Скажи мне, чему ты рад?
Постой, оглянись назад.
Постой, оглянись назад, и ты увидишь,
Как вянет листопад,
И вороны кружат,
Там, где раньше был цветущий сад.

Машина Времени

Джеймс и Лили

Джеймса разбудило нежное, ласковое прикосновение.
Он сонно улыбнулся, перевернулся на другой бок и, не открывая глаза, с довольным вздохом зарылся в мягкие рыжие волосы.
- Лили...
Неожиданный запах щекотнул его нос. Он открыл глаза.
На подушке Лили безмятежно дрых Живоглот, подставив солнечным лучам мохнатое пузо. То самое, в которое Джеймс только что излил свою нежность.
- Твою мать! - Джеймс подскочил и с непривычки треснулся головой о низкий скат потолка, после чего со стоном повалился на подушки, потирая голову.
Живоглот удивленно повернул к нему приплюснутую физиономию, моргнул, потянулся, вытянув коротенькие лапы и отвернулся, лениво взмахнув хвостом.
Подавив внезапное дикое желание вышвырнуть зверюгу в окно, Джеймс сел, потирая макушку и нацепил очки.
Лили в комнате не было, равно как и её вещей.
Из ванной комнаты доносился шум воды.
Джеймс улыбнулся, всё ещё машинально ероша волосы.
Лили Эванс моется в его душе. Это всё на самом деле, или оно как всегда сейчас проснется и сам поплетется в душ изливать свои беды? Он бухнулся лицом в подушки и глубоко вздохнул.
Её запах...
Джеймс перевернулся, блаженно потянулся, ощутив приятную крепатуру в руках и спине, куда более благодушно посмотрел на спящего Живоглота, а уже затем подтянул к себе джинсы.
Мечты сбываются, Джеймс Поттер. Сколько лет ты беспощадно и безнадежно дрочил на этой самой кровати, представляя на ней Лили Эванс, то голой, то в какой-нибудь прозрачной ерунде, и вот теперь она здесь, моется в твоем душе. И она твоя. Только твоя.
Неожиданно Джеймса захватило детское любопытство. Быстро оглянувшись на дверь, он стащил всё одеяло с постели и едва только в нем успело что-то и радостно ёкнуть (на простыне темнело несколько крошечных пятен), как шум воды в ванной прекратился. Джеймс бросил одеяло обратно и едва успел сделать вид, будто занимается поиском носка, как дверь осторожно приоткрылась и в комнату тихонько вошла Лили. На лице у неё было написано задумчивое и серьезное, почти мрачное выражение. Однако же, едва она увидела Джеймса, это тревожное выражение сменилось кроткой, лучистой улыбкой, подкрашенной крайне обаятельным румянцем.
- Привет, - негромко произнесла она, заправив за ухо темные, влажные волосы.
Джеймс сглотнул. Взгляд его метнулся по босым розовым ступням, блестящим плечам, парочке синяков на шее и наконец по гигантскому полотенцу, в которое было завернуто теплое, влажное, мягкое...
Он запоздало кивнул.
- Всё...хорошо? - спросил он, очень стараясь, чтобы это прозвучало так же уверено и спокойно, как ему хотелось. Уж очень ему не понравилось, как Лили прислушивалась к себе, когда вошла в комнату. Может он нарушил ей там чего? Может в первый раз ему вообще не надо было так напирать?
Лили удивленно вскинула взгляд и улыбнулась так, что по Джеймс весь покрылся мурашками.
- Всё замечательно, - улыбнулась она и очень мило заробела, когда Джеймс встал ей навстречу. Её взгляд скользнул по его телу.
- Я не смогла найти халат, - извиняющимся тоном произнесла она, оказавшись в его руках.
- Зачем тебе халат? - прошептал он, притягивая её к себе. Теперь он мог это делать. Мог. Мерлинова мать, как же это возбуждало. Он вытащил завернутый угол полотенца, запустил руки под влажную душистую ткань. - Без него тебе намного лучше...
Полотенце упало на пол.
Лили бархатно скользила ладонями по его спине и плечам. Ойкнула и рассмеялась «Джеймс!», когда он ущипнул её, охнула, когда проделал кое-что приятное. Но едва он попытался перевести их игру на постель, она сразу же отстранила его.
- Что такое? - выдохнул он в её ухо, не услышав собственного вопроса за барабанным боем в голове.
- Джеймс...не сегодня.
- Что? - опешил Джеймс. - Почему?
- Мне... всё ещё немного больно, - тихо проговорила Лили, поглаживая указательными пальцами какую-то точку у него на груди. - Ну... когда ты... там. Понимаешь?
Джеймс машинально отпустил её, окидывая её с головы до ног подозрительным взглядом.
- Я что... что-то не то...
- Да нет, - рассмеялась она, снова обнимая его. - Не волнуйся, это нормально. Просто дай мне немного времени, ладно? - она потянулась к нему.
- Немного? - нетерпеливо переспросил Джеймс, быстро ответив на поцелуй. - Эванс, ты стоишь передо мной голая, целуешь и просишь подождать? Если ты хочешь меня за что-то наказать, то лучше просто шарахни меня стулом по голове и покончим с этим!
Лили засмеялась и отпустила его.
- Дай мне халат, пожалуйста и я не буду голой.

Джеймс засопел, но послушно полез в комод. Лили украдкой откинула одеяло и заклинанием убрала все следы сегодняшней ночи. Когда Джеймс оглянулся, она уже вовсю сушила волосы палочкой.
- Надеюсь, это сойдет? - он протянул ей теплый песочный батник с клетчатой подкладкой. Тот самый, в котором был летом в Каледонском лесу. Лили взяла батник и улыбнулась, ощутив исходящий от одежды, знакомый, хлебный, мальчишеский запах.
Его запах.
- Серьезно, сколько нужно времени? - нетерпеливо спросил Джеймс, глядя как Лили застегивает пуговицы.
Она откинула волосы за спину и сделала вид, будто глубоко задумалась.
- До завтра. Хорошо?
- М-м. Я точно не повредил тебе там что-то?
- Нет, Джеймс, - рассмеялась она, подошла к нему, сидящему на постели и положила ладони на плечи. - Ты просто...не говорил, что обладаешь таким талантом, Джеймс Поттер.
Джеймс моргнул, а потом на его лице проступило понимание и он расплылся в самодовольной улыбке.
Лили хотелось ещё добавить, что после того, как тебя несколько раз проткнули огромным раскаленным прутом, все внутри саднит, печет и требует времени, но зачем Джиму об этом знать? Это только женский мир. Поэтому она без лишних слов просто забралась на постель у Джеймса за спиной, обвила его руками и целовала, трогала носом и мурчала всякие нежности до тех пор, пока он окончательно не растаял и не пообещал, что потерпит.

Впрочем, это обещание он всё равно удачно нарушил этим же вечером.

Пока Лили сушила волосы и переодевалась, Джеймс спустился вниз и обнаружил, что кладовая совершенно пуста и завтракать им абсолютно нечем, разве что маринованными мандрагорами, перечной мятой и сушеными скарабеями, которых Дорея хранила в кухонном шкафу.
Натянув джинсы, вязаные носки и парочку теплых свитеров, ребята отправились в Ипсвич и позавтракали пышными горячими вафлями в уютной кондитерской Ганса, которая сама напоминала скорее пирожное, чем дом. Внутри витал умопомрачительный дух горячего шоколада и клубники, из больших светлых окон во всю стену открывался вид на веселье зимнего праздника на городской площади. Стены украшали винтажные открытки со сладостями.
Утро в кондитерской - самое доброе и приятное во всем городе.
Но пока Лили и Джеймс вовсю уписывали вафли, облитые шоколадным соусом и запивали всё это душистым соевым чаем, всё же произошла одна небольшая неприятность.
В тот самый момент, когда Лили поднесла Джеймсу кусочек вафли на своей вилке, к их столику вдруг подошла Греттель, пухленькая миловидная сестра Ганса, чем-то неуловимо похожая на Блэйк Забини.
Та самая, в объятиях которой Джеймс один раз искал утешения этим летом, когда всерьез поверил, что больше никогда не увидит Лили Эванс. Увидев её, Джеймс замер и весь похолодел, но предпринимать что-то было поздно. Греттель явно было настроена на разговор.
Это были тяжелые семь минут.
Не обращая никакого внимания на Лили, сестра Ганса обняла его за шею, нежно поцеловала в щеку, а потом подсела к ним за столик, подперла голову кулачком и начала опутывать Джеймса вопросами, а ещё зачем-то приглаживать ему волосы надо лбом. Джеймс отвечал односложно, каменел, гневно сопел и каждую секунду бросал упреждающий взгляд на Лили, всеми силами пытаясь дать ей понять, что всё это ничего не значит.
А Лили, надо отдать ей должное, проявила просто чудеса терпения. Конечно, в тот момент, когда Греттель ни с того ни с сего, безо всякого предупреждения вдруг прилипла Джеймсу, Эванс чуть не подавилась вафлей и пару секунд просто удивленно смотрела на девицу, высоко подняв брови. Но потом, когда она увидела, как мается и тяжко страдает Джеймс, откинулась на спинку стула и наблюдала за происходящим, спрятав усмешку в широком вороте вязаного свитера. Зеленые глаза лукаво поблескивали. Она молчала все эти каторжные семи минут и ничего не сказала, даже когда красный и сердитый Джеймс решительно отстранил от себя любвеобильную кондитершу и громко заявил:
- Познакомься, Гретта, это — Лили Эванс, моя девушка и мать моих семерых детей!
После этого Греттель окинула Лили надменным взглядом побежденной, ещё разок погладила Джеймса по волосам, сказала «Надеюсь, ещё увидимся, Джимми!» и наконец ушла, покачивая бедрами.
Джеймс не знал, что сказать, его мозг кипел, но Лили, как ни странно, даже не попыталась прочистить ему голову.
Наоборот, она с удивительным спокойствием возобновила трапезу. И в то время как Джеймсу больше всего на свете хотелось удрать из чертовой кондитерской, Эванс медленно поедала эти несчастные вафли и очень внимательно, в упор смотрела на стойку, за которой работала Греттель. Всякий раз когда Джеймс пытался заговорить, Лили бросала на него долгий, вдумчивый взгляд, а потом снова поводила носом по воздуху в сторону стойки и жевала, жевала, жевала...
Едва дождавшись, пока она проглотит последний кусок, Джеймс бросил на столик пару монет, схватил Эванс за руку и быстро вытащил на улицу.
Только колокольчик на двери звякнул.
- Слушай, это было давно! - выпалил он, гневно махнув ушастой шапкой в сторону резной двери. - Я этим летом напился один раз и завалился к Гансу. Мне было так паршиво, а там была она, ну и мы как-то...и... да я даже не помню, как это случилось! Это не я с ней спал, а она со мной! Так что ты не имеешь права на меня... да что смешного я говорю, Эванс, черт возьми?! - возмутился он, увидев, что Лили и в самом деле с трудом сдерживает смех.
- Ничего, - она отобрала у него шапку, нахлобучила ему на голову (шел снег) и стянула вместе её висячие «уши». - У тебя такой вид, будто ты украл у ребенка мешок шоколада. Я знаю, что ты не был пай-мальчиком, Джеймс Поттер. Может потому ты мне всегда и нравился, - она стряхнула с его носа тающие снежинки. У Джеймса от этих слов внутри что-то радостно ёкнуло.
- Значит всё хорошо?
- Всё отлично, - она склонила голову набок и внимательно посмотрела Джеймсу в глаза, все ещё сжимая вместе его "уши". - Но если эта грудастая мандрагора ещё раз попробует тебя облапать, скажи ей, что я превращу её в жабу. И это не фигура речи. Я совершенно серьезно.
Джеймс хохотнул и уже потянулся было поцеловать Лили, чтобы поставить в этой неприятности точку, но в последний момент Эванс вдруг ахнула и оглянулась куда-то, так что Джеймс со своим поцелуем угодил ей в ухо.
- Смотри, сани! - воскликнула она, указывая куда-то у него за спиной. Джеймс оглянулся и увидел компанию бегущих по главной дороге ребят из деревни, волочащих за собой несколько больших деревянных саней. - Они катаются с холма? О, Мерлин, они правда катаются! - Лили прямо подпрыгнула на месте. - Боже, Джеймс, пойдем туда, я сто лет не каталась! Пожалуйста, пойдем туда!
О Греттель она, похоже, совершенно забыла, или по крайней мере сделала вид, что забыла.
Джеймс согласился. Лили радостно пискнула, порывисто обняла его, а потом схватила за руку и они во весь дух побежали за местными ребятами, оскальзываясь на заснеженной дороге.

Почти весь остаток дня они провели, катаясь на санях с пышных снежных холмов Годриковой Лощины. На самом высоком холме, среди сосен и пушистых ёлочек притаился маленький деревянный дом лесничего, где бородатый улыбчивый маг чарами размножал сани и сдавал напрокат за несколько сиклей в час. А после двух часов катания он ещё и раздавал всем желающим бесплатный горячий шоколад.
Джеймс, который в последний раз катался на санях год назад, с Бродягой, Хвостом и Лунатиком, бросился в дело с азартом бесстрашно квиддичиста и выбрал самый крутой и высокий холм. В первую поездку Лили отчаянно визжала, смеялась и хваталась за Джеймса, пока их сани неслись вниз в урагане снежной пыли. Он сам сидел позади, сжимал Лили руками и ногами и пытался управлять санями, но это было невероятно сложно из-за толстой зимней одежды, крутых поворотов и плещущихся по ветру волосы Лили. Снова и снова они врезались в сугроб, опрокидывались, барахтались в снегу, поднимали друг друга и отряхивали, снова и снова хватались за руки и взбирались с санями наверх. Джеймса то и дело окликали, подходили здороваться раскрасневшиеся, веселые участники катания.
В перерыве на горячий шоколад к ним подошел взлохмаченный Ганс и горделиво представил Джеймсу какую-то конопатую рыжую ведьмочку — свою девушку. Джеймс, памятуя о вчерашнем, врезался в их сани и четверо незадачливых гонщиков кучей вломились в какую-то ёлку, сбив с неё весь снег. После снова пили горячий шоколад.
Время пролетело незаметно. Казалось, только они сели на сани, как небо залило чернилами и снежный пейзаж вокруг выкрасился в нежно- смородиновый цвет. В окнах лесничего загорелись цветные огоньки. Большинство людей потянулось в лощину, ужинать и устраиваться ко сну, но самые молодые и отчаянные волшебники ещё долго катались с холмов — до тех пор, пока не наступила непроглядная ночь и не началась метель.
До дома Джеймс и Лили бежали, держась друг за друга и за срывающиеся с головы шапки.
В прихожую ввалились уже целуясь — Джеймс едва успел захлопнуть дверь.
Лили раскраснелась с мороза и была просто душераздирающе красивой, у обоих в крови кипел адреналин.
Все обещания потеряли свою силу.

Спустя полчаса после их возвращения, с лестницы, ведущей наверх, мягко постукивая лапами сбежал Живоглот и принюхался к следу сброшенной одежды на паркете: зеленому пальто, коричневой куртке, свитерам, джинсам - след которой протянулся от двери до пылающего камина.
На мохнатом кремовом ковре возле камина, завернувшись в домашнее тепло, как в одеяло, дремали двое совершенно голых подростков. Плечи Джеймса всё ещё блестели от пота, он спал на боку, вытянув одну руку и спиной прижимая к себе крепко спящую Лили. Пышные локоны девушки устало рассыпались по ковру и всякий раз, когда огонь в камине фукал, кольца её волос богато вспыхивали червонным золотом. Она казалась совсем маленькой и по- детски уязвимой. Вот только изящной изогнутая, расслабленно лежащая на ковре рука с красивыми округлыми ноготками показалась котенку совсем взрослой и женской. Он потыкался в неё носом и пальцы чуть шевельнулись в ответ. Тогда кот успкоился, потоптался, покрутился и улегся под боком у Лили, закрывшись от света хвостом.
За окном бушевал буран.
Дров в камине хватило бы до самого утра.
Это была изумительная ночь.

В целом их каникулы проходили просто замечательно.
Целыми днями они гуляли по городу, участвовали в разных конкурсах зимнего праздника, веселились, играли в снежки с местными ребятами, а когда не было сильного ветра — снова катались на санях или коньках. Они проводили вместе каждую свободную минуту и всё им казалось, было мало. Дни пролетали незаметно.
- Да вы никак поженились, а? - радостно прогнусавил Ганс, столкнувшись как-то раз с Джеймсом на выходе из бакалеи в один из особенно солнечных и ясных дней. У кондитера за плечами благоухала небольшая ель и от него сильно пахло морозом и сеном. Джеймса же было почти что не видно за несколькими битком набитыми пакетами. Ганс сунул в один из них длинный красный нос.
- Смотрите-ка, продукты и всё такое. И подгузники небось уже купили?
- А тебе, что, поменять надо? - беззлобно усмехнулся Джеймс, специально протолкавшись мимо него к двери так, чтобы слегка поломать ёлку.
- Привет, Ганс! - лучисто улыбнулась Лили, догнав их и отобрав у Джеймса парочку пакетов. Даже обычные девушки становятся красавицами, когда любят и чувствуют себя любимыми. На Лили же в эти дни не оглядывался только ленивый. - У тебя очень красивая ель! С Рождеством!
Джеймс напоследок бросил на друга значительный, самодовольный взгляд, а потом дверь захлопнулась за ними с глубоким мелодичным треньканьем.
- С Рождеством, - пробормотал в ответ кондитер, почесывая шапку и немного ошалело глядя вслед рыжеволосой девушке, показавшейся ему никем иным, как ангелом из старой рождественской сказки.

Мороз в эти день стоял такой, что было слышно, как дыхание замерзает в воздухе. По вечерам закат наливался густым рубиновым цветом, а когда дул ветер, казалось, что в лицо хлещет ледяной водой. Но даже это не могло удержать людей в домах и все так или иначе выходили по вечерам на городскую площадь — насладиться прелестями катания на коньках, горячими пирогами и глинтвейном. И ни угрожающие листовки, ни объявления «Разыскиваются», ни тревожные вести из Министерства не могли потревожить дух Рождества, витающий в воздухе в эти дни.
Лили и Джеймс гуляли, катались на коньках, участвовали в конкурсах зимнего праздника, фотографировались, ели копченые сосиски прямо на холоде, пили горячий грог и просто веселились. А один раз даже прокатились на гиппогрифе!
Случилось это так.
Они гуляли по городской площади. Лили отошла на минутку, "по делу", а Джеймс застрял у палатки с пластинками. Там его и поймали эти девчонки. Пока он отчаянно пытался вспомнить, где их видел (лето, река, бутылка огневиски, Бродяга, две голые девицы в воде), они уже успели его сцапать и полилось в уши с двух сторон:
- Совсем пропал в своей школе, даже не пишешь, хотя обещал!
- Как поживает твой симпатичный друг? Он ещё приедет?
- Ты не хочешь ещё раз пригласить меня куда-нибудь?
- Ты видишь, наш Джейми с подружкой, совсем про нас позабыл.
- А может быть развлечемся все вместе?
Когда Джеймс опомнился, увидел, что его «подружка» идет к выходу из ярмарки. Стряхнув с себя руки девчонок, Джеймс бросился следом.
- Эй, ты что? - он со смехом скользнул по дороге вперед и развернулся, перехватив девушку за плечи. - Лил, да не бери ты...
Лили молча убрала его руки и пошла дальше.
- Ты, что, обиделась? - Джеймс снова догнал её и схватил, на этот раз крепко. - Да ладно, Лил, это же глупо, они просто...
- Глупо? Что же, можешь идти к ним, они, несомненно умнее меня, - уязвлено парировала она. Джеймс нахмурился, быстро оглянулся и затащил Лили за отряд выставленных на продажу ёлок.
- Эй! Ты что...
- Вчера ты говорила иначе, - заметил он и покосился на ближайшую ёлку — то ли ему показалось, то ли дерево и правда только что почесало себя веткой? - В чем дело?
- Да, говорила! Но сейчас я просто хочу знать, скажи мне, Джеймс Поттер, в этом городе есть хотя бы одна девушка, которая при встрече с нами не будет виснуть у тебя на шее? - она гневно убрала волосы с лица.
Джеймс рассмеялся и засунул руки в карманы.
- Лили, это всё уже давным-давно в прошлом. Глупо обижаться.
- Опять! - вспылила она. - Опять глупо!
- Я не имел в виду, что ты глупая, - быстро пошел на попятную Джеймс. - Просто...
- Просто когда ты узнал о том, что было, точнее, чего не было между мной и Эдгаром, чуть не размазал меня по стенке, а теперь заявляешь, что это, видите-ли, глупо!
- Это другое! - неугомонная ёлка попыталась потрогать Джеймса и он отодвинулся.
- А в чем разница?
Он терпеливо вздохнул.
- Понимаешь, это... - он взлохматил волосы под шапкой и сдвинул её набок. - Это как в квиддиче! Да, именно так! Мужчины — это игроки, а женщины...
- Метлы? - с каменным лицом спросила Лили, скрестив на груди руки.
- Да, - честно признался он и глаза Эванс стали размером с галлеоны. - То есть нет! О, Мерлин, только не надо так буквально, Лили! Мужчина обязан иметь опыт! Глупо садиться на метлу своей мечты, совершенно не умея при этом летать, можно всё испортить! Сначала надо научиться, сломать парочку «Комет», а уже потом браться за «Нимбус». И когда ты взлетишь на нем, уже никогда не захочешь снова взяться за «Комету». Ты будешь любить этот «Нимбус» и заботится о нем...
- Пока не выйдет метла покруче? - ледяным тоном ввернула Лили.
Джеймс оскорбленно выпрямился.
- Если ты действительно любишь квиддич, ты никогда не променяешь свою метлу ни на какую другую, пусть их выйдет хоть сотня.
- Ладно, оставим эту метафору, - устало попросила Лили.
- Я просто хотел сказать, что у хорошего игрока может быть много метел, но у хорошей метлы...
- Джеймс.
Он послушно умолк.
Лили смотрела на него пару секунд, дергая себя за рукав и по её лицу невозможно было понять, о чем она думает. А потом она сказала:
- Джеймс, у меня правда ничего не было с Эдгаром Боунсом.
- Я знаю.
Тут Лили вдруг шагнула вперед и прижалась к нему.
- И может быть я и «Нимбус», но мне не хочется знать о том, сколько «Комет» у тебя было до меня. Совсем не хочется.
Джеймс деланно нахмурился и поднял её лицо за подбородок.
- Боже, Эванс, ты только что сравнила себя с метлой?
Лили засмеялась.

- Эй! Ну-ка идите отсюда! - закричал продавец ёлок, когда заглянул за пышные ветви через пару минут и увидел парочку, слившуюся в горячем поцелуе. - Найдите себе другое место!

- Кстати о полетах, - сказал Джеймс, когда они, давясь смехом, убежали от грозного ёлочника. - Не хотите прокатиться, мисс Эванс? - и он кивнул на небольшой загон, в котором степенно прохаживались гиппогрифы в цветных попонах.
Рука Лили испуганно сдавила его ладонь, зеленые глаза обратились на него с таким ужасом, словно он предложил ей искупаться в проруби.
- Да ладно, тебе понравится! - уверено заявил он.
- Три года назад ты вернулся с загипсованной рукой и всему курсу хвастался как свалился с гиппогрифа! - Лили схватила его за куртку, удерживая, хотя Джеймс был уже весь там. - Джеймс!
Он оглянулся на неё, светясь азартом, но увидел её белое лицо, вспомнил, как сильно она боится высоты и подавил горький вздох.
- Ну ладно. Придумаем что-нибудь другое. Пошли.
Лили тяжело сглотнула, поймав взгляд, которым он проводил какого-то мальчишку, который уже примеривался к одному из гиппогрифов.
Мерлинова борода. Она об этом пожалеет.
- Хорошо, - выдавила она, удержав его. - Давай прокатимся.

Гиппогриф, которого выбрал Джеймс был очень красивым, светло- серым, с белым оперением на крыльях и хвосте. Когда Лили приблизилась к нему, он быстро повернул голову набок и на девушку настороженно взглянул янтарный, суровый глаз. От гиппогрифа пахло лошадью, перьями и немного навозом — запах был как в голубятне, в которую они с Северусом лазили в детстве, подкармливая его больную сову.
Попону сняли и под ней обнаружилось нечто наподобие седла со стременами и уздой, один вид которой вызвал у Лили трепет. Когда же Джеймс усадил её в седло и Лили почувствовала, как движется под ней сильное, мускулистое тело, её трепет перерос в настоящий ужас, сопровождаемый сильным ознобом.
- Джеймс, он сейчас взлетит, -тоненько произнесла она, когда гиппогриф нетерпеливо забил копытом и переступил с места на место.
Джеймс рассмеялся и легко вскочил в седло позади неё.
- Один круг — один галлеон, - серьезно напомнила Джеймсу конопатая девчонка — та самая «девушка» Ганса.
Джеймс бросил ей маленький мешочек.
- За нами не занимать, - он подмигнул девчушке и она покраснела.
- За перья лучше не дергать, - шмыгнула носом она, когда увидела, как Лили положила руки на шею монстра. - Он этого не любит. Может откусить палец.
Лили заледенела и вцепилась в крайне ненадежную, на её взгляд, ручку на седле.
- Ну что, поехали! - Джеймс прижал её к себе покрепче. Момент был неподходящий, но Лили все равно почувствовала, что он слегка возбужден. Поразительно, как его могут заводить такие вещи — у неё самой от ужаса зуб на зуб не попадал.
Люди, прогуливающиеся по ярмарке остановились, когда гиппогриф расправил гигантские крылья. Все любили это зрелище и Лили сегодня сама пару раз останавливалась, посмотреть, как крылатый зверь разгоняется и взлетает, унося в морозное небо восторженные крики наездников. Но сейчас она была одним из них. И это было совсем не круто.
- Боже-Боже-Боже... - тоненько забормотала она, когда гиппогриф снялся с места и побежал. Её подбрасывало в седле, тревожа и без того не утихшую боль в низу живота, от страха она вся обратилась в камень, вверив свою жизнь хлипкой ручке на кожаном седле. Она сама не слышала, что бормочет всё громче и громче, как вдруг Джеймс рывком прижал её к себе и в тот же миг гиппогриф присел, оттолкнулся от земли, хлопнув крыльями и взмыл вверх, да так резко, что Лили чуть не стошнило. Возникло такое чувство, будто некоторые очень важные органы так и остались на земле. Словно со стороны она услышала свой отчаянный визг и хриплый вопль Джеймса у себя над ухом.
«Господи, Господи, Господи!» - безотчетно молилась она, онемевшими ногами сжимая бока гиппогрифа, пока её тело рывками подбрасывало всё выше и выше. «Боже, не дай нам упасть, не дай упасть!»
И тут внезапно рывки прекратились, её выпрямило, развернуло и ветер перестал срывать её с седла. Она уже подумала, что они, должно быть, приземлились, как вдруг услышала у себя над ухом далекий, уносящийся вместе с ветром крик:
- Открой глаза!
И она открыла.

Хотя бы раз в жизни, но каждый человек испытывает это чувство.

Когда счастье вдруг выходит из берегов.
Внизу раскинулась Годрикова лощина - ладонь, полная снега, такого гладкого и ослепительно- белого, что по нему хотелось хлопнуть пятерней. Казалось, что мир протягивает её сливочному зимнему небу, чтобы оно уткнулось в неё лицом.
- Джеймс... - восторженно крикнула Лили, слегка задыхаясь от захвативших её чувств. Мимо них проносились птицы. - Джеймс!
- Я знаю! - радостно крикнул он в ответ.
- Потрясающе! - выдохнула она, глядя вниз, на скользящую по снегу серую ленту речки, на ёжик елей и безупречно- гладкий рисунок белоснежных холмов. - Джеймс, это просто невероятно! - и она засмеялась, выталкивая из себя остатки страха. - Я лечу! ЛЕЧУ-У!
Джеймс издал довольное хриплое «Ха!» и взвыл на манер американского койота. В этот же миг гиппогриф хрипло каркнул, словно тоже хотел поделиться с ними своим восторгом, а потом вдруг сделал мощный гребок всеми лапами сразу, взмахнул крыльями и спиралью упал вниз, прижав крылья к бокастому крупу.
Лили смеялась и визжала, Джеймс счастливо ругался и тоже что-то орал.
Довольный, засидевшийся на земле гиппогриф купался в океане облачного, текущего во все концы перламутра, падал, взлетал, нырял, скользил по ветру, как по исполинским шелковым лентам, а наездникам только и оставалось, что тонуть в хлопающей одежде, как можно крепче держаться друг за друга и просто заходиться от восторга.
Лили раскидывала руки, когда гиппогриф камнем падал вниз, громко, счастливо хохотала и визжала, когда Джеймс заставлял гиппогрифа выделывать «мертвые петли» и «бочки», пронзительные вскрики зверя эхом разлетались под стеклянным куполом мороза, солнце было повсюду и рядом был Джеймс.
Она была счастлива.
Мерлин, как же она была счастлива!

Однако, далеко не все каникулы они провели, мотаясь по снежному городку.
Бывали такие дни, когда им было настолько лень куда- либо выбираться, что они только и делали, что часами валялись в постели, убаюканные сухим теплом и далекими завываниями метели за окнами. В такие дни они занимались всякой ерундой: играли в карты, дрались подушками, соревновались, кто первый моргнет или (это уже была инициатива Джеймса), говорили вслух, что хотели бы сделать друг с другом в постели - это уже было соревнование на то, кто первый покраснеет. И, надо сказать, один раз Лили всё же победила.
Кроме этого они слушали The Beatles и читали вслух. Причем когда это делала Лили, Джеймс с каменным лицом вставлял особенно смешные комментарии в самые серьезные моменты и всё портил. А если они и выбирались из постели, то только для того, чтобы перекусить, или забраться вдвоем в огромную круглую ванную, установленную в крошечной сауне на нулевом этаже. Это были блаженные часы жаркого, пенного уединения, одновременно вблизи и вдали от снежных заносов и мороза.

Единственное, что слегка омрачало картину абсолютного счастья Джеймса, так это то, что, несмотря на все попытки, у него не получалось доставить Лили такое же удовольствие, какое получал он сам во время их близости. Ей, очевидно, все ещё было больно — он и сам чувствовал, что она узковата для него, но если его это обстоятельство очень быстро швыряло его на небеса, то Лили все время вздрагивала, жмурилась и кусала губы, но так, чтобы он не видел. И хоть бы раз пожаловалась! Но нет, она принимала его каждый раз с такой искренней улыбкой и нежностью, что Джеймс совершенно ничего не понимал.
Когда же он напрямую спросил, хорошо ли ей было, на её лицо опять набежала тучка сосредоточенного внутреннего созерцания и она сказала, что это смешанное чувство боли и удовольствия, чем только ещё больше сбила его с толку. Он дошел до того, что как-то рано утром, пока Лили спала, полез в сарайчик, где хранился всякий старый хлам и битый час листал «Тайны Леди Морганы» в поисках каких-нибудь хитростей.
К счастью, найденные сведения ему не понадобились и эта проблема разрешилась сама- собой. И для её решения действительно не понадобилось ничего, кроме времени.

После пресловутого полета на гиппогрифе, они вернулись домой, перекусили, оделись потеплее (на улице опять занимался буран) и завалились на постель, слушать очередную рождественскую радиопостановку. Приемник работал плохо из-за непогоды, пьеска то и дело уходила в хрип, но им все равно было весело. Джеймс лежал, по привычке закинув ноги на стену, Лили лежала рядом, на спине, положив голову ему на грудь. Рука Джеймса рассеяно перебирала её волосы. Оба внимательно вслушивались в голоса героев и маленькая мансарда то и дело вздрагивала от их хохота и смеха невидимой аудитории в приемнике.
Под конец постановки между ними завязался спор: что слушать дальше, концерт Селестины Уорлок или репортаж об игре «Уинбургских Ос» в Глазго. В результате короткой борьбы за волшебную палочку Лили оказалась примятой к постели — красивая, веселая, с сияющими глазами. Её смеющиеся губы казались такими красными и мягкими в этот миг, что Джеймс не выдержал и прижался к ним, настолько сладко, насколько мог.
- О-о, Мерлин, ненавижу, когда ты так делаешь... - слабо пробормотала Лили, когда он с оторвался от неё. - Ладно, слушай свой дурацкий репортаж.
Джеймс внимательно посмотрел в насыщенную зелень и ухмыльнулся.
- Есть идея получше, - прошептал он, возвращаясь к её губам.
- Подожди, - попросила она, когда он попытался стащить с неё свой гриффиндорский свитер. В последнее время Лили носила только его. Его и белые носочки. Чертовски сексуальный вид.
- Что? - выдохнул он.
Лили взглянула на него одновременно робко и пытливо, а затем легонько надавила на плечи, заставила перевернуться и лечь на спину. Оседлала. Вид у неё был такой, будто она проводит какой-то чрезвычайно важный эксперимент. Джеймс ей не мешал, только следил за каждым движением. Когда она стянула свитер, под которым не оказалось абсолютно ничего, тяжело вздохнул и машинально провел ладонями по её бедрам. Лили зачесала назад упавшие на лицо волосы. Эти несколько секунд до.
Что может быть слаще и мучительнее?
Джеймс смотрел на неё, пристально, полыхая от нетерпения, сжимая одной ладонью талию, другой — бедро.
И когда она опустилась на него, медленно, чертовскиматьегомедленно, он окаменел, откинул голову и зажмурился, вытолкнув из груди мучительный стон.
Мерлинова мать, это было божественно!
Пока она двигалась, приспосабливаясь, он ничего не видел и не слышал — от удовольствия тело расплывалось как горячий воск. Ладони сами собой заскользили по плоскому животу, исступленно сжали нежную, почти ещё детскую полноту талии, коснулись теплой груди. И тут пальцы Лили лихорадочно нашли его ладонь и впились в неё коготками. Джеймс с трудом сфокусировал на Лили взгляд. Ему не хотелось терять ни секунды происходящего, но он просто не мог держать глаза открытыми! Лили не отрываясь смотрела на него сверху- вниз, немного отсутствующим, лихорадочным взглядом, губы её были приоткрыты и из них легкими лоскутками вырывалось рваное дыхание.
Ей было хорошо.
Руки Джеймса сжались сильнее. Ему хотелось сильнее, дальше, больше, глубже. Но он боялся нарушить то, что видел сейчас. С каждой секундой её движения становились увереннее, а дыхание - тяжелее. Она терялась в удовольствии без оглядки, как все новички.
В какой-то миг с приоткрытых губ слетел едва слышный стон. И тогда Джеймс уже не выдержал. Рванулся к ней с подушек, перехватывая, обхватывая, сжимая, выхватывая из ослабевших рук инициативу. Лили вздрогнула, когда он вошел глубже, но на этот раз не зажмурилась и не ойкнула. Только в глазах разлился горячий хмель. И Джеймс сам утонул в нем с головой. Ногти Лили впились в его плечо, другой рукой она обхватила его за шею. И то, что было дальше, было уже не толчками и не бездумной погоней за конечной точкой, а быстрым, плавно раскачивающимся ритмом. По шее, затылку, щеке и подбородку Джеймса протянулись кипящие ленты - следы от её ноготков.
Но больно ему не было.
Он сжимал в объятиях саму жизнь.
Больше ему ничего не было надо.
Предчувствуя скорый финал, Джеймс перевернул Лили, опрокинул на подушки, так что рыжее золото рассыпалось по постели и подмял под себя. Когда его пальцы скользнули вниз, в самый жар, Лили импульсивно вскинулась, судорожно сжав пальчики на ногах и расцарапав Джеймсу плечи и спину. Хриплое, жалобное «Джеймс!» звоном прошило каждый его нерв и тут он вспомнил, что они не использовали защитные чары.
Эта мысль стала последней каплей.
Он зажмурился и мучительно, почти невыносимо кончил.

Несколько часов спустя на улице снова занялась метель.
Ветер завывал и пугающе хлопал ставнями.
Джеймс и Лили сидели на ярко-освещенной, тепло натопленной кухне и жадно поедали горячие тосты с сыром, запивая их невероятно ароматным кофе и сладким молочным чаем.
В печке потрескивал огонь.
Внезапный голод, налетевший на них в три часа ночи был таким сильным, что они не выдержали и спустились на кухню. И хоть кроме них в доме был только Живоглот, ребята шикали друг на друга, давились смехом и крались по темным комнатам, чувствуя себя почему-то ужасно счастливыми и виноватыми.
И вот теперь они сидели друг напротив друга.
На Лили снова краснел гриффиндорский спортивный свитер с надписью «Поттер» на спине. Она сидела, подтянув одну ногу к груди, так что над столом торчала её голая острая коленка. Время от времени они бросали друг на друга говорящий взгляд и улыбались так, что посторонний, увидев эти улыбки, наверняка бы подумал: «Сошли с ума!».
И Джеймс, глядя на то, как его сияющая, лохматая и неописуемо красивая Лили хорошенько мажет джемом хрустящий тост, думал: так было всегда. Они всегда жили здесь вдвоем и больше ему ничего не нужно. Ничего и никого.

Сириус

Сириус остановил мотоцикл рядом с низенькими деревянными воротами дома Поттеров, поставил ногу на землю и вскинул голову, откидывая капюшон.
Крепенький дом мирно спал под пухлым снежным одеялом. Та же покосившаяся труба, та же милая старческая скособоченность и цветные витражи в окнах у входной двери.
- Приехали! - объявил Сириус, рывком заглушая мотор.
Роксана соскочила с сидения, которое успело здорово надоесть ей за несколько часов полета и огляделась. Вместо гигантской куртки Сириуса на ней теперь было черное, похожее на шинель пальто, длиннющий алый шарф и крутые ботинки из драконьей кожи, усеянные металлическими заклепками, первая покупка, которую они совершили после того, как продали фамильную сережку Малфоев, последнюю и единственную ценность, которая осталась у Роксаны после побега. Вырученных денег хватило бы на пару лет, но Сириус все равно подумывал прокрутить сотню- другую галлеонов на гоблинской бирже по удачливой дядиной схеме. И пусть он был не так хорош в этих делах, как сам Альфард, но всё же научился у него и у своего папаши паре нехитрых фокусов. Это было не сложно. Это даже Рег умел.
Пока он возился с мотоциклом, устраивая его во дворе, Роксана прошлась по холму за изгородью, глубоко утопая в сугробах и разглядывая живописную снежную долину, укрытую снегом так, что на расстоянии многих миль не было видно ни одного острого угла. На фоне такого пейзажа Малфой как никогда напоминала хищного зимнего зверька, выбравшегося из норы на охоту.
- Ты уверен, что они вообще здесь? - она вернулась в сад. В расстилавшейся тишине её голос звучал особенно громко. Сириус поднял голову, машинально отбрасывая челку с глаз.
- Спорим на галлеон, они ушли туда, - и она показала вниз, на лежащий под холмом Ипсвич, в самом сердце которого мерцал и переливался игрушечный зимний праздник.
Сириус закончил укрывать мотоцикл попоной (Джеймс всегда оставлял её у каменного сарайчика) и окинул дом быстрым беглым взглядом. Он так хорошо знал повадки этого места, что по одному его внешнему виду мог определить, что происходит в доме.
- Спорим на два, что они спят, - вкрадчиво молвил он, склонившись над ухом Роксаны. Она так засмотрелась на долину, что не услышала, как он подошел и испуганно подскочила.
- На три, что я тебя стукну, если ты выиграешь, - она оттолкнула его. Сириус качнулся назад и беззвучно рассмеялся. - Идем. Я умираю от голода!

Ради порядка Сириус все же пару раз стукнул кулаком по двери, но после трёх секунд ожидания нетерпеливо вытряхнул из рукава палочку и снял с замка все защитные чары, благо их ставила Эванс. Едва он открыл дверь, в прихожую тут же выбежал недовольный Живоглот. Сириус инстинктивно рванулся вперед, оскалив зубы, но тут же осекся и недовольно оглянулся на Роксану, которая прошла мимо него, насмешливо фыркая.

Пока она возилась с кофейником на кухне, Сириус, не раздеваясь взбежал по винтовой лестнице наверх и беззвучно прошел в темноте по узкому коридору. У двери Сохатого остановился и прислушался. В комнате было подозрительно тихо. Обычно у Сохатого всегда орала музыка или бормотала спортивная сводка. Сириус добродушно и немного грустно усмехнулся, вслушиваясь в эту тишину, потом вздохнул, картинно закрыл глаза ладонью и с громким, криком «Здорово, Сохатый!», распахнул дверь.

Джеймс

Джеймс проснулся от звука, похожего на пушечный выстрел и прежде, чем успел что- либо понять, рядом вдруг пронзительно завизжала Лили и спряталась под одеяло. Разлепив глаза, он увидел, как на пороге комнаты выросла фигура в черном. Рука сама собой схватила палочку.
- Остолбеней! -заорал он, бешено рассекая воздух.
Сириус увернулся, все ещё закрывая лицо ладонью, и засмеялся, когда чары Джеймса разбили светильник.
- БРОДЯГА, ТВОЮ МАТЬ! - рявкнул Джеймс, едва оправившись от потрясения, а в следующую секунду схватил одеяло и замотал Лили почти с головой, заглушив возмущенный протест. Схватив свою подушку, Джеймс гневно швырнул в Сириуса свою подушку. Тот поймал её свободной рукой, всё ещё посмеиваясь.- Какого черта?!
- Я тоже очень рад видеть вас, возлюбленные дети мои! - Сириус вслепую прошел по комнате, совершенно точно при этом перешагивая через разбросанную одежду. - Мерлинова мать, ну и бардак здесь, Сохатый, ты бьешь все рекорды, срань совиная, - Сириус открыл глаза, драматично вздрогнул, увидев Лили и расплылся в одной из лучших своих улыбочек, склонишись в полупоклоне. - Мисс Эванс. Вы божественны.
Лили гневно сдула с лица растрепанные волосы и открыла было рот, но Джеймс её опередил.
- Что ты здесь делаешь, придурок?! - разыскав на подоконнике очки, Джеймс впечатал их в лицо.
- Я-то? - Сириус плюхнулся на постель. Лили пнула его, потому что он уселся ей на ногу и подтянула колени к груди. - Я приехал показать тебе одну очень интересную штуку! - он вытащил из внутреннего кармана куртки маленькое прямоугольное зеркальце. Джеймс хлопнул себя по лбу и поморщился. - Вот, гляди, что у меня есть. Очень удобная вещь, рекомендую. Отличный способ связаться с близкими друзьями, особенно, если в стране война и вы целую неделю не получали друг от друга сов.
- Старик. Прости. Я забыл, - Джеймс взъерошил волосы.
- О-о, я не сомневаюсь, - Блэк снова вперил взгляд в Лили и она опять покраснела, да так стремительно, словно кто-то наполнил её щеки кипятком. Джеймс улыбнулся.
Несмотря ни на что, он всё- таки был очень рад видеть Бродягу.
- А на самом деле? Думаешь я поверю, что ты ломился сюда через полстраны просто потому что соскучился?
- Угадал, - Сириус моментально посерьезнел. - Твой дом - единственное место на протяжении сотни километров, где я всегда могу нормально пожрать и принять душ.
- Я так и знал.
- Ну конечно, - Сириус уже совсем бессовестно улыбнулся и нахально подмигнул Лили. - Как дела, Эванс?
Джеймс уселся, высунув ноги из- под одеяла и сдернул с тумбочки свою рубашку.
- Слушай, Бродяга, мы правда очень рады, что ты приехал, можешь оставаться, сколько угодно, но сейчас выметайся из комнаты! - он взял палочку. - Нам надо...
- Одеться! - Блэк пружинисто вскочил с постели. - Понимаю, удаляюсь. Но вообще-то я не намерен проторчать здесь всё Рождество. Мы прилетели сюда из Дэнс не для того, чтобы смотреть, как вы кормите друг друга с ложечки. Андромеда приглашает нас всех отметить Рождество с нашей семьей, - Сириус схватил из коробки на тумбочке боб «Берти» и закинул в рот, после чего спиной вперед пошел к двери. - Её муж будет патрулировать Косой переулок всю ночь, а она сама проведет Рождество у Уизли, наших дальних родственников. И не вздумайте спорить, мисс Эванс, я уже отправил ей сову. Мы завернули всего лишь забрать вас, коль скоро трансгрессировать всё ещё нельзя.
- Уизли — это тот бахнутый ассистент твоего дяди? - весело уточнил Джеймс. Сириус радостно кивнул. Они рассмеялись чему-то своему.
- Подождите, мы? - Лили беспомощно взглянула на Джеймса. С каждой секундой ситуация становилась все абсурднее. - Вы что, втроем сюда приехали? - она ещё выше подтянула одеяло.
- Нет, - по лицу Сириуса пробежала едва заметная тень, но он сразу же снова улыбнулся. - Рем и Питер, если ты намекаешь на них, разъехались по домам. А мы — это я и Роксана. Кстати, она сейчас внизу, на вашей кухне, так что мне действительно лучше пойти вниз, если не хотите взлететь на воздух. Её лучше не оставлять один на один с открытым огнем. Ждем вас внизу!
И перед тем, как уйти, он подхватил с пола кружевной бюстгальтер Лили и красивым жестом кинул его на кровать со словами «Сохатый, это, кажется, твоё», после чего стремительно убрался за дверь, захлопнув её за миг до того, как в неё впечаталась тяжелая «История квиддича».

Лили

Про душ и еду, оказывается, Сириус не шутил.
Как и про то, что дом может взлететь на воздух. Собственно, это практически произошло. Потому что едва Сириус закрыл за собой дверь, как на кухне что-то оглушительно бабахнуло и раздался оглушительный грохот.
Оказалось, что в присутствии Роксаны огонь в миролюбивой старенькой печке вдруг взбунтовался и разорвался с силой динамитной шашки, так что чуть не разнес всю кухню. Саму Роксану, очумелую и перепуганную они разыскали под кухонным столом, единственным, что по каким-то причинам, уцелело. Всю остальную кухню разворотило и закоптило.
Впрочем, катастрофу удалось подавить. Во- первых, Сириус, который, видимо, уже привык к подобным номерам, бросился сразу тушить пожар, во- вторых Лили чарами довольно быстро восстановила разрушенную мебель и очистила стены, а в- третьих Джеймса случившееся с его домом почему-то не только не расстроило, но и позабавило. По каким-то причинам именно это событие заставило его переключиться с прохладного «Малфой» на «Роксану» и он ещё довольно долго допытывался у Роксаны, правда ли, что у неё отовсюду лезут перья и растет клюв, если её сильно разозлить?
Так или иначе, это маленькое происшествие сразу сблизило их компанию, а это самое главное. В конце- концов, для чего ещё нужны друзья, как не для того, чтобы прощать всякую ерунду?
Тем более, после того, что Лили узнала о Роксане в этот день, она не смогла бы на неё рассердиться, даже если бы захотела.

После того как ребята смыли с себя дорожную пыль и переоделись в чистую одежду, они все собрались на восстановленной кухне. Сириус и Роксана, здорово оголодавшие за время скитаний, набросились на еду и ели жадно, в четыре руки, то и дело передавая друг другу кувшин с тыквенным соком, хлеб и соль, а в промежутках между жеванием и откусыванием ещё ухитрялись рассказывать и даже перебивать друг друга. В воскресшей печурке тепло потрескивал огонь, Лили варила для всех кофе, а Джеймс сидел и слушал.
Оказалось, что неделю назад Роксана окончательно сбежала из дома и порвала все связи с семьей. О своем побеге она рассказывала легко и со смехом, как будто это был просто мимолетный и забавный случай, приключившийся с кем-то из её знакомых. Сириус дополнял рассказ и тоже посмеивался, но, судя по тому, как они пару раз быстро переглянулись, Лили поняла, что они многого не договаривают. И что это серьезно.
Кроме того, после побега с ними приключилась масса интересных вещей.
За ту неделю, что они не виделись, ребята ухитрились облететь на своем мотоцикле половину Соединенного Королевства. Они провели ночь в настоящем вампирском таборе, видели русалочье шоу на Лох- Несском озере, путешествовали с группой хиппи, пели с ними песни под гитару, курили нечто, вместе с ними приехали на концерт одной очень известной магловской группы, где прыгали единым телом с многотысячной возбужденной толпой и орали «WE WILL ROCK YOU!».
Пока Сириус говорил, Лили нет- нет, да и ловила на себе его ехидный взгляд. Хотя на ней сейчас на ней был надежный, непроницаемый вязаный свитер и длинная узкая юбка в пол, Блэк все равно слегка щурился и улыбался так, будто она разгуливала по кухне в одном одеяле. Можно было представить, что он там себе уже нафантазировал. Все же знают, что у Блэка нет тормозов.
Ну вот опять.
Похоже, он теперь будет мучать её до конца её дней.
У- у, так и хотелось выплеснуть ему на голову весь сок из кувшина.
Лили бросила свирепый взгляд на Джеймса, который совершенно не переживал насчет того, что их застали в таком недвусмысленном положении, и принялась вручную нарезать хлеб, выплескивая всю свою злость на несчастной буханке.
Под конец своих приключений Сириус и Роксана побывали на дружеском матче «Кенмарских коршунов» и «Уимбургских ос». Матч был благотворительный, посвященный гибели Джона Маккиннона. Во время игры на стадион напали Пожиратели смерти. Устроили бойню.
- Мы были на самой верхней трибуне, прилетели туда прямо на мотоцикле. Он нас и спас. Когда началась заварушка, мы попытались улететь, но на нас начали кидаться, умоляя забрать с собой, мы рухнули вниз. Мотор заработал футах в пяти от земли, мы выбрались, но... - Сириус покачал головой. - До сих пор вижу, как люди вываливаются за трибуны и летят на поле. А потом эта Метка в небе и стадион — складывается как карточный дом.
- А охрана?
- Она там была, Сохатый. Вот только почти вся сразу перешла на сторону Пожирателей.
- Как?! - ахнула Лили. - Почему?
- После смерти Маккиннона на его место поставили Нотта, а он — Пожиратель смерти. Об этом знает только очень узкий круг людей, но теперь второй человек в Министерстве — приближенный Темного Лорда. В Мракоборческий центр толпами идут Пожиратели и сделать с этим ничего нельзя, потому что информация все равно проходит через руки Нотта. На месте Крауча я бы требовал закатывать рукава на собеседовании.

После обеда Сириус попросил Джеймса помочь ему приделать к мотоциклу коляску.
Из окна Лили видела, как они действительно какое-то время возились с мотоциклом возле каменного сарайчика среди голых замороженных вишен, и говорили о чем-то, пересмеиваясь. Она не сомневалась, что Джеймс наверняка всё рассказал Сириусу. Лили опасалась, что после этого шутки Блэка станут просто убийственными и, в принципе, не зря опасалась, но все же во время дружеского поединка снежками, который случайно состоялся прямо перед поездкой, Сириус мужественно закрыл её собой от снежка Роксаны. А потом осведомился, не сильно ли она расстроена, что теперь ей не удастся совратить Джеймса в рождественскую ночь?
На самом деле Лили была вовсе не против шумного и веселого праздника, наоборот, ей очень хотелось взглянуть на настоящую волшебную семью и потрогать волшебство вне Хогвартса. Её удивляло только, как легко и быстро они всё это решили между собой! Вот Сириус врывается в их спальню, вот они обедают, а вот он уже заводит мотор, Джеймс надевает квиддичные очки, сидя у него за спиной на сидении, а Лили и Роксана, уместившиеся в коляске и обмотанные теплым пледом, хватаются за ручку безопасности и друг за друга.
- Держитесь! - кричит Сириус, перекрывая рев мотора и мотоцикл срывается с места.
Ветер взметает ураган снега, у Лили подхватывает дух, прямо как во время поездки на гиппогрифе, а затем мотоцикл с ревом и фырканьем отрывается от земли и словно на американских горках устремляется прямо в небо.
Все четверо закричали, заорали, завизжали от восторга. Джеймс победно замолотил по воздуху кулаком, Сириус взвыл: «Вууууху!». Лили свесилась из коляски и прокричала ошеломленных зевакам на улице «Счастливого Рождества!», а Роксана выпустила из палочки небольшой красно- золотой фейерверк.
Они были молоды, они были счастливы.
В эту ночь им можно было простить всё!

Рождество

Примерно через час скоростного полета, сказочного пейзажа и обжигающе холодного ветра, мотоцикл наконец пошел на снижение. Вынырнув из пелены тумана, он полетел над снежной, сумеречно-сиреневой пустыней, утыканной голыми деревьями и отдельными крошечными домиками. Их окна мерцали в темноте, словно разбросанный бисер. К одному такому скоплению бисера и мчался их мотоцикл.
Домик, к которому они прилетели был маленьким и неказистым, не сравнить с крепким и надежным коттеджем Поттеров. И если второй кутался в снега, как в одеяния, этот выглядел так, словно тонул в сугробе и просил о помощи, высунув из него то тут, то там части своего кирпичного тельца. Сверху прямо к крыше было совсем недавно приделано несколько этажей — они торчали вкривь и вкось и казались ужасно шаткими — как кому-нибудь может прийти в голову забраться на один из них?
Мотоцикл приземлился на проселочную дорогу, разбрызгивая снег, проехал немного и остановился аккурат в несколько дюймах от забора.
Гурьбой они высыпали в сад. Лили прижимала к себе сверток — крамбл с вишней, который она приготовила, пока мальчики возились с мотоциклом. Не ехать же на Рождество с пустыми руками?
Из дома доносились звуки музыки и детский смех. Отстранив всех от входной двери, Сириус вздохнул, кашлянул, занес руку и постучал. Звуки в доме сразу стали тише, смех смолк.
- Кто там? - настороженно спросили из-за двери.
- Счастливого Рождества, Арти Шестеренка! - во всю мощь легких прокричал Сириус и все покатились со смеху.
Дверь тут же распахнулась. На пороге стоял тощий и нескладный, рыжеволосый молодой человек в твидовом пиджаке, полосатых брюках с подтяжками, галстуке- бабочке и со странной феской на голове. На мягком подвижном лице расписалось крайне недовольное выражение.
- Вообще-то только Альфарду Блэку можно было называть меня так, юноша, - одним ртом отчеканил он, не меняя выражения лица. - А вы — не он, - он поджал губы.
- Он мой дядя, - торжественно молвил Сириус.
- Как и мой, - всё так же серьезно ответил хозяин дома.
Ещё одну секунду они побуравили друг друга напряженными взглядами, а затем синхронно обнялись и рассмеялись.

Сириус представил хозяина друзьям:
- Артур Уизли! - он обнял его за плечи. - Правая рука моего покойного дядюшки и гений колдотехники!
Артур польщено засмеялся, поправляя очки в роговой оправе.
- Рад встрече! Ну, проходите, что же мы стоим! Проходите! - и он весело махнул рукой, приглашая всех внутрь. - Друзья Альфарда Блэка — мои друзья.

Они ввалились в теплый дом. Первое, что бросилось Лили в глаза — здесь живут дети. Всюду валялись игрушки, детские книжки, кубики, плюшевые зайцы и мишки, у шаткой кривой лестницы в углу стояла занавешенная детская кроватка.
Сама лестница лежала в центре кривобокой тесной комнатки и крутыми зигзагами уходила наверх. Перила обвивала гирлянда из остролиста и золотистых огоньков. Главным достоянием комнатки и, кажется, её главной опорой был добротный каменный камин, самое крепкое и мощное, что Лили когда-либо видела — включая и школьные камины тоже. На его полке в страшной неразберихе теснились книги, пустышки, игрушки и даже носки. Над камином тикали довольно необычные часы с пятью стрелками, а в самом камине по-домашнему ярко и тепло трещало пламя. Вокруг круглого столика перед камином то так, то эдак стояли разномастные кресла, пуфики, кресло- качалка с брошенным лоскутным пледом, прямо перед камином стоял пухлейший и уютнейший диван. Прямо над ними возвышалась пышная, благоухающая ель. Портрет какого-то старикашки на стене рядом с ней то и дело оглушительно чихал и вытирал нос. Из соседней комнаты тек восхитительный аромат жареной утки в яблоках и веселые рождественские песенки Билли Пибоди, самого лучшего джаз-музыканта волшебного мира.
Горело все, что могло гореть — тусклый торшер рядом с креслом, камин, гирлянды, светильники, но из-за низкого потолка все равно казалось, что в доме темновато. В этом был какой-то особенный уют. Лили захотелось немедленно залезть в самое мягкое кресло, укрыться пледом и провести остаток Рождества с чашкой горячего шоколада в руках.
Лили снова услышала детский смех и оглянулась, снимая пальто.
На ковре между диваном и камином, в кучке деревянным волшебных игрушек возились огненно-рыжие дети: двое мальчишек не старше семи, малыш с соской во рту и девочка четырех лет в красивом бархатном платьице. Едва за ними закрылась дверь, рыжеволосая кудряшка в платьице вскинула голову, моментально позабыла свою игру и с радостным писком «Сириус!» бросилась к ним через всю комнату.
- Хей-ей, кто здесь у нас?! - оставив Роксану, Сириус метнулся вперед, подхватил кроху под мышки и закружил в воздухе. - Неужели это моя Дора?!
Девочка тоненько заливисто засмеялась, когда он легонько встряхнул ей, а в следующий миг её рыжие волосы вдруг поразительным образом выкрасились в смоляной черный, один в один как у Сириуса. Он обнял её и она обхватила его ручонка и коротенькими пухлыми ножками в белых колготках.
- Я соскучилась, дядя Сириус! - жалобно протянула она.

- Проходите, чувствуйте себя как дома! - подождав, пока войдут все, Артур тут же высунулся во двор, подозрительно оглядел улицу и запер дверь на все замки.
- Джеймс Поттер! - выскочил вперед Джеймс, стаскивая с головы шапку и протягивая руку. - Рад познакомится, сэр!
- Мы виделись раньше, не так ли? - Уизли с удовольствием потряс его ладонь, щурясь на Джеймса сквозь толстые очки. Ему едва ли можно было дать тридцать лет. Он поморщился, пощелкал пальцами и вдруг ткнул указательным Джеймса в грудь. - Механический котел?
- Оминокль! - под стать ему выпалил Джеймс, рассмеялся, а затем почему-то покосился на Лили и взлохматил волосы. - Ну этот... который сквозь стены...
- А! Точно! - щелкнул пальцами Артур, они понимающе засмеялись, но Джеймс быстро осекся, увидев, каким насмешливым взглядом поливает его Лили.
Он кашлянул.
- Познакомьтесь, Артур! Это Лили Эванс.
- Рад знакомству, мисс, рад знакомству, - сказал Артур, встряхивая её руку. - Вы случайно не родственница Долфина Эванса? Он должен мне пять галлеонов за тот матч с «Осами». Я говорил, что Кили поймает снитч на пятой минуте, а он мне не верил!
- Нет, сэр, я не родственница Долфина, я из... - Лили быстро взглянула на Джеймса. Тот ободряюще кивнул. - Я из семьи маглов.
Голубые глаза волшебника за толстыми стеклами очков сами стали размером с галлеоны.
- Откуда? - с придыханием переспросил он.

- Вы только посмотрите, кто здесь, неужели блудный сын вернулся? - из кухни, подобно какой-нибудь древнегреческой богине, выходящей из пены, вышла аристократично-тонкая, красивая женщина с длинными каштановыми кудрями и в мерцающей светлой мантии. Увидев её, Сириус моментально перестал дурачиться с малышкой и в глазах у него загорелась небывалая, щемящая преданность.
Андромеда улыбнулась и раскинула на ходу руки, так что длинные рукава её мантии засверкали искорками. Теперь, на фоне мерцающей ели и подсвеченного праздничного полумрака она показалась Роксане Духом Рождества из старой магловской сказки.
Сириус опустил племянницу на пол и горячо обнял чудесное видение. Глядя на то, как он прижимается губами к её плечу, Роксана вдруг подумала: вот она, единственная женщина, которую Сириус, возможно, по-настоящему любит. Не каждый день встретишь такое.
- Здравствуй, Сириус, - молвила Андромеда, легонько ероша и одновременно приглаживая его волосы. - Здравствуй, мой дорогой.
Голос у неё был мягкий и тихий. Казалось, она вообще не умеет выходить из себя и кричать.
- Здравствуй, Меда Веснушек, - небрежно бросил он, выпустив её из объятий. Андромеда совсем по-девичьи поджала губы и шлепнула его по плечу.
- Это уже давно не так, - деланно-надменно ответила она и оба Блэка с улыбкой взглянули на веснушчатую девочку, которая обнимала Сириуса за ногу и, похоже не собиралась отпускать.
- Познакомься, - Сириус обнял Роксану за шею, притягивая поближе. - Это Роксана Малфой.
- Вот как? - улыбка Андромеды осталась прежней, но взгляд, который она после этих слов метнула на Сириуса, стал настороженнее.
- Да, именно так, - отчеканил он. - Мы познакомились в этом году, Роксана приехала к нам из Шармбатона.
Кузина Сириуса казалась не на шутку встревоженной.
Роксана решила вмешаться.
- Не волнуйся, я такая же Малфой, как вы — Блэк, - сказала она, одной рукой обнимая Сириуса за талию, а другую протягивая Андромеде.
Сириус игриво дернул бровью, глядя сестре в глаза.
Андромеда быстро обуздала свою тревогу и улыбнулась девочке.
- В таком случае, добро пожаловать, Роксана, - она приветливо пожала её ладонь, после чего взглянула на довольного Сириуса. - Очень рада за вас.
- Мы не встречаемся, - усмехнулась Роксана.
- Да, она не моя девушка.
- Он просто сорвал мою помолвку.
- А она меня чуть не убила.
- ...после того как он спас меня от оборотня.
- И ещё нам будет нужна общая комната.
Андромеда заметно растерялаь, переводя взгляд с одного на другую.
А малышка Дора, все так же обнимающая Сириуса за штанину, вдруг угрюмо посмотрела на Роксану снизу-вверх, прищурилась и её черные кудряшки немедленно раскрутились, выкрасившись в пронзительно-белый цвет.

Проигрыватель чуь не подпрыгивал на месте, разрываясь веселыми мотивами Бенни Гудмена.
Артур наклонился и подхватил с ковра хныкающего малыша в полосатых колготках и вытащил из кармана свежую соску — старая закатилась под камин, что и стало причиной вселенского горя.
- Знакомьтесь, это Перси! - он легонько покачал малыша. - Здесь у нас Билл, - Артур потрепал по волосам самого старшего, мальчика, который тут же поднялся с ковра, вытер руку о штаны и серьезно протянул её сначала Джеймсу, потом — Сириусу. - И Чарли.
- У тебя очки, как у моего папы, -заявил Чарли, глядя на Джеймса снизу- вверх. - Ты тоже ходишь в Мини....Мисини...стерство, да?
- Я играю в квиддич, парень, - серьезно сказал Джеймс, усевшись перед ним на корточки и вдруг вытащил из кармана снитч. - Гляди!

- Эй, здесь есть желающие помочь мне накрыть рождественский ужин?
Из кухни неторопливо выплыла обаятельная пухленькая волшебница в праздничной мантии в желтый цветочек. Она подпирала руками поясницу, так что вперед выдавался знатный круглый живот.
- Или про меня тут просто забыли? - с нажимом добавила она, сверля мужа взглядом.
- Ну что ты, что ты Молли, моя дорогая, моя любимая Молли! - воскликнул Артур, бросаясь к ней и хватая её под руку. Перси к тому времени уже перебрался Лили на руки и вовсю дергал её за рыжие волосы. - Ты не поверишь, но сегодня у нас в гостях магла! - зашипел он, так что почти никто ничего не услышал. Все добродушно засмеялись. - Лили, Джеймс, Роксана, позвольте вам представить, это моя муза, мой добрый милый ангел, моя супруга, Молли! И наши близнецы! Хоть вы их не видите, но, поверьте, они тоже здесь! - добавил он, легонько погладив жену по животу.
- Ради всего святого, мистер Уизли, веди себя как подобает! - волшебница хлопнула его по плечу и вдруг икнула. Изо рта у неё вырвался крошечный радужный пузырек и тут же лопнул маленьким фейерверком.
- Ох, Боже правый... здравствуй, Сириус, рада тебя снова видеть! - она потянулась к Сириусу и обняла его, после чего повернулась к остальным гостям. - Мы ещё успеем с вами хорошенько познакомиться, а сейчас все за мной, не то эта утка улетит в окно!

Жареная утка в кисло-сладком соусе с яблоками, орехами и черносливом, картофельные чипсы, йоркширский пуддинг, несколько скон с беконом и сыром - Лили подумала, что если съест ещё хоть кусочек, то непременно лопнет.
А ужин все продолжался, рождественские песни сменяли друг друга, вилки звенели, гости смеялись.
Артур усадил её рядом с собой и устроил настоящий допрос. Сначала допрашивал о телевизорах, потом о зонтиках, затем о дворовых разбрызгивателях.
Андромеда говорила о чем-то с Сириусом, Роксана и Джеймс громко спорили о первенстве «Коршунов» в Лиге, Молли успокаивала старших сыновей, которые то и дело толкались и бросались горошком. Когда её терпение лопнуло и она вскинула палочку, чтобы рассадить их, из кончика вдруг ни с того ни с сего посыпалось разноцветное конфетти и серпантин.

Лили казалось, что она знакома с этой семьей по крайней мере несколько лет, что их познакомили родители, или что они вообще живут через ограду в саду. В Уизли не было ни капли подозрительности или недоверия какое обычно возникает между посторонними людьми, ни капли отчуждения или обычной для незнакомцев прохладцы. Они приняли их так легко, словно ждали всю жизнь именно их.
Лили это невероятно трогало, ей хотелось как-то показать им свою симпатию. И такая возможность появилась, когда она вызвалась помочь Молли с десертом и пока они возились с тортом и пирогом.
- Не обижайся на Артура, - заговорщически шептала Молли, пока они нарезали пирог и готовили напитки. - Он просто помешан на магловском мире, с ума сходит от каждой безделушки. Покажи ему резиновую калошу и он повесит её в рамочке над нашей кроватью.
- Как я могу обижаться? - удивилась Лили. - У вас замечательная семья, Молли! И простите, что мы так внезапно обрушились на вас. Рождество ведь семейный праздник, а мы...
Молли взглянула на неё и улыбнулась так, как могут улыбаться только заботливые и любящие матери.
- Знаешь, Лили, мы живем в такое опасное время... Этот Темный Лорд, когда я думаю о нем, у-у-у меня просто трясутся руки! - она снова икнула крошечным фейерверком волшебной пыли и прижала к губам ладонь. - Но знаешь, единственное, за что я действительно могла бы поблагодарить Ты-Знаешь-Кого, так это за то, что он заставил людей сплотиться и вспомнить, что их роднит на самом деле, - она разлила по чашкам гоголь-моголь, горячий шоколад и чай. - Вовсе не кровь делает людей родственниками.
И она красноречиво кивнула в сторону гостиной, где женщина чистейших кровей, Андромеда Блэк-Тонкс сидела в продавленном кресле и кормила из бутылочки маленького Перси, Джеймс Поттер дурачился как маленький со своим снитчем, пытаясь снискать восхищение двух, ничего не смыслящих в квиддиче детей, а Сириус Блэк, Роксана Малфой и смешной волшебник в феске склонялись над кучей проводков и пластинок на столе.
У Сириуса на коленях сидела дочка Андромеды, пугающе похожая на четырехлетнюю Роксану и сосредоточенно тыкала себя в палец драконьим клыком, свисающим с шеи парня.
- Понимаешь, о чем я? - Молли улыбнулась ещё шире, так что у неё на щеках заиграли ямочки, и сердечно пожала запястье Лили. - Именно такие мгновения объединяют вчерашних незнакомцев в семью. А вовсе не гобелены и не записи в архивах Министерства!

В проигрывателе заиграла мелодичная, торжественная «Тихая ночь».
- И вы уверены, что он будет работать, как прежде? - Роксана осторожно достала из свертка свой плеер, такой же, каким он был раньше, блестящий, чистый, целехонький.
- Раньше я никогда не сталкивался с такой техникой, мне пришлось покопаться, - Артур поправил очки, сосредоточенно глядя на приборчик у Роксаны в руках. - Я начинил его таким количеством восстанавливающих, регулирующих и защитных чар, что... - он сделал красноречивый жест руками. - Но если он вдруг отключится, не пугайтесь, он не сломан. Это побочный эффект, просто используйте заклинание «Оживи!»
- Десерт! - пропела Молли, подгоняя палочкой плывущий по воздуху поднос. Все тут же взбодрились и потянули руки к кружкам с напитками и тарелкам с кусками торта и крамбла.
Сириус чуть прищурился, заметив, что кружка в руке Андромеды слегка дрожит. Перехватив его взгляд, женщина быстро опустила кружку на стол и пригладила волосы дочери.
- О, Молли, ты просто волшебница! - восхитился Артур, вдыхая аромат горячего шоколада, текущего по торту. К подносу подбежали дети — Билл с ушами волчонка и Чарли с перепончатыми драконьими. Дора слезла с колен Сириуса, сверкнув белыми колготками и тоже побежала за сладким.
- Альф был прав, когда называл тебя гением, - сказал Сириус, глядя как Роксана с благоговейным счастьем надевает наушники. - Ты действительно гений. Я понятия не имею, что это за штука и как она работает, а ты сделал её всего за месяц.
Артур покивал, отрешенно и немного ностальгически глядя на приборчик.
- Порой мне ужасно не хватает твоего дяди, - он печально усмехнулся, взглянув на Сириуса. - Ты немного похож на него.
- Поверь, нам тоже его не хватает, - тихо сказала Андромеда. Проходя мимо Сириуса она быстро сжала его плечо. Сириус быстро оглянулся на неё и молча кивнул.
- Я делаю все, чтобы тебя восстановили в компании, Артур, - серьезно сказал он. - Ты же знаешь, я отправил с десяток прошений в Визенгамот, но сейчас...
- Сейчас война, конечно же им некогда! - Молли легкомысленно махнула рукой и ласково похлопала мужа по плечу. - Не переживай, мы справимся! И... Билл и Чарли Уизли! Что во имя Мерлина такое с вашими ушами?!
Артур оглянулся на сыновей и рассмеялся.
- Извините, мэм, - Джеймс подавил смех и напустил на себя серьезность, хотя в глазах его так и прыгали чертики. - Это я, но я верну им даже лучше, чем прежние, честно. Я трансфигурирую даже во сне.
Сириус поперхнулся чаем.
Так разговор плавно перешел к Хогвартсу. Молли так расчувствовалась, вспоминая свои школьные годы, что прослезилась и с потолка комнаты вдруг посыпались мерцающие искорки. Чтобы немного утешить жену, Артур пригласил её потанцевать и теперь она поливала слезами его рубашку, пока они топтались в медленном танце под глубокие, насыщенные переливы песни «Котел, полный сладкой горячей любви».

- Эй... - Джеймс запрокинул голову, когда Лили появилась за спинкой его кресла, ласково взлохматила ему волосы, скользнула ладонями по шее, затем по плечам и груди. - С Рождеством, Эванс.
- С Рождеством, Поттер, - тихо улыбнулась она, склоняясь к его уху.

- Не волнуйся так.
Сириус танцевал с Андромедой и её пальцы на его плечах казались стеклянными.
- Тед не станет рисковать зря, он знает, что вы ждете его, - тихо говорил он, время от времени поглядывая то на диван, где Роксана слушала свою музыку, блаженно прикрыв глаза, то на кресло, где сидели вдвоем Джеймс и Лили.
Андромеда наоборот прятала лицо, потому что в глазах у неё стояли слезы, и она боялась, что их заметит ещё кто-нибудь кроме Сириуса.
- С ним всё будет в порядке.
Он покивала и крепче обняла брата.
- А ты?
- А что я?
- Сириус... - Андромеда облизала губы, явно подбирая слова. - Эта девочка, Роксана, я хотела поговорить о ней.
Сириус молчал, но стал слегка напряженнее и Андромеда это почувствовала. Но все равно продолжила:
- Она действительно не такая, как Люциус или Эдвин и это меня настораживает. Я знаю, чего можно ожидать от Малфоя, знаю, чего можно ожидать от Блэков, но она непредсказуема. Она как вышедшая из строя метла. Я боюсь за тебя.
Сириус усмехнулся.
- Но тогда я тоже непредсказуем? Я ведь тоже вышел из строя?
- Да, - Андромеда покачала головой и погладила его по щеке. - Это верно. Но ты всё же мужчина, мой дорогой брат. А вами так легко управлять.
- Мной никто не управляет, - агрессивно ответил Сириус.
- Я знаю. Не сердись на меня, Сириус, я действительно переживаю за тебя.
Пару секунд Сириус смотрел на неё, а потом сжал её ладонь и решительно отвел от своего лица, быстро поцеловав напоследок.
- Ты сейчас всего боишься. Со мной все будет хорошо. Вот увидишь.
- Ты любишь её?
Простой вопрос застал Сириуса врасплох.
- Что з...
- Сириус. Ты. Её. Любишь?
Только Андромеда имела право задать ему такой вопрос. Сириус сжал губы в точку и ещё раз посмотрел на диван.
- Нет. Наверное нет. Это другое, Меда. Ты не поймешь. Или скажешь, что я псих.
Она молча смотрела на него. Сириус вздохнул.
- Я не знаю, как тебе...ну хорошо. Мы... близнецы. - глаза Андромеды испуганно расширились. - Да, как близнецы. Иногда мне всерьез кажется, что она - это я. Такой, каким должен был быть, если бы родился девчонкой. И бывают секунды, когда мне хочется придушить её за то, что это так, потому что это безумие. Да, я не люблю её так, как Тед любит тебя, но оставить её, отказаться от неё для меня сейчас всё равно, что оторвать себе руку. Она - моя. Моё. Это всё, что я знаю. И этого достаточно.
- А ей?
Сириус помолчал секунду.
Роксана открыла глаза, заглянула в Сириуса так, будто точно знала, о чем они говорят и уголки её губ дрогнули.
- И ей.
Андромеда покачала головой, взглянув туда же.
- Женщинам важно знать, что их любят. Любым женщинам. Всем.
Сириус усмехнулся. Андромеда ничего не поняла.
- Она не любая.

Ближе к полуночи пятилетний Чарли уснул в кресле и Артур понес его спать. Взрослый восьмилетний Билл поцеловал на ночь маму и послушно двинулся следом, но проходя мимо Лили, болтающей с Роксаной на диване, мальчик вдруг замер, весь налился краской, надулся, напыжился и выдавил из себя: «Счастливого Рождества, Лили!». После чего опрометью бросился наверх.
Лили переглянулась с Роксаной и они дружно рассмеялись. Лили потрясенно прижала ладонь к груди.
- У меня появился конкурент? - поднял бровь Джеймс, вернувшийся в этот момент с улицы. Они с Артуром ходили в сарайчик, где Уизли показывал ему черновой вариант механической складной метлы.
- Будешь знать, как бросать меня, - кокетливо повела плечиком Лили.
Медленная песня закончилась, началась другая — заводная и веселая, от которой в любой, даже самой холодной английской крови оживали ирландские корни.
Оставив Андромеду рядом с Молли, Сириус подхватил Дору и пустился с ней вскач по всей комнате, держа её на одной руке, а другой сжимая её ручку на взрослый манер.
Когда они пронеслись мимо дивана в вихре звонкого детского смеха, Джеймс коварно улыбнулся, глядя на Лили и вдруг схватил её за руки, стаскивая с дивана.
- Джеймс, что ты...Поттер, перестань, я же сейчас упаду! О Боже! Джеймс, ты слышишь меня?!
Молли рассмеялась, когда следующая парочка проскакала мимо её кресла. И хоть Джеймс совершенно не умел танцевать, все равно с упорством последнего крюкорога исполнял с Лили что-то наподобие зверского твиста: крутил её, вертел, ронял и ловил, в общем, издевался как хотел, а Лили только и могла, что хвататься за него в последний момент и тоненько пищать.
Вскоре зажигательный мотив захватил всех, они схватились за руки и плясали по гостиной цепочкой, выкрикивая слова веселой ирландской песенки о непослушном лепреконе. Молли сидела в кресле и хлопала в ладоши, все смеялись, гоголь-моголь тек рекой, а в углу ослепительно сияла ёлка.
Это было лучшее Рождество.

- Нет, я хочу ещё! -заканючила девочка, обхватив Сириуса за шею ручонками. - Нет!
- Нимфадора, дорогая, уже очень поздно, тебе пора спать, - увещевала её Андромеда. За то время, что она уговаривала её, сменилось уже почти что две песни. Джеймс перестал издеваться над Лили и теперь неторопливо двигался с ней в полумраке прижимая её к себе спиной.
- А я хочу ещё танцевать с Сириусом! - категорично и очень громко говорила Дора, крепко обнимая дядю и враждебно поглядывая на маму. Волосы у неё медленно наливались ярко- помидорным оттенком. - Я не хочу спать!
Андромеда уронила руки, беспомощно глядя на Сириуса. Тот сам взял племянницу под мышки и ссадил матери на руки.
- Пора спать, принцесса! Если ты сейчас не ляжешь спать, когда ещё Санта наполнит подарками твой чулок?
Это показалось Доре убедительным — на круглом личике, вновь обрамленном черными кудряшками, отразилась серьезная борьба.
- Ну... ладно, - наконец согласилась она.
- Спасибо! - сказала Андромеда одними губами и понесла дочь наверх.
- Мы с тобой ещё обязательно потанцуем! - пообещал ей вслед Сириус, падая в кресло.
Глазки Доры, всплывающей на руках матери вверх по лестнице вдруг расширились и в них загорелся страх, смешанный с отчаянной ревностью. Смотрела она мимо Сириуса.
Сириус быстро оглянулся и увидел, что на спинку его кресла облокотилась Роксана.
- Ты все равно моя любимица! - прокричал он Доре и она немножко успокоилась.
Едва племянница скрылась, Сириус облегченно откинул голову на спинку, между рук Роксаны. Они молча смотрели друг на друга. Роксана улыбалась, подперев голову кулачком. А потом опустила руки и запустила в его волосы все десять пальцев.
- О-о-о, черт, - Сириус зашипел и зажмурился, когда она принялась быстро чесать его за ушами. - Да-а, детка, вот так, вот так! О да-а, я сейчас кончу, - рассмеялся он, наклоняя голову то, в одну, то в другую сторону, - Да, да, да, - и его нога подозрительно задрожала — совсем как у собаки.
- Знаешь...я видела здесь в саду пустой сарай... - прошептала Роксана ему на ухо.

- В Бэгнольд уже никто не верит!- сказал Джеймс, мельком взглянув на тихо удалившихся из дома ребят. Они все собрались вокруг столика у камина, держа в руках свои кружки. Молли вязала детскую шапочку, Лили листала рукописный справочник Молли по лекарственным зельям, Андромеда, чуть нахмурившись, слушала спор Джеймса и Артура. - Она не делает ничего, что могло бы остановить Волан-де-Морта, только просит людей не сдаваться! Но за ней никто не пойдет, пока она сама никуда не идет, вот в чем проблема!
- Сейчас её главная задача оставаться на месте, Джеймс! Я думаю, ей стоит большого труда сохранять свой пост. Гибель Маккиннона — только первый звонок, я уверен, теперь они попытаются добраться и до министра.
- Но почему мы позволяем Волан-де-Морту нападать на нас? Почему сами не нападем на него?
Артур снисходительно усмехнулся.
- Едва ли это так просто. Он как кролик в зеркальном ящике, никто не знает, кто на самом деле его сторонники, многие из задержанных утверждают, что на них был наложен Империус. На него невозможно выйти.

Они спорили ещё довольно долго. Когда в дом вернулась Роксана, Джеймс вышел покурить и увидел Сириуса. Он сидел на связке дров и курил, откинув голову на стену сарайчика. Когда Джеймс подошел, Бродяга лениво дернул уголком рта, которым сжимал сигарету и протянул ему пачку.
- Обожаю политику, - проворчал Джеймс, закуривая.
Сириус промычал что-то в ответ. Джеймс пристроился на дровах рядом, взглянул на полную луну в небе.
- Жалко Лунатика здесь нет. И Хвоста. Я уже скучаю по нашим вылазкам.
Сириус выпрямился и отдернул куртку, как будто у него вдруг заболела спина. Джеймс посмотрел на него.
- Он не писал тебе? От него ведь тоже не было вестей целую неделю, а Уилтшир не так далеко.
- Он... - Сириус смежил веки и мотнул головой. - Сохатый...Сохатый, Лунатик не в Уилтишире.
Джеймс выпустил облачко дыма, удивленно оглянувшись друга.

Через полминуты спина Сириуса с силой врезалась в стену сарая.
- ДА КАК ТЫ МОГ, МАТЬ ТВОЮ?! - орал Джеймс, сграбастав его за грудки. - Как ты мог его отпустить?! Почему ты нахрен мне ничего не сказал?! Зачем ты это сделал?!
- Что, по-твоему, я должен был сделать? - рычал Сириус, пытаясь ослабить его хватку. - Броситься ему на грудь? Зарыдать? Сказать не бросай нас, Сохатый будет злиться? Это, мать его, решение Люпина! И даже если бы я сказал тебе, он бы все равно ушел!
- Сегодня гребанное полнолуние! - Джеймс отрывисто дернул рукой в сторону сияющего диска у них над головой. - Если он встретил его в колонии... да черта с два он теперь вернется, Бродяга!
- Вернется! - Сириус рывком сбил его руки и Джеймс отступил, тяжело дыша. - Он вернется, Сохатый, я в него верю, а вот ты, похоже, считаешь его полным дерьмом! - Сириус обвинительно ткнул в его сторону пальцем. - Лунатик взял с собой зелье, он сможет сохранить рассудок, он не станет убивать! - Сириус толкнул Джеймса. - А если и станет, мне наплевать, ясно? Хогвартс — его настоящий дом, мы — его семья и если ты все ещё веришь в это, то тоже должен понимать, что этот дом он не променяет на стаю какого-то вшивого Сивого!
Дверь дома приоткрылась. Андромеда подозрительно выглянула в сад.
- У вас всё хорошо?
Они разъяренно оглянулись.
- Всё хорошо! - отрывисто бросил Джеймс и взъерошил волосы, взглянув на Сириуса.
- Да, Меда, мы сейчас идем. Просто маленький спор.
Андромеда окинула их настороженным взглядом и ушла.
- Я верю в Лунатика, - тихо сказал Джеймс, играя желваками и враждебно взглянул на луну. - В неё нет.

Остаток вечера прошел спокойно. Джеймс больше не пытался выяснять отношения, сидел, уткнувшись в рыжую макушку Лили и невидяще глядел в огонь.
Спали они в гостиной. Девушки — на диване, а они с Сохатым — на полу, в спальных мешках.
Сириус слышал, что Джеймс не спит, а когда один раз повернулся к нему, увидел, что Сохатый лежит в нескольких футах от него, закинув руку за голову и задумчиво играет со снитчем. Золотой мячик богато поблескивал в молочном лунном свете ,падающем из окна.
Сириус сердито толкнул кулаком подушку и отвернулся, подумав, что идея сказать Сохатому правду о Ремусе, была, пожалуй, самой идиотской за все время их дружбы. Теперь Джеймс затаит на него злобу и неизвестно, когда его попустит. Он ведь терпеть не мог, когда что-то решали без него.
Однако, на следующее утро, когда все собрались в гостиной, чтобы обменяться подарками, Сохатый сам подошел к нему и протянул руку.
- Прости, Бродяга, - отрывисто сказал он. - Я был неправ. Ты правильно сделал, что отпустил его и тем более правильно сделал, что не сказал мне.
- Вчера ты так не думал.
Джеймс хмыкнул и оглянулся на Лили, которая в этот момент распечатывала его подарок — новенький набор для зельеварения, который она битый час разглядывала в аптеке на площади Ипсвича.
- Я просто подумал... если бы Лили вдруг решила съездить на каникулы в логово Этого-Как-Его-Там, я бы тоже поехал за ней. И... - он усмехнулся, взглянув другу в глаза. - Срать бы я хотел, что ты об этом думаешь.
Сириус ухмыльнулся.
- Так-то лучше, - он ударил его по протянутой руке и крепко пожал, перехватив так, словно они собирались бороться.
Конфликт был позади.
После завтрака выяснилось, что в честь Рождества Министерство решило сделать волшебному сообществу подарок: транегрессионное поле восстановили на один день, чтобы родственники из разных стран могли поздравить друг друга, а семьи — воссоединиться в такой светлый, замечательный праздник.
- Переместимся все вместе, я оставлю у тебя коляску, - сказал Сириус, натягивая свои мотоциклетные кожаные перчатки без пальцев. - А потом мы с Рокс махнем в Вудсток, поздравим с Рождеством наших любимых укурков.
Роксана кивнула, сидя у него за спиной и натягивая квиддичные очки.
Попрощавшись в гостеприимными славными Уизли (Молли опять залилась слезами), ребята вышли в сад, схватились за руки цепью и трансгрессировали вместе с гигантским мотоциклом и коляской.

В первую минуту Джеймс решил, что ошибся. Промахнулся. Что они прилетели не туда.
Он помнил, как покидал Лощину, укрытую одеялом чистейшего, нетронутого снега.
Теперь же снег, точно пятна крови покрывал кислое мессиво чёрной дымящейся грязи.
Он помнил, как надежно запер дверь дома и как оглянулся на него перед тем, как мотоцикл взял старт...
На месте дома теперь лежали руины. Левая часть уцелела, она дымилась и потрескивала, как дрова в рождественском камине, зато от правой не осталось практически ничего — как будто кто-то оторвал её и раскидал по округе...
- Что... - Джеймс потеряно топтался на месте, голова его кружилась, в ушах гудело, рядом кто-то что-то кричал, он видел Лили, закрывшую ладонью рот, её широко распахнутые глаза метнулись и размылись. - Этого не может... не может...
- Джим! - заорал Сириус где-то рядом. - Джим, Лощина!
Словно во сне, не понимая, не ведая, Джеймс прошлепал по грязи к одинокой фигуре Сириуса на холме за садом.
Внизу, под холмом, где ещё вчера расстилалась зимняя сказка, рекой лилась грязь, а Ипсвич, его родной, любимый Ипсвич лежал в руинах и полыхал пожарами. Даже с такой высоты было слышно крики и плач людей.
А над всем этим в умытых Рождеством небесах, неподалеку от сияющей Полярной звезды расплывалась в ухмылке гигантская Черная Метка.

- Что здесь произошло? -закричал Сириус, ворвавшись в кондитерскую, из которой уцелевшие жители устроили перевязочный пункт. Всё было забито ранеными, пахло кровью, потом, гарью и гниющей плотью. Он узнал кудрявую девчонку, с которой Джеймс забавлялся прошлым летом. - Греттель!
Девушка ошалело оглянулась, несколько мгновений на осознание и она порывисто обняла его, заливаясь слезами. Сириус дал ей секундой и силой оторвал от себя. -что. Здесь. Произошло?!
Пьяный от горя и слез Джеймс привалился к дверному косяку, сотрясаясь крупной дрожью.
- Это были Пожиратели, их было так много, с ними были великаны, они... они ворвались в город ночью, мы ничего не успели сделать, они лезли в дома, убивали, а потом пришли они, великаны... Ганс, он... - она махнула трясущейся рукой в сторону лежащих штабелями людей. - Ганс, Ганс пытался защитить нас, но великан схватил его и... Джеймс! - Греттель увидела в дверях Поттера, но тот после её слов побелел, бесцеремонно оттолкнул девушку и бросился к одному из тел, покрытых тем, что недавно было занавесками кондитерской.
Сдернув занавеску, он сначала в ужасе шарахнулся от изуродованного, обезображенного тела, врезался спиной в стол. Склянки с зельями зазвенели на пол, Сириус поспешно закрыл труп, а Джеймс вцепился в волосы и кондитерскую огласил отчаянный, полный боли вопль.

- Живоглот! - Лили вытерла мокрое от слез лицо, но они бежали снова и снова, щипая глаза и мешая видеть. Она чарами подняла в воздух доски, но тут часть стены, все ещё покрытой обоями в мелкий цветочек обрушилась и на Лили дохнуло горьким пеплом. Она закашлялась, утирая лицо. - Живоглот, ну пожалуйста!
- Бесполезно, его здесь нет! -закричала Роксана снизу. Она обошла всё, что осталось от сада. - Лили, спускайся оттуда, им может понадобится наша помощь.
Горько плача и трясясь с головы до ног, Лили спустилась по обломкам на первый этаж, так же, как и забралась, но под конец одна из досок треснула у неё под ногой и она упала в гору пепла и обломков, чудом ничего себе не сломав и не проткнув.
- Ты цела? - к ней подбежала Роксана — измазанная гарью и грязью, так же, как и сама Лили.
Это падение стало последней каплей — физическая боль прорвала шлюзы, Лили закрыла лицо перепачканными израненными ладонями в занозах и заплакала пуще прежнего. Роксана обняла её, отчаянно шмыгая носом и кусая губы, но почти сразу выпустила и подхватила под руку.
- Пойдем... пойдем, Лили, они ждут нас, Джеймс и Сириус!
Имя Поттера подействовало на Эванс как отрезвляющая пощечина. Она поднялась на ноги, потирая ушибленные места и девочки побежали по проселочной дороге вниз, в сторону изувеченного великанами города.

- Джеймс, стой! - Греттель догнала Джеймса и Сириуса на улице, оскальзываясь на брущатке, покрытой грязью и великаньей мочой. - Вот, я нашла вашего кота! - она вытащила из-за пазухи перепачканного, взъерошенного котенка и сунула Джеймсу в руки. Живоглот безумно царапался и цеплялся, трясясь всем своим крохотным тельцем. - Я побежала к вам, когда всё здесь закончилось, он цел.
Не вполне понимая, что к чему, Джеймс прижал к себе кота.
- Я заберу Лили и мы вернемся к вам, она целитель, она поможет, - пробормотал он.

- Лили Эванс!
Лили порывисто оглянулась, перехватив Роксану.
Они как раз бежали мимо бывшего Зимнего праздника, к чудом уцелевшей кондитерской Ганса. Лили не сомневалась, что Джеймс первым делом побежал именно туда и молилась изо всех сил, чтобы с Гансом и его сестрой ничего не было.
Её звал один из раненых мракоборцев, которым оказывали помощь прямо на улице. Голос показался Лили знакомым и когда она подбежала к полулежащему на земле парню, сердце её пропустило удар.
- Фрэнк! - она бросилась на землю, хватая его за протянутую руку и мигом пытаясь оценить, насколько опасны его ранения. Нога его была, судя по всему, сломана, ведьма в форме работника из Мунго накладывала ему шину. Бровь рассечена, глаз подбит так, что его почти и не видно. Но в целом как будто ничего смертельного.
- Ради всего святого, Фрэнк Лонгботтом! - Лили порывисто обняла его. - Боже мой, как ты-то здесь оказался?!
- Н-н-направили п-почти весь отдел, - от боли Фрэнк дрожал и заикался больше обычного. - В-всё з-з-закончилось часа т-три н-назад. Т-ты не пострадала? - он сжал её руку ещё сильнее.
- Нет, меня здесь не было, мы с Джеймсом уехали! - действуя на чистом инстинкте, Лили вытерла кровь с его щеки собственным рукавом, потом вспомнила про палочку. - Насколько это серьезно? - она бросилась к целителю.
- Колено уцелело, но ниже вся кость раздроблена, нужен «Костерост».
Фрэнк мучительно застонал, когда ему затянули шину.
- Я принесу, - Лили оперлась на плечо целителя, вскакивая.
- Роксана!
Малфой, которая в этот момент помогала целителю бинтовать голову ещё одному мракоборцу, вскинула голову.
- Не отходи от него, я сейчас вернусь!

На улицах толпились пострадавшие, со всех сторон Лили окатывало рыданиями, воплями, стонами, вонью, гарью, жаром непотушенных пожаров. С трудом проталкиваясь сквозь обезумевшую грязную толпу и оскальзываясь на обледеневших частях дороги, она прорвалась к аптеке, но от неё ничего не осталось.
- Где я могу найти лекарства?! - спросила она, перехватив парочку целителей, выносивших из дома тела, но от неё отмахнулись.
- Добровольцы! Нам нужны добровольцы! Добровольческая армия мракоборцев! Выдвигаемся через семь минут! - разрывался чей-то усталый надорванный, но все ещё крепкий голос, многократно усиленный магией.
- Нужна кровь третьей группы...
- Где можно найти лекарства?! - крикнула Лили, бросившись к двум потрепанным мракоборцам, которые укрывали полотном ряд тел.
- Там, девочка, - ей указали в сторону обугленного до неузнаваемости дома, над которым бился и трепетал на ледяном ветру флаг с эмблемой Мунго.
Лили опрометью помчалась в указанном направлении и буквально на выходе столкнулась с Джеймсом и Сириусом.
- Джим! - вскрикнула она, врезавшись в него на всем ходу. - Джеймс, там Фрэнк Лонгботтом, он ранен, нам нужны лекарства, много раненых под обломками, - Лили махнула в сторону бывшей зимней ярмарки. Сириус тут же метнулась обратно в кондитерскую. Лили перехватила его за руку. - Возьми, сколько можешь и беги туда, там Роксана!
Сириус кивнул и скрылся в кондитерской, протолкавшись между двумя рыдающими старушками.
- Нужны добровольцы в армию мракоборцев!
- Джеймс, нам нужно...да что с тобой, ты слышишь меня?
- Он мертв...
- Что?
- Ганс... ему откусили половину тела...
Лили прерывисто втянула воздух, закрыв рот ладонью.
- Они сожрали моего друга... они уничтожили мой дом... мой город...
Глаза Джеймса за стеклами грязных очков полнились злыми, отчаянными слезами, точно маслом. Словно предчувствовав, что произойдет через секунду, Лили схватила его за рукава куртки.
- Я убью их... я их убью! - не замечая удерживающих его рук, Джеймс двинулся куда-то. Лили почувствовала, как ткань выскальзывает и вцепилась крепче.
- Джеймс!
Мимо торопливо пробежало несколько взмыленных, обезумевших от крови мракоборцев. По пятам за ним бежали люди, одетые в гражданскую форму: мужчины, юноши, мальчики...
- Мы их ещё догоним!
- Говорят, их видели на юге...
- ...отправьте Патронуса в Трикли!
- Гребанные великаны!
Словно под гипнозом, Джеймс двинулся за ними, в глазах его загорелся огонь.
- Нет, стой! - Лили цеплялась за него изо всех сил, пытаясь остановить, но её сил было недостаточно. - Джеймс, пожалуйста, послушай меня, я умоляю тебя, не ходи, Джеймс...
- Я должен пойти туда, ты не понимаешь, я хочу пойти с ними! - он говорил одновременно с ней, явно ничего не слыша и не понимая. Голос его срывался, оцепенение очень быстро сменялось безотчетной, слепой ненавистью. Горе и слезы подпитывали её как газ и масло. - Я пойду, я буду убивать, я убью их всех, я отомщу им, они убили его, убили!
- Джеймс, ну пожалуйста, послушай меня, ты нужен мне здесь, ты...
- Оставь меня в покое! -заорал он, сунув ей в руки кота, вырвался и бросился вдогонку за мракоборцами.
- Сириус! - Лили в отчаянии бросилась к выскочившему из кондитерской Блэку. - Сириус, останови его, останови!
Ни о чем не спрашивая и не говоря ни слова, Сириус кинул ей сумку с лекарствами и бросился вдогонку.
Джеймса он догнал буквально на повороте в проулок, откуда трансгрессировали мракоборцы.
Сграбастав Джеймса за куртку на груди, с силой приложил его о кирпичную стену здания.
- Ну-ка стой! Даже не вздумай!
- ПУСТИ! - ужом взвился Джеймс. Таким диким Сириус его ещё не видел.
- Я сказал стой! - он перехватил его опять, ещё сильнее ударяя о стену. Сейчас он был в таком состоянии, что запросто разбил бы горячую башку Сохатого, если бы это помогло бы привести его в чувства.
- Куда ты собрался идти?! - прорычал Сириус ему в лицо.
- Пусти меня, я хочу уйти, я хочу пойти с ними...
В проулке раздались звуки трансгрессии.
Джеймс рванулся из рук Сириуса, но безуспешно — Блэк снова его поймал.
- Ты никуда не пойдешь! - рявкнул он.
- Они догонят их, они их убьют, я хочу с ними, я хочу убить Пожирателей... - с каждым словом его голос становился всё громче.
- Это самоубийство! - перекричал его Сириус. - Никто из них не готов, эта кучка тупиц просто идет на смерть!
- Значит и я пойду! - заорал Джеймс, вырвался, Сириус в последний момент поймал его за одежду. Раздался треск, куртка треснула по швам...

Давненько они так не дрались.
Один за другим из переулка исчезали охваченные горем люди. Исчезали, чтобы не вернуться никогда. А в паре метров от этого один лучший друг в кровь избивал другого, пытаясь спасти ему жизнь.
В какой-то момент злость Джеймса достигла апогея - он выхватил палочку, но Сириус в этот же миг заломил ему руку и повалил на землю. Палочка покатилась по заляпанной кровью брущатке, ещё одно движение — и Джеймс обездвижен и распластан.
- Смотри! - Сириус вдавил его коленом в землю, рывком поднимая его голову за волосы. - Смотри туда, чертов придурок!
Захлебываясь кровью и изрыгая проклятия, Джеймс уставился перед собой.
В нескольких метрах от них Лили прижималась плечом к стене дома и сотрясалась от плача, глядя, как они избивают друг друга. Лицо у неё было грязным, руки — в крови, на руках — насмерть перепуганный, безумно царапающийся Живоглот.
- Я смог отпустить Лунатика, - прорычал Сириус, склонившись к его лицу. - Потому что знал, что он вернется! Но если ты пойдешь умирать, мне придется пойти следом! А за нами уйдет и она! Совесть твоя это выдержит?! - раздельно произнес он и дал выход чувствам, ткнув Сохатого рожей в грязь.
После этого Джеймс перестал биться.
Последний человек сгинул из проулка.
Сириус поднялся и за шкирку поднял Джеймса.
Тот тяжело дышал, лицо у него было разбито, очки он потерял в драке.
Шмыгнув окровавленным носом, Сириус плюнул кровь в лужу, наклонился и поднял палочку Джеймса.
А когда выпрямился, увидел, как Сохатый молча вытирает губу рукавом.
Это было как удар под дых.
Но Сириус с ним справился. Не до сантиментов было.
- Ганса твоя смерть уже не вернет. Но кроме него здесь осталось ещё много людей, которым нужна помощь. Они в домах, под обломками, дети, старики, им, думаешь, не хочется жить? Держи это, - Сириус сунул ему палочку. - И подбери сопли.
- Я хочу убить их... - упрямо прошептал Джеймс. - Хочу, понимаешь? Я никогда раньше не хотел убивать, а теперь хочу. И если я и умру, я хочу забрать с собой столько этих тварей, сколько смогу унести.
Сириус шмыгнул носом, шагнул к нему, обхватил за шею и прижал его лоб к своему.
- Мы убьем их. Слышал? - прошептал он. Убьем их всех. Я тебе клянусь, что мы заберем с собой по одному на каждого погибшего здесь, Сохатый. Но не сегодня и не здесь. Сначала вышибем эту мразь из нашей школы. И начнем с тех, кто так или иначе виновен в смерти Тинкер и Анестези. А потом посмотрим, что можно сделать дальше. Идет?
Сириус поднял другую руку. Поднял так, как если бы приглашал его побороться на руках, вечером в гостиной Гриффиндора....
И наконец-то в отупевших от боли глазах Джеймса снова загорелось что-то, напоминающее прежний огонь. Почерневшие от злости карие встретились с обледеневшими серыми.
- Идет.
Окровавленные сбитые руки сцепились с громким хлопком.