2024-11-25

16

0

0

«Разлука ослабляет лёгкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар».
Франсуа де Ларошфуко¹

Кофейня переполнена студентами, но мне удаётся отыскать свободное место за большим общим столом в задней части зала и, бросив сумку на стул, я направляюсь к стойке, чтобы заказать капучино. С чашкой в руке я устраиваюсь рядом с другими парнями и девушками, которые заняты разнообразными учебными делами, слушают музыку или прокрастинируют на Фейсбуке. Достаю наушники, чтобы отгородиться от шума, и, включив айпод, нахожу записи Шопена. Не самая любимая моя музыка, но помогает сосредоточиться, а сейчас, когда мне предстоит прочитать сотню страниц Карла Маркса для занятия по литературоведению, необходимо именно это.

Проза Маркса довольно понятная, но буквально после минуты чтения «Капитала» я всё равно обнаруживаю, что думаю совсем о другом. Прошло столько лет, и вот теперь у меня есть номер мобильника Эдварда, сохранённый в контактах моего телефона, словно это самое обычное дело. Словно это проще всего на свете. Мои мысли снова и снова предательски воспроизводят наш разговор, анализируют его, препарируют. Мелькают видения, в которых длинноногая и привлекательная Кейт тянет Эдварда за руку… за его обнажённую руку. Кто ему эта Кейт и кто те люди, о которых они упоминали? Гаррет и Кармен? Всё это время он существовал без меня, и так странно сейчас оказаться лицом к лицу с его реальностью. Люди не застывают во времени, когда уходят из твоей жизни, они продолжают расти и меняться, они живут. С другими людьми.

Как я живу без него.

Внезапно у меня возникает ощущение, что молоко из кофе осело толстым тяжёлым слоем в моём желудке, нервы же натянуты до предела из-за кофеина, и я решаю, что должна уйти – всё равно ничего не получается, а размышления о том, что сейчас делает Эдвард и с кем он, не повышают результативность моей работы. И в любом случае меня это не касается.

А тогда почему так пусто внутри? Почему я жалею о том, что слишком холодно вела себя с ним? Во время нашего последнего диалога я не испытывала ничего, кроме раздражения и страха. Но сейчас вообще не понимаю своих чувств, мне кажется только, что наш разговор был слишком коротким. Что нас прервали. Что Эдвард, возможно, хотел сказать что-то ещё… или я.

Но он оставил тебя. Он сказал те ужасные слова на занятии.

Он не имел этого в виду.

Господи, я не знаю, что думать. Меня сбивает с толку поведение Эдварда, впрочем, как и моя реакция на него.

Взяв сумку, неуверенно встаю с твёрдого деревянного стула. Мышцы ног всё ещё время от времени болят, поэтому приходится давать им поблажку.

Сейчас около двух часов, до сумерек далеко, и я принимаю решение прогуляться на Пойнт². Может быть, позвонить Джейку. Джейк. Мой жених. Мой лучший друг.

Спустя некоторое время я, оставив дома книги, иду по Пятьдесят пятой улице на восток, к туннелю под Лэйк-Шор драйв, а оказавшись у воды, плотнее кутаюсь в свитер. Промонтори Пойнт расположен недалеко от места, где я теперь живу, и мне здесь очень нравится. Помню, как мы с мамой гуляли по этому рукотворному полуострову во время одного из редких приездов в центральную часть Чикаго. Она не любила бывать в городе, и в детстве я не понимала, почему. Но теперь знаю – это из-за Чарли.

Достаю мобильник и нажимаю кнопку быстрого набора, но Джейк не отвечает. Я понимаю, что он, вероятно, работает, поэтому просто оставляю ему сообщение.

Ветер с озера усиливается, и в небе беспокойно мечутся чайки. В их криках слышится отчаяние… я вспоминаю, как бегала за ними по береговым камням Пойнта. Мне было тогда, наверное, лет шесть или семь.

- Мам, почему они здесь, а не у океана?

- Потому что это озеро такое большое, прямо как океан, - говорит она, улыбаясь. – Оно так велико, что чайки были просто сбиты с толку, и теперь они считают его своим домом.

- А они скучают по своему настоящему дому?

- Ну… не знаю. Они ведь нашли себе новый.

Две женщины пробегают мимо меня трусцой, разговаривая и смеясь, и я задаюсь вопросом, придёт ли время, когда я буду комфортно чувствовать себя в таких же коротких спортивных шортах. Когда перестану замечать, смотрят ли на меня люди, и беспокоиться, если они действительно смотрят.

Вокруг становится более людно – многие хотят насладиться прохладным сентябрьским днём. Возле защитной стенки группа каякеров усаживается в своё судёнышко. Подойдя ближе, я вижу, что это мужчина, женщина и девочка лет восьми или девяти. Она улыбается, а растрепанные ветром волосы падают ей на лицо. Отец помогает ей забраться на корму лодки и подаёт весло. Лодочные прогулки будут возможны ещё примерно месяц, позже для таких семейных вылазок станет слишком холодно.

Я бреду вдоль берега, а потом сворачиваю на одну из внутренних дорожек. Солнце начинает клониться к закату, и, открыв мобильник, я вижу, что сейчас почти четыре часа. Возможно, Розали уже разобралась со своими делами. Не могу назвать себя любительницей спиртного, но сейчас пиво кажется не самой плохой идеей.

- Привет, Изабелла, - отвечает Розали. – Я как раз собиралась тебе позвонить. Как всё прошло с этим эмо-хипстером³?

Тихо рассмеявшись в ответ на это точное описание, чувствую некоторое облегчение.
- Э… Хорошо. Мы просто обменялись номерами телефонов и он, наверное, мне позвонит… мы ведь ещё не выбрали автора и всё такое.

Розали сочувственно бормочет:
- Ну да… и если это тебя хоть немного утешит, Элисон в качестве напарницы тоже не подарок. Я была с ней на нескольких занятиях и знаю, что её навыки чтения близки к нулю. Удивительно, как она не вылетела на первом курсе аспирантуры. Эдвард хотя бы умный.

- Хотя бы.

- Извини, что я так стремительно сбежала. У меня была встреча с профессором Финли, - объясняет она. – А остальные ассистенты преподавателя опоздали, причём сильно. Поэтому это заняло больше времени, чем я думала.

- Всё в порядке, правда.

- Эй, так ты готова к порции выпивки? Скажем, часов в восемь?

- Несомненно. Может быть, даже к паре порций.

- Мне нравится направление твоих мыслей, Изабелла. Отличный план.



В моей квартире слишком тихо, а зов коробки из-под кровати слишком отчётлив, так что, услышав в самом начале девятого звонок Розали по домофону, я быстро беру пальто и сумку и спускаюсь к ней.

Розали не знает, что ребёнком я жила в Элджине, но я не слишком хорошо знакома с центром города, поэтому с удовольствием слушаю, когда она щебечет о районах вроде Баквуда или Викер-Парка. Мы всего в паре кварталов от синей линии метро³, и нам не приходится долго ждать поезда. В вагоне немноголюдно и мы садимся, хотя ехать предстоит всего десять минут. Как только мы входим в бар, меня сразу же поражает непринуждённая атмосфера. Не ожидала такого от Розали, но это приятный сюрприз.

- Я считала, что тебе ближе коктейли или вина, - говорю я, осматриваясь в тёплом помещении, отделанном дубом. Здесь душновато, пахнет пивом и обычными для пабов закусками. Всюду развешаны старые выцветшие карты и другие предметы, напоминающие о путешествиях, а на дальней стене расположено больше сотни пивных кранов.

- О, на вид я гораздо претенциознее, чем на самом деле, - отвечает Розали. Её голос звучит задумчиво, словно в этих словах содержится какой-то тайный смысл.

Розали явно знакома с женщиной за стойкой и делает заказ для нас обеих, а я не вмешиваюсь, потому что мало знаю о пиве и доверяю её выбору. В баре довольно многолюдно, но не слишком шумно, так что можно расслышать на заднем плане хрипловатое пение Леонарда Коэна.

- Как ты вообще нашла это место? – спрашиваю я, когда мы уютно устраиваемся за угловым столиком с двумя высокими кружками тёмного пива – молочного стаута, по словам Розали.

- Я здесь раньше работала.

- Правда?

- Да, первые два года учёбы. Мне нужны были деньги. Однако в этом году пришлось уволиться – больше не могла тратить столько времени, стало трудно справляться с совмещением. Сюда захаживают многие аспиранты, но в основном не с английского отделения. Здесь отличное место, чтобы знакомиться с парнями с других факультетов.

- Ну да… - я обхватываю свою кружку ладонями и осторожно пробую пиво, вкус которого неожиданно оказывается приятным и гармоничным.

- Впрочем, судя по кольцу на твоём пальце, тебя это не слишком интересует. Может, расскажешь?

- Я обручена, совсем недавно. Джейк пока в Форксе, но планирует переехать сюда через год, как только мы поженимся.

- Должно быть, это тяжело, - говорит Розали и, откинувшись на спинку стула, делает несколько глотков пива. – Такая долгая разлука с тем, кого любишь. Как получилось, что он не поехал сюда с тобой?

От того, как она сформулировала свой вопрос, я начинаю чувствовать себя немного неловко. Я действительно скучаю по Джейку, это правда. Но мне не хватало времени даже подумать об этом, настолько я была занята.

- Знаешь, мы договорились, что для меня пока лучше всего будет устроиться и сосредоточиться на учёбе… Да и отец его всё равно был бы против.

- О, действительно? А почему? Вы не ладите?

- Нет! Ничего подобного. Я ужасно люблю Билли. Просто он слегка старомоден насчёт всего этого и очень религиозный, - я останавливаю себя, не позволяя вдаваться в дальнейшие объяснения. Мне совершенно не хочется, чтобы Розали узнала, что я выросла вместе с Джейкобом у Билли…. это только вызовет вопросы, на которые я ни за что не стану отвечать. Несмотря на то, что наши отношения с Джейком приобрели романтический характер всего пару лет назад, она может не понять.

- О Боже, что же он, вроде «рождённого свыше»⁴ во Христе или кто-то в этом роде?

- Нет, он католик. Но весьма консервативный, - теперь я немного смущена. – Джейк тоже религиозный, но не как его отец.

- Чёрт. Изабелла, я и в самом деле ляпнула не подумав. Со мной такое случается. Просто дай мне подзатыльник, когда я ещё раз скажу подобную ерунду, хорошо? Ты, вероятно, тоже религиозна, а я походя оскорбила твои чувства.

- Честно говоря, я совсем не оскорблена. И не религиозна. По рождению я католичка, но в детстве очень редко бывала в церкви. – Вообще-то Рене совсем не водила меня туда. Билли, будучи моим крёстным отцом, пытался направить меня на этот путь, однако внутренне я не поддавалась, хоть и старалась не показывать этого. Слишком многое мне довелось увидеть в жизни… слишком многое, чтобы можно было верить в Бога. Но к взглядам Билли и Джейкоба я отношусь с уважением.

- А я как раз была религиозной. Мои родители баптисты, - со вздохом говорит Розали. – Как почти все в тех местах, откуда я родом, но я возненавидела это.

Я отпиваю ещё немного пива, наслаждаясь его мягким вкусом. В голове уже слегка зашумело. Это приятно.

- Ну а что насчёт тебя? – спрашиваю я, стремясь сменить тему. – Как обстоят дела с парнями в твоей жизни?

Во взгляде Розали мелькает что-то неясное, но исчезает раньше, чем я успеваю понять, что бы это могло значить.

- Сейчас я ни с кем не встречаюсь.

- Никто на этом факультете тебя не интересует?

- Нет уж, спасибо. Честное слово, я даже завидую тому, что ты уже связана обязательствами. То, что творится на этом факультете, сродни инцесту. Трудно найти себе кого-нибудь с другого отделения, поскольку мы ежедневно общаемся почти исключительно с «англичанами», а их немного, так что, сама понимаешь... Неизбежно приходится иметь дело с чьим-то бывшим и знать, что его бывшая, возможно, тем временем вовсю нежничает с бывшим твоим. А вдобавок, если что-то всерьёз идёт не так, то, чёрт возьми, тебе всё равно никуда не деться от этого человека…

Её последние слова с непреднамеренной точностью бьют прямо в цель, и я, резко вдохнув, едва не захлебываюсь глотком пива.

- Господи, Белла, ты в порядке? – встревоженно спрашивает Розали, похлопывая меня по спине.

- Да, всё хорошо, - умудряюсь выговорить я, откашлявшись.

- Девочка, только не умирай здесь у меня на руках.

- Извини. Просто попало не в то горло, - и я не успеваю остановить слова, уже слетающие с моих губ: - Так на нашем факультете многие встречаются?

- Введу тебя в курс, поскольку ты новенькая, - она с заговорщическим видом наклоняется ко мне. – В магистратуре искусств сплошные шлюхи. Обоих полов. Держись от них подальше.

Боже, зачем я спросила? Что со мной творится?

- Ну да, раз ты сказала… - мне отчаянно хочется спросить о Кейт и о другой девушке, Кармен, с которой они собирались встретиться, тем не менее я сдерживаюсь, поскольку знаю, что ответ мне, скорее всего, не понравится. И мне уже не нравится то, что я знаю, что он мне не понравится. Но, словно прочитав мои мысли, Розали продолжает:

- Учиться в аспирантуре – всё равно что задержаться в подростковом возрасте, честное слово. И это относится не только к магистратуре искусств, хотя они хуже всех. Там есть такая Кейт Эджвуд, она встречается с Гарретом Стоу. Господи. Они просто типичные писатели-хипстеры, сплошь модные футболки и инди-рок⁵. И оба более чем раздражающие, на мой взгляд.

Розали сердито вздыхает и делает солидный глоток из своей кружки.
- Они приехали в прошлом году вместе, как пара, но, похоже, гуляют друг от друга направо и налево. Кейт вечно возле Эдварда, могу поручиться. Как бы то ни было, кажется, у них с Гарретом открытые взаимоотношения или что-то подобное. А ещё там есть Кармен Алехандра – она встречалась с Елеазаром Стейном, драматургом, но они порвали в прошлом году. Она вообще-то ничего себе. У неё огромная грудь. Это так, своего рода отступление. Но да – она и Райли, ты его уже встречала, ну, они то и дело находят случай перепихнуться. Это все знают. Вот и ещё один минус для того, кто спит со всеми подряд на своём факультете – ничего невозможно утаить.

- Точно. Приму к сведению, - я мысленно повторяю её слова. Теперь стало понятно, почему Кейт так посмотрела на меня, когда мы с Эдвардом обменялись номерами. Она к нему неравнодушна, и, судя по тому, что сказала Розали, он, вероятно, отвечает ей взаимностью. Я залпом допиваю оставшееся в кружке пиво.

- Ещё? – спрашивает Розали.

- Пожалуй.

Сейчас только вечер вторника, и мне следует быть дома и читать, но вместо этого в начале двенадцатого я почему-то ещё сижу в баре, а на моём счету уже две с половиной пинты пива⁶. Я не пьяна, но основательно под хмельком – моя привычная доза сильно превышена. Выпивка и разговор отвлекли меня от мыслей, и это замечательно. Розали – прекрасная собеседница, и, хотя кажется грубоватой и жёсткой, я чувствую, что в душе она очень славная и ей тоже есть что скрывать.

- О чёрт! – Роуз глядит поверх моей головы в сторону входной двери. – Нет, не поворачивайся! – шипит она, видя, что я готова оглянуться. В помещение врывается волна прохладного воздуха, которая ударяет мне в спину и раздувает волосы.

- Что там?

- Эдвард и его компания только что вошли. Тьфу. Что, чёрт возьми, они здесь делают? Это мой бар.

Я моментально трезвею.

Позади меня раздаётся громкий женский смех, а сразу за ним – мужской.

- Кто? – спрашиваю я.

- Кейт, Гаррет, Райли и Эдвард. И, судя по виду, все пьяные в стельку. Вот чёрт, это убивает мой кайф.

- И не говори, - бормочу я, рассматривая заднюю часть бара в поисках запасного выхода. На первый взгляд, ничего такого там нет. Сердце грохочет в груди, и я не могу сосредоточиться на том, что говорит Розали. Мне просто хочется убраться отсюда. Нет ни малейшего желания видеть Эдварда с его друзьями.

- Не могу поверить, что они явились сюда. Должно быть, их выставили из «Затмения». - Я озадаченно смотрю на неё, и она объясняет: - Это хипстерский бар в нескольких кварталах отсюда. Они пьют ПБР⁷ и иронизируют.

- О.

- Эдварда и раньше выгоняли оттуда, тогда он приходил сюда и изводил меня.

- О.

- Может быть, нам стоит попросить счёт? Что-то ты неважно выглядишь.

- Нет, со мной всё хорошо, - говорю я, не очень понимая, правда ли это. Мне очень, очень хочется оглянуться.

- Ладно, уже довольно поздно. Нам всё равно пора уходить. В отличие от некоторых, – многозначительно добавляет она, - нам с тобой завтра понадобится ясная голова.

Я киваю, оставляю кружку с недопитым пивом на столе и встаю, чтобы надеть пальто. Слегка повернув голову, вижу Эдварда среди группы людей в дальнем углу бара. Он стоит спиной ко мне, его волосы закрывает чёрная вязаная шапка, но я узнала бы его где угодно. Кейт рядом с другим парнем, бородатым, в очках с чёрной оправой, - вероятно, это Гаррет. Но улыбается она Эдварду.

Мы идём к противоположному концу стойки, чтобы расплатиться. Я пытаюсь держать голову опущенной, а глаза сами собой косят в сторону Эдварда.
- О, Рози, - говорит невысокая женщина, работающая за стойкой. – Перестань. Ты же знаешь, что можешь пить здесь бесплатно.

- Нет, Шел, брось, это слишком много.

- Ерунда, - говорит та и с улыбкой отмахивается. – За счёт заведения. Но ты меня ещё не познакомила со своей подругой.

- Шел, это Изабелла. Изабелла, Шел. Хозяйка сего чудесного местечка.

- Приятно познакомиться, - говорю я, протягивая руку. Шел пожимает её, и я вижу, что Эдвард поворачивается, но уже слишком поздно. Он обратил на нас внимание. Взгляд его зелёных глаз фокусируется на Розали, а потом на мне. Я изо всех сил стараюсь смотреть только на Шел, которая уже отпустила мою руку, и понимаю, что теперь у нас уже нет шансов потихоньку ускользнуть. Придётся, по меньшей мере, поприветствовать их, иначе нас сочтут грубыми.

- Рада, что вы зашли, - отвечает Шел. – Надеюсь, не в последний раз.

- О, разумеется, - обещаю я, а Розали надевает пальто и шляпу.

- Быстрей. Давай по-быстрому смотаемся, - шепчет она мне на ухо, попрощавшись со своей бывшей начальницей.

Но Эдвард и его друзья уже стоят у высокого столика прямо возле выхода.

- Привет, Розали! – говорит Кейт, когда мы подходим ближе.

- Привет, Кейт, Гаррет. Везёт же нам, – Розали адресует свою реплику Эдварду и Райли, - встречаем вас второй раз за день.

Меня знакомят с теми, кого я ещё не знаю, и всё это время я не могу решить, что делать. Теперь мы с Эдвардом напарники. Но меняет ли это что-то в наших непростых отношениях? Как мне себя вести с ним?

Эдвард слегка покачивается – это не так уж заметно, но я вижу, что он не совсем твёрдо держится на ногах. Ещё один взгляд на его лицо – и по его полуприкрытым глазам и лёгкой ухмылке я понимаю, что он пьян.

- Изабелла, - говорит он, приближаясь, и звуки его голоса поражают меня, как и его внезапная близость, хотя это глупо. Кейт тихо беседует с Гарретом, но бросает взгляд на Эдварда, едва он делает шаг, чтобы встать рядом со мной, а Розали и Райли ведут между собой диалог и не обращают на нас внимания. – Ты выполнила свои обязанности?

- Что, извини? – на мгновение его вопрос озадачивает меня, но я тут же вспоминаю наш предыдущий разговор. - О… да.

- Это хорошо.

- А ты?

- Что я?

- Ты успел на свою встречу? – я киваю в сторону Кейт и его друзей. Он коротко кивает и отхлёбывает из кружки. - Это хорошо.

Господи, ну может ли разговор быть более мучительным? Я сержусь на Розали, которая всё ещё обсуждает что-то с Райли – похоже, они пустились в дебаты насчёт того, что более важно для резюме при приёме на работу – публикации или педагогическая практика. Всё-таки она опьянела немного сильнее, чем мне казалось.

- Нам следует, наверное, решить, что мы хотим сделать для нашего урока, - говорю я, пытаясь придумать что-нибудь, что угодно, лишь бы нарушить это неловкое молчание.

- Хммм… - отвечает Эдвард – похоже, он совсем меня не слушает.

- Нам нужно будет встретиться или что-то ещё… Какое у тебя расписание?

Ничего.

- Забудь, - бормочу я, отворачиваясь от него, чтобы увести Розали.

- Вчера я думал… - говорит Эдвард, слегка растягивая слова. – Я думал… это был твой день рождения.

- Ты думал, что это был мой день рождения?

- Я думал о тебе… в твой день рождения.

- О, неужели? – спрашиваю я, и всё та же старая горечь снова прокрадывается в мой голос. Впрочем, поразительно, что он вообще вспомнил эту дату.

- Ты хорошо провела свой день рождения? – тихо интересуется он. Его глаза мерцают. Я узнаю его. Это выглядывает прежний Эдвард. И эта перемена обезоруживает.

- Хорошо. Я была занята.

- А... А твой… муж… почему он не с тобой? – последние слова он говорит очень резко, и я вздрагиваю.

- Э… я ещё не замужем. Обручена.

- Обручена? – озадаченное лицо Эдварда всего в нескольких дюймах от моего. – Но твоя фамилия?..

- Я сменила её.

- Что? Зачем? – он немного повышает голос, и Кейт пристально смотрит на нас.

- Эдвард, мне совсем не хочется обсуждать это сейчас.

- Ты сменила фамилию. Когда?

- Когда мне исполнилось восемнадцать.

- Зачем? – снова спрашивает он, хотя я уже отказалась отвечать на этот вопрос.

- А почему бы тебе не выдвинуть обоснованное предположение? - парирую я.

- Возможно, ты хотела оставить своё прошлое в прошлом.

- Возможно, так и было.

- Это никогда не получается.

- Правда? Разве ты эксперт?

- Некоторым образом. Ну и на какой день намечено великое событие? – его голос снова меняется. Я за ним не успеваю. Он залпом осушает свою кружку.

- Мы ещё не назначали дату, но это будет следующим летом. Вероятно, в июле.

- Понятно. Поздравляю.

- Спасибо.

- «Песни невинности и опыта», - говорит вдруг он.

- Что?

- Это то, что нам следует выбрать для урока, ты не согласна? – теперь он улыбается, но совсем не весело, а глаза его прикрыты и слегка затуманены.

- Я думала, тебе не нравится Блейк. По крайней мере, ты так сказал, - я стараюсь не показать, что внутренне съёжилась от его предложения. Разумеется, он помнит книгу, которую подарил мне… разумеется. Сидеть рядом с Эдвардом и читать стихи, которые напоминают о нём, не кажется мне хорошей идеей.

- Раньше нравился. Но люди меняются.

- Несомненно.

Он ведёт себя так, словно не слышит меня.

- Я думала, что мы могли бы взять кого-то другого, например, Кольриджа⁸, - предлагаю я.

- Ох, «Кубла-хан»⁸, разве осталось что-то, чего ещё о нём не сказали?

- Нам ведь нужно просто направлять обсуждение на занятии, а не писать докторскую диссертацию.

- Ну, ты-то будешь, - непонятно говорит он, снова отклонившись от темы.

- Что?

- Будешь писать диссертацию. Станешь доктором…

- Если напишу. И, кстати, преподаватель английской литературы – это не совсем доктор.

- Хмммм…

- А ты писатель.

- Пытаюсь им стать.

- Я всегда думала… что когда-нибудь ты станешь великим писателем, - зачем я говорю ему это?

- Ну да, - в его тоне нескрываемый сарказм.

- Что это должно было значить? – последние несколько минут я вела невраждебный разговор с Эдвардом Калленом и даже не понимала это. Теперь чары рассеялись.

- Ничего. Прости, - бормочет он.

- Эдвард… что…

- Эй, ты готова идти? – спрашивает Розали, и я вспоминаю, что ждала её.

- Да.

Я машу на прощанье остальным, но, прежде чем успеваю выйти за дверь, Эдвард хватает меня за руку:
- Это правда?

Я недоуменно качаю головой, не понимая его пьяной околесицы.

Он отпускает мою руку, а Кейт заискивающе говорит:
- Очень приятно было снова тебя увидеть, Белла, - в её устах моё уменьшительное имя звучит с раздражающей фамильярностью.

- Спасибо, - отвечаю я, уже поворачиваясь, чтобы уйти. – Но меня зовут Изабелла.



Мы едем обратно на метро, и я молчу. Розали, к моему удивлению, тоже. У ворот моего дома она обнимает меня и обещает позвонить в выходные.

- Обязательно, Рози, - поддразниваю я её, вспомнив, что слышала в баре.

- Ох, нет! И ты туда же! – стонет она. – Шел будет гореть в аду за это.

Я поворачиваюсь, чтобы зайти в дом, чувствуя себя усталой и сонной из-за проходящего опьянения, и тут вибрирует мой мобильник.

Открыв его, с удивлением вижу СМС от Эдварда:
Может, лчше нам не гворить о прошлом, работая вмсте.

Читая это пестрящее опечатками послание, я думаю, что меня это вполне устраивает, а потом резко захлопываю телефон. Когда, поднявшись наверх, я уже поворачиваю ключ в замке своей двери, мобильник вибрирует снова. Ещё одно сообщение от Эдварда:
Спокойной ночи, Изабелла.



- Завтра тебя перевезут в Сиэтл, в профильную больницу. Там есть специалисты по пересадке кожи, и это гораздо ближе к Форксу, где мы будем жить и где находится школа, в которой учится Джейкоб, - у Билли добрый голос, но я ненавижу то, что он говорит. Эдвард не пришёл меня проведать. Заходил доктор Каллен, он сказал, что Эдвард неважно себя чувствует, поэтому ему лучше здесь не появляться, ведь я очень восприимчива к инфекции… но уже четыре дня, как я пришла в себя. Насколько тяжело он может болеть?

Говорят, я была в коме трое суток… и они не были уверены, что я…

Вчера приходила Элис, она провела у меня целый час. Принесла мне удобную толстовку и какую-то конфету. Хотя мне было нельзя, я украдкой попробовала кусочек. И не почувствовала никакого вкуса, только горло заболело.

Она не сказала, почему Эдвард не пришёл с ней, но обняла меня и сказала, что любит, а лицо у неё было бледное, как у привидения. Уходя, она заплакала.

Должно быть, я отвратительно выгляжу.

- Но я хочу остаться в Элджине, - слабо протестую я. Голос стал чище, совсем чуть-чуть. Правда, говорить всё ещё больно, а громко вообще не получается, но врачи обещают, что со временем станет лучше.

- Знаю. Знаю. Но, Изабелла, тебе нужна операция, пока твои раны не затянулись слишком основательно, а ожоговый центр в Харборвью – лучший в стране. Доктор Каллен договорился о твоём переводе, он знает одного врача в этом центре. Там сумеют о тебе позаботиться.

Я стараюсь осмыслить то, что говорит Билли, но мысль о переезде куда бы то ни было ужасает. У меня очень сильные боли, их немного смягчает только постоянная капельница с морфином. А боль от расставания с друзьями… с Эдвардом… она ещё хуже.

- Но Эдвард… - мои мысли путаются. Почему же он не здесь?

Билли молча качает головой. Это означает, что Эдварда нет, или Билли не знает, где он?

Всё это время я ощущаю присутствие ещё одного человека – сына Билли, Джейкоба. Телевизор включён на каком-то спортивном канале. Идёт игра, и публика хлопает и кричит. Джейкоб мало разговаривает и не сводит глаз с экрана, но он здесь, в палате, и это почему-то успокаивает.

Пытаюсь сесть в постели, но движение даётся мне с большим трудом. Билли замечает мои усилия и с помощью специального пульта изменяет положение кровати.

- Я знаю, это тяжело, Изабелла, - говорит он, прикасаясь к моей голове. – Но необходимо. Ведь ты хочешь как следует вылечиться, не так ли?

- Да, - отвечаю я, чувствуя, как по щекам льются горячие слёзы.

Билли вздыхает и садится в кресло рядом с моей кроватью, опираясь на трость. Он заметно хромает, но я не спрашивала его об этом. По маминым фотографиям я помню, что когда-то он передвигался в инвалидном кресле. Не могу удержаться от мыслей о том, что с ним случилось. В волосах у него седина, голос и поведение как у пожилого человека, однако лицо довольно молодое… Мне это непонятно.

- Иногда нам трудно постичь пути Господни, - говорит он. – В моей жизни были случаи, когда я ставил под сомнение Его волю. Впервые это произошло в ранней молодости, я был тогда чуть старше тебя, и ещё раз – когда твоего отца… когда я узнал, что случилось с Чарли… что он умер. Но много лет назад, когда ты была совсем малышкой, я согласился быть твоим опекуном, если что-нибудь случится с твоими родителями, и пообещал это всерьёз. Поэтому если врачи считают, что тебе там будет лучше, так тому и быть. Я буду верен своему слову и сделаю для тебя всё, что смогу.

- Каким он был, - хрипло спрашиваю я. – Мой папа?

Билли усмехается:
- Ну, я знал твоего отца пятнадцать лет, и за всю мою жизнь, ни до, ни после, не встречал человека лучше, чем он. Он спас мне жизнь, Изабелла. Ты это знала?

Я качаю головой.

- Видишь ли, когда мне было шестнадцать, я попал в очень тяжёлую аварию. Твой отец первым примчался на место происшествия… вытащил меня из машины. И как раз вовремя… - Билли внезапно умолкает. А я смотрю на него совсем другими глазами.

- Я не мог ходить. Врачи сказали, что это, возможно, навсегда. Но я молился, молился и… а твой отец помогал мне всё это время, - он снова останавливается, как будто ему больно продолжать. – У нас были кое-какие разногласия за эти годы, но он всегда оставался верным другом. Хорошим мужем. И хорошим отцом, Изабелла. Он любил тебя и твою маму, очень сильно.

Я никогда ещё не слышала так много о Чарли, и мне хочется ещё. Он был героем. Рене никогда… Рене… Мама никогда…

- Шшш, - говорит Билли и вытирает моё лицо салфеткой. – Всё хорошо, теперь всё хорошо. Я знаю, это будет трудно – приспособиться… но тебе понравится Форкс, Изабелла. И я обещаю никогда не пытаться занять место твоего отца или мамы. Однако надеюсь, что ты будешь считать нас с Джейкобом своей семьёй. Мы были по-родственному близки с твоими родителями перед тем, как они уехали из Форкса, - и через секунду он добавляет: - Ты знаешь, что вы с Джейкобом когда-то были лучшими друзьями?

Я качаю головой. Нет, не помню. И у меня теперь другие друзья. Друзья… Нет. Я не покину их. Не хочу расставаться с Эдвардом. Почему его нет здесь? Знает ли он, что я уезжаю? Имеет ли это для него значение? Глубоко в груди появилась ноющая боль, укореняясь там и ещё больше затрудняя дыхание. Элис. Эдвард.

- Изабелла? – спрашивает Билли. – С тобой всё в порядке?

Нет. Нет. Нет… Я не хочу уезжать… даже для того, чтобы выздороветь. Несмотря на то, что мне нравится Билли… и он, и его сын… Несмотря на то, что я доверяю этому человеку… Нет. Я смотрю вниз, на своё тело. На чьё-то чужое тело. Оно замотано бинтами и марлей. Мои ноги укрыты, но я помню, как краем глаза увидела их во время перевязки и меня вырвало. Потому что это просто не могло быть моим телом… моё тело не могло так выглядеть. Эти ноги не мои… и всё-таки мои. Мои, потому что я чувствую их, хотя они неузнаваемы под обугленной коркой пузырящегося красного и чёрного.

Как может кто-нибудь любить такое тело?

Эта мысль поражает меня даже через наркотическую дымку, затягивающую разум, и я с пугающей ясностью понимаю, почему Эдвард не пришёл.

И меня снова рвёт… здесь медсестра… ещё одна инъекция.

А потом сон.

---

1 Франсуа де Ларошфуко (фр. François VI, duc de La Rochefoucauld, 1613-1680), герцог де Ларошфуко — французский писатель, автор сочинений философско-моралистического характера.

2 The Point (Promontory Point, англ.) – искусственный мыс, вдающийся в озеро Мичиган. Расположен в Бёнам-парке. Был сооружён из промышленных отходов, а в конце тридцатых годов ХХ века защищён волноломом или береговой насыпью: ссылка

3 эмо - (англ. emo: от emotional — эмоциональный) — молодёжная субкультура, образовавшаяся на базе поклонников одноимённого музыкального стиля. Для эмо характерны романтизация смерти, депрессивность, любовь к чёрному и розовому цветам....
Хи́пстер - в наше время так называют представителей обеспеченной городской молодёжи, интересующейся элитарной культурой и искусством, модой, альтернативной музыкой и инди-роком, артхаусным кино, современной литературой и т. п.

4 «Рождение свыше» - в понимании евангельских христиан происходит одновременно с покаянием и обращением к Богу и характеризуется коренной переменой «во внутреннем содержании жизни», в сердце (чувствах), «в нравственных стремлениях души», поэтому «рождённые свыше» обычно особенно религиозны и склонны блюсти нравственность – как собственную, так и близких.

5 Инди-рок – (indie rock, от англ. independent – независимый) – обобщающий термин для широкого диапазона музыкантов и стилей, объединённых причастностью к контркультуре и имеющих отношение к рок-музыке.

6 Американская «жидкая пинта» примерно равна 0,47 л

7 PBR - Pabst Blue Ribbon – светлое пиво, считается излюбленным напитком хипстеров.

8 Сэмюэл Тэйлор Кольридж (англ. Samuel Taylor Coleridge; 1772 - 1834) — английский поэт-романтик, критик и философ. «Кубла-хан, или видение во сне» - название его недописанной поэмы