Видео: 8

Автор: -
Бета: +
Жанр: Romance, Angst, Hurt/comfort
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Эдвард/Белла
Саммари: Пронизывающий холод зимы с лихвой компенсировала насыщенная творческая жизнь Нью-Йорка. В Галерее современного искусства открывалась выставка молодого, но уже известного в определённых кругах художника-абстракциониста.

---

Первая часть



Джейкоб привёз Беллу на квартиру к Джессике. Та ахнула, увидев подругу в состоянии, близком к истерике. Она кинулась хлопотать на кухню, вскоре появившись с ромашковым чаем и успокоительным. Джейк уехал.

Конечно же, Белла не смогла долго держать в себе то, что с ней происходило последние четыре месяца. Она выложила Джессике всё, принимаясь плакать каждый раз, когда речь заходила о потере ребёнка и возвращении Эдварда. Ведь боль физическая превратилась в душевную, а это намного тяжелее поддавалось исцелению. Подруга только всплёскивала руками оттого, как несправедлива порой бывает к любящим людям судьба.

– Эдвард тебя точно любит. Иначе бы не приревновал к Джейкобу. А что ты хочешь – всё художники темпераментные и эмоциональные личности! Они склонны и фантазиям и преувеличению, – утешала она Беллу. – Но не вешай носа. Всё ещё образуется – вот увидишь! Дай ему время очухаться и разобраться в себе.

– А как он разберётся, если даже не догадывается о том, как всё было на самом деле? Он же даже выслушать не захотел!

– Я думаю, что Эдварду надо написать письмо, – предложила Джессика путь к примирению. – Только не электронное, а обычное, и в нём пролить свет на вещи, о которых он не знал. Возможно, это как-то поможет вам справиться с ситуацией.

– Но почему не по электронке? – ей слабо верилось в то, что проблема исчезнет так легко.

– Интернет иной раз подводит – бывает, что какие-то файлы в пути пропадают. А здесь бумага, чернила, написано от руки – совсем другое ощущение… Попробуй, а вдруг сработает?



Извлекая из почтового ящика Каллена корреспонденцию, Лорен обратила внимание на простой белый конверт без обратного адреса. Он отличался от другой деловой переписки. Горничная Эдварда, как многие, была тайно влюблена в художника. Молодая женщина усердно выполняла свои обязанности в надежде, что мужчина станет её воспринимать не как помощницу по хозяйству, а как особу, обладающую ценными качествами спутницы жизни. К сожалению, с его стороны она встречала исключительно официальное отношение. Но Лорен не теряла надежду, ведь Каллен никогда не оставлял женщин у себя на ночлег – все его подобные контакты имели кратковременный финал. Пока однажды в его квартире не поселилась эта вертихвостка Белла.

Лорен недоумевала, что же такого нашел шикарный мужчина в невзрачной девчонке? Ни кожи, ни рожи! Не то, что она сама: высокий рост, модно мелированные пряди всегда уложены в идеальный пучок, актуальный макияж... Лорен даже пылесосила на каблуках! Помощнице по хозяйству пришлось не по вкусу, что её даже попросили приходить один раз в недели вместо двух, когда эта пигалица переехала сюда. Но сейчас всё вошло в привычную колею – Каллен снова вернул её прежнее расписание, а вертихвостка исчезла. После неё остался только деревянный сундук, с которого теперь ещё надо было вытирать пыль…

Сложив аккуратно корреспонденцию на стол, женщина принялась за уборку, но неподписанный конверт вызывал у неё зуд в ладонях. Её так и подмывало узнать, кто же на самом деле неизвестный отправитель. Да и что там внутри. Интуиция подсказывала, что это письмо связано с той девицей, покушавшейся на вероятное семейное счастье Лорен. Промучившись битый час в неведении, разрываясь между любопытством и страхом, что её застукают за вмешательством в частную жизнь хозяина, девушка всё же взяла письмо со стола. Ладони вспотели от волнения, пока она отрывала край конверта. Наконец дрожащими пальцами она извлекла лист бумаги, исписанный ровным бисерным почерком…

Лорен шокированно опустилась на стул, буквы плясали перед глазами, а сердце отстукивало барабанный марш – только что она влезла в чужую тайну, и если Каллен узнает о её проделке, то не только с позором выгонит с работы, но вдобавок даст такую рекомендацию, что устроиться на достойное место будет крайне проблематично. Надо немедленно избавиться от письма. Положим, затерялось где-то на почте, и ничего сюда не приходило!

Лорен быстрым шагом направилась на кухню. Она нашла зажигалку и включила вытяжку. Огонь в момент охватил скомканную бумагу. Через несколько минут от злополучного послания осталась лишь горстка пепла, и ту спешно отправили в мусорное ведро.



Эдвард не мог взять в толк, почему его так подло обманули. Заурядность ситуации просто выводила из себя: любимая девушка изменила ему с лучшим другом. Мужчина всегда считал, что неплохо разбирается в людях, поэтому когда впервые увидел Беллу на открытии выставки, он сразу выделил её из толпы. Она забавно что-то мурлыкала себе под нос, общаясь с картинами, как с живыми существами. Её глаза всё понимали. И убедился, что не ошибся, стоило с ней познакомиться поближе. Белла оказалась таким человеком, о котором Эдвард мечтал с детства. С тех пор, как потерял мать с отцом, он бредил о девушке, похожей на маму. В Белле он находил многое от неё – нежность, мягкость, ум… Главное, что она не старалась казаться лучше, чем есть. Она была обычной и очень близкой по духу. Эдвард долго находился под впечатлением от её простого, но в то же время по-матерински оберегающего жеста, когда она поправила ему шарф на морозном ветру…

Он не ожидал, что ревность настолько захлестнёт его – до этого случая Эд не замечал подобных выходок за собой. Совершенно по-иному он представлял встречу с Беллой после двух с половиной месяцев разлуки. Эдвард дико скучал по девушке, подарившей ему свою невинность. Это был невероятно захватывающий опыт – обучать её всем премудростям любви. Художник потому и трудился в поте лица, чтобы пораньше закончить серию своих работ и устроить Белле приятный и неожиданный подарок, предварительно никого не предупредив. Мужчина горел желанием поскорей вернуться и продолжить открывать своей девушке огромный мир чувственной любви…

Но увидеть спящих рядом Беллу с Джейкобом на той самой кровати, где до поездки Венецию каждую ночь он овладевал девушкой, было сродни самому жестокому предательству, которому нет прощения. Что же за причина толкнула в объятия двух самых близких ему людей?

Начать выяснять было проще с Джейкоба. Он мужик, а с мужиками – всегда легче.



Джейк не сразу открыл дверь.

– Проходи, – небрежно кинул хозяин мастерской, приглашая внутрь.

– Привет.

Эд зашёл в студию, по привычке оглядывая пространство, замечая профессиональным взглядом новые наброски, фотографии, начатые работы… Часть подрамников повернута изнанкой. Но одна картина неожиданно выкачала весь кислород из лёгких Каллена. Спиной к зрителю в белой комнате перед зеркалом обнаженная натурщица стоя прикрывала стройные бёдра прозрачной тканью. Зеркало отражало её живот, грудь и лицо – с холста на Эдварда смотрела Белла.

Ему нечем стало дышать, в глазах потемнело…

Неслабый удар кулака отбросил Джейкоба на стоящий рядом диван. Парень вскочил, не обращая внимания на рассечённую скулу и принимая боевую стойку:

– Мать твою, Эд! Ты в своём уме?! – Джейк с такой же силой вломил ревнивцу по лицу.

Тот поднялся с пола, тряся головой и размазывая кровь.

– А ты соображаешь своей тупой башкой, что делаешь? – прорычал он. – Как ты мог? Как посмел украсть у меня то, что принадлежало мне?!

– Ты совсем спятил, придурок! Мои картины – это просто искусство! Запомни! Я не вор – чужого мне не надо! И дружба для меня – святое! – с каждой репликой коренастый Джейкоб наступал на Эдварда, вытесняя его из квартиры. – И поговори с Беллой! У неё есть, что порассказать тебе! – неслось Каллену вслед, пока он, спотыкаясь, спускался вниз по лестнице.



В парк, расположенный совсем близко рекламного агентства, в свой обеденный перерыв Белла спешила с надеждой. В тенистой аллее, на скамейке, девушку ждал Джейкоб. От Эдварда по-прежнему не было ни слуху, ни духу, потому она очень надеялась получить от друга хоть какие-то новости.

– Ко мне в мастерскую заходил Эдвард, – прокомментировал парень происхождение запекшейся раны на скуле и фингала вокруг, когда Белла с ужасом взглянула на его лицо.

– Вы что, подрались? – у неё поджилки затряслись от страха – неужто Джейк покалечил Эдварда?

– Просто поговорили.

– А без членовредительства нельзя было обойтись?

– Почему нельзя? Можно! Только до кого-то по-другому пока не доходит.

Девушка побелела, мысленно представив изувеченного Эдварда.

– Не переживай. Разбитый нос у мужчины – эка невидаль! Ему идёт! – схохмил Джейкоб. – И вообще такие разговоры ему только на пользу. Но ты прости, не хотел тебя расстраивать, – извинился он. – Как сама-то? Вроде, смотрю, неплохо держишься. Молодец!

– Я не знаю, что делать, как достучаться до Эдварда? – горестно вздохнула Белла.

– Ты должна ему всё рассказать.

– Но он не пришёл на встречу, – слёзы сами собой закапали из её глаз.

– Вот засранец! Ты его позвала, а он отказал тебе?

– Я ему письмо написала и там всё подробно объяснила. Сказала, что надо увидеться, но он просто оставил без внимания мою просьбу. И на телефонные звонки Эд не отвечает, и на эсемэски тоже… Видно, решил порвать со мной окончательно.

Джейк не мог со спокойной совестью смотреть, как дрожат девичьи губы. Чёрт, жалко её как сестрёнку! На миг обнял Беллу, прижав к себе, давая понять, что она всегда может рассчитывать на его поддержку.

– Хреново! Но ты не теряй надежду и, главное, не раскисай! Перебесится и прибежит. Я же вижу, как он тебя любит…

…Эти двое, увлеченные важным разговором, не заметили, как у здания, где работала Белла, остановился автомобиль, из которого вышел бронзоволосый мужчина в чёрных очках. Он ненадолго зашёл в агентство и, вскоре покинув его, направился в сторону той самой аллеи, где на скамейке беседовали его друг и девушка. Молодой человек остановился довольно далеко от них, но при этом великолепно различал, как обхватил руками и притянул к своей груди изящную фигурку Джейкоб, заслоняя Беллу от его испепеляющего взгляда. Нетрудно было догадаться, что они целовались…



Эдвард невыносимо страдал от двойного предательства. Если раньше его отвлекала музыка, вечеринки, которые так здорово ему удавались, то теперь ему враз всё осточертело. Богемные тусовки сейчас казались пустой тратой времени. Он никого не хотел ни видеть, ни слышать. Мужчина отключил телефон и интернет, изолировав себя от привычного круга общения.

Он стал ловить себя на том, что часто ставит на повтор одну и ту же композицию – «Odi et amo» Йохана Йоханнссона. Именно её он слушал в то утро, когда Белла ночевала у него впервые после вечеринки. Только сейчас он обратил внимание на перевод названия с латинского: «Люблю и ненавижу» – так называлась мелодия… Он буквально замуровал себя в студии, пытаясь, как в детстве, когда ему было плохо, сбрасывать отрицательные эмоции на бумагу, картон или холст. В ход шла, в основном, чёрная или тёмно-коричневая краска – её запасы таяли на глазах. Каллен по ночам рисовал как безумный, а наутро уничтожал всё, что создал. К бардаку, который медленно, но верно пожирал свободное пространство лофта, художник никого не подпускал.

С патологическим удовольствием Каллен погружался в депрессию. Среди корреспонденции трехнедельной давности он наткнулся на письмо от известного галлериста из Чикаго и порвал его, не читая. Художник не явился ни на одну из назначенных встреч с выгодным заказчиком из-за непреодолимого нежелания выходить из дома. Ему теперь было всё равно.



В дверь настойчиво звонили. Открывать её и тем более покидать диван не возникало никакого настроения. Эдвард повернул голову, мысленно гипнотизируя дверь и уповая на то, что посетителю надоест ждать и тот отвалит. Но к звонку добавился и громкий стук. Мужчина с трудом поднялся и поплёлся к выходу послать незваного гостя куда подальше. Внезапно звонки со стуком прекратились, и до художника донеслось грозное:

– Эдвард Энтони Мэйсон Каллен! Если ты сейчас же не откроешь эту дверь, то я пригоню технику и снесу её к чёртовой матери! – судя по интонации, Элизабет была настроена решительно.

– Ба, это ты?! – Эд, словно нашкодивший котёнок, мгновенно распахнул дверь.

– А кого ты ожидал? – выгнула бровь женщина, стремительным шагом входя в мастерскую.

– Да никого, собственно, – пожал он плечами.

– Ясно, – Бет цепким взглядом окинула нуждающееся в генеральной уборке жилище. – Ты не обнимешь бабушку?

– Прости, ба, я немного не в форме, – мужчина обнял и поцеловал её, не заметив, как та скривилась, втянув носом запах табака и несвежего тела.

– Слушай, дорогой внук, ты когда в последний раз принимал душ?

– Кажется, позавчера… Или позапозавчера…

– М-да… А тебе не кажется, что творческий беспорядок существенно отличается от простого бедлама? И где у тебя я могу присесть? В кухню даже не приглашай – догадываюсь, что у тебя там!

– Тогда вот здесь, – Каллен резво смахнул на пол какие-то вещи с дивана, лежащие кучей. – Присаживайся, пожалуйста, – уши у него зарделись.

– Спасибо, – Элизабет аккуратно опустилась на краешек дивана, опасаясь запачкать светлый костюм. – Что происходит? – она сразу взяла быка за рога. – Почему не отвечаешь на телефон? Ты болен? От каких-то посторонних людей я узнаю, что Эдвард Каллен отказался от участия в Венецианской биенале. Под угрозой срыва твоя десятая юбилейная выставка… Как это понимать? Куда делся мой внук, и почему перед собой я вижу какого-то опустившегося неудачника? Если что-то в жизни не заладилось, то прими это с достоинством, и не позорь меня, не говоря уж о твоих… – женщина замолчала, сурово поджав губы. Ей хотелось расплакаться, глядя на своего любимого мальчика, но этого нельзя было позволить.

«… Не говоря уже о твоих… родителях», – про себя продолжил Эдвард. Он схватил со стола пачку сигарет, доставая одну трясущимися руками и закуривая.

– Не знала, что ты куришь, – с осуждением посмотрела не него Бет.

– Я брошу, – он сразу же затушил сигарету в консервной банке, полной окурков.

– Надеюсь, – Элизабет выдержала паузу и добавила: – Конечно, это вообще не моё дело – можешь ничего не отвечать. Но где та милая девушка, Белла, с которой ты меня познакомил в конце января? Вы ещё вместе?

– Расстались, – мужчина прочистил горло.

– Жаль. Она мне тогда очень понравилась.

– Мне тоже, – нервно хмыкнул Эд. – Но она выбрала моего друга.

– Неужели Джейкоба? Что же – он хороший парень. Но любила-то она тебя.

– Так уж и любила?

– Да, дружочек! Она не может быть с ним – чует моё сердце. Ты поверь уж жизненному опыту немолодой женщины: так, как Белла тогда на тебя смотрела, смотрят только по-настоящему влюбленные люди. И такая любовь не проходит вот так просто. Её не страшат ни года, ни разлуки!

– Ба, да ты у меня, оказывается, поэт! – неуклюже пошутил Каллен.

– Хватит ёрничать, дурачок, – она шутливо шлёпнула его по затылку. – И подстригись, а то зарос, как дикобраз! И побрейся… Ладно, мне пора – в конце этого года собираюсь открыть ещё один ресторан, поэтому дел невпроворот.

Женщина поднялась. Внук проводил её до двери, но Бет остановилась на пороге. Она положила ладонь ему на грудь, туда, где тревожно забилось сердце, обретая веру в то, что всё не настолько беспросветно.

– И вот ещё: любую ситуацию можно исправить при желании. Прежде чем судить человека, разберись в мотивах поступков. Попробуй для начала встать на его место. Ведь часто на самом деле всё не так, как кажется со стороны.



После ухода Элизабет, Эдвард, будто чумной, кинулся наводить порядок у себя в квартире. Его словно подключили к дополнительному источнику питания. Он самолично мыл, драил, выносил мешки с хламом… Как и обещал бабушке, Эд выкинул сигареты и больше к ним не притрагивался, сбрил несуразную бороду и коротко подстригся. Преображённый, мужчина взглянул в зеркало – оно показало ему совсем другого человека, хоть и осунувшегося, но без лихорадочного блеска в глазах.

Но самое главное, что понял, насколько важна для него именно эта девушка. Он с болезненной тоской вспоминал её искренний смех, лёгкий аромат цветочных духов, прозрачные веснушки на переносице… В каждой миниатюрной прохожей примерно такого же роста, с каштановыми вьющимися волосами, распущенными по плечам, ему мерещилась Белла. Теперь он был готов и спокойно поговорить, и выслушать, и простить… Надо было действовать – он и так слишком много времени потратил на ревность – и начинать с телефонного звонка, ведь её номер Каллен так и не удалил. Мужчина сделал резкий выдох, как перед прыжком с парашютом, нажал на кнопку вызова, с удивлением обнаруживая, что у него от волнения дрожат руки.

Все попытки дозвониться до Беллы оканчивались одинаково: механический голос вежливо отвечал, что абонент – вне зоны доступа. Эсэмэски также аккуратно отправлялись и сохранялись в памяти мобильника – и только. Тогда, купив роскошную «райскую» розу, Эдвард отправился в дом, где Белла с подругой снимала квартиру. Он не знал, какие именно цветы она предпочитает – художник не успел об этом спросить, пока они встречались. Но посчитал, что для примирения элитный и дорогой цветок подходит как нельзя лучше. Поднимаясь по лестнице, он заранее предвкушал, как увидит её. Представлял, как она округлит глаза от удивления, и как он наконец прижмёт её к себе, ощущая гибкое податливое тело…

Открыла ему Джессика.

– Явился! – саркастически прокомментировала она, смерив его взглядом. – Привет.

– Привет. Я, собственно, к Белле, – Каллен пропустил колкость мимо. – Она дома?

– Нет.

– А когда будет? Могу я здесь её подождать? – Эдвард был настроен во что бы то ни стало увидеть девушку.

– Вряд ли дождёшься. Дело в том, что она здесь больше не живёт, – огорошила Джессика. – Примерно месяц тому назад Белла уволилась из агентства и съехала с квартиры в неизвестном направлении. Адреса с телефоном не оставила. Так что ты немного опоздал, голубчик! – она скосила глаза на розу.

– Это тебе, – Эдвард протянул цветок Джесс, пытаясь не показать, насколько разочарован этим известием. – Но если вдруг она появится, дай мне знать.



Пойти к Джейкобу для Каллена тоже было непросто, но для того, чтобы отыскать Беллу, мужчина был согласен даже унизиться. После той «кровавой» разборки они не виделись, но сейчас внутри Эдвард не чувствовал неуправляемой агрессии, которая руководила им тогда. И если Элизабет утверждает, что Белла не с Джейком, то по-дружески они, вероятно, общаются.

Джейкоб не выказал особенной радости, увидев Эдварда, однако не стал держать его на пороге, как Джессика. Мастерская художника-гиперреалиста по-прежнему была уставлена картинами с обнажёнкой. Теперь Эд сознавал, что его взвинченное состояние явилось причиной несправедливого выпада – ведь любая творческая личность выражает себя так, как считает нужным.

– Ну и?.. – ирония сквозила в словах парня.

– Я разыскиваю Беллу. Ты случайно не знаешь, где она может быть? – выказывать недовольство холодным приёмом Джейка было сейчас совсем ни к чему, и Каллен молча проглотил эту насмешку.

– Нет. Я её не видел со времени твоего последнего визита сюда. В тот день мы встретились в парке и всё.

– А она не делилась планами? Поехать никуда не собиралась? Возможно, у тебя имеется её новый номер телефона? Тот, который у меня, не отвечает.

– Белла мне ничего не рассказывала относительно своих перемещений. И номер мобильного у меня только один – старый.

– О'кей. И никакой информации о друзьях, знакомых, родителях?

– Обращайся в сыскное агентство, – бросил Джейкоб. – Я не настолько хорошо знаком с окружением Беллы.

– Тогда, извини. Пока, – Эдвард направился было к выходу.

– Постой… – остановил его на полпути усталый голос, в котором не осталось и тени издёвки.

Без единого звука с посеревшим лицом Каллен слушал о Белле и об их общем потерянном ребёнке – только желваки напряжённо играли на скулах, да пальцы до онемения сжимались в кулаки.

То, что ему поведал Джейк, перевернуло душу Эдварду. Стало быть, вина полностью лежит на нём. Единственный вопрос – выстрелом в висок: как с таким камнем на сердце жить дальше? И сильнее всего угнетала невозможность покаяться перед Беллой прямо сейчас.

***

К детективу Эдвард всё же не обратился – продолжил действовать сам. Он побывал в агентстве, откуда уволилась Белла – там тоже ничего существенного узнать не удалось. Неудача за неудачей, с одной стороны, разозлила его, а с другой – дала толчок и дальше добиваться цели. Каллен вспомнил, что Белла родом из Форкса, и там живёт её отец… Приехав в Форкс, Эдвард из чувства самосохранения не решился напрямую заявиться с расспросами в дом к шерифу Свону, а под видом эко-туриста почти полдня просидел в единственном кафе, куда стекались местные жители с последними новостями. Словоохотливые соседи Свонов поведали любопытному молодому человеку, что девушка не наведывалась к Чарли больше года.

Так ни с чем Каллен вернулся в Нью-Йорк. За время пути у него была возможность снова всё переосмыслить: ситуация подталкивала его смириться с данностью. Раз судьба забрала у него Беллу, значит, он попросту не достоин её. Вернее, он сам отказался от девушки, и жизнь не дала ему шанса всё исправить. И упрекать в этом было некого, кроме себя самого.

Эдвард не собирался вновь опускаться на «дно» и разводить хаос в квартире. Как раз наоборот, он достал недописанные холсты с намерением довести их до ума. Какие-то идеи родились у него по дороге домой, а кое-что из задумок зрело в голове ещё с Сан-Пауло. Да, он не нашёл Беллу, зато принялся искать забвение в творчестве, порой пренебрегая едой и отдыхом. Шумные вечеринки пока откладывались на неопределённое время – художник усиленно трудился над новой серией работ для галереи в Чикаго. Отношения с Джейкобом по мановению волшебной палочки вновь не стали дружескими. Однако на обязательных мероприятиях Каллен не шарахался от Джейка, и тот вполне нейтрально поддерживал общую беседу.

В праведных трудах закончилось суматошное лето, золотым листопадом прошелестела осень, и снова наступила зима. Нечастые метели нанесли в огромный город видимость чистоты и спокойствия. На Рождество Эдвард улетел в Канаду. Там, в Скалистых горах, вдали от людской суеты он наматывал километры на лыжах, под вечер сваливаясь замертво от усталости и засыпая безмятежным сном. Здесь, наедине с томительными воспоминаниями, было не легче – Каллен давно уже не противился им. Он полностью отдавался их власти, окончательно смирившись с потерей любимой. Да, он любил её – только никогда не догадывался, что любить – это так больно…



Накануне Нового Года Эдвард снова был дома – тогда его и застал телефонный звонок от Элизабет.

– Ба, привет. Прости, что так получилось, и Рождество я провёл не с тобой. Мне очень нужно было побыть одному. Надеюсь, ты понимаешь, – извинился он перед бабушкой, ощущая себя махровым эгоистом.

– Да я ничего не имею против твоих отлучек, но хотя бы изредка хотелось бы тебя видеть.

– Бет, обещаю исправиться. Давай встретимся с тобой на Новый Год. Тихий семейный ужин как раз то, что нужно.

– Именно по этому поводу тебя и беспокою. Подъезжай к половине одиннадцатого вечера ко мне на Хадсон-Ярдс. Кстати, я поменяла там обстановку. Приглашаю оценить мои усилия, а заодно и Новый Год отметим.

– Я приду, – согласился Эдвард скрепя сердце – незаживающая рана снова дала о себе знать. Ведь именно там он ужинал когда-то с Беллой…



Каллен оценил сдержанно переделки Элизабет. Возможно, они вызвали бы у него больше восторга, если бы не болезненные воспоминания. Концепцию карнавального представления дизайнер воплотил с изысканным вкусом. Посетитель, попадая внутрь, сразу же переносился в сияющий мир полумасок, украшенных стеклярусом, и джаза, звучащего стильно и ненавязчиво.

Бет связалась с ним по сотовому предупредить, что немного задерживается, и просила внука подождать. Эдварда проводили в отдельный кабинет с зажжёнными свечами по стенам, за столик, с шиком сервированный на двоих. Мужчина расслабленно откинулся на спинку стула и уставился в окно – яркие огни освещали празднично убранную улицу, придавая свежей пороше золотисто-жёлтый оттенок.

Почти неслышный перезвон искрящихся нитей занавеса из стразов заставил повернуть голову. Эдвард собрался подняться навстречу Элизабет, но прирос к сидению, не в силах вымолвить даже банального приветствия.

У входа в кабинет в чёрном струящемся платье стояла Белла. Его любовь, мучительная и прекрасная. Аура из мельчайших капелек света окружала её. Виденье расплывалось то ли от дрожащего пламени свечей, то ли от пелены, внезапно затуманившей глаза. Девушка неуверенно улыбнулась и сделала шаг к мужчине.

Тот вскочил на ноги, кидаясь навстречу, сгребая её в объятия. Да, именно так он рисовал в воображении и на своих абстрактных картинах, как почувствует её губы на своих губах, когда между ними не останется ни единой тысячной доли фута. Как будет сладок этот рот, и каким желанным – тело. Но сейчас Эдвард ощущал соль от смешавшихся слёз…

Опомнившись, не размыкая рук, он усадил Беллу, опустившись на стул напротив. Каллен смотрел в её глаза и не мог наглядеться – они были намного глубже, темнее, чем он помнил. И ещё они были любящими.

Потоком хлынули слова – он просил прощения, говорил, каким идиотом был, как скучал, как искал её, как денно и нощно творил… А она слушала и улыбалась сквозь слёзы и кивала, что прощает, что так уж сложилось, что ей пришлось уехать… Он гладил её пальцы, нежно проводя по запястьям, и когда обнаружил следы от затянувшихся шрамов, в его груди что-то оборвалось. Эдвард застыл, задавая взглядом немой вопрос: «Зачем?»

– Это я от отчаяния… – сглотнула Белла. – Спасибо Элизабет – она спасла меня от роковой ошибки. Твоя бабушка вовремя позвонила и приехала за мной. Она и отвезла меня в своё имение под Бостоном, договорилась в агентстве, чтобы меня перевели в другой филиал…

Эта новость отправила Эдварда в глубокий нокаут. Значит, пока он повсюду искал Беллу, она жила у его бабушки, в доме, где прошло его детство! Если бы не интуиция Бет, могло бы произойти непоправимое! Он должен сию же минуту позвонить ей и миллион раз поблагодарить за то, что она сберегла для него величайшую ценность: его любовь, его Беллу… Но сначала он поднёс к губам руки любимой, нежно касаясь уродливых отметин, возникших по его вине, поцелуями умоляя о прощении.

– Милый, мне надо так много тебе рассказать! – прерывисто вздохнула девушка, грустно улыбаясь и вырывая Эдварда из собственных раздумий. – Не знаю, простишь ли ты меня… Я тогда просто не знала, что делать… Мне казалось – я поступаю правильно, но всё пошло не так, а только хуже… – она зажала рот ладонью, чтобы не разрыдаться.

– Знаю, хорошая моя, знаю. Мне так жаль. Это я во всем виноват… Но теперь я с тобой, я рядом… – говорил он, готовый слушать её, не перебивая, столько, сколько необходимо, и принять всё это со смирением и мудростью. А, главное, утешить Беллу – это вновь найденное сокровище, понимая сейчас особенно ясно, какой глупостью было лишиться его.

Их пальцы переплелись, не желая больше расставаться…



…В дверях появился официант, и Эд взглянул на часы – время промелькнуло незаметно – стрелки приближались к двенадцати ночи. Каллен кивнул пареньку – тот наполнил бокалы шампанским и зажёг свечу на столе. Эдвард поднял свой бокал.

– Белла, моя любимая, моя душа, позволь сказать! Я страшно заблуждался, – торжественно начал он, переполненный возвышенными чувствами.

– Я тоже наделала столько глупостей!

– Мы ошибались… И пусть наши промахи канут в прошлое, а с нами останется лучшее из того, что было, – продолжил он.

– А я хочу пожелать нам, чтобы в будущем мы больше никогда не цеплялись за мелочи и обиды, – подхватила Белла.

– И я благодарен судьбе за то, что в этом году встретил тебя.

– А я тебя.

– За потери и обретения! За твою способность любить и прощать. За счастье, которое ты мне даришь!

– А я пью за тебя, Эдвард! За твой уникальный талант и целеустремлённость. Спасибо, что не отказался от меня. Что искал и верил! – Глаза Беллы отражали живой огонь настоящей любви. – И огромнейшее спасибо твоей бабушке – она у тебя мировая!

– Подождите! Без меня не начинать! – рядом раздался довольный голос Бет. Она буквально влетела в кабинет в последние минуты старого года. Тут же на столе появился еще один бокал и все необходимое для третьей персоны.

– Ну что, я вижу: у вас, мои дорогие, всё отлично? – Женщина тепло посмотрела на счастливую парочку. – И можете меня не благодарить! – она беззаботно рассмеялась, как девчонка.

– Ба, мы тебя обожаем! – приподнявшись со своего места, внук крепко обнял её и поцеловал. – И спасибо за мою Беллу! Честно – не ожидал! Ты величайшая интриганка!

– Всё, что ты обо мне думаешь, я с непременно выслушаю немного позже, – улыбнулась Бет, поднимая бокал. – А сейчас, друзья мои, давайте наконец уже встретим Новый год!

– С Новым годом! С Новым счастьем! – в ответ прозвучал унисоном слаженный дуэт голосов.