На следующий день Белла не пошла в школу. Был понедельник, а они были сложны и без необходимости сталкиваться с ними в одиночестве. Девушка убедила Чарли, что больна; было довольно легко – глаза так опухли, что еле-еле открывались, голос был хриплым и осипшим, а на щеках пылал лихорадочный румянец.

Оставшись в кровати, она наблюдала за тем, как по небу скользят облака. Время от времени они расходились и ослепляли Беллу обещанием света за серостью. Но она не могла в это поверить, поэтому, закрыв глаза, умоляла грозу, разыгравшуюся в её теле, умерить свою ярость.

Около половины третьего кто-то постучал в дверь. С кружащейся головой и спутанными мыслями после полукоматозного состояния, в котором она пребывала весь день, Белла медленно поднялась на ноги – и перед глазами тут же запрыгали чёрные и яркие, словно звёзды, точки. Немного придя в себя, она медленно спустилась по лестнице.

- Что ты, чёрт возьми, по-твоему, делаешь? – требовательно спросила Элис, едва Белла успела открыть дверь.
Девушка прищурилась, пряча глаза от яркости солнца и горечи тона подруги.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты прекрасно знаешь, что. Прошлой ночью Эдвард вылетел из дома после того, как уничтожил все принадлежащие ему вещи, и только что позвонил, чтобы сообщить, что с ним всё в порядке. Что с тобой не так? – Она никогда ещё не видела Элис настолько рассерженной.

- Погоди секундочку, - сказала она, открывая дверь пошире, чтобы Элис могла войти. – Почему ты сразу автоматически решила, что дело во мне?

Войдя в дом, Элис скинула с себя плащ и ботинки.

- Потому что он никогда бы не оставил тебя.

Белла покачала головой.

- Я просто вынуждена была это сделать, Элис. И не знала, что мне потребуется отвечать перед испанской инквизицией за принятое решение.

Элис закрыла лицо руками.

- Давай присядем? Может, тогда я смогу успокоиться и перестать орать на тебя. Знаю, что ты по-своему видишь произошедшее. Просто… он мой брат… и Джаспер уехал, и я…

- Пойдём, - сказала Белла, потянув Элис за собой к столовой. Потом сделала глубокий вдох, беря себя в руки несмотря на слёзы, которые ей не удавалось сдерживать на протяжении последних восемнадцати часов.

- Почти на сто процентов уверена, он рассказывал тебе о своих… затруднениях в творчестве, - начала Элис, проводя рукой по коротким волосам. Они не были уложены; просто свисали по обеим сторонам уставшего лица – истинное доказательство её тревоги.

- Да, - выдохнула Белла, обхватывая живот. – Рассказывал. И это совершенно нелогично…

- На самом деле?

Белла удивлённо вскинула голову.

- Мне кажется, да. Думаю, что так. Рисуя кого-то… ты не можешь убить человека. Нет никакого… он не проклят. У Эдварда была трагичная жизнь. Но…

- Эдвард говорил, что ты боишься светлячков.

Белла в шоке уставилась на подругу.

- Да, боюсь. Ненавижу их. Они летят на тебя с этой маленькой лампочкой в заднице, и ты даже не видишь их приближение, пока они не оказываются прямо в твоей…

- Он рассказал о том случае, когда вы были на найденной им поляне, и из-за появившихся вдруг светлячков вынуждены были уехать. Разве это логично, Белла?

- Это не зависит от меня, Элис. Они ужасающие – не то чтобы мне хочется… о, ясно. Ясно. Вижу, что ты пытаешься сделать…

Легонько улыбнувшись, Элис продолжила:

- А теперь обдумай это. Видимо, когда ты была маленькой, случилось что-то жуткое, из-за чего ты испугалась светлячка. И теперь, когда ты выросла и разумом осознаёшь, что они не могут причинить тебе вреда…

Белла вздохнула.

- Я поняла. Но из-за светлячков мы не были вынуждены ходить по минному полю, находясь вместе.

Элис кивнула.

- Я понимаю, Белла. Но чертовски злюсь на тебя из-за содеянного.

Белла автоматически начала защищаться:

- Это было моё решение.

- И оно было идиотским. Слушай, если у вас с Эдвардом ничего не получится – это не будет касаться меня, ясно? Не было бы ничего лучше, чем если бы вы состарились бок о бок и нарожали красивых и раздражающих поэтов и художников…

- Элис…

- Но ты поступила так эгоистично, Белла. Такого эгоизма я не ожидала от девушки с твоей душой. Ему нужно рисовать людей. Нужно преодолеть свой нелогичный, хоть и обоснованный, страх. Но то, как ты это сделала… с таким ультиматумом? Сразу после того, как он научился хоть немного доверять кому-то?

Белла молчала; был слышен только звук её лихорадочного дыхания. Прошлой ночью она лежала, погрузившись в боль из-за потери того, что казалось таким существенным, что казалось таким необходимым. Но когда Элис выложила перед ней суть вопроса, которая и не приходила девушке в голову… только тогда она осознала.

Неужели… неужели она была неправа, сделав это?

- О Боже, - прошептала Белла, запуская руки в волосы и крепко сжимая их.

- Мы надеялись, - начала Элис более мягким тоном, - что когда ты увидишь его... проблему… то сделаешь что-нибудь вроде – не знаю. Отведёшь его куда-нибудь, на терапию? Белла, мы все знаем, что это проблема. Мы справлялись с ней, как могли – особенно папа, Эммет и я… мы были рядом почти десять лет. А потом история повторилась с Таней… тогда мы и переехали сюда из Аляски. Ему нужно было сбежать. И… Белла… я не знаю… - Элис расплакалась, и Белла никогда ещё не видела, чтобы этот маленький воронёнок ломался, умоляя, чтобы беды больше не повторялись, не повторялись.

- Мне жаль, - скрипучим голосом проговорила Белла, сжимая руки Элис. Она сочувствовала её боли, боли Эдварда, своей боли. Ей было жаль, что она так и не поняла, поступила правильно или нет; не знала, будет ли у неё возможность выяснить это.

- Просто, - сказала Элис спустя минуту, вытирая глаза, - ты единственная, кого он когда-либо слушал. Когда ты говорила ему сесть, он садился. Он подарил тебе… столь многое. И мы думали, что именно ты направишь его к правильному пути. Ты не можешь спасти его, Белла. Ни словами, ни ультиматумами. Но можешь сделать так, что он сам захочет спасти себя.

XxXxX

Неужели я и правда настолько высокомерна?

Это всё, что у Беллы получилось написать. Она больше двух часов смотрела на блокнот, готовая излить мысли на страницы подобно чернилам, текущим из её ручки. Но никак не могла оправдать своё решение. Она даже не… она даже не…

Я даже не задумывалась о том, что Элис рассказала мне. Так легко забыть о хрупкости Эдварда, когда мы вместе. Когда… мы были вместе. Были. Были. Прошедшее время…
Я… я хочу… о Боже, я скучаю по нему.
Что я наделала?
Нет. Нет. Я знаю, что не была совсем неправа. То, как он… я не могла больше жить с этим, мы не могли. Терапия, психологи, психиатры, консультации… об этих вещах я даже не думала, когда была с ним. Я просто… теряюсь.
У него есть проблемы. И я была достаточно глупа, чтобы думать, будто смогу решить их своей твёрдой рукой. Я… я не заслуживаю его. Я вела себя отвратительно. Была саркастичной и вспыльчивой, но он всё равно любил меня.
Я заслуживаю этого. Эдвард – нет. Но как я могу всё исправить… и могу ли?
Не думаю, что получится.
Всю свою жизнь я была скучной, скучной и стеснительной. Юноша помог выбраться из этой раковины, показал меня такой, какой я была в его видящих даже малые толики красоты глазах. Подарил мне возможность уверенно высказывать своё мнение. Подарил мне уверенность во всех аспектах.
Но я не прекрасна. Больше нет.

XxXxX

На следующий день в школе Белла увидела направляющуюся к ней Элис. Легонько улыбнулась ей, но девушка ответила, покачав головой и отведя взгляд.

Сердце Беллы упало, словно камень в море. Она понимала. Понимала, что кровные узы важнее всего. Но это не помешало ей разлететься на части – от клеток мышц до оболочки её тела. Свернув в туалет, она сжала руками раковину, борясь за каждый вдох.

Плеснув водой в лицо, посмотрела на своё отражение. Она больше не была той девушкой, что появлялась в зеркале всё лето. Теперь она стала испуганной, как до Эдварда, состоящей из тёмно-коричневых и сливочных цветов, из неуверенности и дрожащих пальцев.

Двинулась к выходу, но остановилась, услышав голос, из-за которого ей захотелось упасть на колени в мольбе.

- Не делай этого, Элис.

- То, что она сотворила, непростительно. Не говори, что ты простил её…

- В этой ситуации нет ничего, за что я мог бы её простить. Она и не просила о прощении. Она сделала то, что должна была.

- Ты так не думаешь; я знаю, что всё это убивает тебя! – прошипела Элис.

Белла вышла в коридор, не в силах больше слушать, как он заступается за неё. Она этого не заслуживала.

- Всё в порядке, Эдвард, - сказала девушка. Тот подпрыгнул, как и Элис, которой хватило добропорядочности, чтобы выглядеть смущённой. – Я это заслужила.

- То, что ты больше не любишь меня, не значит, что моя семья должна подвергать тебя остракизму. Вы с Элис были друзьями ещё до того, как я вмешался и разрушил твою жизнь, - проговорил он спокойно.

Белла подняла на него взгляд, приоткрыв рот. Его волосы были приглажены и казались темнее, чем обычно, из-за покрывавшего их масла. Лицо не было выбрито, а губы оказались недовольно сжаты.

- Я не… я больше не люблю тебя?

Он закрыл глаза.

- Я… нужно идти в класс. – И быстро ушёл, словно безотлагательный урок тащил его вперёд, крепко схватив за нос.

- Я думала, мы друзья, - прошептала Белла Элис.

- Так и есть, - ответила та. – Но он мой брат. Я любила его до тебя. Друг должен быть способен спокойно оценить ситуацию и встать на твою сторону, или по крайней мере быть беспристрастным. Но у меня не получится, Белла. Я смотрю на него и вижу, как он закрылся. Как он взял на себя всю вину за твой поступок… и не могу нормально относиться к этому.

- Значит, наши отношения взаимно исключающие.

- В тот день, когда ты полюбила того, кого люблю я… они стали такими. – Элис плакала. – Мне жаль, Белла. Я люблю и тебя. Но мой брат…

Уронив рюкзак, Белла обняла невысокую девушку. Прямо в центре школьного коридора, страны дружбы, вонзающей нож в спину, и фальшивой любви, она ещё никого не уважала так, как Элис, которая уходила от неё, подчиняясь истинной сути любви и жертвенности.

Работа на следующий день была мучительно неловкой. Эсми всё ещё была милой с ней, но отстранённой. Они сблизились за лето, не как мать и дочь – скорее словно две хихикающих сестры. Но когда Белла вошла внутрь, чтобы освободить девушку, чья смена заканчивалась в три, как она поступала каждый понедельник, среду и пятницу, смех Эсми тут же оборвался, и она посмотрела на Беллу с болью, явно читавшейся в её ясных карих глазах.

- Здравствуйте, - сказала Белла, кладя сумку на стол.

- Привет, милая, - мягко, но немного прохладно ответила Эсми. – У меня через несколько минут конференц-звонок, но, может, после него… мы поговорим?

- Конечно, - сказала Белла, чувствуя, как колотится где-то в горле сердце, проталкивая испуганно-алую кровь по телу, прямо к пальцам ног.

Когда Эсми вернулась, у неё с собой была вода и лёгкая улыбка для Беллы. Села напротив девушки, как и множество раз до этого, когда они делились секретами о потере настоящей любви, о её обретении; когда они смеялись над безумными выходками семьи, которая спасла её.

- Не знаю, как сказать это, - проговорила Эсми с неловким смешком.

- Пожалуйста, - умоляюще ответила Белла. – Мы всегда были искренними. Это… это… пожалуйста, скажите, что это ничего не изменит.

Эсми казалась удивлённой.

- О, нет, Белла. Я не собиралась читать тебе лекцию насчёт твоего выбора. Мне жаль вас обоих. Это не… уверена, тебе это покажется странным, но дело не в Эдварде.

- О. – Выпрямившись, Белла открыла бутылку воды и сделала глоток. – Простите. У меня была очень… что ж. Непривычная неделя…

Эсми похлопала Беллу по руке.

- Речь пойдёт о твоей работе, Белла.

Девушка поперхнулась.

- Моей работе?

Эсми вздохнула.

- Та девушка, которую ты заменяла, готова вернуться. Она уходила в декрет, помнишь? Я пообещала ей, что оставлю для неё место, если она вдруг захочет прийти обратно. Я и не думала, что она будет готова снова работать секретарём, но с такой экономикой…

Белла чувствовала, как отвергают воду её глаза. Она устала плакать. Устала демонстрировать всем свои чувства. Так что она скрыла их внутри, вытерла капающую кровь и закрылась от семьи, члены которой, один за другим, отвернулись от неё.

- Конечно, - сказала она. – Я понимаю.

Эсми тут же заметила изменение в её поведении.

- Мне жаль, милая… я могла бы разработать расписание, но тогда у тебя будет меньше часов…

- Нет, - сказала Белла. – Всё в порядке. Она должна вернуть свою работу. Вы обещали. Я была только… была всего лишь временной заменой.

- Белла, милая…

- Спасибо за возможность, Эсми. Быть вашей подругой, работать здесь. Это дало мне бесценный жизненный опыт.

Губы Эсми сомкнулись в полную печали тонкую линию.

- Пожалуйста. Звони, если тебе что-нибудь потребуется, хорошо? Я всегда буду ждать тебя. Ты яркая, прекрасная…

Белла вздрогнула, услышав это слово.

-…молодая женщина. Я желаю тебе всего наилучшего. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я что-нибудь придумала…

- Нет. Меня ждёт работа у Ньютонов.

Пожав её руку, Эсми скрылась в своём кабинете. Белла посмотрела на дорогое дерево, из которого был сделан её стол, зная, что видит его в последний раз. Провела по поверхности руками, вспоминая, как они с Эдвардом играли здесь в крестики нолики в их красном блокноте, который был давным-давно заброшен.

Она вспомнила, как он рисовал орнаментные цветы в углах стен, полностью покрытый краской, которой она бросалась в него.

Белла покачала головой. Здесь всё равно было слишком много воспоминаний. Всё к лучшему. Резкий разрыв. Словно она никогда не существовала.

Достав телефон, она написала Майку Ньютону.

Та вакансия всё ещё открыта?

Для ответа ему потребовалось совсем мало времени.

Неужели это Белла Свон, которая пишет мне? Да, ты. Вакансия открыта. Будет приятно видеть тебя без присутствия людей, дышащих мне в затылок.

Белла сглотнула.

Когда можно приступить?

XxXxX

Часы идут неустанно, с каждым тиком напоминая, насколько давно я была с Эдвардом. Насколько давно слышала его смех, эти яркие жёлто-зелёные листья, вырастающие из голых ветвей. Насколько давно чувствовала, как жёсткие от масла кончики пальцев гладят мягкую кожу живота, рисуя на мне свой тёплый узор. Каждый раз, когда часы отсчитывают очередную секунду, это похоже на кровь, пульсирующую в старом шраме – чувствительном, покрытом лишь тонкой плёнкой новой розовой кожи.
Я видела его в классе, своими глазами, которые обманули его. Видела, как выделяется на его руке вена, пока он пишет. Как он высовывает кончик языка, когда что-то стирает. Сильные линии его спины и резкую V, которая только начала формироваться и показывается, когда он потягивается. Ум в его глазах, когда он знает ответ на вопрос. И то, как его глаза отказываются смотреть на меня, хоть с тоской, хоть с чем-нибудь.
Я – та, кто пообещала, что исчезнет, словно её не существовало. А он – тот, кто прилагает все силы, чтобы это обещание было исполнено.

XxXx

Лишь спустя три недели и пять дней после разрыва с Эдвардом Белла всё же заставила себя начать восстанавливаться. Эдвард явно не собирался менять своё решение, и это было просто… ей теперь было плевать. Он мог больше никогда не взять кисть в руки, и ей было бы плевать: Белле просто был нужен он, она любила его, и страдания её голубым цветом размазывались по каждой секунде её жизни.

Но как его вернуть? Она перевернула всю комнату, ища малейшее напоминание, какую-нибудь безделушку, всё, что угодно – только бы помогло показать ему её чувства, на которые Эдвард бы мог ответить.

Она уже готова была, закричав от бессилия, сдаться, когда увидела выглядывающий из-под стопки домашних работ красный блокнот.

Следующие два часа и три жёлтых маркера она потратила, чтобы закрасить все пустые страницы, чтобы передать через них чувство, которое заполоняло её.

Жёлтый – это «прости».

На следующий день в школе она подошла к нему, и он был так испуган её решительным приближением, что уронил ручку.

- Вот, - сказала она, вручая ему блокнот.

Он посмотрел на неё, и их глаза встретились впервые за долгие недели – зелёные листья и коричневая кора, уравновешивавшая их – Белла так любила его, что с трудом могла дышать.

- Спасибо, - сказал он тихо, осторожно беря их блокнот в руки, словно он был бесценным и идеальным. Если Эдвард и почувствовал лимонный запах маркера, он никак это не прокомментировал.

- Эдвард, я… - Она закусила губу и хотела сказать что-то значительное… может… а, может, и нет, но прозвенел звонок, не дав ей на это шанса. – Просто… открой его. Когда… когда сможешь.

- Хорошо, - сказал он, и Белла пошла к своему месту.

Позже вечером она сидела за столом, листая «Сепаратный мир» и пытаясь погрузиться в трагические жизни героев, чтобы забыть о собственной. И подпрыгнула от удивления, когда завибрировал её телефон; было уже около десяти.

Кинув на него взгляд, подхватила сердце, грозящее выскочить из груди, и только потом взяла трубку в руки. Дрожащими пальцами нажала на кнопку, чтобы получить сообщение от Эдварда.

Как можно назвать лилово-серый?

Это заняло у неё минуту. Несколько минут. Отложив телефон, Белла измерила шагами комнату, сделала себе внушение, почистила зубы и причесалась, после чего села на кровать, чтобы ответить.

Пепельный?

Прошло две минуты. Три. Десять. Она почти заснула, когда телефон снова запиликал.

Я собирался сказать – каждая секунда, которую мне приходится проводить вдали от тебя. Спокойной ночи.

---