыву. Устроившись на его коленях, она размазала по их одежде краски с не до конца высохшего пейзажа, но это её не беспокоило. Прижавшись лицом к его шее, она вдыхала аромат Эдварда и почти плакала от ощущение этой близости. Он так нежно держал её, словно фарфоровый цветок, прижимая её худенькую фигурку к своему высокому, подтянутому телу.

- Белла, - прошептал он в её волосы и больше ничего не говорил, но этого было достаточно.

Он привёз её домой лишь к ночи. Лёгкий дождь стучал по лобовому стеклу его машины, пока они сидели внутри, остановившись на подъездной дорожке, слушая Бетховена и изучающе гладя ладони друг друга кончиками пальцев. Воздух состоял из их сдерживаемых вздохов, трусливых вздохов – они оба боялись слишком быстрого продвижения, боялись того, что это продвижение будет значить для другого. Ей так хотелось, чтобы он поцеловал её, и каждый раз, когда она думала об этом, желудок вспыхивал в странной, обжигающе-сладкой грусти, из-за которой глаза щипали слёзы, а губы казались удивительно пустыми, хоть и никогда не знали чужих прикосновений.

В конце концов Чарли вышел на крыльцо и изогнул бровь. Вздохнув, Белла выпустила руку Эдварда.

- Он думает, что мы тут целуемся, как два подростка в «Бриолине», - рассмеялась она. – Я лучше пойду внутрь.

- Когда мы снова увидимся? – спросил он, заводя двигатель, когда она распахнула дверь.

- Скоро, - ответила Белла, касаясь своего лица кончиками пальцев и представляя на их месте его губы.

- Пожалуйста, - прошептал он.

Позже тем вечером, когда Белла пыталась описать этот день в своём личном блокноте, она смогла воскресить лишь своё недоверие.

В одно мгновение я наслаждаюсь солнцем и поражаюсь компании, в которой оказалась, а в следующее – умоляю его украсть мою душу, словно всегда знала, что она принадлежит ему.