Глава 1. Бессонница

Он крепко затягивается сигаретой. Дым заполняет его рот, едкий аромат смешивается с безвкусным виски. В его желудке зарождается тошнота.

Он сидит там всю ночь. Отсутствие сна кажется менее заметным, когда он притворяется, что есть выбор. Недавно мерцавшая ярким кругом в ночном небе луна становилась все меньше и меньше, пока от нее не осталось лишь мерцание на горизонте.

Он может справиться с одиночеством, с отчаянием и страхом. Его убивает вина, прилипающая к коже как только что нанесенная татуировка, высекая его жизнь словно скульптор – камень. Он не мог отделаться от нее, как бы не старался.

Он не старался слишком усердно.

Раним утром опускается туман, словно любовник обволакивая дом. Он не ложится спать, позволяя сырому и затхлому запаху вторгнуться в свои чувства. Он чувствует его на губах, как привык чувствовать ее.

Он не может продолжать так жить, но и не в силах остановиться. Его жизнь – это неостанавливающаяся карусель работы, алкоголя и огромного сожаления. Отсутствие сна добавляет ясности как прожектор, направленный на правду, и, где бы ни находился, он бессилен избежать ее.

Он гасит последнюю сигарету, размазывая тлеющий красный пепел по земле. Натянув пиджак на плечи, он направляется в свое жилище, чтобы приготовиться к работе.

Глава 2. Бодрый

Кампус только начинает просыпаться. Студенты и преподаватели снуют в разных направлениях: в аудитории и библиотеки, в кофейни и лекционные залы. На некоторых - одежда с признаками деятельности последней ночи, хотя удовлетворенные выражения на их лицах не знают следов стыда.

Ничего этого Эдвард не замечает. От горя поле его зрения резко сузилось. Он видит только то, что необходимо, чтобы прожить день: не больше и не меньше. Его отвлекают внутренние рассуждения.

В его кабинете царит беспорядок. Крошечное помещение усыпано книгами: некоторые – открыты, другие – небрежно брошены. Наполовину пустые стаканчики с кофе стали пристанищем для плесени: их бело-зеленая корка напоминает давно забытый эксперимент. Уборщица избегает его с тех пор, как она случайно закрыла книгу и подверглась резкой критике, доведшей ее до слез.

А он даже не заметил.

Позже, после целого утра иступленного чтения, поиска ответов там, где их нет, он идет в лекционную аудиторию, неся с собой портфель, наполненный бумагами, и сердце, полное страданий. Его щека чешется - он забыл сегодня побриться, и он трет это место искусанными ногтями, удивляясь длине свой щетины.

Может быть, он забыл побриться не только в этот день.

Потому что каждый сливается в один с последующим.

«Время затягивает раны», - говорит его отец.

«Дай время», - советует его мать.

Но время лишь тянется бесконечно, таща его за собой, хочет он того или нет. Прошел год, но ничего не изменилось. По крайней мере, для него.

Когда он входит в лекционный зал, несколько студентов уже сидят там. Один из них проигрывает музыку на телефоне – какую-то бодрую, бессмысленную поп-композицию, которая стала саундтреком этого лета. Как только студенты его замечают, сразу всё выключают и прекращают разговаривать, их бормотание сменяется тишиной. Он имеет подобный эффект на людей, возможно, даже наслаждается им. Он носит образ неразговорчивого человека, как боец – устрашающую раскраску.

Это работает.

Он включает свой лэптоп, открывает презентацию, скорее слышит, чем видит, как заполняется аудитория. Классическая литература – всегда популярный предмет, особенно среди первокурсников. История имеет зубки, а литература - кусается.

И иногда не отпускает.

Когда он оборачивается, все происходит будто в замедленной съемке. Каждый вдох занимает года, каждое мигание – тысячелетия. Потому что здесь, в переднем ряду, сидит его собственный личный монстр.

Пугающий в своей красоте. Мучительно удушающий своей схожестью.

Он превращается в камень.

Глава 3. Погрязнуть

- Мэгги. – Имя его покойной жены срывается с губ. Это не удивляет его. Она цепляется за каждый его вздох, воспоминания о ней обволакивают каждую его мысль, словно оберточная бумага – подарок. Каждый красный оттенок, что он видит, - отражение ее волос в полуденном солнце, каждый белесый – бледность ее алебастровой кожи.

Он не погряз. Он уже утонул. Он – ходячий мертвец.

Девушка не замечает его взгляда. Она разговаривает с таким же обычным студентом, уголок ее вишнево-красноватых губ приподнят в улыбке. Она перекидывает свои длинные волнистые волосы через плечо и смеется.

Эдварду приходится вцепиться пальцами в кафедру, и костяшки белеют. Настойчивое биение его сердца удивляет его: он давно поверил, что оно сжалось и погибло.

Экран за ним оживает, первый слайд его лекции вспыхивает на экране. Тихий гул болтовни рассеивается, юные лица его студентов поворачиваются к нему. Они смотрят на него, ожидая, когда он заговорит.

Он молчит.

Он не может отвести взгляд от лучезарной девушки. В его разуме быстро мелькают различные сценарии: может ли он попросить ее остаться после лекции? А если она исчезнет, прежде чем они смогут поговорить? Знает ли она, что черты ее лица терзают его душу?

Его тщательно выстроенная жизнь рушится. Он даже задумывается, не Мэгги ли вернулась, чтобы не давать ему покоя, чтобы заставить его искупить грехи.

Кто-то прочищает горло в первом ряду. Он пытается выкинуть из разума воспоминание о ней, концентрируясь на тщательно прописанных записях перед ним. Он открывает рот и начинает говорить, каждое слово адресовано первокурснице с большими глазами и золотисто-каштановыми волосами.

Глава 4. Пачка

Робот. Вот кто он сейчас. Эту лекцию он читал много раз прежде, ее сопровождают слайды, которые однажды зажигали в нем огонь и заставляли сердце петь. Смерть забрала его умение понимать прекрасное, как забрала и его жену. Он чувствует, что ее крепкие костлявые пальцы крепко держат в тисках его душу. Выжимая из него бога.

Он рассеянно постукивает по карманам. Наполовину полная сигаретная пачка Marlboros проступает через ткань – единственное, что сохраняет его здравый рассудок. Мэгги пожурила бы его за эту привычку, сказа бы его, что он сокращает свою жизнь. Какая же жестокая ирония скрывается в том, что она умерла раньше. Он смеется – короткий печальный кашель, который заставляет студентов устремить к нему свои взгляды.

Это не важно: он не видит ничего кроме нее. Она скрещивает ноги, ее обнаженные лодыжки покачиваются вперед и назад словно метроном. Это действие гипнотизирует его, привлекает внимание, пока он не может отвести взгляд. Ее щиколотки - хрупкие, элегантные. Ему хочется сжать вокруг них пальцы, пока она не начнет задыхаться. Он представляет, как сломает их своими пальцами, он представляет, как они будут закинуты на его шею. Будет ли она постанывать, если он прикоснется к ней, станут ли эти большие глаза шире, пока она будет ждать от него ответа? Ему хочется наказать ее за то, что она выглядит такой привлекательной, так жизнерадостной, так живой. Как личное унижение.

Когда она поворачивается, чтобы поговорить с парнем, сидящим рядом с ней, в его венах взрывается ярость. Лихорадочно он думает, пытаясь найти способ остановить сцену, разыгрывающуюся перед ним. Ее тихий смех, кривоватая улыбка мальчика, то, как она тычет в него тупым концом карандаша.

Хватит.

- Вы. – Он обращает к ней взгляд своих темных глаз, его взор затуманивает гнев. – Останьтесь после лекции. Остальные свободны.

Глава 5. Частое постукивание

Смех застревает у нее в горле, ее веселье сменяется тревогой, сжимающей грудь. Она поднимает взгляд на профессора, мгновенно отшатываясь из-за выражения его лица. Частое постукивание ее здорового сердца ускоряется до шумного галопа. Он продолжает на нее смотреть, его лицо искажается гримасой, пугающе похожей на ненависть.

Это пригвождает ее к стулу.

Она наблюдает, как остальные покидают аудиторию, весело болтая: хвостики покачиваются и ноги двигаются.

Майк шепчет что-то о встрече с ней в кафе, но она его не слышит. Только грохот бегущей по венам крови.

Три недели она уже учится в колледже. Это ее первый урок классической литературы: ей выдался шанс посещать эти занятия, когда другой студент отказался. Курс всегда переполнен: выдающиеся способности профессора Каллена сравнимы лишь с его ставшим недавно известным темпераментом.

Ее ноги начинают дрожать, когда она понимает, что они остались одни.

Наедине.

Он подходит к ней: глаза сощурены, губы плотно сжаты, и ей требуются все силы, чтобы не упасть в обморок. Когда он останавливается перед ней - его рука лежит на бедре, она понимает, что ей трудно дышать.

- Ваше имя?

Она открывает рот, но не произносит ни звука. Ее губы двигаются как у мультипликационной рыбки. Из-за этого ей хочется шлепнуть себя по лицу.

- Как вас зовут? – вновь пробует он, каждое слово сформулировано так, будто она неадекватна.

Она крепко закрывает глаза и пытается представить счастливое для нее место.
- Белла. Белла Свон.

---

Здравствуйте, дорогие читатели! Вот и начало истории.
Образ Эдварда здесь показан довольно хорошо, что вы о нем думаете?
Встреча с Беллой уже тоже состоялась, и девушка не на шутку испугана профессором.
Будем рады видеть вас и ваши отзывы на форуме!
За помощь с главой большое спасибо Sensuous!