Как я дошел до дома, я не помнил. Мне не хотелось идти домой, видеть кого-то, с кем-то разговаривать… Хотелось просто побыть одному, в очередной раз замкнуться и навсегда потеряться в этом своем мире, который я еще совсем недавно так люто ненавидел. Но реальность была не лучше. Она была беспощадной. Я готов был смириться с болью, с отчаянием, даже со страхом… Я был готов смириться с тем, что мои хрупкие мечты безжалостно ломали, рушили, бросали с вершин домов и просто затаптывали в грязь… Я был согласен на это все, но… но было то, чего я меньше всего ожидал от этой жестокой реальности. Пустоты. В очередной раз пустоты. Я думал ее нет, думал не существует в настоящем мире, я думал, что я просто ее выдумал, чтобы заглушить, утопить, уничтожить в ней все свои чувства, грозящиеся раздавить меня и сравнять с поверхностью. Я как всегда ошибся. Она была. Была там, где она не верила в мою любовь. Была там, где она не понимала смысл моего поступка. Была там, где была эта чудовищная ошибка, которую я был не в силах не то что исправить – даже объяснить. И эта пустота была ужасающей… Эта пустота пугала меня больше всего на свете. Она забирала самое дорогое, единственное, что у меня осталось – воспоминания. Забирала, подкрадываясь к самому сердцу, и незаметно растворяя в кислотном дожде разочарования и обиды все то, что я так хранил, в чем я существовал все эти годы… Мое прошлое.
Она нещадно поглощала его, оставляя вместо сладких картинок, в которых единственный раз за все сто с лишним лет я был по-настоящему счастлив лишь горький привкус одиночества, тоски, обреченности и ошибок. А я не хочу, не хочу, я не готов их потерять! Я не отдам их, я просто не могу… Они слишком много значат для меня – все эти пусть и безжизненные осколки воспоминаний. Но ведь это все, что у меня осталось от моей любви. Мне казалось что я лечу, лечу куда-то из той самой бездны, из того бесконечного черного болота, из которого я так мечтал выбраться, лечу куда-то к свету, к воздуху, обратно в жизнь… но… Но ее там нет. Там нет ее. Там нет любви. И быть уже просто не может, потому что последнее прошлое разрушено и забыто, и никогда не вернется, а нового и быть не может – да потому что любить то уже просто нечем…
Я закрыл глаза и медленно поднялся по лестнице. Я чувствовал знакомые запахи, и знал, что меня могут вырвать из моего личного мира, в котором я уже сам так отчаянно старался удержаться, но меня тянули обратно. Опять же мне не на кого жаловаться, кроме самого себя. Я хотел вырваться? Хотел очнуться любым способом? Думал, что готов заплатить за это любую цену? И опять, и опять, и опять я был слишком самоуверенным в расчете своих сил и возможностей. Как же я все-таки слабак. Просто тряпка – и когда я стал таким? Цена оказалась мне не по зубам. Я лучше буду овощем до конца своих дней – если им когда-нибудь вообще придет такой долгожданный конец, чем потеряю последние ничтожные крохи былой любви. Любви, которая была для меня миром. А если не было ничего – совсем ничего от нее… Тогда и мира не надо.
- Даже не думай!!! – послышался возмущенный голос, где-то совсем рядом, и я поморщился. Чертово солнце просто загнало меня в ловушку, домой, не дав побыть где-нибудь наедине со своим жалкими попытками сохранить кучку песка, оставшуюся от былых замков.
- В чем дело, Элис? – безжизненно поинтересовался я.
- Даже и не думай оставить попытки ее увидеть!!!
Я мысленно вздрогнул. Я ведь даже еще толком и не осознал этого. Но Элис была права – возвращаясь обратно, именно это я и собирался сделать. Уйти уже, наконец, навсегда исчезнуть из ее жизни. Оставить в покое ее и попытаться спасти… попытаться спасти что? Да ведь уже и спасать давно нечего. А я продолжаю упорно, из последних несуществующих сил цепляться за воздух и твердить, что это самое дорогое, что осталось мне в моей такой же ничтожной и прозябшей жизни. Только одного я еще не успел осознать. Обратной стороны этого поступка. Ведь здесь, в этой проклятой реальности я могу ее увидеть… может это сложно, может это редкость, может это просто чудо, которое дается лишь раз в жизни... Но у меня есть крохотный шанс снова увидеть ее улыбку, почувствовать ее запах, прикоснуться к ее теплой коже…
Я резко с силой укусил губу. Если я буду об этом думать – точно не смогу.
- Элис… Ей хорошо без меня…
- Это она тебе так сказала?!
- Дала понять, что нам лучше не видеться…
- Что она сказала? Что именно она сказала?!
- Что я сам так хотел… - пожал я плечами. Сам хотел… Что она понимает? Хотел?! Да все – все мое существо, целиком и полностью, каждой клеточкой, каждой частичкой болезненно умоляло меня не делать этого, немыслимой силой тянуло меня обратно и просило, требовало не разрушать это чистое и хрупкое чудо, которое было у меня в руках. Но я разрушил. Растоптал, вываляв перед этим в грязи и вытерев об него свои ноги. Господи, как же противно… Как же тошно от себя самого… Когда же кончится, когда же кончится хоть что-нибудь? Где долгожданный покой, где он? Почему я не хочу раствориться в пустоте, не в силах отпустить возможность видеть ее, и не хочу вернуться к реальности, так боясь потерять прошлое? Почему же у меня не хватает сил на одно – ну хоть какое-нибудь, а желательно в первый раз в жизни правильное решение?
- Эдвард, да ты же ничего не понимаешь! – Элис встряхнула меня за плечи – Да посмотри на меня!!!
Я перевел обреченный взгляд на Элис. Что она может сказать такого, что могло бы помочь мне?
- Не смей сдаваться, Эдвард! Она просто обижена на тебя!!! Да было бы странно, если бы было по-другому! Ты обидел ее, ужасно обидел – ты хотя бы понимаешь это?! Да она может никогда и не признается, и будет делать вид, что все прекрасно, и что ей вообще плевать на это с высокой колокольни – потому что гордость не будет позволять ей что-нибудь другое! Но это еще не значит, что она думает, что она чувствует тоже самое! Почему ты не хочешь за нее бороться?! Она больше не стоит твоей борьбы? Неужели ты так не ценишь свою любовь?
Я закрыл глаза и мучительно покачал головой.
- Я не могу больше любить Элис… Просто… не могу…
- Конечно! – вскрикнула Элис, снова встряхнув меня – Да ты же даже не пытаешься! Ты застрял в прошлом и цепляешься за него, пытаешься вернуться в мир своих иллюзий! Эдвард – да не принесут они тебе счастья, пойми же ты! Отпусти, прими свои ошибки! Перестань думать – а что, если бы… Действуй! Да это трудно, больно, обидно… Но пойми ты – вот он! Вот он – реальный мир! Только в нем могут быть настоящие чувства! Неужели ты не понимаешь, неужели не видишь этого?!
Я тихо вздохнул и опустил глаза. А что сказать? Она права. В моем мире действительно были воспоминания… А чувств не было. А здесь… А здесь моя кожа горела, прожигая кажется насквозь одежду и кости от ее прикосновения. А здесь было только одно мучительно-важное желание – чтобы она была рядом. Чтобы я мог смотреть на нее и гладить ее волосы. Здесь была и боль, и обида, и отчаяние… Любви правда не было. Наверное, любовь уже умерла во мне навсегда, скрылась под крышкой гроба с надписью – не подлежит восстановлению. Но ведь что-то есть… Хоть что-то есть…
- Но что я могу? Она уедет через пару дней – а мне что, за ней ехать? А если она на Гавайи поедет? Я не могу преследовать ее, как больной маньяк.
- Я видела Эдвард! Сегодня Белла будет на вечеринке. И на этой вечеринке одно из модельных агентств предложит ей контракт – не знаю подробностей, но на какое-то время она точно останется здесь, если его подпишет!
Внезапно мое сердце снова забилось от мысли, что она может остаться здесь, заполняя болью и уже новыми, пусть и гораздо более болезненными воспоминаниями прорехи в сердце. Новые, кажется состоящие из миллиарда острых иголочек, воспоминания, пронзили сердце насквозь, придя на смену тем осколкам, которые она разрушила своими словами. Стало больно. Снова так больно, что захотелось завыть на луну, как какому-то плешивому псу, чтобы хоть куда-то деть эту боль. Но самое странное было то, что Элис оказалась права. Реальность была намного больнее и острее воспоминаний – эти осколки не просто больно впились в мое разорванное на клочки сердце – они еще и шевелились, переворачивались, заставляя меня мысленно кричать от каждого такого яркого и такого на этот раз живого воспоминания. И, тем не менее, хотя я бы и предпочел безобидные осколки стекла – эти новые частички настоящего заполняли эту душащую пустоту. Теперь на место воспоминаний о былой любви приходили сильные, просто сбивающие с ног воспоминания о ее коже, о ее прикосновениях, о ее потрясающих глазах…
Это действительно было больно и трудно, но… Если она останется. Если только она останется, задержится еще хотя бы чуть-чуть, чтобы у меня был шанс надышаться ей… Может быть что-нибудь изменится. Я не знаю что, не хочу даже думать. Но как же я хочу, как же хочу постоянно быть с ней, быть с ней настоящей. Может, все-таки и эта цена мне по силам? Разве за ее настоящую улыбку – пусть и не мне, не стоит отдать одну призрачную? В чем ценность этих воспоминаний? В чем их суть? Я ведь давно уже потерял ее, только понять и смириться никак не могу… Опять не хочу признавать и смотреть в лицо правде. А пора бы уже начать. Пора бы раз и навсегда покончить со враньем, и в первую очередь – прекратить врать себе и кормиться ложными иллюзиями и пустыми фантиками, убеждая себя в том, что если я буду слишком часто и слишком долго внушать себе это, то они снова станут конфетами. Да не станут они. Надо просто набраться смелости, выкинуть эти чертовы фантики, с которых даже уже запах шоколада давно выветрился, встать и пойти за новыми конфетами. Может, я не попаду в магазин, может никогда у меня не хватит на них денег – но я ведь просто могу стоять неподалеку, и ощущать легкий запах шоколада сквозь неплотную обертку, смотреть на них и знать… Они настоящие.
- Что она ответит?! – практически прокричал я, просто потеряв почву под ногами от своего неожиданного решения, от своего рывка вперед, который я думал, никогда не сделаю. Элис усмехнулась.
- Не знаю. Решение еще не принято. Но ты должен пойти туда и сделать что угодно, чтобы она согласилась.
О, да, я сделаю. Я готов предложить любые деньги, готов загрызть любого – хоть всех на этой чертовой вечеринке, только чтобы она осталась здесь, осталась… не со мной, но около меня.
- Куда идти?
Элис улыбнулась и быстро написала какое-то шведское название.
- У тебя еще есть время. Не трать его зря. Думай, что ты должен сделать, чтобы она осталась. У тебя нет права ошибиться.
- Спасибо – хрипло пробормотал я, сжимая в руке маленький кусочек бумажки. Элис права. Я не имею права ошибиться. Слишком много ошибок уже было. Мой карточный домик давным-давно шатался и грозился упасть. И вот сегодня – она только прошла мимо и взмахнула волосами, и половина карт уже безвозвратно обрушилось. А мне оставалось лишь выбрать – попытаться бороться за то, что осталось от этого домика, или строить новый. И я выбрал новый. Выбрал, потому что понял, что бороться уже не за что. Что уже никакая сила, ни одна на свете уловка или хитрость не поможет спасти то, что изначально строилось на ошибках. И я разрушил свой карточный домик, в котором пытался жить, в котором скрывался от этого мира. А теперь впереди самое сложное. Положить первую карту. И у меня нет права снова положить ее неправильно. Потому что я уже растерял половину карт, которые просто упали и затерялись где-то в песке, просто стерлись от времени или унеслись неожиданными порывами ветра…. Новый домик будет строить просто не из чего. Еще одной попытки у меня не будет. У меня уже был шанс сделать все так, как надо – я его не использовал. Теперь этот шанс превратился во всего лишь осколок, такой же крошечный, как и иголочки в моем сердце. А я должен не упустить его. Потому что иначе все. Конец. Конец под названием не покой, а вечность. Забвение. Пустошь. Вот он – мой личный ад. Кажется, я уже понял, каким он будет.

Я потер виски и, презрительно скривившись, осмотрелся вокруг. Клуб. Ночной дорогой пафосный клуб. Никогда в жизни в них не был. Всегда обходил такие места стороной, да и сейчас предпочел бы исчезнуть отсюда – да хотя бы сквозь землю провалиться, чтобы не слышать этих продажных, прогнивших, низких и пошлых мыслей пьяноватых людей навеселе. Всегда одно и тоже. Не секс, так деньги. Не деньги, так секс. Какие-то хитроумные планы, подставы как оторвать кусок побольше, с кем переспать и кому заплатить… Я поежился и постарался сконцентрироваться на какой-то по-моему не менее ужасной музыке, чтобы не слышать их мысли. Ну почему? Почему из всех людей в мире я не слышу мыслей одной единственной девушки, чьи мысли мне бы хотелось слышать. Что толку от моих способностей? Я поборол желание выбежать отсюда, закричать и просидеть всю ночь где-нибудь на земле, в темном закоулке, где нет никого и ничего, где разве что какой-нибудь одинокий уставший парень проходящий мимо вдруг подумает о том, что где-то в теплой квартире его ждет симпатичная любящая девушка, которую он такой идиот обидел из-за ерунды. А я тоже идиот. Только свою любящую ждущую девушку я обидел гораздо сильнее, и вовсе не из-за ерунды. Я не просто обидел ее – я унизил ее, обманул, растоптал… И она не ждет меня больше и не вспоминает меня по вечерам перед сном. И меня больше нет в ее снах – ни в приятных, ни даже в кошмарах. И она не думает обо мне, когда увидит в толпе кого-нибудь похожего, и от слов – первая любовь ее сердце не вздрагивает и не начинает болезненно отсчитывать удары. И меня просто нет. Меня нет в ее мыслях, в ее сердце, в ее снах… И в жизни меня тоже нет. Потому что без ее любви я всего лишь пустое место. Потому что без нее я просто не существую. А ее больше нет. Такой, какой я ее любил, той, что тоже любила меня, просто закрывая глаза на вещи, от которых надо было бежать – больше нет. И это целиком и полностью моя заслуга. А я? А я стою как последний дурак среди танцующих людей, ищу ее глазами и верю, из последних своих сил верю, что ее еще можно вернуть. И молюсь, чтобы мне дали шанс хотя бы попробовать, хоть и молиться-то никогда не умел.
Наконец, мои глаза наткнулись на то, что искали, и я снова замер, а сердце затрепыхалось, пытаясь освободиться от болезненных осколков, которые только впивались в него сильнее от каждого ее жеста. И все-таки эта боль была сладкой… Невероятно, мучительно сладкой, как и ее глаза, сияющие в разноцветных огнях и распущенные волосы, густыми локонами взметавшиеся вверх от каждого ее движения, так, что у меня подкашивались колени. В каждом ее игривом взгляде из-под опущенных ресниц, от которого у меня внутри что-то просто замирало, а затем начинало судорожно метаться, пытаясь вырваться на свободу, в каждом ее легком и воздушном шаге, смотря на который хотелось освободиться от дурацких законов физики и взмыть куда-нибудь в небо, где обитают такие же ангелы, в каждом плавном и манящем движении, будящем жгучее желание превратиться в воздух и ласкать теплым ветром ее мягкую кожу, была такая свобода и независимость, что мне просто хотелось провалиться сквозь землю от разящей разницы между нами. Провалиться, и не омрачать красоту этого небесного создания присутствием жалкого чудовища, которое на коленях готово проползти за ней половину планеты за одну возможность быть с ней рядом и никогда не отрывать от нее глаз. Я глубоко вздохнул и пошел к ней, пока еще не растерял остатки решительности, которая слишком быстро растворялась, учитывая то, что не прошло еще и полдня, как я принял решение убить полгорода, но добиться того, чтобы она осталась.
- Белла? – так же неуверенно, как и в прошлый раз спросил я, чувствуя, как отчаянно вопит от страха та часть меня, которая готова была прыгнуть в пропасть, чтобы спасти последние призраки безвозвратно утерянного прошлого.
Белла легко и изящно обернулась, ее волосы рассыпались каскадом в паре сантиметров от моего лица, заставив меня стиснуть зубы, чтобы не заорать от желания прижаться к ее волосам. Я рассеянно глубоко вздохнул, почувствовав легкий приятный цветочный запах. И снова никакой жажды. Я, наверное, скоро сойду с ума. Почему? Куда она делась? Та самая чертова причина, по которой она столько раз подвергалась опасности, которая и подтолкнула меня к вот такому вот настоящему – и вот, просто бесследно пропала! Мне даже как-то обидно стало. Почему все так неправильно? Когда я так хотел, когда я мог быть с ней, она не давала мне расслабиться ни на секунду – и вот теперь, когда у меня нет уже ни единого шанса – и главная проблема пропала. Конечно, не единственная. Но все равно первоочередная. Моя жизнь напоминала мне бумеранг. Только неправильный какой-то бумеранг, в механизме которого я уже просто запутался, потому что я с силой зашвырнул его вдаль однажды, а он уже в пятый раз возвращается и бьет меня по лбу, хотя я к нему больше даже и не прикасался.
- Эдвард? – удивилась Белла – Что-то мы с тобой сегодня слишком часто встречаемся, не находишь?
Она легко засмеялась, и я невольно дернулся, словно меня ударили плетью. Сердце защемило и я, кажется, все-таки растворился в звуке ее голоса. Что, что мне сделать, чтобы она всегда так смеялась? Что мне сделать, чтобы заглушить шанс слушать ее смех? Что значит часто? Я едва пережил эти полдня без нее. И как, как я вообще мог пять лет жить, не видя ее, кроме как в своих воспоминаниях? Я ужаснулся от этой мысли и поежился, от появившегося могильного холода. А я ведь раньше думал, что вампиры не мерзнут. Дурак. Каким же примитивным и толстокожим я раньше был? Таких элементарных вещей не понимал… Лучше бы я замерз где-нибудь в горах, которые к сожалению теплее моей кожи, чем дрожать от этого пробирающего, пугающего холода где-то внутри, обещающего навсегда заморозить мое измученное сердце.
- Ты чего-то хотел? – поинтересовалась Белла, пронзительно смотря на меня своими бесконечными глазами, в которых бы я с радостью согласился потеряться и никогда не выбраться. Мое сердце снова подскочило и горячо и отчаянно запульсировало, разгоняя подобравшийся к нему холод и заполняя тело жгучей ядовитой жидкостью, вдыхающей жизнь в мертвые клетки и пронизывая насквозь каждую частичку тела смертельной зависимостью.
- Поговорить… - с трудом выдавил из себя я, больше всего мечтая замолчать и просто слушать ее голос.
- Разве мы с тобой не поговорили? – приподняла бровь Белла.
Поговорили?! Она называет это разговором? Да я же ни слова не сказал из того, что хотел! А собственно… А чего я хотел? Я же уже давно не хочу ничего. Я же даже не могу в любви ей признаться, потому что это будет просто ложь… Я так хочу, я бы всю свою жизнь бесконечную отдал за то, чтобы перед смертью снова почувствовать эту любовь… Такую огромную, чистую, светлую… Вот она – моя главная ошибка. Она была бессмертная. По-настоящему бессмертная, в отличие от меня – полуразрушенной пустой оболочки. А я возомнил, что мне хватит сил ее убить. Надо же. Никогда бы не подумал, что и в любви действуют законы физики. Хотя, что я знал о любви? Обратная сила моего удара была такой огромной, что разрушила меня. А любовь так и осталась. Только вот я уже не могу ее чувствовать. Потому что меня уже больше нет.
Я только покачал головой, по-прежнему не зная, что ей сказать. Белла вздохнула.
- Ладно, подожди-ка… - она встала, и приподнялась на цыпочках, вглядываясь в толпу – Крис! Крис, подойди сюда!!!
Я повернул голову туда, куда она смотрела. К нам подошел довольно высокий зеленоглазый брюнет.
- Да, малышка, что случилось?
- Крис, я отойду, поговорить с человеком? – она кивнула в мою сторону и парень, оценивающе осмотрев меня с головы до ног, хмыкнул. Что-то не понравилось мне в его усмешке. Словно он давно знал меня, и хотел увидеть. Я мотнул головой, и поборол желание огрызнуться. Да не могла ему Белла ничего обо мне рассказывать – она и не вспоминала обо мне эти годы.
Белла неожиданно фыркнула и закатила глаза.
- Крис.
- Да, да, иди. Только не забывай о нашем договоре – как-то предостерегающе серьезно сказал он, а затем весело подмигнул ей – я же не буду контракт без тебя подписывать. Так что долго не ходи.
Кажется, у меня развилась паранойя, что в принципе не удивительно – любой бы психиатр тут же ужаснулся и сдал меня санитарам от количества моих отклонений. И тем не менее, мне показалось, что он произнес первую фразу так, словно она значила для них что-то… что-то очень важное, важнее контракта… Хотя… Контракт, наверное, для них тоже дело нешуточное. Но почему он так пронзительно смотрел на нее, словно пытаясь сказать ей что-то одними глазами?
От моих мыслей меня отвлекла Белла, сердито топнувшая ногой и прожигающим взглядом посмотрев на парня.
- Слушай, я хоть раз тебя подвела? Можешь доверять мне больше? Иначе ничего хорошего у нас не получится!
- Все-все! – пошел на попятную парень – Я знаю, ты у меня девочка умная, и в переделку не попадешь. Ну, я же просто обязан тебя предупредить. Все. Я исчезаю. Возвращайся.
Белла скривилась и, кажется, с трудом удержалась от желания показать ему язык, а я запутался совсем, утеряв нить их разговора. Белла вроде бы сказал ему, что собирается со мной поговорить. Почему он так с ней говорил, словно она собиралась прогуляться одна ночью по городу в короткой юбке? О каких переделках он говорил? Что с ней могло случиться во время обычного разговора, что она могла сделать не так? Все-таки некоторые вещи совершенно не изменились. Только Белла могла загнать мой безграничный разум в сетку, и заставить его трепыхаться там, как слепую рыбку, которая пытается найти выход, но с каждым движением только все больше запутывается в удушающей сети.
- Пошли? – спросила Белла, склонив голову, и двинулась куда-то через толпу.
Уставший блуждать по бесконечным лабиринтам своих уже опухших мыслей, я просто плюнул на все, и поплелся за ней, любуясь ее развевающимися волосами, плавной походкой и изящными стройными ножками, стараясь не думать о предстоящем разговоре. Я уже весь день думал, что сказать ей – а ничего стоящего так и не пришло в голову. Стоит ли быть гением, чтобы понять, что уже и не придет?