Если закрыть глаза, крепко-крепко, наполнить грудь спасительным воздухом, и позволить счастливым воспоминаниям заполнить каждый уголок разума, то можно благополучно забыть о реальности.
Реальность была жестокой в последнее время. Темной, обжигающей, неприветливой в своей прямолинейности, совершенно выбивающейся из общего плана Блэр, в котором все должно быть идеально. Причем, всегда.
Идеально, значит, спокойно, безопасно и под контролем. Идеально, значит, светло и легко, когда каждый шаг – уверенность и триумф. Это тот момент, когда стоишь на вершине, окруженная ярким светом внимания, и чувствуешь на себе восхищенные взгляды, слышишь тихий гул голосов, что говорят исключительно о тебе. Это тот момент, когда закрываешь глаза, видя сквозь веки ослепляющее настоящее, и стараешься запомнить миг волнения сердца, искренней улыбки, забывая о проблемах и переживаниях, сохраняя этот момент в памяти.
Чтобы, когда реальность будет лизать пятки жгучим пламенем, закрыть глаза, крепко-крепко, и вспомнить что-то более приятное, чем падение вниз.

***

Вся прошлая неделя напоминала спуск с крутой горы, без страховки и экипировки, без должной подготовки. Падай, как есть. И не факт, что разобьешься. Только не это. Раненый, смотри вверх и мечтай о высоте, которую с такими травмами точно не удастся покорить в ближайшее время.
Она падала в тот момент, когда от нее отвернулась своенравная свита и когда ей вслед стали кричать недостойные реплики, от которых шея покрывалась красными пятнами, а губы плотно сжимались. С нее будто публично сняли венец чести, насильно стянули и сожгли едкими усмешками и огненными взглядами завистников. Она могла бы хвататься за этот венец, отчаянно доказывать, что все еще невинна и чиста, топнув ногой и уперев руки в боки.
Только это было бы совершенно не в ее стиле. Блэр выжидала, подготавливала почву, порой, зализывала раны и только потом с гордостью поднималась вверх. Выше прежнего.
И на это всегда нужны были силы, некое вдохновение. На период восстановления необходима отдушина, которая займет все мысли и унесет прочь страхи, вновь возродит стимул двигаться вперед.
Ей повезло. У падения Блэр был виновник. Случайный, почти невиновный, такой близкий, что щемило сердце при мысли о его страданиях, но, в той же мере, опасный, своенравный; он - причина всех ее бед.
И для Блэр стало просто необходимым сделать его жизнь, хотя бы один день из жизни, похожий на сущий ад, почти такой же, что он сам ей устроил. В подготовку этой задачи она ушла с головой. Полностью отвлекаясь и блокируя мысли о давящей на плечи реальности, отодвигая на задний план истинные чувства, отгораживаясь от своих настоящих друзей. Разве могли они понять ее? Нейт, что предавал не единожды, или Серена, что влюблена до зависти в душе. Они могли поддержать, обняв за плечи и уложив в постель, пригладив взлохмаченные волосы и стянув надоевшие туфли, прошептать свое: «все будет хорошо». И поверить в свои же слова сильнее, чем сама Блэр.
Их было мало, недостаточно. Поглощающей могла быть только настоящая игра, в которой Блэр знала толк. И придумывая очередную пакость Чаку, она ощущала легкость в груди, которая, в прочем, исчезала до обидного быстро, ничуть не ослабляя тиски страха.
Блэр было по-настоящему страшно. В этом она призналась самой себе с неохотой, заглядывая в зеркало трюмо, в свои потускневшие глаза. Что, если в этот раз она не сможет подняться, отвоевать свой призрачный трон и свою свиту? Вдруг она так и останется мстительной девицей, про которую забудут в скором времени и вспомнят лишь однажды как о девушке легкого поведения, что мнила себя Королевой?
Ее глаза молчали в то время, как сердце выскакивало из груди, и изнывала душа.
Она не была довольна, не была удовлетворена.
Он не был сломлен, может, взвинчен, но это пройдет. Забудется.
Хотелось, чтобы с такой же легкостью забылся тот инцидент на балу и те слова, брошенные человеком, для которого в сердце вдруг освободилось место и осталось пустовать.
Блэр не была склона верить в стечение обстоятельств, она сама создавала свой путь, поэтому ждать амнезии у сотни человек как-то не особо улыбалось. Тем более, игры пусть и не были такими удовлетворяющими, зато здорово отвлекали от ненужных мыслей, возвращающихся темным облаком по ночам.
Взять хотя бы малышку Элис. Девочка, посмевшая так подставить Блэр, через пару дней взмолилась о том, чтобы о ней вновь все позабыли.
Это было крайне просто. Милое знакомство с родителями Элисон, горячий чай и вкусный десерт, разговор о любимице всей семьи и совместный просмотр детских фотографий.
- Миссис Джексон, не могли бы вы принести мне полотенце? – Блэр кивнула на свою юбку, где красовалось мокрое пятно, и с сожалением улыбнулась.
- Да, конечно, - ответила женщина и поспешно вышла из комнаты. Блэр оставалось только вынуть самый ужасный детский снимок, на котором милая Элис примерно лет в десять резвилась на заднем дворе домика своей бабушки вместе с домашними свиньями. Она смеялась, валяясь в грязи, испачканная, лохматая и одетая в одни трусики с цветным рисунком.
Блэр без промедлений сунула снимок в сумочку и захлопнула толстый альбом воспоминаний, что для подростков, зачастую, становится еще и сборником компромата.
- Спасибо за все, миссис Джексон, - улыбнулась Блэр, надевая пальто в прихожей. Женщина ответила ей такой же солнечной улыбкой и попросила Блэр навестить их еще раз.
- Когда-нибудь, - кивнула она и вышла прочь.
А дальше просто отсканировать снимок и отправить его всевидящей Сплетнице, которая уже через пару минут опубликовала пост, в последний раз посвященный «поросёнку Эл».
Блэр усмехнулась и перешла на другой сайт, где еще утром создала анкету Чака. Отклик был приличным, и она надеялась, что его уже потревожил один из пользователей сайта. Какой-нибудь очаровательный гей.
Потянувшись, Блэр принялась дальше подготавливать свои боевые удары для виновника ее трагедии, малодушно надеясь, что таким образом заполнится пустота внутри.

***

Близилось Рождество. Его гул слышался, кажется, из каждого уголка Нью-Йорка в пении детских хоров, в мерцающих гирляндах на фасадах магазинов и кафетериях, в снежинках, оседающих на еловых ветвях и круживших где-то на уровне лица. Праздник подкрадывался со спины и принимал в объятия каждого желающего, позволяя откинуться в организационные заботы, проникнуться духом Рождества и забыться на короткий миг зимнего торжества.
Как и любой другой житель большого города, Блэр знала, что за подарками и прочей атрибутикой нужно ходить заранее. Иначе, все более ли менее пригодное разберут, и останется что-то стандартное и совершенно неприемлемое для праздничного дара. Так что, вооружившись пластиковой картой и теплым манто, Блэр решила отправиться за покупками.
В ее беспокойной душе на короткое время поселилось чувство выполненного долга: Чак был унижен, разозлен и доведен до ответных действий. Ожидание не была ее прерогативой, поэтому проще было выкинуть мысли о том, что Чак будет мстить за те маленькие нелепости. В конце концов, он даже просил не разочаровывать его. Она старалась.
Помимо этого, ее волновал только родной отец, который должен приехать домой и справить Рождество с дочерью. Элеонор обещала связать с ним, когда будет во Франции, но после приезда мать ничего толком не сказала, а отцу Блэр не решалась звонить.
Ей казалось, что просить о приезде домой – слабость, непозволительная для сильной женщины.
Но Блэр скучала по нему.
Она прогуливалась по улочкам города, невольно осматриваясь вокруг и вспоминая такие же прогулки с Гарольдом Уолдорфом, который всегда умел рассмешить свою принцессу и дарил ей самые удивительные подарки. Они ели сладости, гуляли в парке, где принюхивались к соснам, ловя дурманящий аромат, и катались на коньках, держась за руки. Тогда они были семьей.
А теперь у нее осталась лишь беспокойная мать, которая уходила с головой в работу и при любом удобном случае старалась внести материнскую лепту в виде критических замечаний. И отец в другой стране, нежащийся в объятиях другого мужчины.
От последней мысли она вздрогнула и сморщилась. Принять ориентацию отца было не просто, но Блэр работала над этим, правда, в своем собственном стиле: стараясь не думать об этом.
- Мисс! – послышался оклик со стороны дороги. Блэр повернула голову в сторону автомобиля, остановившегося возле нее. Из опущенного окна выглядывал мужчина в шапке Санта Клауса. – Вас подвезти?
- О, так мило, - улыбнулась Блэр. – Если бы вы не выгладили как работник среднестатистической закусочной и не ездили на подобной развалине, то, возможно, я бы и поехала с вами.
- Горячая штучка, - ухмыльнулся мужчина, показывая ряд желтоватых зубов. Из салона автомобиля послышался смех, и Блэр прибавила шагу. – Строптивые, подобно тебе, все равно опускаются. И не всегда на принцев.
Она проигнорировала выкрик незнакомца, но кинула куда-то за спину смятую банкноту, которая завалялась в кармане манто.
- Купи себе пиджак, - пробормотала она, даже не пытаясь быть услышанной.
Ей было все равно. Она старалась удержать волнение от предстающего праздника, и не могла позволить каким-то несносным окружающим испортить свой настрой.
Ведь Блэр Уолдорф шла за покупками. В одиночестве, что позволяло насладиться тишиной и покоем. Она могла бы выдержать присутствие Серены, но подруга вместе со своим парнем обустраивала семейное гнездышко Хамфри. Блэр убедила ее, что справиться сама. Тем более, рядом была Дорота, которая никогда не подводит. В глобальном смысле.
Блэр прибавила шагу, чтобы успеть к назначенному времени в магазин антиквариата, где ее ждала Дорота с уже купленными подарками для прислуги. Она завернула за угол, спускаясь вниз по улице, и наткнулась на незнакомца, с которым имела «удовольствие» познакомиться ранее.
Машины, в которой ехал мужчина, рядом не было, как и его дурацкой шапки.
Блэр только сейчас заметила, что улица безлюдна. Тихая, чистая и совершенно пустая.
Вот черт.
- Эй, строптивая малышка, - начал мужчины, улыбаясь. Он был одет в потрепанную дубленку и потертые джинсы, лицо его, загорелое и широкое, имело несколько шрамов возле рта и глаз. – Ты была так щедра со мной. Может, отдашь свою сумочку?
Блэр сделала шаг назад, проверяя возможность позвать на помощь или убежать. Она с горечью взглянула на свои каблуки и на по-прежнему безлюдную улицу. Даже как-то странно. В самый разгар дня и не одного человека.
- Ну, так что? – продолжал наступать мужчина. В его руках Блэр не заметила оружия или чего-то другого, кроме мужской силы, что могло бы задержать ее. Она никогда не отбивалась от грабителей и никогда не становилась жертвой воров, поэтому расстаться со своей сумочкой было немыслимо.
- Убирайся, пока не нажил себя врага в моем лице. Ты не получишь мою сумку, - надменно ответила Блэр, твердо стоя на ногах. Она все еще не осознавала опасность ситуации, поэтому страх даже на толику не завладел ее сознанием. Блэр готова была бороться.
И ее готовность пригодилась в полной мере, когда незнакомец сделал первый выпад в ее сторону, пытаясь выхватить сумку. Блэр отскочила в сторону и незаметно вытянула из кармана сумочки ключи от своей банковской ячейки.
Когда мужчина попытался снова приблизится к ней, она полоснула по его израненному лицу острым ключом, от чего незнакомец взвыл. В его глазах полыхнула ярость.
- Вот же сука! – взревел он.
Адреналин ударил в кровь, и Блэр, нервно усмехнувшись, вновь отскочила в сторону так, что оказалась за спиной мужчины. Не понимая, что делает, Блэр запрыгнула на спину обидчика и начала колотить своими руками по его голове, спине, вырывая волосы и царапая шею. Она нагнулась и с силой вонзила свои зубы в ухо мужчины.
Он с остервенением раскачивался из стороны в сторону, пытаясь скинуть девушку, но Блэр мертвой хваткой вцепилась в него. Вся ярость, что селилась в ней в последнее время, вышла наружу всепоглощающим жаром.
- Ненормальная!
- Я предупреждала, - огрызнулась Блэр запыхавшись. Она слезла со спины незнакомца, последний раз царапнув его шею ключом, и пользуясь его замешательством, ринулась вон.
Пережитое заставило ее нервно рассмеяться. Громко, отрывисто.
Прохожие с сомнением оглядывались на девушку с растрепанными волосами в дорогом манто и с лихорадочным блеском в карих глазах, которая стремительно вылетела из-за поворота. Она крепко прижимала свою сумку к себе и улыбалась, довольная своей победой.
И только спустя несколько минут ее накрыло осознание, что нечто страшное могло случиться в том переулке. Будь у него нож или другое оружие, будь он более проворным и сообразительным. Рой мурашек пробежался вдоль позвоночника, заставляя ее содрогнуться всем телом.
Она перешла почти на бег, стараясь скорее добраться до знакомой Дороты.

В антикварном магазине с высокими прилавками и золотистым свечением с потолка почти не было покупателей. Возле широкого окна, выходящего на главную улицу, на кресле сидела Дорота и читала какую-то книгу.
- Мисс Блэр? – воскликнула няня, увидев свою хозяйку. Ее глаза расширились, а рот раскрылся в немом удивлении. – Что с вами произошло?
Она откинула книгу в сторону и подлетела к Блэр, осматривая ее на предмет повреждений.
- Все хорошо, я просто упала, - убирая руки Дороты от своих волос, недовольно буркнула Блэр. – Лучше дай мне расческу и зеркало.
Женщина послушно кивнула и достала из своей большой сумки нужные Блэр вещи. Она быстро расчесала локоны и привела в порядок макияж. Как раз вовремя, когда к ней подошел хозяин магазина.
Низкорослый пожилой человек в элегантном костюме с бабочкой и зачесанными на бок седыми волосами улыбнулся Блэр и поцеловал ее руку.
- Прекрасная дочь Уолдорф, - промолвил старик. Его голубые глаза сверкали из под очков. – Пришли купить что-то в подарок своей матери?
- И не только ей, мистер Финч, - ответила Блэр, оглядывая полки и витрины. – Я делала заказ по телефону на китайский сервиз и шкатулку из слоновой кости.
Мистер Финч нахмурился и что-то пробормотал себе под нос прежде, чем снова улыбнуться Блэр.
- Мисс Уолдорф, к сожалению, я не припомню, чтобы был подобный заказ, - качая головой, заявил мужчина.
- Я разговаривала с вашей помощницей.
- Все мои помощницы отпросились на время праздников, - настаивал мистер Финч. Он больше не улыбался, как и Блэр. Она не могла поверить в то, что ее заказ не выполнили, потому что эти подарки были важной частью Рождества. Ее Рождества.
- Если и так, - растягивая слова, согласилась Блэр, - я могу сейчас купить то, что мне нужно?
- Нет, - с сожалением проговорил старик, - подобное мы продаем только под заказ. Вы знаете правила, мисс, нужно оформить все документы.
- Я заплачу столько, сколько вы скажите.
- Извините, Блэр. – На слова мужчины Блэр издала какой-то непонятный звук, больше похожий на рычание, и круто развернулась, намереваясь выйти из этого чертового магазина вон. За ней следом тут же поспешила Дорота, злобно сверкнув глазами на хозяина магазина. Двери с шумом закрылись за ними, и мистер Финч тяже вздохнул, опираясь на широкий прилавок.
Он достал из кармана своих брюк мобильный телефон и неловкими пальцами набрал хорошо знакомый номер.
- Мистер Басс, - сказал он человеку на том конце провода, - ваша просьба выполнена. Не могу сказать, чтобы вы обращались снова, потому что подобное доведет меня до нервного срыва.
Собеседник мистера Финча что-то ответил ему, и старик улыбнулся, вешая трубку.

***

Они обошли самые лучшие торговые точки Манхэттена и не нашли ничего достойного покупки. Везде их ждало разочарование вроде закрытых отделов или распроданного товара. Уже два заказа, которые делала Блэр за неделю до этого, были отменены по непонятным причинам, что буквально заставляло ее кипеть от злости.
Блэр привыкла, что ей достается все самое лучшее, но сейчас она не могла даже заказать свои любимые цветы, потому что поставщик задержался на границе или что-то вроде того.
В бессилии топнув ногой и осклабившись, она в очередной раз, схватив Дороту за запястье, поспешила выйти из места вечного отказа.
Это не просто раздражало, расстраивало и нервировало, это еще и настораживало.
Слишком уж все складно и одновременно.
В ее голову почти закралась мысль о Чаке, когда на улице возле них остановилась полицейская машина. Блэр бросила на нее мимолетный взгляд и отвернулась к Дороте, которая рассказывала очередную сплетню.
- Мисс Уолдорф! – послышался голос сзади. Блэр и Дорота недовольно посмотрели на офицера полиции и переглянулись между собой.
- В чем дело? – встала на защиту девушки Дорота, выходя вперед. Ее широкая грудь закрывала Блэр собой.
- Мисс Уолдорф, - спокойнее повторил мужчина в форме, - позвольте представиться, офицер Тейлор. Я вынужден буду задержать вас.
Блэр в неверии покачала головой и улыбнулась. Все это было похоже на хорошо продуманный розыгрыш и не более того.
- На каком основании, офицер? – ухмыльнулась она. Дорота же приняла более воинственный вид, готовая защищать свою подопечную.
- Вас обвиняют в нападении на человека, мисс, - заявил офицер. – Прошу не сопротивляйтесь и сядьте в машину. Мы доставим вас в участок до выяснения обстоятельств.
Офицер Тейлор подошел ближе, легонько отстраняя Дороту, и коснулся плеча Блэр, увлекая за собой.
- Не пущу! – опомнилась няня Блэр, и вцепилась в руку офицера.
- Мисс, - с нажимом сказал мужчина, кивая в сторону руки Дороты. Женщин с досадой отпустила его и посмотрела на растерянную и оторопевшую Блэр.
- Спаси меня, Дорота, - пробормотала она жалобно и с брезгливым выражением лица села в машину.

В участке с ней стал беседовать все тот же офицер Тейлор, что казалось немного странным. Он предъявил снимки с камеры наблюдения, где Блэр восседает на крупном мужчине и царапает ему шею, рвет волосы.
- Это он на меня напал! – возмутилась Блэр, кидая снимки на стол.
- Обвинение предъявлено, и мы обязаны вас задержать до дальнейшего выяснения обстоятельств.
Офицер указал рукой на одиночную камеру, и Блэр с ужасом посмотрела на него.
- Нет, - усмехнулась она, - вы не имеете права.
- Сожалею, мисс.
Он с силой поднял Блэр со стула, потому что она начала упираться, и подтолкнул к открытой камере. Дверь захлопнулся, послышался скрип ключа, и Блэр задохнулась от шока.
Она вцепилась в решетки, наблюдая за происходящим сквозь них, и постаралась обрести самообладания. Она знала, что у нее есть право на один звонок. Лучшим решением было позвонить матери, только Блэр почему-то медлила с этим. Рассказать матери о подобном, увидеть в ее глазах блеск недоумения и разочарования – это пугало Блэр чуть больше, чем тюремные решетки.
Тем более, в ней жила уверенность, что все случившееся недоразумение, и все скоро закончится. Она сделала два шага назад и опустилась на деревянную лавку, перед этим кинув туда платок.
Спустя некоторое время, Блэр уже решилась звонить матери, потому что вонь, исходившая из соседних камер, спертый воздух и малоприятное общество вынуждали на подобные меры. Ей показалось, что прошло, как минимум, пару часов, но на деле затворницей Блэр стала на каких-то пятнадцать минут.
- Офицер, - требовательный голос.
Мужчина в форме, кажется, только и ждал ее оклика. Он с готовностью подошел к тюремным решеткам и широко улыбнулся.
- Мисс Уолдорф, за вас внесли залог.
- И когда ты собирался сообщить мне об этом? – воскликнула Блэр, грозно смотря на мужчину. Тот легко пожал плечами.
- Мне сообщили только сейчас.
Наверное, Дорота позвонила матери, и сейчас Элеонор сидит в участке, в этом грязном, душном участке.
- Выпусти же меня!
Офицер, найдя нужный ключ в связке, открыл решетку, и Блэр с достоинством прошествовала мимо него.
- Вас ждет машина, - сообщил мистер Тейлор, когда увидел безуспешные попытки девушки найти своего освободителя.
Блэр сморщила носик и, гордо вздернув подбородок, направилась к выходу. Она случайно задела одного из полицейских, который нес стаканчики с кофе, плечом, от чего тот покачнулся и пролил часть горячих напитков на себе.
- Эй! – послышалось вслед. Но Блэр больше не собиралась обращать внимание на обитателей этого места, она, запахнув манто, спустилась с лестницы на улицу, где на подъездной дорожке ее ждал лимузин.
Лимузин Бассов.

***

Все стало на свои места. Грабитель со слабой хваткой и сообразительностью, заказы, отмененные в самый последний день, арест без основательной причины – все теперь имело лицо. И это лицо принадлежало Чаку Бассу.
Блэр с силой распахнула дверцу лимузина, надеясь увидеть причину всех ее проблем. Но там было пусто. На заднем сидении лежал конверт, подписанный ее именем. Не раздумывая, Блэр села в автомобиль, и водитель тронулся.
Она возмущенно вздохнула, но промолчала. В руках уже был конверт. Блэр с опаской повертела его и все же решилась открыть. Внутри, сложенная в три раза, лежала записка.

Мисс Уолдорф!
Не смотря на ваше криминальное прошлое и буйный характер, один из достопочтенных джентльменов выразил свое желание отужинать с вами.

И ниже:

Да, это не обсуждается.
Да, я ублюдок.
Нет, двери заблокированы. Не кричи - водитель глухой.

Она все равно позволила себе издать непонятный вопль. Слишком уж самонадеянным и раздражающим был этот джентльмен. Блэр в этот момент ненавидела его всем сердцем.
Она не понимала, как могла попасться в эту ловушку, когда потеряла бдительность. Все случилось слишком скоро, ей и в голову не приходило, что Чак будет действовать таким образом и такими темпами.
Разве ему не нужно времени зализать раны, разделаться с дружками по переписки, наладить отношения с отцом и избавиться от надоедливых бывших? Она же все продумала!
А Чак снова поразил ее. И не сказать, что бы удивление это было приятным. Скорее, досадным, пусть и волнующем.
Лимузин на небольшой скорости ехал по улицам Нью-Йорка. Сумерки уже окутали город, освещенный фонарями и редким снегом. Блэр не знала, куда едет, что ждет ее в пункте назначения, но в этот момент поездки она позволила себе расслабленно вздохнуть. С плеч свалился груз ответственности за глупый арест. Стало легче от осознания, что не придется звонить матери, что она не придумает глупое наказание, не лишит ее Рождества. Встречи с отцом.

Они подъехали к отелю, водитель без слов открыл перед ней дверцу и подал руку. Он кинул ключи портье и взялся сопроводить Блэр до места назначения. Она не знала, правда ли этот человек глухой, но решила не задавать вопросы. Все, что ее волновало, она задвинула на потом, оставив лишь жгучую ярость для одного героя ее конфузного дня.
Это был номер Чака. Ну, конечно.
Дверь перед ней распахнулась, водитель незаметно скрылся в коридоре, и Блэр вошла. Здесь царил полумрак, в воздухе витал легкий цветочный аромат и нотки ванили, повсюду стояли свечи. Откуда-то из зала лилась медленная музыка.
Блэр не была склона к романтике в порыве гнева. Она, задев вазу с цветами, быстро прошествовала в большую комнату, где в рядах привычной мебели стоял маленький столик, накрытый на двоих. Чак с ухмылкой смотрел на нее, облокотившись о камин, и держал в руке бокал вина.
- Ты, - Блэр указала на него пальцем и двинулась к нему навстречу. Его добродушный вид еще больше распалил ее. Она скинула свое манто куда-то на пол и подошла вплотную к Чаку. – Ты заплатишь за все, что сделал со мной.
- Конечно, - пробасил Чак. Он протянул ей бокал вина, но Блэр вышибла его из рук, и бокал с глухим стуком упал на ковер, разливая вино. – Грубо.
- Как ты объяснишь все это? – Блэр неоднозначно взмахнула руками.
- Ужин для нас двоих. В моем номере. Сейчас.
От его хриплого голоса и легкомысленной улыбки Блэр чувствовала жар где-то в груди. Ей хотелось вцепиться в его уложенные волосы, расцарапать прищуренные глаза. Хотелось унизить его, растоптать, уничтожить.
- Ты просто глупец, если надеешься на мою благосклонность после того, что ты сделал! – воскликнула Блэр. Она не удержала и пихнула Чака в грудь. Он с легкостью перехватил ее запястье и резко притянул к себе, от чего ее лицо прижалось к его шее. На миг она замерла и вздохнула знакомый аромат, внизу живота что-то затрепетало. Но миг прошел, и Блэр постаралась вырваться из таких неправильных объятий. Некстати вспомнились ночи, что они проводили вместе, вот так же уткнувшись лицами.
- Отпусти, - с нажимом выдавила Блэр. Он держал ее крепко: одной рукой обхватил за талию, а другой сцепил ее руки в замок за спиной.
- Нет, - упрямился он.
Блэр решила, что ниже ее достоинства – сдаваться на милость врагу. Она ногой пихнула его, и Чак ослабил хватку. Блэр вырвалась, по инерции отстраняясь назад и натыкаясь на стол. Все, что было на нем, полетело вниз. Ей не пришло в голову ничего кроме, как ринуться в другую комнату, в спальню Чака. Скрыться, сбежать от него. От себя.
Чак прошел за ней, успевая протиснуться в дверь прежде, чем Блэр захлопнет ее. Она стояла возле постели, скрестив руки на груди и тяжело дыша.
- Блэр, - начал Чак осторожно. – Я не собираюсь причинять тебе боль.
- Да? – воскликнула она. – Только этим ты и занимаешься в последнее время.
Он осклабился, его глаза потемнели.
- Как и ты.
- Но я не рушила твою репутацию! – возразила Блэр, сверкнув глазами. Чаку показалась, что там блеснули слезы.
- Ты же знаешь, что все вышло случайно. Твоя игра со свитой, Нейтом, даже мной. Но мне плевать, забудь и ты об этом. – Чак сделал шаг к ней навстречу с мольбой в глазах. Блэр видела что-то в его взгляде, что вновь заполняло то место в сердце, где зияла дыра, но все происходило слишком быстро. Разве могла она наплевать на то, что возводила своими руками многие годы? Разве могла она отказаться от понятного, правильного прошлого ради объятий непонятного, непостоянного будущего?
- Я не могу, - сдавленно ответила Блэр. Она опустила взгляд и покачала головой. Ей хотелось снова закрыть глаза и сбежать от этой всепоглощающей реальности. Вот только крепкие руки, сжимающие ее плечи, не давали провалиться в небытие. Руки, от которых хотелось сбежать и в которые хотелось окунуться, спрятаться в них.
Руки врага? Друга?
Кто он ей?
- Я не могу, - вновь пробормотала Блэр. Чак провел своей ладонью по щеке девушки, остановился на шее и вздохнул. Она, может, хотела, чтобы ее силой держали, только в этот раз Чак не был так же настойчив, а она за весь день растеряла свою уверенность. Блэр с сомнением в глазах отстранилась от Чака. Скажи он ей то, что помогло бы понять, кто он для нее, что она значит для него, она бы осталась.
Но он молчал, опустив голову, а она слишком устала за этот день, чтобы бороться. С собой. С ним.
Блэр вышла из спальни, закрыв за собой двери и оставив Чака в одиночестве. Ее взгляд заслонили непрошенные слезы бессилия. Она и не заметила, как в очередной раз задела свечу, и как пламя от нее прошлось короткой струйкой по пропитанному вином ковру.
Блэр вышла из номера на ватных ногах и с сумбуром в голове. С чувством, что она потеряла нечто более ценное, чем пресловутая репутация.
Но гордость, что жила внутри, не давала ей повернуть назад и войти в номер.
Блэр вызвала лифт, зашла в кабинку и нажала на нужную кнопку. Спустившись вниз, она встретилась взглядом со своим отражением.
Девушка по ту сторону зеркала была печальна, как-то растеряна. Жалкая тень настоящей Уолдорф. Опустошенная, разбитая, с бесцельным следованием и эмоциональным истощением.
Одетая в красивое платье, которое, в прочем, не добавляла шарма ее тусклым глазам.
Платье. Но где же манто?
Блэр поняла, что забыла в номере Чака свое манто, без которого просто бессмысленно выходит в морозный вечер. Повод вернуться?
Она несмело развернулась и вновь вызвала лифт. Ожидание в этот раз длилось дольше, а терпение, кажется, исчерпало себя за день.
Наконец, двери распахнулись, и Блэр нажала на кнопку. Она ехала около пяти минут, на нужном этаже вышла в коридор и с замиранием сердца двинулась в сторону нужной двери.
Блэр почувствовала неладное, когда в нос ударил неприятный запах. Прищурившись, Блэр заметила дым, валивший из под двери номера.
Сердце забилось с удвоенной силой, хотелось думать, что эта не та дверь, не тот номер. Она кинулась бежать, с каждой промелькнувшей дверью теряя надежду, что это другая дверь.
Номер Чака горел. Она поняла это, как только достигла его. Из под двери валил дым, пахло гарью, но кроме этого не было никаких звуков.
Блэр распахнула дверь и вошла в импровизированную прихожую, дым тут же застелил взор, а легкие забились едким воздухом. Она закашлялась и прислонила рукав платья ко рту.
Огонь полыхал в зале, но пока еще не добрался до входа. После секундной заминки, Блэр бросилась в сторону танцующего пламени, но так и замерла у арки в зал. Возле стены, привалившись спиной, сидел Чак. Его глаза были плотно закрыты, голова опущена вниз.
- О, Господи, - выдохнула Блэр между очередным приступом кашля. Она наклонилась к Чаку и взяла его лицо в свои руки. Безвольный, он, похоже, был без сознания. Блэр посмотрела в сторону, где огонь обуял ковер, шторы и полностью заблокировал дверь спальни.
Как же он выбрался?
Она безуспешно пыталась приподнять его, но едкий запах и дым разъедали легкие и глаза. За пеленой слез она почти ничего не видела. Только частое дыхание и попытки выбраться из этого номера. Она взяла Чака под мышки и потянула его к выходу, спотыкаясь о ковры и ботинки.
Легкие жгло адским пламенем, по ее лбу струились капельки пота, но она продолжала тянуть Чака за собой. Ей удалось выбраться спустя короткий промежуток времени, в который она сотни раз тонула в страхе и беспомощности.
Блэр вытащила Чака в коридор, отодвинула его подальше от номера и опустилась на пол рядом с ним.
- Чак, - прошептала она. Голос хриплый, совершенно чужой. А из глаз слезы, омывающие горячие щеки. – Пожалуйста, Чак.
Блэр гладила его по щекам и прислушивалась к дыханию. Но в таком состоянии она была не способна подмечать детали, ей казалось, что случилось страшное.
- На помощь! – раздался отчаянный крик.
Кто-то, наверное, уже спешил. Но пока они были здесь одни, эти несколько минут, Блэр шептала какие-то глупости, глотая слезы и периодически откашливаясь. Она звала:
- Чак, Чак…
Но Чак молчал.

____________________________________________________________________________________