«...здесь все себя продают, как какой товар.
здесь нет ни ставок, ни рамок, ни мер, ни мира.
здесь ты ублюдок, в момент, когда ты упал
здесь ничего не будет: уже все было...»
(с) Вишня Вечер

Дэрил расположился в своей наблюдательной зоне, размеренно выстругивая стрелы из заготовок. Дерево, растущее в углу их стоянки, обеспечивало прекрасную мягкую, порой желанную тень, падающую на его плечи и касающуюся грязных выгоревших на солнце волос. Солнечные лучи упрямо пытались заглянуть под ветви раскидистого дуба и коснуться его лица, в то время как ветер колыхал зеленую крону. Консервные банки, надетые на толстую проволоку, позвякивали в такт могучему дереву, убаюкивая охотника и заставляя расслабиться. Снующие туда-сюда соседи активно жестикулировали и занимались насущными делами, избегая смотреть в сторону реднека после его утренней ссоры с братом. Диксон откинулся на ствол, чуть ерзая на вылезавших корнях дерева, вспоминая все события утра.

— Как это, блин, я не поеду? — рычал он, мотаясь перед мотоциклом, словно тигр в клетке. — Какого хрена?

— Дэрил, ты только вчера поранил руку, это абсолютно безответственно…

— Не понял, — остановился он, округляя глаза и рассматривая Шейна так, словно тот материализовался перед ним только сейчас и прямо-таки из воздуха. — С каких вообще пор ты решаешь эти вопросы?

— Дэрил, никто не давал мне таких полномочий, но ты ранен, — медленно и спокойно объясняя причину такого решения, Уолш сделал шаг назад от явно взбешенного Диксона-младшего.

— И что с того, блин? — удивился он.

— Ты можешь не только подставить себя, но и кого-то из группы.

— Да вы в край охуели! — взвинченный сложившейся ситуацией, Диксон не мог стоять на месте, перешагивая с места на место и размахивая руками. — Блондинка с удочкой лучше, чем я?

— Черт, Диксон, ты упертый как баран! Нам нельзя рисковать…

— Что за шум, птенчики? — высунулся из палатки Мэрл, крепко ухватившись за ремень дорожного рюкзака, свисающего у того за спиной.

Диксон-младший сплюнул, озлобленно взглянув исподлобья на брата.

— Мэрл, сукин ты сын! — охотник вскинул руки, желая придушить в этом лагере если не каждого, то хотя бы особо отличившихся. — Какого черта ты творишь? Вы тут все с ума сошли, что ли?

— Успокой свою матку, Дэрилина. — Диксон-старший похлопал несколько раз его по плечу, намеренно приложив к этому больше силы, чем требуется. Дэрил пошатнулся, дернув плечом и скидывая конечность братца. — Вон гляди, как тебя сморило на солнышке… За ветром шатаешься. Какая вылазка, сестрица? Иди вон, носки вяжи на зиму. Стриженая даст тебе мастер-класс, если ресничками похлопаешь. — Гоготнул Мэрл, подмигнув кому-то за его спиной.

Неужто нашей жертве насилия?

— Ты идиот? — клокочущий гнев выступил испариной на лбу, а слишком громкие интонации собрали вокруг троицы изголодавшуюся по развлечениям публику. — Я тебе сейчас язык узлом завяжу вокруг шеи! Тебе что, солнце башку нагрело? Мне не пятнадцать, сам решу, куда ехать и когда, мамуля.

— Футы-нуты, разбухтелся, как курица-наседка… Только яйца сначала найди свои, братишка. И байк, между прочим, мой. — Мэрл отсалютировал ему двумя пальцами, растянув губы в презрительной ухмылке превосходства и разразился в еще большем гоготе. Дэрил в который раз сплюнул на землю и сжал кулаки. Он его ни во что не ставит. Опять. При всех.

— Он даже не готов к вылазке и жопой чую, что сейчас перейдет мне в наследство! — сдавленно прошипел Дэрил, замахиваясь и попадая кулаком прямиком в довольное лицо брата.

Кожу на костяшках уже давно не саднило от царапин. Наверно, с тех самых пор, как Мэрл оставил его с отцом наедине в том проклятом доме.

— Кретин! — рыкнул Мэрл, пошатнувшись от крепкого удара и намереваясь ответить таким же дружелюбным прощанием охотнику.

— Стойте! — вскрикнул полицейский, пытаясь втиснуться между набычившимися мужчинами. Оба Диксона, вывалив грудь колесом, по мнению зрителей, пытались сплюснуть бурчащего Шейна между крепкими телами.

На помощь блюстителю закона вскоре подоспели Ти-Дог и Джим, дергая парочку за руки и пытаясь оттащить от эпицентра конфликта.

— Уймитесь! — устало выдохнул главарь лагеря, напряженно оглядывая братьев.

— Да пошел ты, мать Тереза… — Дэрил отчаянно хотел придумать путь, по которому собирался послать Мэрла, Шейна и каждого жителя стоянки по отдельности, но в последний момент передумал. Может, так будет более зловеще?

Вспоминая утро, Диксон пытался не опускать взгляд на свою ладонь, мелькающую перед самым носом, старательно обернутую той замасленной тряпкой. Нет, конечно, он забинтовал порез стерильным бинтом, который ему подбросила Моль, но на кой кому-либо об этом знать? Зачем ему смотреть на этот белоснежный клочок ткани, напоминающий этот жалостливый жест? Дожил. Баба подсовывает ему аптечку… Думает, он такой безрукий кретин, что сам не может рану обработать?

Или жалко? Или он действительно кажется перед другими тем сопливым слизняком, которым выставляет его брат на всеобщее обозрение? Да черта с два он таким станет.

Лучше бы себя пожалела, убогая. Ходит, словно призрак, вжимая голову в плечи, как только взгляд мужа проходиться по ее худощавому телу. Эта вымученная улыбка, вытянутая из кровоточащих ран и искажающая ее бледное безэмоциональное лицо всякий раз, подходила разве что для запудривания мозгов «первой леди», которую в частности больше интересовала ширинка Шейна.

Злосчастный нож мягко срезал стружки с заточенных наконечников, словно те были из масла. И как он только руку вчера себе не оттяпал этим лезвием? Ветер колыхнул кусты шиповника, и охотник нахмурился. Минуты три назад он заметил двух людей, в начале принятых им за ходячих. Мелочь, в лице Софии и Карла, перебежками петляла и пряталась за палатками, медленно подбираясь к его пристанищу. Шпионы, мать его…

— И какого вы там толчетесь? — устало выдохнул он, откладывая готовую стрелу.

— Ой! — пропищала девочка, все еще пребывая в своем псевдо укрытии. — А как вы нас заметили?

— Глазами пользоваться научился, — недовольно буркнул себе под нос реднек, закатив глаза, когда светловолосая макушка младшей Пелетье показалась из-за палатки. За ней, словно приклеенный, подтянулся мальчишка Граймс.

— Мистер Диксон, а что вы делаете? — любопытно взирая на арбалет, Карл присел почти вплотную, заставив охотника занервничать.

Сопляк не боится его? Не испытывает отвращения, глядя на грязные руки с шелушившейся кожей? Не чувствует даже малейшего страха при взгляде на острый огромный нож, уместившийся рядом с его ботинком?

— Стрелы точу.

— А зачем? — он наклонил голову в бок, напоминая Дэрилу дворняжку, изучающую посетителей мясной лавки в надежде сорвать куш.

— Блин, ну чтоб острые были! — Диксон хлопнул по ногам, совсем не понимая причины такого странного визита. — На кой пришли?

— Мы хотим, чтоб вы научили нас охотиться! — смело заявила София, гордо подняв подбородок.

— Чего, блин? Да ты завизжишь от одного вида ходячих, если останешься с ними один на один. Хочешь мясом пушечным стать?

— Всего лишь хотим охотиться… — менее решительно и чуть тише продолжила девица, сминая в руках края футболки. Точно так же, как мать. Нервничает. Боится. — Помогать взрослым…

— Охренеть… — Дэрил решительно отложил от себя оружие, выпрямляясь перед детьми и заглядывая в их наивные слезливые глаза. — Вы совсем взбрендили? Какая охота? Под стол до сих пор пешком залезть можете.

— Но я хочу помочь маме! — заголосил мальчишка, заставляя охотника поморщиться от звука высокого голоса, словно в ухо завизжала свирель.

Диксон видел слезы в глазах Граймса, видел, как тот старается не дать им скатиться со щек и как боится показаться трусом и слабаком. Он видел это. Понимал. Помнил.

— Вот и помогай. Почаще крутись возле нее, чтоб не шлялась… — мужчина вовремя спохватился. Вряд ли ребенок понимает, что его мать не за грибами в лес ходит. — Короче, нет.

— Но пожалуйста… — заныл он, подбегая ближе и падая на колени у ботинка Диксона.

— Нет, я сказал. Валите отсюда!

— Мистер Диксон, я не уйду до тех пор, пока вы не расскажете, как ставить силки, — серьезно заявила София, сложив руки на груди и нахмурив тонкие брови. — Это безопасно. Я смогу добыть себе еду в сложной ситуации и мать накормлю.

Диксон замер, занеся нож над стрелой, бегло оглянув юную самоубийцу, так искренне желающую стать его ученицей. Чему он мог научить ее? Какой из него учитель? Кто его учил тогда, двадцать лет назад? Да он сам, черт возьми, учился всему в этом гребаном мире, не надеясь на чью-то поддержку или помощь.

— Паршивая идея, крошка. Лучше займись чем-нибудь более подходящим. Папочка тебе объяснит, что к чему, — он не успел вовремя заткнуться. Редко успевал. Он заметил, как София пошатнулась, когда слова окатили ее холодной колючей волной.

— Вы же знаете, что он быстрее убьет меня. Меня или маму. Он даже не позволил взять мне маленький нож, — девочка понурила голову, и Дэрилу показалось, что она всхлипывала. — Оставил его себе, сказал, что нужнее, а я только потеряю его. Мне больше не к кому обратиться.

Паника начала охватывать мужчину, цепляясь за его плечи и приходясь мурашками по затылку. Только не детские слезы. Только не это.

— Карл! Ты мне нужен, сынок! — относительно громко окликнула мальчишку Лори, заставив того вскочить с коленей, и он, бросив Софии напоследок взгляд, полный надежды и поддержки, поспешил на помощь матери.

— Вот и еще одного удачно сплавили, — тихо протянул Диксон, уперевшись задумчивым взглядом в спину Граймса. — Ты хоть раз на охоте была?

София отрицательно покачала головой, опустив взгляд, с особым интересом разглядывая камни под ногами. Диксон еще раз хмыкнул. Липкое и неприятное чувство дежавю пронзило его голову, заставляя сжать в руках нож.

Эта девчушка…

Ее образ словно вырвали из его самых отдаленных, самых глубоких воспоминаний, нагло выставив на всеобщее обозрение. Эта смелость, отделенная от страха лишь тонкой картонкой неуверенности, была такой знакомой, что Диксону хотелось прогнать эту соплячку восвояси. Она не может делать это, забивать мысли всякой ерундой. Она ему никто.

…так похожа на его мать…

Он плохо помнил эту женщину, изредка подзывающую его прокуренным пьяным голосом со словами: «Дэри, сладкий, принеси маме сигаретку». Ее образ был нечетким и каким-то размытым, словно изображение на его старом телевизоре, где работал один-единственный канал. Ведь она вспоминала о нем только тогда, когда ее бледные руки не поднимались с грязных застиранных простыней, а сигареты заканчивались. Но в те редкие моменты, когда она была в трезвом уме и твердой памяти, женщина была такой же, как и Пелетье-младшая. Угнетенная, загнанная и затравленная, с проблесками страха в глазах, когда отец в который раз устраивал разборки. Она так же мялась, так же тупила взгляд куда-то в дырявый пол, но такая глупая безнадежная смелость порой рвалась наружу. Прям-таки как София. А может, ему это просто померещилось? Может, это его детский несформировавшийся мозг пытался сделать ее лучше, чем она была? Сделать лучше эту женщину, имя которой осталось только на давно потерянных документах о рождении Дэрила.

Мысли охотника метались от крайности к крайности без возможности остановиться. Глаза блуждали по лицу стоящей перед ним девочки, силясь найти какой-то повод для отказа.

— Никому ни слова, поняла?

Мелкая яро закивала головой, усаживаясь рядом с ним на один из толстых корней дуба. Близко. Так близко, что он может почувствовать, как она дрожит от нетерпения и своей личной победы над диким реднеком.

— Смотри внимательно, тупых вопросов не задавай, — сплюнул он в сторону, подтягивая к себе рядом валяющуюся веревку, — дважды объяснять не буду, — Диксон растянул веревку, очищая ту от сухой травы, зацепившейся за волокна. — Используй всегда все то, что есть под рукой: лишним ничего не бывает. Берешь в среднем метр, а на одном из концов делаешь петлю чуть меньше сантиметра, — грязными, наловчившимися за всю жизнь пальцами, Дэрил ловко сделал на глаз петлю, показывая девчонке, — и крепишь удавкой, чтоб не порвалась, а затем просовываешь второй конец в эту петлю — и готовы твои силки.

Казалось, Пелетье не отрывала восхищенных и довольных глаз от рук Диксона, так умело и быстро смастеривших силки. Ей казалось это чем-то невероятно сложным и непостижимым, а теперь все как-то слишком просто. Стоило только разумно объяснить. Мужчина поежился от такого пристального внимания к своей особе и немного отодвинулся, стараясь не показывать своего смущения.

— На, — фыркнул он, распуская петли на веревке, — повтори.

Девочка смело выхватила веревку из ладоней охотника, тут же склонившись над работой. Тонкие пальцы тряслись от волнения, и петля получалось то слишком большой, то слишком тугой, образуя узел.

— Не трясись, успокойся. Никуда твоя веревка не денется. Разве только что кролик убежит.

И София попыталась еще. Раз на восьмой у нее практически получилась нормальная петля, на которую так же долго делалась удавка. В какой-то момент Дэрил пожалел, что решил учить эту соплячку делать силки, но в душе испытывал что-то похожее на облегчение от того, что Граймс вовремя забрала своего сынка. Второго такого же пня, пусть и слегка талантливого, он бы не потянул.

— Получилось! — радостно воскликнула София, дергая у него перед лицом веревкой, связанной в кривые силки.

Он знал, что она такими ничего путного не поймает. Заяц пару раз перекрестился бы, завидев такую ловушку, но почему-то Диксон говорить ничего не стал. Быть может, вспомнил свои первые силки на кролика и дикий гогот местной группы подонков, в которой тогда числился и его братец? Неважно. Это уже давно в прошлом, и реднек старался вспоминать об этом как можно реже. Наткнулся колючим взглядом на ее белозубую улыбку так внезапно, что все колкости с языка слетели? Увидел ее прозрачные, полные признательного уважения глаза? Поэтому его сердце так гулко забилось?

— София! Где ты шляешься?! — эти простые фразы разорвали на куски хрупкий, полный понимания момент.

Крик был настолько писклым и недовольным, что Диксон мгновенно определил нарушителя их мирного спокойствия и тишины в целом. В их сторону чуть ссутулившись, но тем не менее с гордым видом плелся Пелетье. Щетина порядком отросла и ничуть не красила его и без того уродливое лицо. Хотя откуда Диксону знать об эталонах мужской красоты? Ему, вспоминающему о степени чистоты волос раз в неделю, да и то если повезет.

— А вот и папаша подоспел, — выдохнул мужчина, быстро выхватывая веревку из рук девочки и откидывая ее куда-то в сторону к арбалету. Он знал, что устроит девчонке Пелетье, увидев в руках заготовки для охоты.

— София, какого черта ты рядом с ним? — выплюнул Эд, презрительно оглядывая охотника. Этот противный взгляд скользнул тенью прямо в душу Дэрила, рождая глубоко внутри холод. Пелетье вытер испачканные в масле руки об рубашку, которую, вероятнее всего, полночи драила блеклая леди.

— Что-то не так? — махнул рукой Диксон, сдерживаясь от резко возникшего желания сломать мужчине ногу. Дыхание участилось, адреналин зашумел по венам, отдаваясь гулом где-то в ушах.

— Не хочу блохами обзавестись от таких уебищных паршивцев.

— Да ты охерел, папаша! — Диксон вскочил перед Пелетье, готовый в любую минуту вонзить тому в голову нож, да как можно глубже. И, возможно, несколько раз.

Съедаемый собственными эмоциями реднек не заметил, как за спиной в страхе взвизгнула его недавнишняя ученица. Ярость, клокотавшая в груди и мешавшая ему дышать, постепенно угасала под чувством вины и отчаянья: чем он лучше этого урода? Он скривился, словно все то отвращение, которое он копил, глядя на Эдда, вырывалось наружу, исказив его лицо.

Один шаг. Второй. И обогнув Софию, бросившую на охотника умоляющий взгляд, он развернулся на пятках, подхватывая арбалет с земли и уверенно направляясь в лес.

— Иди-иди, щенок! — загоготал ему в спину этот боров.

Деревья шелестели вокруг него, создавая ореол мнимой защиты, пение птиц и сверчков окунало в привычный мир леса, но необузданные хозяином эмоции барабанили в голове, заставляя челюсти сжиматься в спазме. Он был отбросом общества — это не секрет ни для него самого, ни для его родни, ни для окружающих. Почему же его так ранили слова Пелетье? Почему задел тон мужчины, вонзающего свои реплики в его грудь, словно стилет, перекрывая ему доступ к кислороду? Будто он имел какой-то призрачный шанс на дружбу с этой девчонкой, а ее папаша все растоптал… Но ведь это вранье?

Хотя бы потому, что ему и вовсе никто не был нужен. Ни в детстве, когда он, запертый в подвале собственным отцом, завывал и зализывал раны, едва дотягиваясь руками до исполосованной ремнем спины. Ни в юношестве, когда его со всей любовью лупили дружки Мэрла, попавшего в тюрьму и не отдавшего деньги за партию отборной дури, которую он сплавил без посредников. Ни тогда, когда его отец скопытился и оставил сыновьям огромные долги, из-за которых им пришлось отдать брокерам собственный дом. Даже вечно надоедающий и гудящий над ухом Мэрл, был лишь привычным приложением к его никчемной жизни, по его же мнению. Толку от брата было ровно в два раза меньше, чем его болтовни. Он всегда оставлял Дэрила в самый неподходящий момент одного, всегда пилил его по мелочам и выставлял полным идиотом перед окружающими. А охотник, будучи человеком закрытым, попросту не решался этот миф развевать.

«Да ты посмотри на себя, Дэрилина, какой тебе „дипломат“, ты ж, как кретин, даже с ранцем выглядишь!», «Сестрица, ты чего в дверях застыл? Решил сегодня побыть нашем метрдотелем, так давай, булками шевели, сгоняй за пивком».

Реплики старшего брата крутились у него в голове, смешиваясь с другими, чужими, но такими же мерзкими, и монотонно сверлили острой болью виски. Собственные переживания настолько захлестнули реднека, что он едва успел остановиться, увидев впереди себя движение и направляя в ту сторону прицел арбалета.

«Как баба…» — с отвращением подумал он, сплевывая на землю и выравнивая дыхание для более точного выстрела.

***

Слезы умиления, выступившие у Кэрол на глазах при виде воссоединения семьи Граймсов, вмиг высохли, когда она наткнулась на черный и злой взгляд мужа. Этот взгляд мог означать очень многое: от недовольства по поводу ее одежды до кричащей ярости в сторону ее поведения. Не желая испытывать любое из последствий, сопровождающих этот немой жест, она сделала шаг в тень, опускаясь на место с которого вскочила, когда на территорию стоянки заехал фургон из вылазки.

— А где Мэрл? — поинтересовалась Джеки, которую Кэрол могла рассмотреть со своего места лишь со спины.

— Тут такое дело… — замялся Гленн, покосившись на Рика, прижимающего к себе сына, — он остался там.

— Где — там? — недоуменно переспросил Шейн. От Кэрол не ускользнула напряженность и сосредоточенность, скользнувшая по лицу их лидера, когда мужчина в форме шерифа выскочил из трейлера пару минут назад.

— Мне пришлось приковать его к крыше. Он угрожал группе, я не мог поступить иначе, — объяснился Рик, окидывая взглядом толпу.

Пелетье заметила, как каждый, кто сейчас находился на поляне, облегченно вздохнул: никого не радовало соседство с грубым и невоспитанным Диксоном и его мрачной тенью в виде младшего брата. Хотя, по мнению многих, Дэрил приносил больше пользы, чем проблем, все время подкармливая группу мясом, принесенным с охоты.

И только Кэрол понимала, насколько оба брата превосходят остальных жителей своей простотой. Каждый житель их своеобразной группки был закутан в кокон прошлой жизни. Все их высокие должности в престижных фирмах, значки шерифов, поблескивающие и вызывающие уважение, огромные дома, счастливые семьи — это все висело грузом на тонких шеях и стремительно тянуло их вниз, когда зомби уничтожили обычный ход вещей. Вмиг рухнувший мир мог показаться обычным только для Кэрол и братьев Диксонов, которые в своей жизни не имели ничего из ряда «нормальной жизни».

Мэрл, по мнению Кэрол, был куда честнее того же Шейна, волком поглядывающего на вернувшегося из «мертвых» лучшего друга, или Андреа, наивно предполагающей, что из-за ее внешних данных перед ней все будет возникать по мановению волшебной палочки. Она ведь леди, она ведь прекрасна.
Вот только было ли дело сегодняшнему миру до этих мелочей?

Где-то внутри, под тяжестью накопившейся обиды, сердце Пелетье горько заныло, когда в ее воспоминаниях промелькнули серо-голубые глаза охотника. Для него единственного эта потеря будет сокрушительной. Ведь, несмотря на все перепалки братьев, она видела, как Мэрл любит Дэрила. У нее не было такой поддержки, у нее была лишь София, которую она сама должна была поддерживать.

Продолжая чистку картофеля и стараясь не нагружать обожженную руку, Кэрол исподтишка наблюдала за новоприбывшим Граймсом, надеясь застать его одного и образумить: апокалипсис апокалипсисом, но они должны остаться людьми. Никто не заслуживает быть на месте Мэрла, даже Мэрл.

Последняя картофелина громко булькнула в помутневшую от крахмала воду, и женщина быстро вытерла руки о футболку. Эда на горизонте не было, София вместе с Карлом учила уроки. Это ее шанс. Мелкими перебежками, намеренно скрываясь за толстыми стволами деревьев, превращаясь в подобие тени, Кэрол перемещалась по лагерю. Как она умела, как делала это всегда. И когда ее позиция была достаточно близка к Граймсу, она подала свой тихий голос, заставляя высокого мужчину вздрогнуть от неожиданности.

— Вы же Рик, — сказала она, неспешно выходя из-за деревьев, — рада, что вы добрались до нашего лагеря.

— Да, в вашем лагере хорошие люди. Гленн спас меня.

— Думаю, вы бы на его месте поступили бы так же. Ваша семья объединилась, и это самое хорошее, что может произойти сейчас, — она поникла, переходя на шепот. — Рада за вас.

— Спасибо, — искренне поблагодарил бывший коп женщину, вновь вернувшись к своему увлекательному занятию.

— Я могла бы ее постирать, — Кэрол почему-то захотелось помочь этому новичку, который в своих попытках оттереть кровь ходячих от формы терпел поражение. Пусть думает, что она добрая. Пусть думает, что у нее нет выгоды.

— Ох… — шумно вздохнул он от неожиданности и улыбнулся в ответ. Кэрол подумала, что этот человек куда более приятен, чем Шейн. — Не стоит. За свою форму несу ответственность я один, мне и чистить. — Он на мгновение замолчал, взглянул куда-то вдаль. — Просто… Мне пришлось маскироваться, чтоб отбить запах и пройти мимо мертвецов.

— Очень сообразительно.

— Это была коллективная идея. — Мужчина замялся, окидывая ее взглядом и отмечая белые бинты на руке. — Производственное ранение?

— Порезалась при приготовлении завтрака. — Кэрол безразлично пожала плечами. — Мужчины остро затачивают ножи, приходиться изощряться.

— Нужно найти подходящие ножи для приготовления пищи. Не стоит использовать оружие для чистики овощей, — тон шерифа был поучительным, но мягким и ненавязчивым, от чего женщина тут же почувствовала себя увереннее и комфортнее.

— Рик… — замялась женщина, засовывая и обратно вытаскивая руки из карманов, не зная, куда их деть, — я хотела сказать, — но слова застревали в горле, терялись где-то на полпути, заставляя ее делать дополнительные глотки необходимого воздуха, — это насчет Мэрла…

— Черт! — он выругался, нервно поднеся руки к лицу и зажимая переносицу. — Это был дерьмовый поступок, я знаю. Слышал, у него есть брат.

— Есть, — подтвердила Кэрол и закивала головой, вздыхая и переводя взгляд с лица мужчины на ботинки.

— Я должен сам ему все объяснить.

— Может быть, объяснять ему будет легче, если ты примешь решение вернуться за ним? — Кэрол говорила настолько безэмоционально, насколько могла. Сердце выстукивало шальной ритм, грохоча где-то в районе горла, выдавая ее с потрохами. Этот стук слышен на всю стоянку? Он доходит до Эда?

Рик задумчиво посмотрел ей в глаза. Пелетье видела в них отпечаток вины и ответственности, которую он возложил на себя своим решением. Отголосок благодарности мелькнул в прозрачно-голубых глазах, ведь она не спешила нарушать молчания. Давала возможность подумать. Это было лишь предложение… Ее глупое, женское, наивное предположение.

— Может быть. Тебя ведь Кэрол зовут? — он нахмурился, пытаясь выудить имя собеседницы из круговорота мыслей. Она кивнула, все еще оставаясь в тени дерева. — Спасибо тебе.

Женщина хотела уже скрыться, направляясь к своей палатке, когда услышала знакомый хриплый голос, донесшейся со стороны леса.

— Мэрл! Иди сюда, сукин сын!

Холод сковал ее сердце, заставляя остановиться и вскинуть испуганный взгляд на шерифа, который тут же все понял, уверенно шагая в сторону вопящего Диксона, смело размахивающего арбалетом во все стороны.

«Лишь бы не убил кого» — мелькнуло в голове домохозяйки, но женщина тут же прогнала подобные мысли. Охотник — не убийца, он поймет. Он сможет.

— Мэрл, я белок наловил! — крикнул он, проходя в центр их лагеря и отбрасывая арбалет в сторону в надежде в скором времени очистить стрелы от останков ходячих. — Щаз наварим, сдохнешь от счастья.

Диксон огляделся, задержав взгляд на нетронутом байке Мэрла, так и стоящем рядом с остальными машинами под тенью кроны деревьев. Мэрл не хотел, чтобы ему жопку подпалило.

— Дэрил, погоди, разговор есть, — окликнул реднека Ри, нервно поправляя излюбленную кепку.

— Че? — с непониманием спросил мужчина. Происходящее вокруг проскальзывало мимо него: напряженный взгляд, настороженные шаги, тщательный подбор слов. Он лишь вертел головой в поисках ухмыляющегося брата. — Да где же этот подонок?!

Они все смотрели одинаково. Все те, кому он таскал мясо с охоты, сейчас не сводили с него нравоучительных взглядов.

— Там, в Атланте, — начал незнакомый высокий мужчина, уверенно выходя в центр из общей толпы, — он угрожал безопасности всей группы. Нам пришлось оставить его.

Дэрила в момент словно с головой окунули в ледяную воду с пираньями. Пальцы, сжимающие веревку с пойманными белками, еще крепче сжали ее, а руки по своему обыкновению начали трястись. Как и всегда, когда эмоции брали верх над его разумом. Ярость медленно накрывала его, а тошнотворный комок подкатил к самому горлу, когда ему показалось, что каждый из присутствующих облегченно вздохнул.

…нам пришлось оставить его…

«Кому, блять, пришлось?»

Да эти твари радовались, что его брат не вернулся. Он видел это в их глазах, в их ухмылках, которые каждый прятал, как умел в вороте собственной кофты. И ни капли сожаления! Ни капли понимания или горечи по потере. Если бы сдох этот Уолш или китаец, ревели бы все, словно белуги в тихом океане.

— Ты еще кто такой? — зло фыркнул Дэрил, толкая того назад. От клокочущих пожаром эмоций он не мог стоять на месте, вышагивая по дуге и из-подо лба разглядывая противника.

— Меня зовут Рик Граймс…

— Рик Граймс, — пискляво и ехидно передразнил он того в манере брата, — Моисей нашелся, блять, — выплеснул он в лицо прибывшему, подходя совсем близко. Он бычился, стараясь вторгнуться в его личное пространство, показать, что не боится.

— Он был опасен, — по слогам попытался объяснить ему этот «Рик», а Диксон только усмехнулся, — мне пришлось приковать его наручниками к трубе.

Слова доносились до него, словно через толщу воды, а воздух стремительно кончался, прожигая легкие дикой болью. Или так болит сердце? Или так ощущают себя утопленники? Понимание ситуации доходило до него с трудом. В воспаленном мозгу хаотично выстраивалась логическая цепочка, выбивающая почву из-под ног: они оставили его брата на крыше, прицепленным наручниками к какой-то сраной трубе в городе, который можно смело обозначить курортной зоной для мертвецов.

— Да я тебе эти наручники в жопу запихну! — Диксон сорвался вперед, замахиваясь кулаком для удара, не обращая внимания на крики женщин. Пусть покричат. Они без этого не могут. Может, и он покричит.

— Дэрил, стой! Остановись! — один из ублюдков схватил его за руку, оттягивая от Граймса подальше.

Они думают, что это его остановит? Плечи ощутили привычную невидимую тяжесть от чувства приближающегося мордобоя. Мысли улетучились, оставляя в голове едкую пустоту. В его распоряжении были лишь чутье и рефлексы. Он будто превратился в зверя.

— Я тебе морду набью, урод!

Он вновь замахнулся кулаками, вырываясь из рук, кажется, Уолша, дергая ногами в разные стороны, пытаясь дать по яйцам хотя бы одному из них. Сильные, мощные удары попали по плечам и грудным клеткам. Бегающие вокруг него бывшие полицейские едва успевали уворачиваться, поднимая в воздух пыль и захлебываясь горячим воздухом.

— Отпусти меня!

Вопил Диксон хриплым голосом, когда крепкие мужчины все же смогли выполнить специальный захват, используемый где-то при задержании преступников. Застывшие в ужасе зрители замерли, словно восковые фигуры из музея мадам Тюссо, не решаясь смотреть реднеку в глаза.

— Дэрил, успокойся, дай нам нормально объяснить! — Шейн продолжал держать Диксона, пока Рик отмахивался от ног реднека в попытке достучаться до затуманенного яростью разума.

— Вы Мэрла там оставили, какие к черту объяснения?! — он взвыл раненым зверем, когда Шейн прижал его к земле, продолжая в крепком захвате держать руки и голову.

Громкое дыхание борющихся на земле мужчин впитывалось в накаленную обстановку и разносилось эхом по толпе. Дэрил бессильно зарычал. Как бы он ни пытался вырваться, ничего не происходило. Он чувствовал, что если еще пару минут так же проведет на земле, распятый, словно известный библейский персонаж, то от публики точно начнут доходить смешки. Есть Мэрл или нет его — разницы нет, все равно ржут. Все равно втаптывают в грязь.

— Это не честно, — сипло буркнул он, хватая воздух ртом и силясь вырваться из крепкого удушающего захвата. Кэрол показалось, что в этот момент он был похож на загнанного щенка, которого усыпят в ближайшем будущем. Он был разбит. Он был уничтожен прямо при всех. — Да пошли вы все нахуй! — взвыл реднек, когда Уолш отпустил руки. Он резко поднялся с сухой земли, поднимая пыль в воздух.

Рик, Уолш, Кэрол и даже Карл провожали Диксона взглядом, почти полным сочувствия. Он не обернулся. Ни к кому не заглянул в глаза, и хорошо, что так поступил. Просто вряд ли смог перетерпеть все это наигранное сожаление, давящее на его плечи. Он был подобно титану, на которого взвалили чертов небосвод, обвинив во всех грехах. А если это и было искреннее, то не принял бы из принципа. Не нужны ему жалось и подачки со стороны этих уродов. Ни от кого.

Он подошел к байку, от которого до сих пор пахло кожей и сигаретным дымом. Запах был застарелым и не удивительно, ведь Мэрл, годами разъезжая на нем по штату, выкуривал приличное количество сигарет и с ветерком прокатывал случайных попутчиков. Дэрил замахнулся старым ботинком и со всей силы ударил байк по колесу, даже не сдвинув тот и на несколько сантиметров. А может, он просто не заметил.

— Сукин ты сын… Оставил меня с ними, так же, как и тогда. Ты не брат, Мэрл, ты самое уебищное существо, которое я когда-либо встречал! — каждое слово сопровождал новый удар по металлическому корпусу. Ему было плевать, что где-то рядом шляются дети, а их мамаши пытаются как можно быстрее увести своих чад куда подальше от такого психа, как Дэрил Диксон.

Ожидаемой физической боли не было, и он разочарованно зарычал, разворачиваясь всем корпусом и пиная дерево. На глаза попался оранжевый кусок плащевки. Гребаный дом! Размахивая руками, он в несколько широких шагов преодолел расстояние и упал на колени перед палаткой, быстрыми и чуть дикими рывками открывая вечно заедающий замок.

Здесь, в привычном хаосе, разбросаны все их вещи. Его, Мэрла — все в премешку. Брат брал его вещи, а ему было плевать, лишь бы вернул. Несколько его ножей сверкнули лезвиями в углу палатки. Старая помятая пачка сигарет хрустнула под подошвой ботинка. Может, забыл перед вылазкой? А может, оставил братишке? Пара сумок с их немногими вещами и несколько свободных пакетов для припасов. Мэрл хотел этой ночью обворовать их всех подчистую, а теперь-то что? Реднек горько усмехнулся, вспомнив самоуверенный взгляд, твердый тон и желание убить всех и вся в этом «лагере неудачников и слабаков», как зачастую выражался Диксон-старший.

Дэрил осатанело ногами откидывал вещи в стороны, освобождая вокруг себя место. В одной из сумок что-то звонко разбилось. Остатки недельного виски? Мэрл нашел эту бутылку в одном из придорожных баров на въезде в Атланту и на удивление слишком долго не решался ее открыть. И вот уже который день он растягивал эти несчастные полтора литра янтарной, порядком выдохшейся жидкости, так и не допив остатки перед вылазкой.

«Надеялся вернуться?» — усмехнулся Дэрил, спешно вытаскивая из рюкзака бутылку с отколовшимся горлышком, покручивая ее в руках и осматривая этикетку.

— Так вот что ты тут хлебал, пока я жопу драл и белок ловил, — протянул он, разминая шею и по привычке облизывая губы, — не серчай, братишка. Все в дело.

Он недолго рылся в сумке брата, а когда нашел нужный пакет, на радостях дернул рукой с зажатой в пальцах разбитой бутылкой с остатками янтаря практически на самом донышке. Но ему-то хватит.

«Главное — правильно подобрать пропорцию» — вспомнил он слова из одной нравоучительной лекции его брата по употреблению. Голос Мэрла трещал в голове, повторяясь эхом по нескольку раз.

Каждый раз он смеялся от этих реплик, но кто ж знал, что так пригодится.

С десяток белых баночек с цветастыми этикетками позвякивали в прозрачном пакете, и Дэрил, наобум доставая первый попавшийся пузырек, затравленно улыбнулся. Вспомнил, что где-то под этой бурдой и пакет травки был, за которым Диксон-старший умудрился побежать в самую глубь квартиры, чуть не отправив свою жопу в зубы ходячим.

Он, даже не глядя на этикетку пузырька, безразличным махом ладони отбросил крышку куда подальше, чтоб соблазна не возникало. Отсыпав чуть больше пяти белых таблеток с какими-то не совсем понятными ему буквами на ладонь, Дэрил закинул их в рот, запив остатками виски и цапанув острым краем по губе. Порез слабо защипал, а Диксон блаженно улыбнулся. Боль — это так привычно. Это так нужно ему сейчас. Металлический привкус смешивался с выдохшимся алкоголем и составлял с таблетками потрясающую смесь.

«Правильно подобрал пропорцию» — довольно ухмыльнулся он.

— Мистер Диксон, — тихий, но смелый голосок, который он уже где-то слышал, раздался из ниоткуда. Вступившие в реакцию препараты сковали его движения, и он дезориентировано покрутил головой. Какая тварь решила податься в самоубийцы? — Что вы делаете?

Худенькая гостья оглядывала мужчину, развалившегося в самом углу с пакетом баночек. Вероятно, как она подумала, с лекарствами и разбитой бутылкой рядом с сумками.

— Ах, — навеселе наигранно вздохнул Дэрил, улыбаясь, — это же папочкина крошка Пелетье.

Девочка помялась, остановив взгляд на россыпи таблеток рядом с брючиной реднека. На его рассеянном взгляде, глупой улыбке.

— Хочешь конфетку? Ничем не хуже тех, что Уолш таскал с Атланты. Восхитительный вкус, отвечаю, — Диксон подмигнул, сгребая остатки таблеток и швыряя их под ноги своей гостье. Они приземлились на землю, поблескивая в ярко палящем солнце.

— Вам не нужно так поступать, — промямлила она, на шаг отодвигаясь от развалившегося в углу палатки мужика.

Где-то на задворках его разума мелькнула мысль, что она таким видит своего отца, но попавшие в кровь барбитураты разъедали ее, растворили в наркотическом тумане.

— А может, ты знаешь, что мне делать, а что нет? Сколько тебе лет, крошка?

— Это неправильно, — добавила она подрагивающим голосом, зацикленная на этой картинке.

Боится или просто обиделась?

— Заткнись, — плюнул он, а потом поднял с земли еще одну таблетку и нарочно медленно опустил ту на высунутый язык. — Зря отказываешься, второй раз не предложу-у-у…

Гласные растягиваются, словно растопленная карамель. Перекатываются на языке. Отказываются выговариваться.

— Выплюньте это! — девочка истерично прыгнула и громко крикнула, да так, что при желании можно было бы созвать весь лагерь к его палатке. Хнычет, как сломанная кукла. — Выплюньте!

— Чё ж ты такая неблагодарная… — он не успел закончить, как в палатку проснулась еще одна голова. — Докричалась, сопля?

Седые короткие волосы и эта нелепая футболка в горошек, больше напоминающая одежду из больницы для сумасшедших, замаячила перед мутным взором. Это реальность? Почему такая яркая реальность?

Стриженная Пелетье. Интересно, кто еще придет на этот «зов помощи нуждающимся»? Супер-герой Шейн? Моисей Граймс? Блондинка-рыбак?

— София, — она быстро развернула дочь спиной к реднеку, глядя на его ухмыляющуюся и довольную рожу, — сейчас же иди к Карлу и никому не говори, что видела здесь.

Она так быстро выгнала дочь, что Дэрил даже не успел заметить, как светлые волосы и синяя футболка скрылись снаружи. Как будто леди показала фокус по исчезновению людей. Женщина тем временем, растерев лоб ладонями, нахмурилась, чем-то напоминая ему тех учителей в школе, которую он временами по указке копов посещал.

Учителя…

Они все смотрели на него с таким выражением лица. Будто пытались придумать, что делать с упавшим на шею ничего не подозревающим куском невоспитанности и грубости.

— Дэрил, отдай мне пакет, — мягко, но настойчиво попросила она, протягивая забинтованную ладонь к нему.

Он медленно растянул губы в сонной улыбке, вскидывая руки в подобии взмаха крыльями. Глаза закрылись как-то сами по себе, и, лишь изредка приоткрывая веки, Диксон мутным взглядом оглядывал тонкие ноги домохозяйки.

— Хорошо же, — промямлил он заплетающимся языком, давясь слюной и выплевывая ее, позволяя ей стекать по лицу на грязную ткань порванной майки. — Присоединяйся, подружка. Дерьма на всех хватит. Его здесь хоть отбавляй, блять.

Он постепенно стал понимать, почему Мэрл Диксон жрал эти таблетки, как ребенок шоколадные конфеты. Может сейчас он в лучшем мире, чем это земное уродство? Может, они и встретятся через пару суток где-нибудь в ногах у Бога и вместе будут нализывать ему ботинки? А может, и коптеть на одной сковороде для грешников… Его братец еще и масла подольет, чтобы реднек зажарился получше. Черт его знает.

Стриженая мельтешила где-то на входе в палатку, что-то бубнила, лишь бы только не ревела. Если она опять начнет распускать нюни, он собственноручно запихнет в ее глотку россыпь разноцветных таблеточек. Они же чудесные. Совсем как те, что притаскивал Уолш сопляку. И все станут сразу такими веселыми-развеселыми, что Дэрилу захочется самому дать себе по морде.

— Тебе нужно избавиться от этой дряни, — он смутно заметил, как Пелетье подсела к нему и потянула куда-то за руку, что-то приговаривая под нос.

Диксон поморщился то ли от настырства, то ли от тупой боли в плече, которое слегка повредил, отбиваясь от пары-тройки ходячих на охоте.

— Отойди от меня, драная сучка! — Диксон замахнулся рукой, так и не сумев сложить пальцы в крепкий кулак, и лишь когда до его помутненного сознания дошел звонкий, и он не сомневался, сильный удар по холодной коже, он утихорился. Просто перестал дергать руками, ощущая дикое, возникшее из ниоткуда желание обнять всех в этом лагере. Даже шавку Эда, и срать, что потом он по-любому врежет ему по носу пять раз.

— Выпей воды! — Кэрол сунула в мокрые приоткрытые губы горлышко бутылки, оттягивая голову назад и сжимая сальные волосы на затылке.

Он не сразу обратил внимание на металлический вкус и противный запах, чем-то напоминающий тухлые яйца из холодильника в квартире Мэрла. Жидкость с нерастворимым, как показалось мужчине, порошком вливали ему в глотку, пока он слабо вырывался и мотал головой в разные стороны.

— Какую херь ты туда добавила, сумасшедшая?! — он резко наклонил голову, выплевывая часть той бурды, что наварила Стриженая.

Оперевшись руками о землю, он попытался сфокусировать взгляд на одном-единственном маленьком муравье, резво перебегающем из одного угла в угол. Он двигался так быстро, что приходилось щуриться, чтоб успеть за передвижениями насекомого.

— Братан… — прошептал Дэрил, дергая плечом с намерением сбросить ладонь женщины, словно нарочно постукивающую по плечу, как будто напоминая о чем-то важном.

Он с трудом дышал в судорожных попытках глотать как можно больше воздуха, но всякий раз в горле кулаком вставал ком. Этот вкус ему был знаком. Кислый, такой же, как и тот виски из разбитой бутылки. И как только Мэрл мог его пить, растягивая удовольствие? Глаза впервые за долгое время слезились, застилая и без того туманный взор толстой пеленой. Диксон попытался пальцами ухватиться за что-нибудь, сжать до одури. Желательно шею этой дамочки, но в ладони ничего кроме мелких кусков земли и пары оторванных травинок не нашлось. Даже так.

С новым рвотным позывом он вспомнил практически все фразы брата, которые тот неустанно повторял ему последний месяц. И каким бы дерьмом он себя ни считал, ему казалось, что Мэрл был прав. Слабак, сопляк, блюющий себе же в ботинки под надзором «мамочки». Сейчас он ничем не лучше тех молокососов, которым он или Мэрл толкали наркоту когда-то.

— Дэрил…

— Заткнись, — прохрипел он, не поднимая головы все так же склонившись над землей и лужицей своих же слюней.

Она сильнее стукнула его по спине, и ему кажется, что этого он всю жизнь и ждал. Именно этого момента: когда кто-нибудь малознакомый подойдет к нему и хорошенько треснет по спине, заставляя его выплевывать все содержимое своего желудка на радость окружающим. Чтобы все видели, из какого дерьма он состоит. Чтобы все потом это еще месяц обсуждали. Ровно, как и его сгоревший дом и мать-алкоголичку.

Он старался не смотреть на всю ту блевотину, старался не дышать. Хотя давно привык к этому запаху. Казалось, что даже стены его комнаты в их доме были пропитаны им. Прошлое настигнет его даже в этом мире.

Он поднял голову, когда краем глаза заметил серое полотенце в бледных пальцах. Взглянув на нее, на эту жалкую Моль, он всмотрелся в голубые глаза. Быть может, таблетки такого же цвета он толкал какому-то пацану пару месяцев назад.

Хотя нет…

Не такого…

Тот цвет заставлял его испытывать непонятные горечь и вину за содеянное. Ему же не о чем жалеть? Он же поступил, как хотел? Он же сделал все правильно? Какое ей дело до него и таблеток Мэрла, смешанных с его же алкоголем?

Почему эта сучка постоянно лезет не в свое дело, постоянно оставляя подачки?