Глава 13. Хаос

Рон ушел сразу же после собственной вспышки, с самодовольной улыбкой на лице, а потрясенная Гермиона смотрела ему вслед, пока за ним не закрылась дверь.

Хлопок двери отозвался эхом в ее голове, а горькие слова, брошенные Роном, все еще били набатом. Её настолько шокировали оскорбления парня, что она едва держалась на ногах.

Господи, как же ей хотелось разрыдаться прямо перед Роном, когда он бросал ей в лицо эти уничижительные оскорбления, но гордость заставляла молчать и судорожно сжимать палочку и не дать просочиться ни одной предательской слезе. Ее переполнял гнев, но как только за ним закрылась дверь, в душе осталась только пустота.

Гермиона сползла на пол, а тонкий халат нисколько не мог защитить от тянувшегося от прикрытой двери балкона холода. На нее навалилась апатия. Наверное, правда, никому...

О, черт! Гермиона отругала себя и хлестко ударила себя по щекам. Хватит разводить сырость и упиваться жалостью к себе. Она решительно встала. Зачем она опять позволила этому ублюдку Уизли задеть себя?!

Она не позволит ему снова разрушить свою жизнь и ее самооценку до основания. Пора от него отмахнуться как от раздражающего насекомого.

Однако кое-что в словах Рона ее задело. А ведь и правда, почему Драко не пытался затащить ее в свою постель... снова.

За время учёбы в Хогвартсе она слышала немало историй о его любовных похождениях, да и судя по заголовкам газет, что долетали до нее раньше, Драко никогда не хранил целибат.

Взглянув в своё отражение в окне, Гермиона нахмурилась и пригладила растрепанные волосы.

Нет, её, конечно, не выпустят прямо сейчас на подиум, но и ничего отталкивающего в ней тоже нет.

Гермиона раздраженно выдохнула: глупо рассуждать о внешности. Если уж она и хотела, чтобы у нее получилось построить отношения с Драко Малфоем, то ей думалось, что они не должны быть основаны на внешности или физической привлекательности. Ей хотелось, чтобы его возбуждали её ум и сердце!

Всё! На сегодня она забудет про идиотов-мужчин! Сейчас она пойдет и посвятит этот день только себе любимой!

Резко кивнув в подтверждении своих мыслей, Гермиона решительно прошла в спальню и, натянув на себя первый попавшийся наряд, вышла из дома. Сегодня будет день Гермионы Грейнджер; только её и ничей больше; и начнется он с мороженого Флориана Фортескью.

Погода явно благоволила ее настрою, ярко светило солнце и еще теплый ветер слегка развевал ее непослушные волосы. Внезапно она почувствовала себя значительно лучше. Её наполнило ощущение свободы и независимости от чужого мнения, будь то Рон или кто-либо другой. Как и после Хогвартса, к ней вновь вернулось понимание, что перед ней вся жизнь и ей доступно свернуть любые горы. Именно этого ощущения ей не хватало долгие годы.

С легкой улыбкой на губах Гермиона вошла в «Дырявый котел» через маггловский вход.

— Драсте! — Она весело поприветствовала Тома, который ответил ей кривой улыбкой, продолжая протирать стакан.

— Доброе, мисс Грейнджер. Вам что-нибудь подать?

Гермиона была готова отрицательно помотать головой, но тут заметила знакомую темную шевелюру за одним из столиков паба.

— Две бутылки сливочного пива, пожалуйста, — произнесла она и отсчитала нужное количество монет в протянутую ладонь Тома.

С ярко-желтыми напитками в руках Гермиона пробралась к столику, стоявшему в углу, за которым ее знакомая в окружении стопки пергаментов и пары свечей, освещавших ее работу, что-то ожесточенно писала. Перо двигалось по пергаменту с поистине космической скоростью, отбрасывая порой жуткие тени в неверном свете свечи. Гермиона без приглашения присела на стул на противоположной стороне.

— Привет! Кого-кого, а тебя не ожидала здесь увидеть! — воскликнула Гермиона, протягивая собеседнице через стол сливочное пиво. — Я думала, ты сказала, что твоя нога не ступит в это место снова после зрелища, которое ты устроила на вечеринке Луны.

Женщина с азиатской внешностью и носиком пуговкой оторвала взгляд от своей работы и взглянула на внезапную собеседницу.

— Гермиона! — радостно воскликнула она, бросая перо, и, потянувшись обнять ее через стол, опрокинула на стол свечу. Часть еще чистых пергаментов сразу же вспыхнула и разлетелась во все стороны.

Гермиона вскрикнула и расцепила объятия.

— О, господи, — воскликнула знакомая Гермионы и подхватила с другой стороны стола видимо важные бумаги. Подожженные пергаменты гасли еще в полете, но от одного листа загорелись, словно пропитанные спиртом, ножки стола, за которым Гермиона и обнаружила свою знакомую. Видимо за этим столом пили в свое время не только сливочное пиво.

Том уже несся к ним с ведром воды. Проклиная неуклюжих посетителей, он залил внезапный пожар водой, наблюдая, как легкое облачко пара поднимается от обугленных ножек стола.

— ВОН! — вскричал раздраженный Том.

Обе женщины собрали свои вещи и выскочили из тесного помещения во внутренний двор так быстро, словно за ними гнался сам дьявол. Немного отойдя от входа, они робко взглянули друг на друга и разразились смехом.

— Как это типично для тебя! — сквозь смех проговорила Гермиона. — Почему каждое твое появление в «Дырявом котле» приводит к маленькому стихийному бедствию?!

Они продолжали истерически смеяться, прислонившись к стене, не в силах остановиться.

Именно в этом состоянии их и застали два слизеринца.

Драко и Блейз с недоумением посмотрели на двух смеющихся женщин, которые согнулись от смеха держать за бок. Они подошли ближе и остановились перед ними, ожидая, когда их заметят.

Первой очнулась Гермиона, неожиданно увидев в зоне видимости знакомые ботинки, а подняв голову ей предстала светлая шевелюра ее жениха. Легкая улыбка появилась на ее губах, но, вспомнив слова Рона, ее сменила почти болезненная гримаса. Переборов себя Гермиона натянула на лицо усмешку.

Если Драко и заметил смену настроений на лице Гермионы, он ничем не показал этого.

— Дорогая, как гласит правило номер сто пятьдесят семь кодекса поведения Малфоя, Малфои не смеются как дикие гиены посреди Косого переулка, — протянул он, надолго прижавшись губами к ее щеке.

Гермиона развязно улыбнулась ему, но ответила столь же целомудренным поцелуем.

— А нет ли в этом кодексе сто пятьдесят восьмого правила: «не сравнивать своих невест с дикими гиенами»?

Драко ухмыльнулся, обнял ее за талию, прикрыв ее от чужих взглядов и прошептал в ухо:

— Вовсе нет. Правило номер сто пятьдесят восемь гласит, что невеста Малфой должна приветствовать своего жениха надлежащим образом.

Легкое смущение тронуло ее щеки, и она не смогла бороться с хитрой улыбкой на своих губах.

— Надлежащим? — хрипло произнесла Гермиона, наблюдая как слегка потемнели светлые глаза Драко.

— Конечно, кодекс был написан еще в шестнадцатом веке, когда женщины были более покорными. Но я был бы рад вернуться домой и посадить тебя к себе на колени и держать в руках бокал вина, пока ты...

— Ты! — послышался возмущенный возглас Блейза из-за плеча Драко, который он проигнорировал. Но Гермиона сбросила его руку и высвободилась, поняв, что возглас относился к её подруге, которую она бессовестно оставила без внимания при виде Драко.

Забини обвиняющим жестом указывал на ее подругу и все время повторял:

— Ты... ты... ты...

Гермиона не была уверена, смеяться ей или... смеяться. Вместо этого, она шагнула вперед и оттолкнула руку Блейза в сторону и встала рядом со своей подругой.

— Забини, Драко. Позвольте представить вам мою подругу, Кэт. Она колдомедик в Мунго.

Блейз все еще злобно смотрел на нее и молчал, а Кэт ухмыльнулась и, демонстративно положив руку на бедро, произнесла:

— Приятно познакомиться с вами, мистер Забини.

Ее тон подразумевал полную противоположность сказанным словам, и Гермиона бросила недоуменный взгляд на них.

— Вы знакомы? — спросила она, проницательно глядя на Кэт.

Миниатюрная азиатка улыбнулась ей одними глазами.

— Нет. Никогда в жизни не видела этого идиота.

— Лгунья! Я должен был сразу отвести тебя в аврорат за нападение! Ты... — Блейз замолчал, поскольку Драко взглянул на него с сарказмом.

— Может хватит? — А потом обратился к Гермионе. — Гермиона, дорогая, почему бы нам не оставить их вдвоем, а самим не заняться другими делами?

Гермиона подняла бровь.

— Да? И чем же это?

Улыбка Драко стала просто кошачьей.

— Я надеялся, что мы проверим сто пятьдесят восьмой пункт руководства, где ты у меня на коленях.

— Шовинистская задница.

— Которую ты любишь, — он ухмыльнулся.

***

Драко с Гермионой аппарировали, оставив своих друзей наедине.

— И вот мы снова встретились. Забини,— выражение лица Кэт можно было охарактеризовать как самодовольное, что только подчеркивала стопка пергаментов, небрежно упиравшаяся в бедро. — Я бы сказала, что рада тебя видеть, но мы оба знаем, что это было бы неправдой.

— Ты действительно думаешь, что я не серьезно? Я отправлю тебя в Азкабан за нападение! Ты сейчас же пойдешь со мной к аврорам! — бесцеремонно схватив ее за руку, Блейз насильно потащил ее вниз по улице к аврору, выделявшемуся своей униформой.

— Офицер. Эта женщина напала на меня! Сломала ногу и...—

Аврор отвел взгляд от Блейза и уставился на хрупкую Кэт, которая рядом с Блейзом казалась еще меньше.

— Это правда, мэм?

— Боже мой, нет. Я колдомедик и поклялась никому не причинять вреда с тех пор, как надела эти одежды. — Кэт сладко улыбнулась и посмотрела на Блейза. — Я понятия не имею, почему этот господин обвиняет меня в таком преступлении. Он просто схватил меня на улице и потащил сюда.

Аврор раздраженно посмотрел на Блейза.

— У вас есть свидетели, сэр?

— Нет, я был один, и мне было слишком больно, чтобы останавливать незнакомцев. Возможно, стоит...

— Возможно, вам стоит показать вашу сломанную ногу? — невозмутимо произнес аврор.

— Но... она не сломана прямо сейчас, инцидент произошел ...

— Может, покажите снимки из Мунго?

Блейз заскрипел зубами.

— Хорошо... она не сломала ее буквально, но так сильно топнула по ней, что фактически лишила меня возможности нормально передвигаться!

Аврор скептически посмотрел на него, потом на Кэт, потом снова на него и еще раз взглянул на нее.

— Мэм. Вы согласны с этими обвинениями?

Кэт возмущенно взглянула на аврора.

— Конечно, нет! Я же едва достаю ему до плеча и вешу от силы сто — сто десять фунтов! Тогда как это человек... — она замолчала, а аврор неодобрительно посмотрел на Блейза. Кэт взглянула на значок на мундире аврора, застенчиво улыбнулась и опустила глаза. — Офицер Марк, я серьезно сомневаюсь, что вообще смогу кому-нибудь что-нибудь повредить, даже если захочу.

Аврор Марк уставился на шестифутового Блейза и укоризненно покачал головой.

— Сэр. Подача ложных обвинений — серьезное преступление, которое может повлечь за собой до десяти месяцев тюрьмы...

— Это не ложь! — перебил его Блейз. — Она очень хорошо знает, что сделала! — он сердито обернулся к Кэт, его рука все еще сжимала ее руку, и он слегка потянул ее в сторону аврора. — Скажи ему правду, ты, маленькая чертовка!

— Сэр, я должен арестовать вас за ложные обвинения и нападение.

В одно мгновение патрульный аврор шагнул и схватил Блейза за руку выворачивая ее за спину. От внезапной боли Блейз отпустил запястье Кэт, и аврор связал магической веревкой его руки за спиной.

— Сэр! Сопротивление аресту также является преступлением!

Блейз попытался вырваться и с дикими глазами кинуться на Кэт, и офицеру Марку пришлось наложить на него чары.

Блейз чувствовал себя так, словно его обложили со всех сторон ватой. Последнее, что он увидел, ощущая тянущее чувство аппарации, уносящее его из Косого переулка — нечеткое изображение Кэт, насмешливо помахавшее ему рукой и пославшее воздушный поцелуй.

Когда ощущение жуткого головокружения, наконец, спало с него, Блейз встал, но резко оперся о стену, чувствуя, что ни ноги, ни руки толком его не слушаются. Сквозь серые решетки, он видел, как от камеры удаляется арестовавший его аврор. В бессильной злобе он хотел его окликнуть и наорать, но решил не испытывать свою удачу.

Блейз осмотрелся. Видимо в таких камерах держат заключенных, которым не предъявлено официальных обвинений. Помимо него в камере было еще двое. Один из них сидел прямо на каменном полу, обняв свои колени, и, мерно покачиваясь, несвязно что-то бормотал. Другой же, одетый в довольно потрепанную мантию с накинутым капюшоном, хромая, приближался к нему.

— Ты... — из рукава показались скелетообразные пальцы. — ...у тебя прекрасные волосы.

Грязные пальцы потянулись к голове Блейза.

— Я хочу их себе!

— Что?! — закричал Блейз, отскакивая от сокамерника.

— Видишь, — неряшливое существо резким жестом откинуло капюшон, показывая полностью обгорелую одну сторону лица и часть черепа. — Я должен прикрыть это место. Это место! — человек указал на обгорелую сторону черепа.

На глазах Блейза, он поднял грязный отросший ноготь и провел им по коже, царапая ее, на месте тонкого пореза выступила кровь.

— Магглы! — вскричал человек. И Блейз еще дальше отшатнулся от него. — Это они со мной сделали. Я должен скрыться, иначе они найдут меня снова... я должен спрятаться... спрятать это... правильно. Мне нужны твои прекрасные, прекрасные волосы, чтобы ... Дай мне свои волосы! — человек закричал, и к его воплям присоединился голос Блейза.

— Офицер! Офицер! Мерлин, помогите мне!

Мерлин свидетель, никто не поможет Кэт, когда он до нее доберется! Она за все поплатится, но сначала ему самому нужна помощь!

— Итак, что случилось?

Взгляд Гермионы метнулся к Драко, но он смотрел на дорогу.

— О чем ты? Все в порядке.

— Гермиона... — его тон был столь сух и раздражен, что она была уверена, что он прочел ее мысли; хотя, как она знала, для легилименции ему бы потребовался зрительный контакт.

— Да ничего важного, Драко.

— Гермиона.

Она всплеснула руками и отошла от него, обняв себя, как если бы ей вдруг стало холодно в такой солнечный и теплый день.

— Ко мне приходил... Рон.

Драко развернулся на каблуках и повернулся к ней, впившись в нее взглядом.

— Нет, — заявил он, его лицо пылало яростью. — Если ты даже думаешь о возвращении к нему, то я убью его. А тебя притащу обратно в поместье, даже если ты будешь упираться, кричать и бить меня ногами. Если мне придется так поступить, я сделаю, не сомне...

Гермиона закрыла его рот своей рукой и укоризненно на него посмотрела.

— Совершенно не нужно так поступать. Я ему отказала. Он, конечно, довольно оскорбительно отозвался обо мне, но все кончено. Полностью и бесповоротно, — Гермиона обняла его напряженное тело и положила подбородок на его грудь, глядя на него снизу вверх.

— Что он тебе сказал? — от тона Драко по позвоночнику Гермионы пробежал холодок.

— Неважно.

Драко наклонил голову и посмотрел ей в глаза.

— Нет, важно, — подчеркнул он после того, как, взяв ее за подборок, крепко поцеловал. — Что он тебе сказал?

И снова оставил на ее губах жесткий поцелуй, словно закрепляя свое право на нее.

— Ммм... Драко! — Гермиона отступила. Ей никогда не нравилось проявлять свои чувства в общественных местах. Даже если это и были ворота Малфой-менора, и поблизости никого не наблюдалось. — Просто забудь, хорошо? Просто пустые слова.

Но, глядя на Драко, Гермиона поняла, что у нее не получится отвертеться, вздохнула и неуверенно рассказала о событиях утра. Взгляд Драко потемнел.

— Это все? — спросил он без капли эмоций в голосе.

Гермиона нерешительно кивнула и нежно коснулась его руки.

— Рон никогда не думает, прежде чем что-нибудь сказать, Малфой. Не стоит принимать его слова близко к сердцу. Я могу понять его. Он сейчас злится, как ребенок. Он набросился...

— Пойдем ко мне, — вдруг произнес Драко, прерывая ее. Его взгляд впился в нее.

Гермиона покраснела до корней волос и покачала головой.

— Драко, не нужно принимать все его слова всерьез. У Рона не язык, а помело, честное слово, не нужно что-то доказывать мне... — она остановилась. — Нет, я вовсе не сомневаюсь в твоих способностях! Просто...

Устав слушать ее бессвязное бормотание, Драко резко аппарировал их от ворот усадьбы к дверям Малфой-менора. Гермиона вскрикнула от удивления, а потом завизжала, когда Драко перекинул ее через плечо и понес вверх.

— Драко! Что ты делаешь?!

Через несколько минут Гермиона стояла в спальне Драко, нервно осматривая небольшую комнату. Судя по обстановке, эта комната когда-то была его детской. Она задала ему единственный вопрос, который пришел ей на ум.

— А почему ты не переехал в комнату большую? В таком доме... наверняка есть другие комнаты.

— Обязательно перееду, — пробормотал он ей на ухо. — В нашу брачную ночь мы переедем туда вместе.

Его холодные губы коснулись ее шеи, и Гермиона слегка повернула голову, чтобы дать ему лучший доступ. Драко прикусил нежную плоть, вырвав стон из ее уст, и продолжил терзать кожу, пока на ней не осталась красная отметина, словно его метка. Удовлетворенно улыбнувшись, он отстранился, а Гермиона неосознанно потянулась за его губами.

На ее лице была написана неуверенность, и Драко понимал, что слова Уизли, подпитываемые ненавистью и обидой, оставили след в ее душе. Он не мог оставить этот инцидент без внимания. Драко сжал и разжал кулаки:

— Оставайся здесь, Гермиона. Мне нужно повидать твоего бывшего, и, когда я вернусь, я хочу, чтобы ты была здесь, — Драко отступил к двери, его глаза горели решимостью.

Гермиона не могла усидеть на месте и ходила по комнате кругами. За прошедшее время она успела спуститься к Нарциссе и обсудить с ней приготовления к свадьбе, обнаружить на кухне домашних эльфов, готовящих ужин в компании с людьми, и поболтать с садовником о тяготах ухода за розовыми кустами из-за зарядивших дождей.

Прошло почти три часа, а Драко все еще не возвращался. Гуляя по дому, она заглянула в пустынную библиотеку, поблуждала среди обширных книжных полок, но тревога не давала ей сосредоточиться на книгах и не давала того покоя, который она всегда испытывала среди книг. Ноги снова привели ее в спальню Драко.

Устав мерить шагами комнату, она подошла к окну. Лучи яркого полуденного солнца, пробиваясь сквозь стекло, освещали комнату, отбрасывая яркие блики на темно-зеленом покрывале, которое так и манило к себе. Гермиона уже подумала, а не прилечь ли ей и не вздремнуть. А Драко, когда вернется, ее разбудит.

Эта мысль была заманчивой, но она была слишком напряжена. Что Драко собирается сделать с Роном? Что, если он?..

Гермиона громко рассмеялась. О ком она переживала? О Рональде Уизле, самой большой заднице на свете?! Что бы Драко с ним не сделал, этот чертов ублюдок это заслужил.

Покачав головой, Гермиона вспомнила все обидные слова, брошенные Роном ей в это утро.

...Педантка ...
... Жалкий книжный червь ...
... Чертовски наивная...

У Гермионы перехватило дыхание, и ей отчаянно захотелось сбежать из этой спальни. Ей ужасно не хотелось, чтобы Драко узнал обо всех неприятных эпитетах, которыми Рон «наградил» ее... Боже, что если он и впрямь разочаруется в ней...

Она была уже на полпути к двери, когда остановилась. Схватив с кровати подушку, Гермиона бешено покричала в нее от бессилия, а после стиснула зубы и встряхнула головой.

Нет! Она припомнила все ощущения, которые испытывал Драко, лаская ее, весь его напор и голод...

Гермиона снова взглянула на кровать и идея родилась в ее голове сама собой. Она решительно стала раздеваться, сбрасывая свою одежду на ближайшее кресло. Полностью обнаженной она быстро пересекла комнату и распахнула шкаф. Среди ряда аккуратно развешанных рубашек она нашла простую белую и накинула на себя, застегнув лишь несколько пуговиц.

В поисках подходящего ракурса Гермиона прилегла на кровать, но потом решительно встала и подошла к окну. Теплые солнечные лучи проходили сквозь тонкий белый материал, небрежно очерчивая силуэт. Греясь в тепле солнца, Гермиона улыбнулась собственным мыслям и осталась стоять возле окна.

Она и понятия не имела, какое произвела впечатление на Драко, когда он вошел в свою спальню, и увидел ее, окутанную мягким свечением.

Гермиона поняла, что Драко пришел, только когда пара сильных рук притянула ее к себе и Малфой уткнулся лицом в ее кудри. Она повернулась в его руках, чтобы оказаться лицом к лицу.

— Что ты с ним сделал? — она не могла не спросить.

— Ничего, что бы он не заслуживал, — Драко глубоко вздохнул. — Но я не думаю, что это то, что мы должны обсуждать в данный момент.

Рон выскользнул из мыслей Гермионы мгновенно, когда эти сильные руки спустились ниже, задирая подол рубашки и сильно сжимая ее ягодицы. Она услышала его резкий вздох и увидела его удивление, когда он понял, что она обнажена. У нее вырвался смешок.

— Да? И о чем же мы должны поговорить? — спросила она с ухмылкой, пока Драко поглаживал ее.

— Правило номер сто пятьдесят восемь, — Драко продолжил гладить ее ягодицу, а другой рукой начал расстегивать пуговицы на ее рубашке. — Я думаю, что ты делаешь удивительные успехи для женщины, даже не читавшей кодекс поведения семьи Малфой.

Все пуговицы были расстегнуты, открывая его взору ее наготу.

— О, какой вид, моя дорогая, — прошептал Драко ей на ухо, сильнее притянув к себе и погладив рукой жесткие завитки между ее бедер.

Гермиона услышала его частое дыхание, и почувствовала его легкую дрожь, когда он потерся об нее своим вставшим членом.

В мгновение ока Драко накинулся на ее рот жадным поцелуем, а потом потянул за собой на кровать. В несколько шагов они преодолели это расстояние и повалились на темно-зеленое покрывало.

По дороге Гермиона рассталась со своей рубашкой, а Драко оторвал несколько пуговиц, снимая свою.

Он слегка отстранился, окидывая взглядом Гермиону и наслаждаясь представшим видом.

Она почувствовала себя сначала немного неуютно под его испытывающим взглядом, будучи совершенной голой, но восхищение в его глазах ей безумно польстило. Не желая оставаться в долгу, она потянулась руками к его брюкам, чтобы освободить его выпирающий пенис.

Драко помог ей снять с себя брюки, и через несколько мгновений они лежали плотно прижавшись друг к другу, плоть к плоти. Но он лишь дразнил ее медленными покачиваниями бедер, так и не войдя в нее.

— Что привело тебя с небес сюда, ангел? — прерывисто произнес он.

Гермионе было не до разговоров. Все что она могла и хотела чувствовать — это его тело, тепло, вес и невероятное физическое, эмоциональное и душевное ощущение внутри себя.

— Поговорим позже, — простонала она, умоляя и выгибаясь ему навстречу, прося контакта, который так и не соизволил предоставить ей Драко.

Он покачал головой.

— О, нет... мы поговорим сейчас.

В этот момент что-то прорвалось внутри нее, было ли это отчаяние или просто физическая потребность — Гермиону это не волновало. Ей хотелось Драко, и она должна его получить. Она закусила губу до крови и почти яростно прошипела ему в лицо.

— Разве ты не хочешь меня, Драко? Разве не чувствуешь, какая я мокрая для тебя? Разве не об этом ты фантазировал каждую ночь в Хогвартсе, когда я получала лучшие оценки? Разве не хотел каждый раз меня трахнуть прямо в коридоре, когда слышал, как меня называют «гриффиндорской принцессой»? Неужели никогда не хотелось выебать меня до потери сознания и кончить в меня, пока я не закричу от удовольствия? — от своих собственных слов Гермиона распалялась все больше и сильнее возбуждалась сама. — Соблазнительно, Драко? Хочешь почувствовать, как у меня внутри все жарко и влажно? Хочешь услышать, как я буду кричать и просить трахать меня все жестче? Как я буду выкрикивать твое имя, когда...

Когда ее отчаяние почти переросло в гнев, Драко резко вошел в нее, рыча от удовольствия и запрокидывая голову.

Гермиона прогнулась, вскрикивая и утверждая свою победу. Комната наполнилась прерывистым тяжелым дыханием, торопливыми ласками-укусами. Первобытная пляска тел была больше похожа на противостояние, чем танец любви, но двоих в кровати на темно-зеленом покрывале это уже не беспокоило.