- Господи, это всего лишь стиральная машинка! Здесь не должно быть столько кнопок и мигающих точек, словно это панель космического корабля!
Я просто хочу постирать вещи, а не улететь на Марс. Вещи в гардеробе Эдварда дорогие и качественные, но я скучаю по застиранным футболкам и любимым шортам.
Оставив бесполезные попытки договориться с навороченной техникой, я засунула вещи в корзину и завернулась в чистую простыню, которая вовремя попалась под руку.
Последние два дня после знаменательной поездки в магазин и одного крайне неудачного покушения я чувствовала себя до невозможности разбитой.
На следующее утро Эдвард пропал с радаров, и я вновь осталась в одиночестве. Безмолвные охранники с насупившимися лицами не желали идти на контакт.
Я люблю уединение, но сейчас у меня явно развивалась аутофобия. Вот как жить в таких условиях? Существуют ли профсоюзы для похищенных? Я хочу подать жалобу!
Мне нужна моя одежда и Элис. Я собираюсь серьёзно поговорить об условиях своего содержания.
- Brucerò questa casa (прим. авт.: я сожгу этот дом)!
Грохот, звук разбивающегося стекла и осатанелая итальянская речь застают меня на полпути к гардеробной комнате.
Зря этот чёрт из табакерки решил появиться сейчас, когда я так зла!
Он еле держится на ногах. Его волосы в безумном беспорядке торчат в разные стороны, чёрная рубашка распахнута, в руках одна туфля, а о месте нахождения второй я могу только догадываться.
Да, он пьян.
Слова, полные негодования, застревают в горле, и я осторожно делаю шаг назад. Даже будучи трезвым, он нагоняет на меня жуть, так что же ждать от пьяного Эдварда?
Но, конечно же, меня замечают.
Я решаю, что лучшая защита – это нападение.
- У меня есть претензии!
Он кривится от звука моего голоса.
- Где пульт? - интересуется он.
- Какой пульт? Ты вообще слышишь, что я говорю?
- Поэтому и спрашиваю: где пульт? Там обязательно должна быть кнопка, которая тебя заткнёт!
Спотыкаясь о невидимые преграды, он с горем пополам добирается до своего любимого кресла.
С некой долей любопытства я рассматриваю такого нового для меня Эдварда и пытаюсь понять, что заставило его напиться до такого состояния. Я почему-то уверена, что ему для подобной кондиции пришлось опустошить половину бара, или где он там напивался?
Он небритый, растрёпанный и раздражённый.
- Что это на тебе? Тога? Изображаешь из себя богиню?
Его язвительность не проходит мимо меня.
Он что, держит меня за идиотку?
В три шага я оказываюсь прямо перед ним, выбиваю из его рук треклятую туфлю, от которой он никак не избавится.
- Ты думаешь, это смешно? Мне нужна моя одежда! А пока я буду ходить так!
Я сбрасываю простыню на пол и остаюсь обнажённой.
Каким-то невероятным образом он внезапно делает подсечку, и я оказываюсь у него на коленях, утыкаясь носом в грудь.
- А ты думаешь, я против голой женщины у моих ног?
Он гладит меня по волосам так, как если бы гладил кошку. Кажется, ещё немного, и почешет за ухом.
Я боюсь пошевелиться, понимая, что моё показательное выступление расценено неверно.
От него не пахнет плохо, как могло показаться на первый взгляд. Что-то терпкое и вишнёвое. Даже приятно. Его кожа горячая, и сердце бьётся сильнее положенного.
Спустя время я чувствую, что мои ноги начинают неметь.
- Отпусти, - тихо прошу я.
Но он как будто меня не слышит.
- Сиди смирно.
- Мне неудобно…
Он позволяет мне передвинуться, но так и не отпускает.
- Sei la prima donna che voglio abbracciare (прим. авт.: ты первая женщина, которую я желаю обнимать).
- Я не понимаю твою ругань, - почему-то шёпотом говорю я.
- Потому что я не ругался.
- Тогда что ты сказал?
- Кто принял тебя на работу без элементарного понимания языка?
- Ты можешь пойти и похитить какую-нибудь итальянку, - огрызаюсь я. - И мне нескучно, и тебе собеседница!
- Мне достаточно тебя одной.
- Ты же понимаешь, что это звучит, как комплимент?
- Ты невыносима.
- О, это я даже не старалась.
Он не лезет за словом в карман. Для нетрезвого человека он слишком ясно говорит. Я всматриваюсь в его глаза, но там пусто. Двери закрыты. Несмотря на это, я чувствую знакомый трепет при взгляде на него. Странная смесь из страха, влечения и любопытства.
Мне никогда не нравились плохие мальчики. Мне никто никогда не нравился. Я не верю в любовь…
- Ты когда-нибудь был влюблён?
- Я похож на человека, который верит в любовь?
Ох, он почти возмущён, что я посмела уличить его в столь низменных чувствах.
- Никогда никто не нравился?
Не знаю, почему продолжаю приставать.
- Есть желание. Я желаю и получаю, - его голос с приятной хрипотцой проникает под кожу и разливается приятным теплом. - Я желаю тебя…
Он приподнимается и опускает меня на ковёр. Он нависает надо мной. Как сама неотвратимость.
Мне не хватает воздуха. Я глубоко дышу, но мне мало.
Он закрывает глаза. Его губы на моём лбу, щеке и подбородке. Страсть и нежность переплетаются в его поцелуях.
Почему я чувствую себя так, словно победитель здесь я?
***
Элис лежит на смятом покрывале. Под головой сразу две подушки. Одна нога согнута в колене, а другая свисает с края кровати. Она, как всегда, лазит в «инстаграме». Элис обожает следить за жизнью незнакомых ей людей.
Только увидев её, я понимаю, что скучала.
- Эй, привет!
Она смотрит на меня с неверием, а потом подбегает и почти сшибает с ног.
- Bella mia, неужели это ты?
- Как видишь, живая и здоровая, - я улыбаюсь.
- Чья на тебе одежда, Белла? Выглядит дорого… и по-мужски, нет?
- Это Эдварда. Он…
Она отстраняется от меня.
- Значит, Эдвард?
- Да, это его имя, Элис, - я немного раздражена.
- Последний раз ты говорила, что этот человек ничего не значит для тебя. А потом короткая смс, что ты с ним. Больше не ходишь на работу, не пишешь, не даёшь знать, как ты…
Я слушаю её обвинительную речь, и мне хочется её прервать. Рассказать, что я рядом с ним не по собственной воле. Но за дверью охрана. У неё будут проблемы, а я не хочу ввязывать в это и её.
- Всё изменилось, - пожимаю плечами я и иду к шкафу.
Я с удовольствием снимаю с себя его одежду и достаю нижнее бельё, джинсовую юбку и топ.
- Ты изменилась, Белла.
Что за глупости? Как я могла измениться за две недели?
- Ты просто давно меня не видела.
Элис кружит по комнате, как юла, пока я собираю чемодан. Я вижу, что она хочет что-то сказать, но не решается. Мне нечего ей сказать. Я не вижу выхода.
- Просто посмотри мне в глаза и скажи, что ты счастлива!
Она тяжело дышит и заламывает пальцы с аккуратным маникюром.
- Я… я…
- Я так и знала! Что он с тобой сделал? Чем он тебе угрожает?
Угрожает?
Я вдруг впервые поняла, что Эдвард ни разу мне не угрожал. Давил, манипулировал, применял силу, но никогда не было угроз. Даже когда я держала нож у его горла, он не сказал ни слова.
Я не просто чувствовала, я знала, что он опасен. Но по отношению ко мне не было настоящей агрессии. Мои препирательства забавляли его. Это я всегда угрожала.
Стук в дверь, и в комнату заходит телохранитель. Он не говорит по-английски, но я и так знаю, что задержалась.
- Мне нужно идти, Элис. Прощай.
Я прощаюсь, потому что знаю, что больше её не вижу. В отель я больше не собираюсь возвращаться, а потом я улечу домой.
- Белла, я спасу тебя.
Я смотрю на неё, а потом на мужчину у двери.
- Мне не нужна твоя помощь.
Глазами я умоляю её не идти за мной, и, видимо, она понимает.
Колёсики чемодана скользят по мраморному полу. Я ловлю на себе взгляды нескольких знакомых горничных и просто киваю им.
Джессика появляется из-за угла. Она смотрит на мой чемодан и ухмыляется.
- Решила уволиться?
Она идёт за мной.
- Нужно возвращаться домой.
- Тебя Каллен уволил?
- Кто такой… Каллен?
- Мистер Каллен, Белла, - Джессика фыркает. - Хозяин отеля. Он сегодня впервые за долгое время решил посетить свои владения. Мы с пяти утра на ногах. А вот и он, высокий мужчина рядом с Марией…
Я смотрю в указанном направлении и спотыкаюсь. Чемодан выпадает из рук, и я не падаю только благодаря услужливой спине охранника, который, опешив, с удивлением смотрит на меня.
Рядом с Марией, управляющей отелем, стоят двое мужчин. И только один из них высокий, и только один из них… Эдвард.
Он смотрит прямо на меня. На его губах ухмылка, а глаза прищурены.
Он в деловом костюме и с бумагами в руках, которые отдаёт обратно Марии. Та уважительно принимает их. Она напряжена, а её лоб блестит от пота.
- Правда, он красавчик?
Джессика не замечает моего смятения. Она смотрит на Эдварда, как на некое божество. Разве не она говорила, что он… Твою мать!
- Ты говорила, что он преступник.
Я шепчу одними губами.
И я понимаю, что он читает по моим губам.
- Горячий мафиози.
Он что-то говорит Марии. Та смотрит на меня с плохо скрываемым удивлением.
Только не подходи ко мне. Только не подходи ко мне.
Он идёт прямо к нам.
Взгляды всех присутствующих обращены к нему.
Он как центр мироздания.
- Всё?
Он не ждёт ответа, а просто хватает меня за руку, указывает охраннику на чемодан и, как и тогда в магазине, ведёт меня за собой. Я боюсь смотреть на людей и низко опускаю голову.
Я пытаюсь вырвать руку, но он только сильнее сжимает пальцы на запястье.
Синяки. Будут синяки.
У самого входа, где стоянка по правилам запрещена, стоит целый кортеж из одинаково огромных и ослепительно чёрных машин.
Что за сюрреализм?
***
Как только машины начинают движение, я собираюсь с силами и вырываю свою руку из его захвата. Я смотрю на него по-волчьи враждебно.
- Твоя фамилия Каллен?
Его лицо это ледяная маска, а сам он холодная глыба.
Он расстёгивает пиджак и снимает его. Почти срывает с себя галстук. Расстёгивает верхние пуговицы рубашки. Снимает запонки и закатывает рукава, обнажая свои татуировки. И всё это время его глаза буравят во мне дыры. Невербальная лоботомия.
- Что не так с моей фамилией?
Он откидывается на сидении. Его королевские замашки возвращаются с троицей.
Его высокомерие выше неба.
И вдруг я понимаю простую истину.
Он знает, кто я, а я знаю, кто он. Потому что он позволил это узнать. Впервые позволил действительно понять. Без постановок в закрытом пространстве. Только реальная жизнь.
- Ты…
Я не могу это выговорить.
В груди всё сжимается в одну точку.
Я смотрю на него, как олень в свете фар.
- Ты… никогда не собирался отпускать меня.
Я не спрашиваю.
Я утверждаю.
Изящным движением он достаёт из-за пояса пистолет.
Мой папа полицейский. Он смотрелся нелепо с пистолетом в руках. Добродушное выражение лица никак не вязалось с опасностью, что предполагает оружие.
В руках Эдварда чёрная сталь до абсурда гармонична. Как прямое продолжение. Температура в машине падает сразу на несколько градусов.
Он снимает пистолет с предохранителя, и холодное дуло соприкасается с моим лбом.
- Только если сразу в рай.
Его голос незнакомый. Я уверена, что таким голосом он сообщает врагам о том, что жить им осталось совсем немного. Если он вообще хоть кого-нибудь предупреждает.
Я не хочу. Нехочунехочунехочунехочу! Я не хочу умирать!
Я не дам ему убить меня!
Я резко поднимаю руку и бью его по предплечью. Его пистолет ударяется о приборную панель рядом с водителем, который оглядывается на своего хозяина и одновременно следит за дорогой.
Но мне плевать.
Я запрыгиваю на сидение с ногами и хватаю его за волосы. Ногтями впиваюсь в его лицо. Бью коленкой по животу.
Хочу сделать ему очень больно.
Но он быстро скручивает меня. Опрокидывает на спину и накрывает всем телом.
- Ещё одно движение, и я трахну тебя прямо здесь.
Он кусает меня за ухо, и я кричу, задыхаясь от слёз.
- Ненавижу!
***
Каждый раз, когда он входит в комнату, я начинаю визжать.
Он берёт меня силой.
Никаких поцелуев.
Механические движения.
Он показывает мне, где моё место.
Я наивно полагала, что он отпустит меня домой.
После той крови и жестокости, что он мне показал.
Я надеялась.
Всё меняется воскресным утром…
Я просыпаюсь от нежных прикосновений к лицу.
- Белла, просыпайся!
Элис трясёт меня за плечи.
- Элис? Элис? Что ты здесь делаешь?
Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что мне всё это не снится.
- Я обещала тебя спасти. Вставай, у нас мало времени!
Я противлюсь и прижимаю к себе покрывало.
- Уходи, Элис, если он узнает, что ты здесь была, то убьёт!
Она смотрит на меня, как на дуру.
- Вставай!
Она кидает в меня пакет.
- Одевайся! Ждём внизу!
- Ждём?
- Я и Джаспер. Давай, Белла, поторапливайся!
Она уходит, а я ещё пару минут не могу прийти в себя.
В пакете одежда и аксессуары.
Юбка-миди, блузка, платок, очки и резинка.
Я умываюсь, одеваюсь, заплетаю волосы в низкий пучок и завязываю платок. Очки держу в руках, когда спускаюсь вниз.
Возле Элис стоит высокий и загорелый светловолосый парень. Он настороженно смотрит на меня.
- Джаспер, это Белла. Белла, это Джаспер. Всё, идём.
Джаспер открывает двери и пропускает нас вперёд, но я останавливаюсь.
Где охрана?
- Белла, торопись!
Я выхожу и никого не вижу.
У ворот стоит неприметная серая машина неизвестной мне марки.
Мы едем молча.
На душе у меня бушует ураган. Руки дрожат от страха, и я чувствую, что потею.
- Элис, - зову я непривычно задумчивую подругу.
- Белла, не спрашивай ничего. Через час всё закончится. Послушай, вот документы. Они на имя Мэри Брендон. Сейчас мы едем в аэропорт. Ничего не бойся. С этими документами всё хорошо. Пройдёшь регистрацию, и сразу на самолёт. Ни с кем не разговаривай. Никому не смотри в глаза. Больше никогда не возвращайся в Италию. Забудь обо всём, что случилось. Забудь меня и Джаспера. Забудь… Эдварда.
Элис обнимает меня на прощание, и в её глазах слёзы.
- Прощай.
***
Отец смотрит на меня со странной улыбкой. Я открываю глаза. Совершенно не помню, что произошло. Я пробивала покупку мистеру Баннеру, а потом тьма…
- Папа?
- Дочка?
Я лежу на больничной кровати, а он сидит рядом и держит мою руку.
- Что произошло? Я не помню…
- Ты потеряла сознание, милая, - мягкий голос отца успокаивает, и я расслабляюсь.
- Наверное, из-за недосыпа, - предполагаю я, чтобы не пугать отца, который сам только недавно закончил своё лечение.
- Так ты не знаешь?
Я приподнимаюсь на локтях и смотрю на отца.
- Чего не знаю, папа? Только не говори, что, пока я была без сознания, мне сделали томографию и выяснили, что в моей голове опухоль!
- Нет, дочка, - папа посмеивается над моим глупым взъерошенным видом, - никакого рака.
- Тогда что?
- Я стану дедушкой, милая.