Добро пожаловать! Приятного прочтения!

Глава 1

Его тонкие пальцы медленно сжались в кулак, сдирая ногтями тонкую кожу нежной бледной ладони, оставляя на ней красные, слегка припухшие борозды. Привычное жужжание сокурсников за длинным, уставленным всякими яствами столом, бессмысленные заигрывания болтливых глупых поклонниц и молчание единственного верного друга. Он не чувствовал бы и не замечал ничего вокруг, даже если бы и хотел: все равно не смог бы сконцентрироваться.

Цепкий взгляд - холодные серые глаза улавливали в этой суматохе лишь редкие, несмелые, но трепетные движения ее рук. Даже издалека можно было увидеть бежевый, с легким оттенком розового лак. Он тонким слоем покрывал ее подстриженные ноготки, слишком резко выделяясь на фоне смуглой загорелой щеки парня. Оливковый цвет ее кожи, такой не свойственный всем англичанкам, светлокожим, как будто пожизненно страдающим малокровием. По-девичьи худощавые тонкие кисти рук все смелее касались крупной шеи гриффиндорца, перебирали чуть отросшие пряди его растрепанных черных волос. Она смеялась и, должно быть, ворковала ему на ухо какие-нибудь глупые нежности, потому что с каждым новым словом, произнесенным ею, губы парня растягивались в совершенно идиотскую улыбку. Драко поднял глаза к потолку Большого зала и посмотрел на пасмурное небо над головой.

- Драко! - мелодичный голос подруги вывел его из оцепенения. Ее миндалевидные маленькие глазки с тревогой смотрели на него.
- Панс?
- Ты опять ничего не ел, – устало выдохнула Паркинсон и осуждающе покачала головой. - Я напишу твоей матери, Драко, твое голодание не нормально.

При упоминании Нарциссы парень вздрогнул, но по-малфоевски вовремя унял эмоции, сдерживая себя в руках. За столом слизеринского факультета непозволительная роскошь признаться в слабости и тоске по родным людям. Слизеринский принц не мог позволить себе этого тем более. Но Драко, вопреки всеобщему мнению о его холодном сердце, очень скучал по матери. Парень боялся пожаловаться даже Панси: незачем еще больше топить уже почти целиком утонувшую в грязи репутацию. Скрыв в себе последние остатки добра, он переживал о ней каждый день, о ее пошатнувшемся здоровье после пожизненного заключения отца в Азкабан. Он все чаще гадал, какие еще испытания будут возложены на хрупкие плечи этой сказочно красивой и доброй женщины, ожидая, как грома среди ясного неба, тяжких последствий ошибок лорда Люциуса Малфоя. Сколько горячего пепла может просыпаться на голову женщины, которая всю жизнь прислуживалась не хуже последнего домового эльфа, спрятанная в родовом поместье мэнора от родных, от глаз мужчин, вдали от всех людей, некогда считавшихся ее друзьями?

Драко мечтал узнать, раскаивается ли отец в своих грехах, жалеет ли он о пропавших годах своей жизни? Ему исполнилось только сорок четыре года, его жене нет еще и тридцати девяти. Как легко и как быстро отец сумел разрушить жизнь своей жене, сыну и свою собственными руками! Не задумываясь, заклеймить целое поколение унизительной причастностью к Псам Лорда, запятнать репутацию одной из знатнейших семей, которую едва удалось отмыть спустя год только злейшему врагу. Разве мог герой не возблагодарить Нарциссу за помощь? За ее золотое молчание, спасшее весь магический мир Британии. Мальчик-продолжающий-разрушать-его-жизнь знал цену этому молчанию и достойно отплатил миссис Малфой за все. Нет, оправдать Люция не желали ни Нарцисса, ни сам Драко. Но богатство, замок и сына, который так и не убил Альбуса Дамблдора, ей сохранили. В тот день она улыбалась впервые на памяти Драко, впервые с четвертого курса. С того проклятого года, когда эта тварь возродилась, с того вечера, когда их жизнь пошла набекрень, а отец, сидя в кресле у камина, зашипел от боли, схватившись за предплечье левой руки. Может, у старшего из Малфоев на самом деле не было иного выхода, но попытаться не угодить в эту темную историю снова стоило попытаться. Люциус не пытался - он скорее охотно принялся за старое, так и не образумившись. Теперь он гнил в Азкабане, а Драко по праву занял место во главе их большого обеденного стола. Место лорда Малфоя. Еще слишком молодой внешне, но вполне созревший внутри, он стал главным и старшим в самой могущественной семье мужчиной, ответственным за жизнь матери, за имя и лицо одного из чистокровнейших родов Франции, ответственный очистить, восполнить и приумножить.

Все те, кто сидел сейчас по обе его руки, потерявшие детство в день, когда на Хогвартс обрушилась первая атака Пожирателей, потерявшие детство, когда их родители гибли во имя свободы или во имя ошибочной идеи, за ложного лидера, сумасшедшего безжалостного полукровку - они продолжали жить. Беззаботно смеялись, улыбались и любили. Им осталось только играть эту лицемерную роль учеников, этаких еще не все повидавших деток, которые всего год назад отражали аваду за авадой в попытках спасти свою жизнь, свою и еще с сотни таких же школьников, как и они. Малфою казалось, что все эти люди на самом деле рады этой возможности. Возможности забыть тот ужас, что все еще снился им по ночам, пусть только играть, но игрой создавать видимость счастья, нормальной жизни. И Драко так же, как и все, согласился с этой ролью. Ради матери он исправно надевал маску счастливого подростка, получившего шанс начать все сначала. И если о деяниях новоиспеченного лорда Малфоя забыло большинство - им просто стало не до него - то одна-единственная душа помнила каждое его слово, каждое действие, направленное в свою сторону.

Нескончаемые потоки брани, волны ненависти, оскорблений и боли. Ничего из этого не было забыто. И сейчас он, белобрысый хорек Малфой, молча лицезрел идиллию за одним из четырех столов Большого зала.

Ее ладони не переставали гладить возмужавшее лицо, красивое, как говорили хогвартсткие девчонки, на переменах перешептываясь у больших витражных окон замка. Не морщась от щекотки, она смело гладила проступающую щетину, забыв о свойственном ей стеснении, словно девушка специально изводила пожирающих ее глазами парней. Симус Финиган не сводил глаз с ее рук, ловя и запоминая каждое движение тонких пальцев. Ее длинные каштановые волосы спадали крупными локонами на плечи, она смеялась, даря врагу Драко полные жалостливой любви взгляды. Как только золотому мальчику самому не претит эта ее жалость? Похоже, и вправду не претит - это же Поттер. Святой Поттер, который наконец заполучил грифиндорскую заучку, золотую девочку и самую умную ведьму своего поколения. Грязнокровную Грейнджер.

Малфой все сильнее распалялся от созерцания их нежностей, ему, пожалуй, было даже плевать на Вислого с его идиоткой Лав-Лав. Он слышал, как Блэйз настойчиво повторял его имя. Но отвести рассерженных глаз от милующейся парочки не мог. Друг крепко сжал его плечо. И только ощутив сильные пальцы итальянца, Малфой осознал, что привстал. Почти вытянулся во весь рост, наблюдая, как мерзкая рука героя ползет по ее коленке, вверх по бедру, бесстыдно обхватывая его и легко сжимая. Вынесет ли он на сей раз это зрелище? Сумеет ли, истязая себя ее улыбками, подаренными Поттеру, не разорвать гриффиндорцу глотку на глазах у всех? Как же он сейчас ненавидел эту маггловскую дрянь, посмевшую дарить тело, желанное ему, другому.

Под ногтями он почувствовал влагу - сочащуюся из ран кровь. Чистая кровь аристократа, которому не посмеет отказывать даже такая зазнавшаяся героиня, как она. Все, ради чего он был здесь, ради чего терпел бессмысленные уроки, обеды, ужины, глупые вылазки в Хогсмид - все это заключалось в ней. В грязнокровной девке, подруге мальчика-который-победил, в девушке национального героя. Разве Поттер имел на нее права, разве это он увидел ее в поезде на первом в своей жизни пути к Хогвартсу? Не Поттер ходил за ней, придумывая оскорбления, чтобы привлечь хоть малейшее внимание к себе, надеясь получить пусть злой, но долгожданный мимолетный взгляд. Это не он пронес детскую симпатию через годы, отцовские приказы, Темного Лорда и войну. Детскую симпатию, взращенную в самое сильное чувство, присущее мужчине. Желание обладать всецело, подчинить навсегда, привязав к своей семье родовым перстнем. Это не Поттер носит на шее обручальное кольцо матери, набираясь терпения, как ребенок, обучаясь новому для себя навыку. Он учился ждать, почти освоил эту науку. И лишь рука Забини, так вовремя сжавшая плечо, указывала ему на провалы, на просчеты в силе своего хладнокровия.

- Держи себя в руках, - тягучий, грубый голос Блейза кружит голову девушкам всех факультетов. Как и его голубые глаза в обрамлении черных ресниц, его волосы цвета воронова крыла. Два друга, такие не похожие друг на друга слизеринцы, со своими странными принципами и искаженным кодексом чести. Только одинаковый рост и сильная гибкая фигура с мошной спиной и широкими плечами выдавали мимолетную схожесть в возрасте и увлечениях. В целом разные, как клякса чернила и пролитая лужица молока, они научились ценить свою дружбу, пройдя тернии смерти, сражаясь, прикрывая спины.

- Я спокоен. - Драко дернул плечом. - Отпусти!

Его рычащий голос совершенно не смутил Забини, и он сильнее надавил на плечо друга, принуждая сесть на скамью. Малфой смотрел в кубок, наполненный тыквенным соком, тяжело дыша, сглатывая болезненные комки воздуха, стоящие поперек горла. Блейз медленно, с достоинством пережевывал мягкое мясо птицы, когда и его отвлек переливчатый смех. Он взглянул на его источник и побледнел.

Грифиндорцы закончили с ужином и парочками удалялись из зала. Поттер нес ее сумку, другой рукой придерживая тонкую талию. Девушка что-то увлеченно ему рассказывала, жестикулируя, хмурясь, а иногда и смеясь. Она вырывалась из его объятий и налетала снова, прыгая вокруг как меленькая невоспитанная девочка. Но ее наблюдательность и интуиция отвлекали, возвращая взгляд в зал, прямиком к слизеринскому столу, за которым Драко Малфой, сдерживая гнев, вытирал кровь с руки, аккуратно вынимая куски стекла от треснувшего в ладони кубка. Мгновенно он почувствовал ее взгляд, десятками кинжалов пронзающий его плоть. Он посмотрел на нее и заметил легкую дрожь ее острых выпирающих плечиков. Драко сглотнул, трепетное возбуждение, обжигающий жар прошел сквозь его тело. Он не мог оторвать глаз от ее ключиц, от загорелой кожи ее декольте, пока она не отвернулась от него, прильнув к проклятому Поттеру.

- Тебе нужно к Помфри, - Блейз говорил тихо, но этого не оказалось достаточно, чтобы эти слова не услышала его девушка.
- Мерлин, Драко, что ты натворил! – воскликнула Паркинсон. - Посмотри на свою руку. - Нежные руки девушки ухватились за его ладонь, пачкая пальцы в крови. – Как это вообще могло произойти?
- Не привлекай внимания, Панси, - строго осадил свою девушку Блейз.

Девушка перевела недоумевающий взгляд на Забини. Ее немного отросшие за лето черные волосы опускались ниже плеч. Панси нельзя было назвать красавицей, но и без столь высокого звания, которым часто награждали, к примеру, сестер Гринграсс, она умело пленила мужские сердца. Ее детское увлечение Драко Малфоем закончилось, так и не встретя ответных чувств. Но не злопамятная Паркинсон решила для себя, что и дружбы Драко ей вполне достаточно. В то время как счета Забини можно будет беспрепятственно тратить, еще и получая в придачу ответную любовь красавца-итальянца. Блейз был влюблен в главную подпевалу своего друга с младших курсов. И не отказал себе в удовольствии заполучить Панси. Только крутить парнем у девушки не получилось, в отличие от Забини. Блейз крутил и вертел Паркинсон, как хотел.

- Вечно вы мне рот затыкаете, - обидчиво вздернула нос она. – Разбирайтесь сами со своими проблемами!- и, вскочив, Панси направилась к выходу.
- Ты сходишь с ума друг. - Забини все еще трапезничал. Воспитание эгоиста и манеры аристократа не позволяли бросить недоеденным кусочек замечательного черничного пирога, чашку не допитого душистого чая с земляникой
- Иногда и мне так кажется, - прошипел Малфой.
- Зачем ты вообще это все затеял, Драко? – Парень промокнул салфеткой и без того чистые губы, но не удостоил Малфоя и взглядом. - Почему просто не обрюхатить Гринграсс, и дело с концом? Почему именно эта гряз…
- Блейз, - угрожающий голос блондина заткнул итальянца мгновенно.
- Она? – закончил свой вопрос Забини, в этот раз пытливо взглянув на друга.
- Мне всегда было плевать, кто она, Блейз, я не желаю больше следовать ошибочным правилам отца. Я не желаю нянчить детей от Гринграсс, проживать чужую жизнь. Будь я не Малфой, если на этот раз не будет так, как хочу я. У нее нет выбора, Блэйз. Просто она об этом еще не знает. Пусть наслаждается этими крохами, что я ей благосклонно даровал. Пусть наслаждается друзьями, которых потом больше не увидит. Потому что кандалы уже опоясали ее запястья, и с каждым днем прочные звенья крепятся к ним, соединяясь в короткую цепь. В один прекрасный день, друг, эта цепь окажется прикованной в мэноре к единственному возможному мужу. Это ее я буду брюхатить, Гринграсс мне ни к чему.
- Такие речи? Ты, что ли, влюбился? – превозмогая шок от слов Драко, уверенно произнес Блейз. – Почему она, Драко?
- Потому что ни отец, выуживающий и уничтожающий воспоминания о ней, приправляя все это Круцио, ни ее кровь, ни даже война не охладили меня, Блейз. Она единственное, что я когда-либо, хотел, и единственное, в чем мне всегда отказывали.

Драко медленно встал, перевязывая шелковым платком окровавленную руку.

- Пожалуй, я наведаюсь в больничное крыло.

Он вышел из Большого зала, решив заглянуть к мадам Помфри, а после немного почитать в спальне, и замер. Напротив него, намереваясь войти в массивные двери, стоял золотой мальчик, без злобы, равнодушно глядя в серые глаза Малфоя. Драко снисходительно наклонил голову, словно приветствуя гриффиндорца.

В тот момент, смотря прямо в глаза бывшему врагу и легко кивая в ответ, Гарри Поттер не подозревал, что он, герой и победитель, проиграет самую главную войну своей жизни мерзкому и гадкому хорьку.

Надеюсь вы найдете время, желание и пару слов чтобы зайти на ФОРУМ