Домой я возвращался, как обычно, со смешанными чувствами: с одной стороны, очень соскучился по матери, с другой – совершенно не желал видеть отца. Как и жившую неподалеку Лили.

– Как ты вымахал! – сказала мама, перестав меня обнимать. И правда что: она тоже не низенькая, но и то теперь ей приходилось задирать голову, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Ну и чучело, – буркнул отец, по обыкновению, пялившийся в телевизор, а на меня едва взглянувший. Хорошо еще, я перо снял и волосы в хвост собрал.

Пока я отчитывался перед мамой о своих успехах (деликатно обойдя некоторые факты касаемо исследовательской деятельности), он методично наливался пивом. Это было мне не на руку: я как раз сообразил, что взаимодействие «Пути Свободы» с алкоголем мы не исследовали, как-то в голову не пришло. Надо предупредить Кэнди, решил я, ночью пошлю Патронуса. Или лучше дождусь телеграммы, а то так перепугаю какого-нибудь дальнобойщика, так и до аварии недалеко... Стоп, я идиот, Кэнди же еще у бабушки, и телефон она мне дала! Оставалось только выскочить из дома к таксофону на углу и позвонить.

– А я думала, как бы тебя об этом предупредить, – сказала Кэнди серьезно, – ты–то своего номера не оставил. Я, помнишь, об отмороженных наших упоминала, я на них испробую. Опять же, они не только пьют...

– Хуже им уже не будет? – не удержался я от шпильки.

– Точно. У тебя как?

– Пока никак.

– Держись там, – серьезно сказала она. – Все, меня призывают на кухню!

Двое суток я вынужденно бездельничал: приезд мой выпал на выходные, и папаша не просыхал. В понедельник, правда, выбрался на работу, но я был уверен, что вернется он уже слегка поддатым. Полностью трезвым я его, по–моему, никогда не видел.

– Сев, а что ты все дома сидишь? – спросила мама, стряпавшая что–то аппетитное. – Погода отличная. Сходил бы погулял со своей девочкой...

– Какой девочкой? – невозмутимо спросил я, не отрываясь от книги.

Мама отложила половник и развернулась.

– Эванс, если не ошибаюсь, – сказала она серьезно. – Рыженькая такая. Вы же были не разлей вода.

– Может, и были, – ответил я тоном вождя Орлиное перо. (Откуда Блэк это прозвище выкопал? Узнаю, набью ему морду безо всякой магии!)

– Поссорились? – не отставала мама.

– Да.

– И что? – она тоже может быть упорной и немногословной.

– И всё.

– Но ты хотя бы извинился?

– А почему ты уверена, что это я ее обидел, а не наоборот? – провокационно спросил я.

– Ну хорошо... как бы это сказать... Вы пытались помириться? – выдала она.

– Да. Безуспешно.

– Сев, ты очень сильно изменился за последний год, – сказала мама, помолчав.

– У тебя суп убегает, – ответил я, она чертыхнулась и кинулась к плите.

Кстати, Кэнди никогда не называла меня Севом или Севви. Я спросил, почему, а она заявила, что полное имя идет мне намного больше этих собачьих кличек. Вот и поспорь с ней!

– Сев, что с тобой случилось? – не отставала мама.

– Ничего, – ответил я. Потом подумал и добавил: – Скажем так, я обрел свободу. Это, если угодно, особое состояние души.

– Надеюсь, ты не угодил в дурную компанию?

Я с трудом подавил смешок.

– Ну, если Блэк для тебя дурная компания...

– Который? – не поняла она.

– Сириус. Ну и Регулус за компанию. И там еще кое-кто...

– Сев, ты же говорил, что они тебя постоянно изводят, – нахмурилась мама, закинув половник в мойку.

– Уже нет.

– Ты толком объяснить можешь?!

– Могу. Но не хочу.

– Сев!..

На мое счастье, хлопнула входная дверь, прозвучали тяжелые шаги отца, и он появился на кухне.

– Опять выкаблучивается? – мрачно спросил он, кивнув на меня.

– Нет, – ответила мама, отвернувшись к плите, – мы просто разговариваем.

– Угу, снова об этих ваших фокусах, – буркнул он и потопал прочь, кинув через плечо: – Сев, притащи мне пива!

Я тяжело вздохнул и встал, потом вдруг усмехнулся про себя и спросил ему в спину:

– Пап, а мне можно бутылочку взять?

Сказать, что родители остолбенели, значит, ничего не сказать. Слава Мерлину, они не знали, что я давно уже попробовал не только пиво и вино, но и какую–то жуткую бормотуху, которую бодяжила спутница родителей Кэнди. А один раз мне налили самогона. Сказали, случайно, но я уверен – злонамеренно. Ничего, выжил, хотя такую сивуху лучше даже не нюхать. Но кто ж знал, что они ее вишневым компотом разбавят? Это такой пунш был...

Отец недоверчиво посмотрел на меня через плечо, потом кивнул и добавил:

– В гостиную неси.

– Все-таки ты явно связался с дурной компанией, – в сердцах сказала мама, в третий раз на моих глазах посолив суп. Видимо, заметила, как я сноровисто открываю бутылки о край стола, не заморачиваясь поисками открывалки.

Я не стал отвечать, свою бутылку поставил на подоконник в коридорчике, а над отцовой произвел пару манипуляций. Растворять «Путь Свободы» в алкоголе я не хотел, поэтому аккуратно накапал немного на горлышко. По идее, этого должно было хватить. Хорошо еще, у отца нет привычки протирать это самое горлышко рукавом, как у некоторых моих новых знакомых.

– Держи, – протянул я ему бутылку, сам присел рядом и отхлебнул из своей.

– Что–то ты на себя не похож, – мрачно сказал он, присосавшись к пиву. – Черный, как головешка, разве что вырос и на соплю не похож.

– Загорел, – лаконично ответил я. – Возмужал.

– Рассказать чего, что ли? – хмыкнул отец. – По мужской части? А то что это ты вдруг решил с папашей поговорить?

– Не надо, – улыбнулся я. – Я в теме.

Да уж, пожив с той ватагой, трудно остаться не в теме и не обзавестись крайне специфическим опытом. Главное, болячкой какой-нибудь вдобавок не обзавестись...

– Неужто та рыжая краля тебе дала? Не-ет, – протянул папаша, – она явно не про твою честь!

– Рыжая краля мне дала, только не этого самого, а от ворот поворот, – честно сказал я. – Да и хрен с ней, у меня и получше найдутся.

Тут я подумал, что Кэнди если и целовала меня, то чисто по–дружески, как и Блэка. И что неплохо бы это как-то разъяснить, потому что если еще одна магглорожденная девушка уйдет от меня к богатому и красивому наследнику рода, я в себе окончательно разочаруюсь. С другой стороны, Кэнди на знатность наплевать. С третьей, это она так говорит, а поди знай, что на самом деле у нее в голове? Надо будет прочитать потихоньку, решил я.

– Я вот тоже так думал, – сказал вдруг отец. – Нашлась...

– Ты про маму? Разве ты ее не любил?

– Любил, – неохотно сознался он, – да и сейчас... Но кто ж знал, что она ведьма! И ты такой же... Я вот все думаю: околдовала она меня или нет? Раз я до сих пор не свалил?

– Да не похоже, если только поначалу, – ответил я, поудобнее примостившись на подоконнике. – Знаю я одну историю вроде твоей. Тоже, знаешь, ведьма из знатного богатого рода – очень знатного, мамин им не чета, – втрескалась в обычного человека. Опоила его зельем, вышла замуж, да так несколько лет и пичкала привороткой. А потом то ли забыла, то ли еще что... Он очухался, ужаснулся и свалил в закат. Жену беременной бросил и без денег. Семья–то, ясное дело, от нее отвернулась.

– А дальше чего? – с неожиданным интересом спросил отец.

– А ничего. Умерла она в сиротском приюте. А из их сына, который там вырос, получился темный маг, которого сейчас ой как боятся! Тот еще отморозок, по слухам.
Он поскреб в затылке, а я отметил: похоже, алкоголь притормаживает действие нашего зелья. Обычно–то клиента накрывает минут через пять, а папаша держится уже порядочно времени! Либо же оно на магглов вообще не действует... Вот будет номер! Прощай, начальный капитал...

– А я, дурак, не свалил, – пробурчал он. – Вроде и ведьма, что вообще, что характером, и на рожу так себе, и готовит хреново. Денег впритык, работать она не работает, в доме срач, ругаемся по три раза на дню... Ты тот еще засранец получился, пугало огородное, отца в ломаный пенс не ставишь! А уйти не могу...

Я промолчал. Вроде он еще не столько выпил, чтобы пустить пьяную слезу, случалось с ним такое. Пришел–то вроде вполне вменяемым, и до кондиции ему еще ой как далеко...

Отец молчал, глядя в одну точку и не шелохнулся, даже когда я поводил рукой у него перед носом.

– Хей, – сказал я. – Хе-ей...

Он не реагировал, так что я присел на корточки и заглянул ему в глаза. Магглов легилиментить совсем просто, вот я и решил посмотреть, что же там такое в голове у моего папаши...

А там оказалось почти то же самое, что у Блэка. Только это было не болото, а что–то вроде непроглядного серого липкого тумана, в котором не было видно ни зги. Под ногами вроде бы ощущалась узкая мощеная дорожка, только–только поставить ногу, а над головой было чуть светлее, чем вокруг, и только. Туман свивался плетьми, опутывал руки и ноги, тянул вниз, и идти становилось все тяжелее, вдобавок в дорожке то и дело обнаруживались провалы, а переступать их вслепую становилось все сложнее. А туман делался плотнее и плотнее, казалось, будто идешь сквозь кисель. Еще хуже была безнадежность, от которой тянуло завыть – только в тумане не слышны были звуки, – либо забыться хоть как-то... Где–то поодаль маячила темная фигура, но разглядеть даже ее очертания не выходило.

Там было страшно, холодно и одиноко, а впереди узкий мостик обрывался, и из той туманной бездны выхода уже не найти, это я чувствовал, а остановиться не было возможности, как ни старайся...

– Эйлин! – вдруг отчаянно вскрикнул отец. Бутылка пива выпала из его руки и покатилась по полу, оставляя пенный след. – Эйлин!..

Мама примчалась с кухни с мокрыми руками, сперва бросилась к нему – отец схватился за ее замызганный фартук, как за спасательный круг, – потом повернулась ко мне.

– Ты что с ним сделал? – негромко спросила она.

– Ничего особенного, – ответил я. Подумал и добавил: – Ну, может быть, показал воочию его маленький личный ад.

– Сев, тебе лучше уйти, – сказала мама серьезно. – Хотя бы ненадолго.

– А я и не собирался оставаться, – усмехнулся я. – Просто нужно было кое-что проверить. Я дам о себе знать, как смогу. Пока, мам...

Я поднялся к себе, взял рюкзак, распустил волосы, снова сунул за хайратник перо (надо сказать Блэку, что оно удодово, а не орлиное, орнитолог хренов!), спустился вниз и прислушался.

– Тоби, ты что? – разобрал я встревоженный голос мамы. Я впервые слышал, чтобы она называла отца этой «собачьей кличкой», по выражению Кэнди. – Тоби, ну скажи толком! Болит где–то? Сердце?

– Да... – выдохнул он.

– Я неотложку вызову, погоди! Если инфаркт...

– Дура, какая неотложка? Ты же ведьма! Лечить не умеешь, что ли? – выдал отец. – И нет у меня никакого инфаркта, я еще тебя переживу. Просто... болит...

Я пожал плечами и отправился восвояси. Пусть сами разбираются, взрослые уже. Ну а меня ждала дальняя дорога. Немного денег у меня имелось, на пару билетов хватит, а дальше автостопом. Телеграмма Кэнди меня уже не застанет, ну да я так найду, принцип уже понял...

И как нарочно, на остановке я столкнулся с Лили. В летнем платьице и босоножках, с распущенными рыжими волосами, пламенеющими на солнце, она была диво как хороша! Особенно на фоне своей сестрицы, мрачной Петунии. Хотя, подумал я, какая она мрачная? Нормальная девчонка, чуть постарше нас, и пускай она немножко тощая и вообще теряется на фоне красавицы–сестры, так в коммуне я и не таких видал, абсолютно счастливых и не парящихся по поводу своей внешности.

– Хей, Петти, – сказал я, подойдя поближе. Она шарахнулась. – Да не бойся. Я хотел извиниться за то, что мы тогда с твоей сестренкой натворили. Прости. Мелкие были и дурные.

Петуния заморгала. Лили остолбенела.

– Ну, мир? – я протянул руку.

Старшая Эванс подумала и осторожно пожала мои пальцы.

– Ладно, – сказала она. – Я тоже дурочку сваляла.

– А вы далеко собрались? – спросил я. Год назад мне и в голову не пришло бы заговорить с кем–то на остановке.

– В Лондон, по магазинам, – ответила она. – А ты?

– А я... а кто его знает! Наверно, в Йоркшир. Или подальше, куда кривая вывезет.

– И тебя родители отпускают? Ты ведь несовершеннолетний.

– Им не до меня, – честно сказал я. Не знаю, что творилось дома, но что родителям с собой бы сперва разобраться, я мог сказать наверняка. Я же и так не пропаду. – А я еду искать Кэнди.

Петуния вопросительно подняла тщательно подрисованные брови.

– Моя девушка, – нахально соврал я. – Она сейчас где–то там...
Лили очень удачно отстала на пару шагов, приценяясь к журналам, и Петуния зашептала мне на ухо:

– Лили сказала, что вы поссорились, но, знаешь... вы и раньше ссорились, но всегда мирились, а теперь что? Ты вообще на себя не похож, она тоже, но рассказывать ничего не желает!

– Долго рассказывать, Петти, – ответил я. – Просто я был мрачным говнюком, вот и все. Я им и остался, только уже не мрачным. Надеюсь.

– Ты, случайно, наркотики не принимаешь? – с испугом спросила она.

– Принимаю, – честно ответил я. – Сам составил, на себе испробовал, на других... Ну, ты ж понимаешь. Держи.

Я сунул ей в руку закупоренную ампулу, у меня их было порядочно.

– Привыкания не вызывает, отходняка нет. Зато помогает разобраться в себе. Уже минимум троим помогло, – честно сказал я. – Хочешь, попробуй, нет – выброси. Но если станешь пробовать, то в одиночку. Две капли, не больше. По стенам ходить не начнешь, но истерику я тебе гарантирую. Если что, скажешь, что из-за парня какого-нибудь плачешь...

– Но... это же наверняка какое–то ваше зелье? – осторожно спросила она.

– Да. Я только что испытал его на отце, – честно сказал я. – Не знаю, что из этого выйдет, но я, кажется, сумел его понять. А он – себя.

– А Лили ты это давал? – опасным тоном спросила Петуния.
Я покачал головой.

– Нет. И не дам. Но если ты подольешь ей эту отраву в чай, может выйти что–то неожиданное. Ну все, бывай, сестренка, мой автобус!

Я вскочил на подножку и помахал старшей Эванс. Она махнула в ответ и, я видел, тайком от сестры сунула ампулу в карман.

***

Стоунов я отыскал только через неделю, и то только благодаря тому, что компания орала на весь лес что–то из репертуара «Битлз», а может, и нет, я не настолько хорошо разбирался в маггловской музыке.

– Хей! – обрадовалась Кэнди и повисла у меня на шее, чуть не уронив в костер. – Живо ты добрался! Только не говори, что брал под Империо дальнобойщиков!

– Ты что, меня б уже отловили, – фыркнул я. – Так справился.

– А как?.. – выразительно спросила она.

– Работает, – ответил я, – потом подробнее расскажу. Правда, каковы последствия, сказать пока не могу. Узнаем. А у тебя что?

– Ну... они пока еще не очухались, а легилимент из меня никакой, поэтому... – она развела руками. – Не могу сказать. Сам поглядишь. А пока пошли, накормлю!
Я был только за, и хоть кормили тут какой–то немыслимой баландой (мне почему-то упорно вспоминалось ирландское рагу), она была горячей и вкусной. Ну, не настолько, как хогвартские деликатесы, но вполне съедобной и сытной. Потом можно было ополоснуться в ручье, переодеться и завалиться спать под открытым небом. На этот раз я подготовился и еще дома, где мог колдовать, трансфигурировал себе из какого-то рванья спальный мешок и туристическую пенку, поэтому расположился со всем возможным комфортом. Ну это я так думал до тех пор, пока в спальник ко мне не полезла Кэнди, от которой пахло дымом и Мерлин знает, чем еще.

– Ты чего это? – испуганно спросил я.

– А ты как думаешь? – удивилась она, лапая меня. – Не в школе же... Это Бродяга вон уже всех однокурсниц перебрал и на младших посматривает, а ты никак. Все Эванс покоя не дает?

– А-а-а? Не-е-ет... – решительно ответил я и тоже распустил руки. – Да осторожней ты, мы сейчас в костер свалимся!

Кэнди захохотала, а потом мы так увлеклись, что нас, кажется, пинками выкатывали за территорию лагеря, чтобы не мешали спать окружающим. Хотя они все равно не спали, а песни пели, трепались и бухали. Так или иначе, очнулись мы в овраге, в зарослях крапивы.

– И чего, спрашивается, ждали? – протянула она.

– Ну не в школе же! – повторил я, чихнув, когда пушистая прядь попала мне в лицо.

– Так Бродяге это не мешает.

– Ты сравнила... – тут я насторожился. – А ты с ним...

Кэнди решительно помотала головой, и я снова чихнул от щекотки.

– Не мой тип, – ответила она. – Он прикольный парень, веселый и не злой... что ты
фыркаешь? Дурной, но не злой, правда. Сириус бы хорошо вписался в нашу тусовку, тут всех бродяг принимают, да еще таких шебутных, но он уже нашелся.

– Да, – невольно улыбнулся я, – он нашелся.

Я подумал и попытался сформулировать:

– Я вряд ли тебе сумею перепоказать то его воспоминание, даже если откроюсь, у тебя правда нет способностей к легилименции, а пока мы еще думосброс добудем... Поверь на слово: оказалось, что он совсем не такой, каким я его знал. Я даже не думал, что Блэку может быть настолько одиноко и страшно, он же всегда с друзьями, всегда на коне...

– Почему же не поверить, – сказала Кэнди. – Ну и разве плохо, что он вернулся домой? Рано ему еще оттуда сбегать.

– А тебе не рано?

– Привет! – она постучала меня по лбу. – Я ниоткуда не бегала, я сейчас дома. Кто ж виноват, что этот дом на колесах? А тебе-то не рано?

– Ты меня сманила.

– Да-да, во всем виноваты женщины, – хихикнула Кэнди, потом вздохнула и умолкла, распластавшись на мне. – Интересно, а как «Путь Свободы» может подействовать на оборотня?

– Сперва на магглах проверим, – ответил я, поперхнувшись. – С оборотнями у нас совсем другие завязки.

– Нет, ну некоторые покусанные ведь были магглами, так почему не совместить полезное с полезным?

– Кэнди, тут работы не на пару месяцев, а на целую жизнь, – серьезно сказал я.

– Ну а ты заодно подумай о перерождении, – лукаво ответила она. – Не о том, с разделением души, а о настоящем.

– И как я в виде дуба буду зелья варить? Да не смейся ты, свалимся в канаву, а там шиповник!..

– Пофиг, – ответила она, и я понял, что внизу могут быть хоть заросли кактусов, мне уже все равно...