Застыв у двери в гримерную, я не знала, что делать. Уже занесла кулак, чтобы постучать, но тут же передумала.
Дверь сия представлялась Рубиконом, который не следует переходить. Сердце жутко колотилось, пульс в висках отплясывал чечетку, слова выветрились из головы.
Пустяковый рабочий момент вылился в полный душевный раздрай.
Что сказать Ярцеву? Как с ним заговорить? После злополучного видео Кирилл явно не питает ко мне теплых чувств. Сейчас я обрадую его: уважаемый, Кирилл Леонидович, мы вдвоём поедем в гостиницу. Не переживайте, мое общество я не навязываю. Не пытаюсь намекнуть на готовность разделить с вами постель. Всего лишь деловые отношения. Работа-с.
И куда только делись моя хваленая выдержка и деловой тон? Все пошло прахом из-за одного только взгляда зеленых с поволокой глаз, о которых я не думала много времени.
Я собралась с духом и все же постучалась. Никто не ответил. Так, странно. Может быть, он уже уехал, и я зря здесь торчу? Ладно, попробуем зайти. Я сделала глубокий вдох, ощущая легкое головокружение, открыла дверь.
Кирилл в вальяжно-расслабленной позе сидел на диване, положив ноги на стул, стоявший рядом. Глаза закрыты. Веки подрагивают.
Полупустая бутылка виски примостилась на полу. Сигарета в руках почти истлела. Длинные пальцы, увешанные серебряными кольцами, держали в руках фильтр с едва заметным рдяным огоньком. Как мне показалось, Ярый крепко спал. Ну ясно же, вымотался после такого драйва на концерте.
Я подошла к нему поближе, пристально вглядываясь в уставшее лицо.
Не одному Кириллу позволительно меня взглядом ощупывать! Воспользуюсь возможностью, хотя да, знаю, что не одну кошку любопытство сгубило.
Даже во сне Ярый выглядел изможденным. Под плотно закрытыми глазами залегли темные круги, черты лица заострились, красивые, четко очерченные губы при этом искривились в саркастичной ухмылке.
Придвинувшись еще ближе, попробовала взять окурок из его рук. Что двигало импульсивным поступком - непонятно. Просто моей рациональной натуре показалось, что если я не возьму этот тлеющий окурок, то он упадет на диван, начнется пожар…
В общем, невротические, бредовые фантазии взяли верх над логикой.
В тот момент, когда я дотронулась к его красивым, музыкальным и почему-то ледяным, пальцам, Кирилл открыл глаза. От цепкого мужского, наглого и явно оценивающего взгляда, я покрылась гусиной кожей. Темно-зеленые глаза, казалось, проникают в душу, в саму мою суть. Я непроизвольно отпрыгнула назад и испугано ойкнула.
- Если хотела закурить, то на столике зажигалка и пачка с сигаретами, а это, - Кирилл демонстративно показал мне окурок, - уже и мне не надо. – Он воткнул фильтр в пепельницу, которая стояла рядом с ним на диване.
- Не курю, - промямлила я, растеряв внятные слова.
Ой, дура!
Появилась неловкая пауза. Кирилл выжидающе смотрел на меня, а я под его пронизывающим, и как будто, раздевающим взглядом, стала похожа на помидор. Кровь мгновенно прилила к моему лицу и никак не хотела возвращаться обратно.
Вместо контроля над ситуацией, я растеклась лужицей, не понимая, в каком направлении выстраивать общение. Мысли носились в голове пчелиным роем. Сердце гулко стучало где-то внизу живота, желудок скрутился в тугой узел, а кровь превратилась в вязкую субстанцию. Не хватало в обморок свалиться.
Так, Саша, соберись, тряпка! Ведешь себя неестественно. Это же не ты! За словом в карман обычно не лезешь.
Настройки сломались. Аутотренинг не помогал.
- Э… Кирилл…
- Я за него, - произнес Ярый, глядя на меня с прищуром.
- Если ты проснулся, может быть, поедем к тебе в гостиницу? – промямлила я, понимая, насколько двойственный смысл несет невинная фраза. – В смысле, я, как промоутер, обязана сопроводить тебя в гостиницу. Где, согласно райдеру….
- Стоп. Не тараторь. Понял я тебя прекрасно. Лучше ответь: Лекса – от Александра?
- Да. Но можно Саша. Лекса – ник для Интернета.
Я недоуменно уставилась на Кирилла. К чему он ведет? Даже на бейдж указала, который принялась быстренько отстегивать от майки. Сейчас самое время. А то сколько я щеголяла по улице с бумажкой, показывая прохожим, кто я есть и как меня зовут.
- Скажи, а если я назову тебя Алька? Тебя так когда-нибудь называли родители? - Кирилл выжидающе смотрел на меня.
- Нет! Просто Саша. Всегда родители называли меня Саша, Сашенька. Никаких Аль, - разговор начинал отдавать больницей, где стены обиты мягким войлоком, а пациенты носят смирительные рубашки. Бред! Опять он с этой Алькой!
Кирилл внимательно смотрел на меня, прищелкнул языком. Я от неожиданности судорожно сглотнула. Что за проявления альфа-самца?
Ярцев с грацией хищника потянулся, убрал ноги со стула, поднялся и вплотную приблизился ко мне. Пришлось инстинктивно пятиться назад. Надо мной нависал высокий мужик, уверенный в своем превосходстве, не дающий мне и шанса на побег.
Кирилл не выглядел больше уставшим. Казалось, он заполняет собой окружающее пространство, подавляет мою волю своей энергией.
И тут я поняла: отступать больше некуда – моя спина упиралась в стенку рядом с зеркалом и гримировочным столиком. Сама, не ведая, оказалась в ловушке. Почему я так боюсь Кирилла в нынешнем его проявлении? До дрожи в коленях, до головокружения…
Или это результат осознания истины, которую, когда-то высказал один умный человек: «Бойтесь своих желаний – иногда они могут осуществиться»?
- А знаешь, что, просто девочка Саша? - Ярый положил руку на мое плечо.
Земля ушла из-под ног, сердце унеслось куда-то в ретивом галопе. Вот это виражи американских горок в поведении Ярцева! То он одинокий, уставший от людей мужик, то играет со мной, что тот кот с наглой мышью, рискнувшей забраться в его владения.
Кирилл продолжал меня рассматривать, останавливаясь в районе губ, тяжело дыша. Я молчала в ответ, обдумывая: изо всех сил двинуть коленом в пах немедленно или еще подождать развязки?
- Как тебя впервые увидел, мне не дает покоя одна мысль…
Кир замолчал, продолжая гипнотизировать меня малахитовым взглядом. Через пару секунд, показавшихся столетием, он порывисто добавил: - Каковы на вкус эти губки без краски, что на них?
Резким движением руки Ярцев стер вишневый блеск с моих губ. Сердце с разбегу ударилось о грудную клетку, забарабанило во всю прыть, сползло вниз, а затем из пяток ускакало в виски. Жар заполнил тело. Меня охватил нервный паралич, даже приподнятая нога для удара так и застыла, полусогнувшись в колене.
Я не могла пошевелиться, мысли выветрились из головы. От изумления приоткрылся рот, слова, будто в капкане, застряли в горле.
Кирилл же расценил моё замешательство, как приглашение, обхватил ладонями лицо и впился в губы.
Мне показалось, что я теряю сознание, лечу вниз с огромной высоты. Мужские губы с правом победителя вторглись в мой рот, рыжеватая щетина колола лицо, а запах виски и сигарет, к удивлению, не раздражал. К ним примешался еще один аромат. Кажется, так пахнет бергамот в некоторых мужских одеколонах.
Кирилл ослабил хватку, перестал действовать силой. Его язык очертил контур моих губ, затем он нежно прикоснулся своими губами к моему по-прежнему приоткрытому от изумления рту. Но этого показалось мало. Кир вновь схватил меня в охапку, крепко прижал к себе и углубил поцелуй, забирая остатки воздуха из легких.
Сил противиться не было. Я следовала за ним, понимая, что мне безумно нравится находиться рядом, ощущать сильное тело, а самое главное – чувствовать его вкус, отвечать ему, позволять языку вести в страстном, завораживающем танце. Поцелуй набирал обороты. Дышать стало нечем, но Ярцеву было по-прежнему мало, а я утратила разум, не хотела прерывать наше занятие.
Мне бы воспротивиться, задуматься о том, насколько я перестала дружить с рассудком, веду себя, уподобившись легкомысленной девчонке-фанатке, но… Исступленный поцелуй продолжался. Я отвечала на каждое движение, чувствовала вкус мужчины, сумевшего разбудить меня от летаргического сна, в котором пребывала после расставания с Егором.
И не буду лукавить: хотелось большего.
Кирилл глухо застонал, прижал меня к стене, его руки обхватили мою талию. Я поняла, что ноги дрожат, подгибаются, я падаю…
Вцепилась в Кирилла одной рукой, другой попыталась поднять вверх его майку. Безумно хотелось прикоснуться к его телу, провести ладонью по широкому мужскому торсу, скинуть к чертям с него одежду, рассмотреть воочию татуировки, детали которых иногда виднелись на фото. Вырисовывать по их линиям и узорам своими пальцами…
Вот зачем я распахнула глаза так некстати? И тут что-то случилось: оцепенение, наслаждение его объятиями схлынули ночным прибоем, убегающим к материнским водам океана.
Я не знаю, где смогла взять силы, дабы призвать здравый смысл на выручку. Сбрасывая гипнотические путы, которыми была повязана в течение нескольких минут, я прервала поцелуй, оттолкнула от себя Ярого.
Немного отдышалась и сделала то, как мне казалось, единственное, что возможно в данной ситуации - отвесила звонкую пощечину Кириллу Ярцеву.





Летний вечер лениво окутывает прибрежный поселок. Со стороны пляжа доносятся голоса детей. Отдыхающие, полуголым караваном, расходятся по арендованным на время отпуска домишкам.
Местных курортная суета не касается. Люди занимаются привычными делами. Море за поворотом. К чему придавать купанию в соленой воде сакральный смысл? Отдохнуть у телевизора можно. На лавочке, вот, посидеть.
Кириллу скучно. Уже месяц он в Волногорске. Гоняет на мотоцикле по горным дорогам. Тусуется с такими же, как и он, любителями адреналина.
Родители на его увлечение смотрят сквозь пальцы. Пускай мальчик отдохнет после трудов праведных. Учеба в таможенном институте зело утомительна и нелегка. Первый курс закончен. Надо набраться сил перед следующим годом.
Кирилл отмалчивается. Не хочет разрушать идиллическую картину мира, предков расстраивать. Пусть себе. До сентября у него еще есть время. Скажет как-нибудь, что таможенника из него не поучится, и в Сочи он жить не будет. В Москву уедет к старшему брату. А нет, так повестки дождется. Эка невидаль. Отслужит. Вернется. И опять же – к брату. Славка младшенького не бросит. Хоть и нотациями мозг взорвет.
А пока Кирилл на мотоцикле и с гитарой на плече колесит по поселку. Ищет себе компанию. Одноклассники разъехались, домой носу не кажут. Остаются приезжие курортники.
Около магазинчика идет туса: кроссовые мотоциклы, их владельцы, приехавшие на соревнования, и рядом стайка девчонок. Хихикают. Жеманятся. Хотят произвести впечатление на заезжих кавалеров.
Одна девчонка стесняется внимания, жмется к более смелой подружке. Кирилл притормозил около нее. Та лишь вздрогнула. Робко посмотрела исподлобья.
Карие глаза сверкают янтарным переливом. Веснушки на носу, а каштановая шевелюра завивается мелким бесом. Лёгкое платьице совсем не по моде. Ни тебе маек «Титаник», завязанных узлом на животе, ни коротких шортиков. Загорелые плечи и коленки. Стройные ножки. Улыбка робкая. Нежная. Зовущая…
- Алька! – окликивает ведение подружка. – Ты куда смотришь?
Та вспыхивает. Стесняется. Пытается отвести взгляд, но Кирилл уже понял её интерес. Подкатывает на своём байке.
- Привет, сосед, - смущенно произносит загорелое виденье.
Сосед?
Алька…
Имя перекатывается карамелькой на языке. Такое округлое, сладкое. Так и хочется его распробовать, насладиться вкусом.
Когда только вырасти успела. Кирилл помнит девочку с косичками, белыми бантами и тяжелым портфелем. Помнит, как та бегает по улице со стайкой детворы. Взрослая девушка.
Откуда?
Ах, она уже перешла в десятый класс. Ей шестнадцать.
Лето закружило. Увлекло за собой в земляничные сети, пряные травы и солнечные блики на бирюзовой воде. Они ездят купаться на пустынный пляж. Алька звонко смеется. Просит Кирилла спеть что-нибудь красивое. И тот старается, поет старые баллады. Алька не любит «Иванушек» и «Руки вверх».
Кир пытается произвести впечатление. Боится спугнуть Альку лишним движением руки или объятием. Он провожает её домой с прибрежной дискотеки. Катает на мотоцикле. Каждый вечер они вдвоем сидят на лавочке под раскидистым олеандром, ветви которого полны розовых цветов.
Под стрекотанье цикад Кир что-то рассказывает, привирает, не без этого, Алька же лишь задорно хохочет, не пытаясь поймать на нестыковках.
Они - парочка. Тили-тили-тесто, жених и невеста.
Кириллу удивительно. Он впервые с девушкой просто так рядом, без далеко идущих планов. И ему это нравится… Другие девчонки, словно растворяются в небытие.
И первый поцелуй…
Не его, Кирилла, первый, а ёё - Альки.
Сладок, что спелая, сочная малина, которая растет у соседа. Они тихо крадутся вечером к колючим кустам, разросшимся на двух участках без забора. Алька не может сдержаться, хихикает, зажимает рот рукой. Оглядывается по сторонам, чтобы сосед дядя Митя не услышал их голоса, не заметил маленькую шалость, не раскричался на весь поселок.
Кирилл кормит Альку малиной. Та жмурится от удовольствия, бережно касается губами и язычком, забирая с колыбели согнутой ладони по одной ягодке.
Губы сливаются с губами. Алька дрожит, боится, но…

Исчезли кусты малины, а с ними и Алька, ее робкое смущение…
На ее месте материализовалась Саша. Она выжидающе смотрела на Ярцева, а он мысленно чертыхался, ибо ему еще не приходилось производить впечатление на женщин, притворяясь полутрупом, сиречь зомби.
М-да. Всё же вискарь оказался лишним. Усталость дала о себе знать. Кирилл не заметил, как его сморил сон. Даже сигарету не потушил. Сама истлела сизым столбиком.
Браво, Кир, трибуны рукоплещут! Напугал девчонку до чертиков, испуганного визга.
Саша отскочила от него на добрые три метра. Вот оно – желанное разнообразие в серых буднях: обычно фанатки бегали за Кириллом, но никак не от него.
Необходимо справится с фантазиями воспаленного разума. Не поддаваться за закушенную губку. На явное волнение и трепет. Влажные глаза-агаты смотрят настороженно. Девчонка затаилась. Не понимает происходящего.
Да и Ярый постепенно утрачивал контроль над своими желаниями, надолго отправленными в самый темный чулан души.
Но не осталось сил на сопротивление. Невозможно устоять. Спор со здравым смыслом проигран в чистую. Воспоминания и реальность устроили игры в салочки.
Кирилл, с прищуром, поглядел на Сашу. Кажется, растерялась. Молчит. Облизывает губы, словно приглашая…
Еще остался вишневый блеск, наверняка липкий, с косметическим привкусом, который портит самый смелый и желанный поцелуй. Вот если бы его стереть, узнать, верны ли догадки…
Что-то щелкнуло где-то в глубинах разума. Невидимый тумблер, отвечающий за адекватность в голове, сломался. Кириллом руководили инстинкты, так долго удерживаемые на цепи железной воли. Саша, ее обманчивая хрупкость, тянули к себе, словно магнит…
Кирилл быстро поднялся, не задумываясь о последствиях, подошел к Саше. Та вжалась в стенку и что-то пискнула. Но Ярому стало всё равно. Он стер ладонью с ее губ раздражающую помаду. Впился поцелуем в приоткрытый ротик. Ничего общего с несмелыми касаниями, робкими протестами…
Сладкие и нежные губки дрогнули, раскрылись навстречу, будто сами умоляли почувствовать их вкус. По-взрослому. Без лишнего притворства.
Саша стала навязчивой идеей. Кирилл целовал ее так, как будто он мог взять у нее часть жизненной силы, для того, чтобы не умереть самому.
Ярый не отдавал себе отчет в действиях. Растворился в ощущениях. Чувствовал, как Саша отвечает ему, демонстрирует желание, становится мягкой, податливой, будто глина в руках умелого гончара. Не мог оторваться от ее рта, пил ее нектар, дразнил языком, наслаждался её ответом на шальной, бездумный поцелуй.
Кирилл не понял, почему полог безвременья, где они очутились, упал. Окружающий мир вновь обрел краски, реальность безжалостно, вторглась в их маленький мирок.
Пощечина оказалась отрезвляющей, звонкой и влепленной от всей души. Ярый чуть не присвистнул с восхищением. С характером девочка-Лекса. Не даст ему спуску. И вряд ли теперь подпустит…
Саша стояла, прижавшись к стене, глубоко дышала, бледная, словно саван, как будто сейчас собирается упасть в обморок. На ее лице выделялись глаза - два бездонных темных провала, в которых бушевало пламя праведного гнева.
Кирилл поводил челюстью. Протер, горящую огнем, щеку. Давненько не случалось с ним этаких приключений.
А случались ли вообще?
- Понравилось? – с вызовом бросила Саша. – Можем повторить.
- С начала? - хрипло произнес Кирилл, обдумывая, как бы половчее извиниться и надо ли оно, извинение.
- Исключительно по морде! С конца, - хмыкнула девчонка, не сводя с Ярого хмурого взгляда.
А губы-то припухли, в глазах искорки пляшут. Не претворялась же, повелась, но…
- Тебе пора в отель. Вещи, гитара уже там. Твой менеджер и музыканты в ночном клубе. Я вызвала такси.
Сухой, подчеркнуто деловой тон, который крайне не подходит её всклокоченному виду. Каштановые прядки растрепались, торчат в разные стороны возле аккуратного маленького ушка.
- И не давай мне больше повода, - глухо проговорила Саша, стараясь выровнять дыхание.
- Саш, - Кирилл замялся, - извини. За мной обычно не водится привычки бросаться на промоутеров. Просто… Ты… Ай, черт! Я не знаю, что на меня нашло. Не знаю!
- Принято. Я тоже… Погорячилась. – Она коснулась руки, потерла ладонь.
- Больно?
- А тебе?
Их взгляды встретились, сразились клинками. Молчание затянулось. Первой не выдержала Саша. Она расхохоталась в голос, увлекая за собой и Кирилла.
Истерично просмеявшись, он не спеша проговорил:
- Я сейчас не даю повод. Просто предлагаю: поехали со мной в отель.
Саша недоверчиво зыркнула. Застыла на мгновение, пытаясь сохранить самообладание.
- Зачем?
- Не знаю, - Кир сказал чистую правду. Он не знал, зачем позвал её с собой. – Просто поговорить в спокойной обстановке.
- Уже поговорили, - Саша сложила руки на груди, явно закрываясь.
- Хочешь, новое интервью для блога запишем?
Девчонка фыркнула, помотала головой, но, тем не менее, раздумывала.
- Не нужно. Видео уже в сети. Хотя… Придется мне с тобой ехать. Формальности кое-какие по заселению придется уладить. Мое присутствие необходимо, - подавив тяжкий вздох, призналась Саша.
- Спасибо, - искренне произнес Кир, отчетливо ловя себя на мысли, что ждал Сашиного согласия с внутренней дрожью и волнением.
Саша ничего не ответила, молча вышла из гримерки. Кирилл схватил куртку, побежал следом, боясь, что она его не дождется, уйдет и он больше её не увидит.
Они шли по длинному коридору опустевшего концертного зала. Гулкий звук шагов разлетался по пространству, отбивался от стен, создавал ритм. Саша двигалась впереди, указывая дорогу, открыла дверь с надписью "Служебный выход". Несколько узких ступенек внизу, ведущих к уличной двери. Тусклая лампочка оранжевым огоньком давала больше теней, чем света. Устало мерцала, трещала, устраивая видеоряд из фильмов ужасов.
Ярый не стал изображать из себя галантного кавалера, спустился по ступенькам первый под саркастичное хмыканье Саши. Как оказалось, не зря: спускаясь следом, она неловко сделала шаг, оступилась и с визгом, прибавив отборный мат, полетела вниз. Кирилл отреагировал мгновенно, благо, рефлексы, выработанные когда-то в экстремальных условиях, оставались при нем.
Ярцев поймал перепуганную Сашу на руки, отмечая попутно, что весит девчонка неприлично мало. Не отказал себе в удовольствии прижать ее потеснее к себе, потерся носом о щеку. Саша молчала, лишь цеплялась за плечи Кирилла, переводила дыхание.
- Не учили тебя под ноги смотреть, дитя? - усмехнулся Ярый. - Я сейчас тебя поставлю на ноги, ты, будешь стоять ровно, не шатаясь. Больше не будешь падать. Я не всегда смогу быть рядом, чтобы поймать. Договорились?
- Ага. С-спасибо, - пробормотала она.
Кирилл не без сожаления поставил свою ношу на пол, вдохнул аромат Сашиных волос, сделав над собой усилие, отошел на расстояние. Открыл дверь, ведущую из тамбура на улицу.
Ночь встретила растрёпанным небом с прорехами-облаками, сыростью, лужами на выщербленном асфальте и полумраком у входа. Горел единственный фонарь, благоухал мусорный бак, находившийся у обшарпанной стены, которую местные подростки расписали именем Ярцева и названием группы. Такое ощущение, что «Яростью» и самим Кириллом пометили территорию.
Ярый тягостно вздохнул. Еще не хватало любоваться на творчество вандалов-фанатов.
Такси поблизости не наблюдалось.
Саша поёжилась. Её декоративная косуха не спасала от непогоды, совершенно не грела. Кирилл снял куртку и накинул ей на голову вместо зонта.
- Не надо! – попыталась запротестовать Саша, но Кир ее не слушал. Пора вспомнить, как ухаживают за девушками. И это было приятно, черт возьми!
Ярый остался в серой майке с длинным рукавом, наплевав на то, что она впитывала холодную влагу, сочившуюся с темных небес. Дождь припустил с удвоенным энтузиазмом.
Автомобильные фары разогнали фиолетово-синий мрак. Такси остановилось подле них. Кирилл поморщился от яркого света. Раскрыл перед Сашей дверцу, дождался, пока она усядется, умостился рядом на заднем сиденье. Лекса попыталась вернуть куртку, но Кир накинул её на плечи девчонки. Сам не заметил, как приобнял её, как та придвинулась к нему вплотную.
- «Россия-Хилтон» на углу Октябрьской, пожалуйста, - назвала адрес Саша.
- Однако, какой размах. Рокеры живут исключительно в «пяти звездах», - усмехнулся Кирилл.
- Согласно контракту с твоим финансовым директором. Между прочим, «Ярость» - одна из самых дорогостоящих групп. Наше концертное агентство не сильно заработало. С вашим райдером у нас было больше проблем, чем с кем-либо. На замены твой менеджер не соглашался.
- Еще бы! Славка – дотошный товарищ, а еще тиран и деспот. Знала бы ты, как он нас достает: то оборудование попортили, а оно денег стоит, то концерт не с тем азартом отыграли. Хорошо хоть в процессы творческие не лезет.
Тем временем таксист сделал радио громче.
«Свет разбитых фонарей, туман, зонты и ты – ослепительно юна, а я – увы…»
- В самую точку, - прошептал Кирилл. – Увы…
- Что? – встрепенулась Саша.
- «Иван-кайф». Хорошая группа была когда-то, жаль, что одной песни, - ответил ей на ухо Ярый, замечая, как Саша дергается – его дыхание щекотало ей ухо.
- Расскажешь о своей первой песне? Мне, правда, очень интересно, - искренне попросила Саша. И тут же, словно сказала бестактность, поспешно добавила: - Не для блога. Для меня.
- Без проблем. Мне не сложно. Вспомню молодость, - усмехнулся Кир. – Я гитару в руки взял, когда в ходу были кассетные плееры. Включишь любимую песню, мурчишь ее себе под нос, а ее слышно из огромных наушников. Я тебе кажусь старым? Древнее ископаемое по сравнению с тобой.
- Пф, - фыркнула Саша. – Нашелся старик. Кир, а самому не смешно? Магнитофон с кассетами… Это еще что! У моих родителей дома имеется проигрыватель и подборка винилок из семидесятых. Всё выменяно, ничего не куплено. «Ролинги», «Скорпы», «Саббат», «Квины». Коллекция папиного дяди. И, знаешь, что? Я их вместе с папой слушала в детстве. Они такие… такие…
- В винилках старых больше жизни, истории их создателей, чего-то большего, чем просто трек, записанный в студии на компе. Чтобы их слушать, нужен определенный настрой, осознание момента, а не… Сейчас музыка просто способ заполнить тишину, фон, а раньше – событие.
- Да! Винил переносит в другое время. Он настоящий! – С жаром закивала Саша.
«Как и ты», - подумал Ярый про себя.
Саша улыбнулась, сама не поняла, как смогла заставить сердце Кирилла защемить от нахлынувшей волны нежности.
Близость опьяняла. Эта девочка, похожа и одновременно не похожая на ту, другую, сумела разжечь огонь в крови. Хватило одной искры – вызова во взгляде темных глаз.
Что будет дальше?
Нет смысла загадывать. Пока Саша рядом с Кириллом, делится своим теплом, ее волосы щекочут ему нос, а он морщится, но не убирает лица от каштановой макушки. Пока есть этот миг, пока…

Вопросы можно задать здесь:

Предыдущая глава