Анонимная дуэль

Название: Ложь, всего лишь ложь

Фандом: Сумеречная Сага
Тема: сонгфик, песня "Рыжая грусть", Олег Мишин
Жанр: POV, Angst, Romance
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Джаспер/Элис

Саммари: Так вот, Джаспер Уитлок, ты можешь тысячу раз говорить «не вернусь», но на это я миллион раз отвечу: я дождусь.

---

И нет в мире ничего хуже томительного ожидания встречи с любимым человеком после долгой разлуки. Десять лет я засыпал и просыпался с мыслями о ней, не в силах позабыть драгоценные дни, часы, минуты и секунды, проведенные в её обществе. Те утра, начинавшиеся с её сонной лучезарной улыбки и девичьего беззаботного смеха, те ночи, в которые я наслаждался её жаркими, опьяняющими сознание затяжными поцелуями, робкими, неуверенными прикосновениями и ласками, искренними и проникновенными речами. Я воспевал её в стихотворениях и песнях, видел во снах и находил её очертания в прохожих. Она преследовала меня всюду, и я не был против этой смертной муки, с радостью упиваясь каждым мимолётным появлением Элис Брендон в моей жизни.
Я считал себя слабаком и жалким трусом, и окружающие люди не раз напрямую говорили мне об этом. Только трус мог испугаться любви настолько сильно, что решил убежать из города, из страны, лишь бы не отдавать всего себя захлёстывающим романтическим чувствам. Я боялся её опасного всепоглощающего влияния, боялся того, что полюблю настолько сильно, что не смогу жить, если она отвернётся от меня, но при этом надеялся и ждал этого момента, молясь, что её полное ко мне равнодушие отрезвит, как ледяной поток воды приводит в чувство пьяницу. Но мечтам не суждено было сбыться, судьба-злодейка подложила мне свинью, вызвав у Элис Брендон неугасаемую любовь ко мне, тем самым дав надежду на светлое будущее.
Даже сейчас, спустя время, от воспоминаний о нашей первой встречи меня бросало в мелкую дрожь и становилось не по себе, ведь я собственными руками положил начало бессонным ночам, угрызениям совести и совершеннейшей ненависти к себе.
Когда мы встретились, ей было шестнадцать. Она стояла на краю обрыва, мимо которого я совершал ежевечернюю пробежку по знакомой лесной дорожке. Стояла поздняя осень, близился конец октября. Деревья уже сбросили пожелтевшую листву, устрашающе оголив ветви, чьих теней в лучах заходящего солнца я порой пугался. Под ногами лежал толстый слой постоянно шуршавших листьев, шум которых почти заглушался музыкой в моих наушниках. Несмотря на постоянное звучание песен, я чувствовал единение с природой. Особенно благотворно влиял на меня свежий, под вечер уже немного морозный воздух.
Пробежка длилась около пятнадцати минут, когда я приближался к небольшому скалистому обрыву, с виду казавшемуся вполне безобидным, но если подойти к краю, взгляду открывался вид на полуразрушенные камни, когда-то из-за эрозии обрушившиеся, а некоторые из них имели заострённые углы, удар о которые мог стоить жизни. Приходя в это место, я часто с печалью вспоминал о кончине своей собаки, в моем присутствии случайно соскользнувшей и разбившийся насмерть. После того случая во мне что-то надломилось, я долго хранил молчание и скорбел, пока родители не стали водить меня на практически ежедневные сеансы к психиатру. Однако они оказали меньшее влияние, чем постоянные издёвки старшеклассников, из-за которых я и вернулся к реалиям жизни. Порой мы не понимаем, какую неизмеримую помощь оказывают те, кто вынуждают нас ненавидеть и бояться.
Я постепенно снижал темп бега, зная, что резкая остановка может привести к проблемам со здоровьем. Совсем замедлив шаг, пешком свернул с дорожки и, обогнув несколько пихт с пышными, заслоняющими вид кронами, вышел на просторную поляну с оврагом. Сначала я не поверил глазам, разглядев на краю человеческую фигуру, но, сфокусировав зрение, убедился в реальности происходящего: я действительно оказался не один, что удивительно, ведь ранее встречал здесь людей только по утрам, и то это бывало изредка, мало кому хотелось тратить утренние часы на пробежку или расслабляющую йогу на обрыве, откуда открывался захватывающий дух вид на далёкие огни небольшого города, и где можно было встретить незабываемый рассвет.
Я осторожно освободился от наушников, аккуратно сложил их в глубокий карман толстовки. Решив не медлить, уверенно двинулся к краю, попутно доставая бутылку с водой и избавляя её от крышки. Человек по-прежнему игнорировал моё присутствие, сидел на корточках, повернувшись лицом к городу, а ко мне спиной.
– Привет, – негромко поздоровался я, стараясь не напугать неожиданным появлением.
Фигура резко дёрнулась, демонстрируя то, чего я и опасался, – испуг. Мои губы еле заметно изогнулись в усмешке, но я постарался подавить признаки улыбки, чтобы не создавалось впечатления, что мне смешно. Капюшон, прежде покрывавший голову незнакомца, спал, и я увидел целую копну русых волос, которую солнце освещало так, что она словно сияла золотым отблеском.
Человек повернулся, наконец-то открывая лицо, и я впал в растерянность. Кто же знал, что персона, разжёгшая во мне любопытство и пробудившая некоторый интерес, окажется девочкой? Совершенно детское округлое бледное лицо с заметными скулами, большие серые испуганные глаза, обрамленные густыми ресницами, на тон темнее волос брови, вздёрнутый миниатюрный носик и пухлые кораллового цвета губы. В мгновение ока щёки покрылись забавным персиковым румянцем, как нельзя кстати делавшим её ещё более молодой. Хотя сбавлять года, казалось, уже некуда — в моих глазах она и так выглядела младенцем.
– Привет, – опустив взгляд на землю, поздоровалась незнакомка.
Она встала и пошатнулась, теряя равновесие. Находилась она на самом краю, и моё сердце бешено заколотилось, когда девушка чуть не рухнула, а сознание, будь оно проклято, воскресило в памяти то самое ужасное, связанное с этим обрывом, происшествие из детства. За доли секунды я отлично осознал, что даже если кинусь на помощь, все равно не успею. Но девочка удержалась и, твёрдо встав на ноги, как можно скорее отпрыгнула от опасного места в мою сторону, сокращая расстояние между нами до одного шага.
Когда моё дыхание выровнялось, и я в полной мере осознал, что больше с незнакомкой ничего не должно случиться, а история с погибшим животным давно в прошлом, без стеснения принялся разглядывать незнакомку, пока та нервно одёргивала кофту на молнии и отряхивала джинсы от невидимой пыли. Фигура скрывалась под слегка мешковатой одеждой, но низкий рост и ангельски невинное лицо не могли не подтвердить мою теорию – она действительно очень молода. На тот момент я и не догадывался, что ей шестнадцать, — выглядела лет на двенадцать, как моя младшая сестра. К слову, мне к тому моменту уже исполнился двадцать один год, поэтому совершенно очевидно, что я посчитал её самым обыкновенным ребёнком и не стал скрывать этого, напрямую все и высказав.
– Осторожней, ребёнок. Неуклюжесть в таких опасных местах только погубит тебя, – поучительным тоном заявил я, стоя рядом, ощущая себя взрослым и по праву наслаждаясь этим чувством.
– Не надо со мной так разговаривать, – недовольно проворчала девчонка и отвела взгляд.
– Но я говорю о важном, маленькая негодница.
Почему-то мне захотелось как-то её поддеть, разозлить. Я рассмеялся этим мыслям, чем вызвал осуждающий взгляд, но плохо скрытую улыбку. Девочка была не такой свирепой, какой ей хотелось казаться.
– Я не собиралась прыгать, просто гуляла, – опережая мой незаданный вопрос, недовольно заявила она.
– Хорошо, я рад. А теперь, – сверился я с наручными часами, – что ты здесь делаешь так поздно?
В ответ получил мрачный жалящий взгляд а-ля «не твоё дело». Серые глаза потемнели от злости, сливаясь с угольно-чёрными зрачками, в этот момент она напомнила демона. Или, скорее, злого маленького чертёнка, что я не преминул и озвучить.
– Хорошо-хорошо, чертёнок, я понял, больше не пристаю, – отступая на несколько шагов и поднимая руки в сдающемся жесте, насмешливо сказал я, наблюдая за сменами эмоций на лице девочки.
– Проводишь меня домой? Мне страшно одной идти через лес, – призналась она и трогательно склонила голову набок, одаривая меня умоляющим взором.
Но я был опытен в отношениях с девушками, поэтому сразу распознал актёрскую игру и неумелый флирт. Нет, я был на сто, на тысячу процентов уверен в том, что она не боялась, но почему-то не отказался и подыграл, хотя в тот момент она не вызывала у меня ничего, кроме умиления. В этом-то и крылась моя ошибка: я её недооценил, не раскусил с первого раза и пошёл на поводу.
В тот вечер мы медленно шли, громко разговаривали и хохотали на всю округу. Выяснилось, что её зовут Элис, и только вчера она приехала в эту, как выразилась, «глушь» в гости к отцу, с которым не виделась несколько лет. Узнав его имя, смутно представил этого человека, припомнил, что я что-то о нём слышал, но подробностей привести бы не смог.
Элис оказалась ужасной болтушкой, все тридцать минут, что мы шли, она без умолку что-то рассказывала про свою жизнь и с отвращением описывала наш город и местные ландшафты. Говорила открыто и честно, иногда настолько прямолинейно излагала мысли, что перегибала палку, но меня это раззадоривало ещё больше. Благодарность за «приятно проведённое время» она выразила лёгким поцелуем в щеку. Расстался я с ней на безлюдном перекрёстке, откуда рукой было подать до её нового жилища. Не оборачиваясь и заливисто смеясь, она побежала домой, оставив меня стоять посреди дороги, держа руку на том месте, которого совсем недавно коснулись её пухлые губы…
Невольно я потянулся к покрытой щетиной левой щеке, которой уже пять суток не касался бритвенный станок, невесомо притронулся кончиками пальцев и прикрыл глаза, с горечью вспоминая, какие последствия повлекло наше, казалось бы, невинное знакомство.
С самого детства я жил в Гейнсвилле, штат Джорджия. Отец и мать были цирковыми артистами и ежемесячно гастролировали по всей стране, оставляя меня на попечении деда. Когда дедушка скончался, я получил по завещанию дом, где и жил до момента, пока не решился на побег.
Закончил местную школу, но, когда пришла пора поступать в институт, переехал в Атланту. Впрочем, хватило меня на полтора года учёбы, после чего бросил скучные занятия, вернулся в родной город и углубился в музыку.
До появления сносящей всё на своём пути Элис Брендон музицирование было для меня всем. Ещё в школе я состоял в музыкальной группе, играл на гитаре, сочинял мелодии и песни, но редко солировал, потому что, в отличие от остальных участников группы, панически боялся находиться в центре внимания на сцене. Надо сказать, что за мой незаметный, но колоссальный труд, меня уважали и мной дорожили. Даже имелись поклонницы. Когда же я осознал, что это моё предназначение, то всерьёз занялся работой над собой и саморазвитием в этом направлении. Уже в одиннадцатом классе я бросил школьный «бой-бенд» и приступил к открытию новых граней в местной группе нашего маленького города. На момент знакомства с Элис я состоял в «RED Dog» и зарабатывал на жизнь мини-концертами в барах, а если сильно везло, то и в кафе Гейнсвилла. Раз в несколько месяцев мы выезжали на фестивали, где нашли свою публику и будущих спонсоров, но об этом позже.
Две недели подряд я сталкивался с Элис везде, где только можно. Подозревал, что она следила за мной и специально появлялась в «нужный момент», но, как оказалось, на самом деле всё это было совпадением и удачным стечением обстоятельств.
Забавно, но Элис Брендон стала бегать вместе со мной. Началось это странно и неожиданно, как и всё, касавшееся её. Я вышел из дома, а она стояла на моём участке, лениво опираясь на почтовый ящик, держа руки сложенными на груди и задумчиво взирая на голубое небо.
– И что ты здесь делаешь, Элис? – подкравшись сзади, прошептал ей на ухо.
Частенько я её пугал, но мне нравилось, когда она вздрагивала от неожиданности, а затем сердилась и ругалась, активно жестикулируя и используя смехотворные оскорбления.
Каждый раз я оказывался очень близко, и меня страшило это всё сильнее, потому что доставляло необъяснимое удовольствие, она меня притягивала.
– Собираюсь на пробежку с вами, мистер Уитлок, – подразнила Элис, зная, что мне не нравилось подобное обращение: я чувствовал себя старым.
Девушка ловко повернулась и вот уже практически прижималась ко мне юным телом и невинно смотрела в глаза. Это превращалось в пытку, но я старался держаться перед её чарами. Мне хотелось думать, что это именно так.
– Маленькая Эли, ты же знаешь, что я люблю бегать один.
– Для меня ты сделаешь исключение, – подмигнула она и побежала, а я остался стоять на месте, не веря глазам. – Ну же, Джаспер, боишься, что я тебя одолею?
И она оказалась права: я сделал для неё исключение.
Бегал я не каждый день, только когда удавалось пораньше уйти с репетиции, или в магазине, где подрабатывал охранником, была не моя смена. Я предупреждал Элис о своём нестабильном графике, но она никогда не упускала возможности провести со мной время. После нескольких совместных пробежек я уже не представлял, какого можно заниматься этим без Элис Брендон. Чуть позже – как без неё жить.
Не знаю, в какой именно момент, но вскоре я стал смотреть на неё не как на навязчивого ребёнка, а как на привлекательную девушку и интересную собеседницу. Общение с ней не было в тягость, как предполагал ранее, рядом с ней я чувствовал себя комфортно. Такое бывает, когда находишь «своего» человека.
Чаще всего я видел её в закрытом спортивном костюме, но даже в нём удавалось разглядеть плавные изгибы тела, широкие бёдра, осиную талию… На её безусловно женственной фигуре я часто неосознанно задерживал взгляд и любовался.
Её громкий, иногда чересчур, смех больше не отталкивал. Если она смеялась, я был счастлив. Каждый взгляд Элис представлял огромную ценность, любая перемена настроения волновала, я наизусть знал ее привычки, восторгался каждым словом, пленялся любым движением. Она по-настоящему вскружила мне голову, и я не понимал, что с этим делать.
Однажды мы устроили пикник на том самом обрыве. Я рассказывал ей про соревнования с Эдвардом по количеству попаданий бумажных шариков в мусорное ведро, как случайно зарядил одним из них в Эммета, а тот грозился убить, гоняясь за мной по всему гаражу, где мы репетировали и часто проводили вечера за бутылкой пива. Элис так звонко смеялась! Она нежно улыбалась, глаза излучали радость и жизнелюбие, теплоту и ласку, и тогда-то я понял, что влюбился раз и навсегда.
Раньше я не испытывал подобных чувств, поэтому единственным правильным для меня решением казалось плыть по течению и не пытаться что-либо менять.
– Ваш кофе, сэр, – нарушила поток воспоминаний официантка и поставила передо мной чашку с двойным эспрессо без сахара.
Она была немного моложе меня, но не улыбалась и не пыталась привлечь внимание. Своей непрезентабельной внешностью я старался добиться именно такого эффекта, – отрицательного, отталкивающего.
У музыкантов предостаточно женщин — выбирай, какую хочешь! В каждом городе новая. Секс быстрый и легко забывается, никаких привязанностей. Я выбирал максимально похожих на Элис, зачастую коря себя за хождение по скользкой дорожке, граничащей с совращением малолетних неопытных девушек, падких на взрослых мужчин с брутальной внешностью вроде меня. Но другие меня не интересовали.
Однако никакие чужие ласки не заменяли тех, которые дарила мне она. Алкоголь — вечный спутник музыкальных туров, туманил мозг, но не настолько сильно, чтобы я забыл. Серые, искрящиеся любовью глаза – навечно оставшиеся в памяти, всегда на первом месте.
Но та же память хранила и другой взгляд её чарующих глаз. Встречали ли вы когда-нибудь матерей, потерявших детей? Или людей, близкие которых были смертельно больны? Возможно, в вашем присутствии кто-нибудь умирал? Если нет, то я расскажу, каково смотреть в глаза людям, утратившим надежду, находящимся на грани смерти. Но всему своё время.
Когда Элис исполнилось семнадцать лет, мы встречались уже четыре месяца. Срок небольшой, но значимый. К тому моменту она полностью обжилась в городе: набирала популярность в новой школе, работала на школьном телевидении и ежедневно мелькала на экранах. Её лёгкий, весёлый нрав притягивал людей. Особенно парней. Ещё больше возвышало Брендон то, что она встречалась с главным музыкантом в городе.
У меня не было машины, только ржавый, на ладан дышащий байк – «Harley-Davidson Sportster» тысяча девятьсот шестидесятого года выпуска. Ранее он принадлежал моему деду, но, подобно дому, достался мне в наследство. Конечно, порой меня пугали страшные звуки погибающей техники, но кроме этого мотоцикла другие способы передвижения отсутствовали.
Несколько раз в неделю я подъезжал к воротам школы Элис, надевал солнцезащитные очки и закуривал сигарету, играя роль настоящего плохого парня, приехавшего за своей крошкой. Эли приходила в восторг от подобных моих выходок и буквально пищала от радости, когда я катал её по пустынным дорогам за пределами города.
В очередной раз ожидая свою девушку, я вальяжно пускал в воздух сигаретный дым как раз в тот момент, когда в школе раздался громкий звонок и из главного входа тут же повалила толпа учеников. Многие из них, я бы сказал все, но скромность не позволит, с завистью и нескрываемым интересом поглядывали в мою сторону. Я наслаждался вниманием, с годами преодолев страх и становясь зависимым от него, и меня волновало общественное мнение. Такое влияние на мировоззрение оказывала карьера рок-музыканта, овеянная ореолом безграничной уверенности и свободы, на которую неизменно влияло мнение публики.
Когда первая волна учеников преимущественно младших классов закончилась, началась вторая. Я с нетерпением вглядывался в лица, пытаясь найти такое родное и любимое, но попытки оказались тщетными, Элис нигде не было. Волнение стремительно завоёвывало рассудок. Где она могла пропадать?
Но долго мучиться не пришлось: из-за массивной двери, придерживаемой парнем с развитой мускулатурой и слащавым лицом, которое, по-видимому, особы возраста Элис находили привлекательным, вышла моя девочка, как всегда пребывавшая в приподнятом настроении. Даже на расстоянии я не мог устоять перед её завораживающей красотой, дыхание сбивалось, как только опускал взгляд на её стройные ноги, обтянутые тонкой тканью чёрных лосин. Фантазия бушевала, подкидывая дров в огонь в виде воспоминаний об обнажённом теле Элис, запутавшемся в моих простынях.
Но вот что смущало: парень у двери вел себя подозрительно обходительно и смотрел совсем не по-дружески, да и его рука на её плече была абсолютно лишней. Со мной творилось страшное: я терял над собой контроль, готовился в любой момент сорваться с места и ввязаться в драку со школьником. Но при этом все-таки соображал, что Элис – подросток, её мимолётное увлечение мной могло быстро закончиться, а внимание переключиться на молодых людей своего возраста. Это же нормально, что в юности мы влюбляемся быстро и опрометчиво, говорим громкие слова, клянёмся в вечной любви, а на деле оказывается, что всё это особенности развития и гормоны.
Это первый раз, когда я принялся размышлять на подобную тему и принимать то, что Элис вовсе меня не любила, а просто развлекалась, в то время как мои чувства были самыми что ни на есть искренними, пылкими и пугающими, над ними я оказался не властен, любовь набирала обороты.
Но все опасения быстро забывались, когда хрупкое тело Элис Брендон оказывалось в моём полном подчинении. Обиды стирались и здравый смысл отключался, ведь главное, что на данный момент она рядом, а дальше – будь что будет.
– Джаспер Уитлок, почему я так сильно люблю тебя? – Однажды задала она вопрос, пока лежала у меня на груди и выводила пальцем странные узоры на теле, приятно щекоча и возбуждая.
– Потому что, Элис Брендон, я неотразим, – пошутил я, за что получил болезненный шлепок и незамысловатое оскорбление в свой адрес. Элис не нравилось, когда я строил из себя того, кем не являлся, она предпочитала мою истинную сущность, хотя в той я ничего привлекательного не находил и старался быть другим.
– Я всю жизнь хочу провести вот так, с тобой в одной кровати. Может быть, уедем куда-нибудь вместе, ты да я? Навсегда?
В глазах Элис зажёгся огонёк надежды, а во мне — разочарования. Она была так наивна, так глупа… Иногда её юношеский максимализм казался невыносимым.
– Нет, хитрюга, нельзя, – категорически покачал головой я, чем вызвал бурю негодования.
– Почему мы не можем убежать? Мне никто, кроме тебя, не нужен. Вся моя жизнь крутится вокруг тебя! Помнишь нашу первую встречу? Я сказала, что не собиралась прыгать, но это не так, Джаспер. В голове уже начала отсчёт, но появился ты, и я не смогла. Ты подарил мне второй шанс, заставил одуматься, я посчитала это знаком…
– Остановись, Эли. Я, конечно, зол, что не рассказала мне об этом ранее, но ты не можешь жить только мной. Очень скоро ты поймёшь, что так нельзя. – Я старался внушить ей то, с чем сам не мог справиться. Смысл жизни и Элис Брендон в моей голове звучали синонимами.
– Могу! Мне не нужна учёба и работа, друзья и родители, если рядом не будет тебя — всё моё существование бессмысленно.
Она твердила это вновь и вновь, пока не довела себя до слёз и не заснула, обессилев, оставив меня задуматься о том, что я не являлся спасением, а только губил её жизнь.
Моё рыжее счастье (так я называл её из-за врождённой лисьей хитрости и бесстыжести) не понимало, что рано или поздно устанет от моего скучного общества и начнёт жалеть о своём выборе, но что-то менять будет уже поздно. С этим необходимо было что-то делать, и именно в тот день, в ту бессонную ночь я решил, что уйду и дам прожить девочке счастливую молодость, насладиться всеми прелестями жизни, а не обрекать на вечное заключение. Птицы не должны сидеть в клетках, им даны крылья – они должны летать.
И уже через несколько дней я встретился с ней около её дома. Она, как обычно, кинулась мне на шею, но я холодно отстранился и сделал шаг назад. О, каких же титанических усилий мне стоило это действие! Если бы хоть кто-нибудь знал, насколько тяжело мне давалось смирение с собственным решением! Но самовнушение о правильности этого не разрешало отступать. Было поздно.
– В чём дело, Джас? – Элис стояла напротив и была заметно напряжена.
– Я уезжаю, – без тени эмоций произнёс я, сохраняя каменное лицо, в то время как внутри бушевало пламя.
– Хорошо, – беспечно пожала плечами она и кивнула. – Когда вернёшься?
Я корил себя за то, что неправильно начал. Конечно. Она уже привыкла, что я часто уезжал за пределы города и давал концерты. Обычно это длилось не больше нескольких дней. Мы тяжело переносили расставание и практически каждый час созванивались, поэтому я просто не представлял, как удастся прожить без неё целую жизнь!
На одном выдохе я медленно и членораздельно ответил:
– Не вернусь.
Элис сразу поняла всю серьёзность моих слов, поэтому больше говорить не пришлось. Она не пыталась меня остановить, а я не пытался остаться. Моя рыжая грусть молча смотрела мне в глаза, вероятно, пытаясь отыскать в них ответ на повисший в воздухе вопрос «почему?», но я был непроницаем. И вот тогда столкнулся с тем страшным, опасным взглядом её прежде озорных серых глаз. Открывать в человеке новую ипостась, безусловно, интересно и важно, но иногда результат не совсем такой, какого ожидаешь.
Опустошённо и неотрывно, враждебно и гневно, изумлённо и испуганно, страдальчески и угрюмо смотрела на меня Элис Брендон. Я стал врагом, предателем и разрушителем её счастливого мирка. Так холодно и ненавидяще ещё никто на меня не взирал, наверное, потому, что ужаснее ошибок, чем эта, я не совершал. Тушь, которой девушка подкрашивала глаза, чтобы нравится мне ещё больше (но, господи, куда больше?), вместе со слезами медленно растекалась по убитому горем лицу. Никогда не хотел я видеть её такой несчастной и разочарованной, но, увы, разбитую чашу не склеишь.
Людям легче поверить в самую неправдоподобную ложь о том, что ими не дорожат, чем в то, что их по-настоящему любят. Мы оба поступили именно так: поверили в чушь.
Я — что не гожусь на роль партнёра на всю жизнь для Элис, а она наверняка мыслила о том, что я использовал её, и весь наш роман не больше, чем пустой звук, грустная баллада о разбитом сердце. Уж поверьте, в них я толк знал, ведь именно тексты с таким смыслом мне лучше всего удавалось писать и максимально душевно исполнять.
Наша встреча закончилась, когда Элис убежала. И последнее моё воспоминание о ней было именно таким: сбежавшая в слезах невеста. Самым мерзким и несчастным существом я чувствовал себя именно в тот момент. И боялся представить, какой смертельный удар нанёс Элис.
О её чувствах я узнал только через несколько месяцев. Я находился в Великобритании, в Манчестере. На вечеринке после концерта потянулся за телефоном и увидел оставленное Элис голосовое сообщение. Это вызвало удивление и панический страх. Перспектива слышать её голос казалась привлекательной, но и опасной. Однако любопытство пересилило, и я начал слушать.
– Ох, сейчас, прости. – Я услышал тяжёлый судорожный вздох, она явно собиралась с мыслями. – Начнём. Привет, Джаспер. Это я, Элис. Помнишь? Конечно, помнишь. Мой любимый человек, как видишь, мне понадобилось много времени, чтобы в полной мере осознать смысл твоего поступка. Не знаю, почему сегодня, сейчас, ведь уже давно за полночь, но я не могу больше мучиться: мне нужно выговориться. Ты был прав: я могла пожалеть о своём выборе. Мной двигала слепая любовь к тебе. Если честно, она такой и осталась, но теперь я понимаю гораздо больше. Я должна научиться жить без тебя, и это, казалось бы, легко, ведь мы встречались недолго, но я слишком сильно к тебе привязалась. Прости за эту… – она замолчала, словно подбирая слова, – навязчивость. Всё это время я думала, и, представляешь, определилась с целями в жизни. Я их достигну, обещаю, любимый, всех, за исключением, разве что, одной. Без тебя мне с ней не справиться, – она усмехнулась, вызывая и у меня нежную улыбку. – Эм, ты не поменял номер, значит, точно услышишь меня. Так вот, Джаспер Уитлок, ты можешь тысячу раз говорить «не вернусь», но на это я миллион раз отвечу: я дождусь. Плевать, сколько пройдёт времени, я всегда буду любить тебя и ждать. Ты вернёшься, я чувствую это. Но пока мы пойдём разными дорогами, договорились? Меня ждёт школа, вуз, а тебя карьера успешного музыканта. В общем, я сказала всё, что хотела. Больше не смею тебя тревожить. И скажу «пока», а не «прощай». Всё, говорю, – она тихо засмеялась, – пока.
Она сдержала обещание и с тех пор ни разу не позвонила, не выходила на связь. А это сообщение я сохранил. Оно и сим-карта переходили с телефона на телефон. Я часто прослушивал послание моей маленькой девочки. Не скрою, когда бывало очень сложно, я вновь включал заветное аудио и плакал. Совсем не по-мужски и вразрез с образом человека, которого я из себя строил, но всё, что касалось Элис Брендон, было достойно честности и искренности.
В одно чудесное утро, хорошее уже тем, что это выходной, я был трезв, погода не могла не радовать, и я, выспавшись, проснулся с совершенно лёгкой душой. Это случилось позавчера, когда нашему расставанию с Элис исполнилось ровно десять лет. Я просто взял телефон и записал своё голосовое послание, не такое громоздкое и чувственное, как у Элис.
– Привет, Элис Брендон. Прошло десять лет. Мне хватило, а тебе? Не знаю, захочешь ли ты меня видеть, но я предлагаю встретиться. Завтра вылетаю в Атланту. Чуть позже сообщу, где буду смиренно ждать твоего прихода. Понимаю, за эти годы многое могло произойти, но я всё ещё тебя люблю, моё рыжее счастье. Пока.
Вчера мой самолёт приземлился в Атланте, я провел в дороге до Гейнсвилла пять часов, после чего заселился в отель и почти десять часов проспал.
В Америку меня заставила вернуться не только жажда встречи со старой подругой, но и выгодное предложение от музыкальных продюсеров, суливших устроить сольную карьеру. Впрочем, за эти годы я добился высоких результатов, поэтому не слишком удивился, но, конечно, обрадовался. Моя группа отнеслась к этому сначала скептически, а потом воодушевилась и отпустила, сказав напоследок, что я просто обязан встретиться с знаменитой девушкой из моих песен.
Проснувшись, я сообщил Элис о кафе, которое располагалось совсем недалеко от моего отеля: даже видел его изо окна. В час дня я уже был там. Встреча назначена на два, но я не мог сидеть в четырёх стенах, поэтому пришел намного раньше.
И вот, наконец, часы бьют два. Я опасался, что она не появится, но не перестал верить в обратное. Чуда хочется всегда, но часто ли чудеса приходят в нашу жизнь?
Я никогда не отличался особо везучестью, но, едва стеклянная дверь начала отворяться, а связка колокольчиков звенеть, оповещая скучавших официанток о приходе нового посетителя, почувствовал себя самым удачливым человеком на свете.
Странно было смотреть на взрослую женщину и видеть в ней черты той маленькой девочки, некогда перевернувшей всю мою жизнь. Но, наверное, за десяток лет мы оба солидно изменились: я постарел, она повзрослела.
Элис в обтягивающем стильном платье до колена и в туфлях на высоких каблуках, с красиво уложенными вьющимися волосами и спокойным макияжем выглядела настолько шикарно, что мне стало стыдно подниматься с места и подходить к такой красавице. Впрочем, краем глаза я заметил, что даже персонал застыл с раскрытыми от удивления ртами.
Элис Брендон медленно сняла очки и посмотрела на меня. Я не мог встать, не мог оторвать от неё взгляда и остался сидеть, глядя на неё как истукан, не в силах выдавить ни звука. Любимая улыбнулась, было видно, что она с трудом сдерживала слёзы, но смогла взять себя в руки. Грациозной походкой подошла ко мне и сказала:
– С возращением домой, Джаспер Уитлок. Я ждала тебя десять лет, окажи честь: встань и поцелуй меня.
Посмотрев в её глаза, я понял: нет, она всё та же, и не стоит её бояться. Тогда я отбросил сомнения и исполнил просьбу. Незамедлительно встав с удобного кожаного кресла, заключил её в крепкие объятия. А затем целовал, целовал, целовал, не останавливаясь ни на секунду! После она плакала и смеялась, я улыбался и непрерывно благодарил за то, что поняла, за то, что дождалась, за то, что сохранила любовь и пришла. В конце концов я сел на прежнее место, а она устроилась у меня на коленях. И мы, как тогда, десять лет назад, принялись хохотать без причины, наслаждаясь компанией друг друга.