- Проснись, любимая моя. Пожалуйста! - взмолился я, зная, что ее сердце уже перестало биться некоторое время назад. Ее кровь загустела и уже не двигалась в бездыханном теле, которое должно бы корчиться от боли. Буквально несколько минут назад я перестал накачивать ядом ее сердце, но изменений все не было. Она молчала. Уже три часа.

Потеряв всякую надежду, я решил ввести в ее тело еще яда. Больше, чем человек вообще может вынести. Я хотел снова укусить ее, если яда в ней было недостаточно. Я прошептал ей на ухо: «Пожалуйста, любимая. Я не могу жить без тебя. Вернись ко мне».

И снова мои зубы погрузились в тонкую бледную кожу ее горла. Это ненормально. Ее кожа не должна быть такой хрупкой. При дневном свете она переливалась перламутровым цветом, но не сверкала, будто покрыта алмазами, как моя, и не была такой же твердой.
Она должна была вернуться ко мне.
Я должен завершить свою работу.

Как кровь попала в мой рот, я начал вытягивать густую вязкую жидкость из ее тела, чтобы наполнить ее снова ядом. Потом я, прокусив кожу на запястье, укусил кость, оставляя там инъекции эликсира бессмертия. Через некоторое время я с любовью запаковал языком каждую ранку. Ее кожа была аномальной - наполовину человеческой, наполовину вампирской. Застряла посередине. Нет движения вперед, но уже никогда не будет - назад.

Отсчитывая каждую минуту, я, в конце концов, приготовился к неизбежному.
«Карлайл», - шептал я, стоя неподвижно, отказываясь от попыток оживить ее. Он был моим единственным голосом разума в этом хаосе.

- Сын, ты сделал все возможное, - отец утешительно положил руку мне на плечо. - Эта ситуация не похожа на те, коим я был свидетелем. Изменения уже должны были быть очевидными. Видимо, это конец. Мне очень жаль, Эдвард.

- Это не конец! – прошипел я сквозь зубы и скинул его руку с плеча, наклоняясь над ее прекрасным лицом. Я уперся своим лбом в ее, молча ожидая, что она откроет глаза или рот, чтобы закричать от боли. Но она не издала ни звука и не шевельнулась. Вокруг была лишь тишина, что было уже слишком для меня. Хотя могу признаться, что в ее безмолвии таилась обычная мне красота, несмотря на то, что она уже не была человеком. Я понимал, что необходимо, чтобы что-то изменилось в ней. Пока ни стало слишком поздно. Драгоценные секунды превратились в минуты, а те – в часы.

- Может, и были похожие случаи, о которых мы не знаем, Эдвард, - рассуждал он, стараясь успокоить меня.

- Это не проклятое математическое уравнение, Карлайл. Это женщина, которую я люблю! – шипел от бессилия я.

- Тем не менее, я буду продолжать исследования, - игнорируя мою вспышку истерики, мягко и авторитетно продолжил Карлайл. – Я жду рассказа Алистера о вампирах, на которых он наткнулся на Амазонке, пока был в бегах от Волтури.

Я старался успокоиться. Озлобленность не будет решением моей проблемы. Я посмотрел на моего отца. Это всё - сущность Карлайла. Если кому-либо пригодится некто, умеющий в совершенстве вести разговоры по поддержанию мира или освобождению заложников, то им надо обратиться к отцу. Я заставил себя улыбнуться.
- Спасибо, Карлайл. Делай то, что можешь.

- Да, Эдвард, - сказал он, нахмурившись, смотря на мою жену. Мы оба молча стояли, пытаясь что-то придумать.

Она всё еще лежала на своем месте. Ее некогда красные щечки стали бледными; мягкая вкусная кожа застыла между человеческой и вампирской сущностью; а самое главное - ее человеческий запах немного притупился, но стал еще более привлекательным для меня. Почти как афродизиак. Я выкинул эти мысли из головы. Я не должен об этом думать. Вдруг я разозлился снова. Мне стало противно.

Карлайл прервал мои мысли.
- Эдвард, я знаю, что не стоит тебя сейчас отвлекать, но есть кое-что, что мне нужно с тобой обсудить.

- Что? – спросил я, уже зная ответ.

- С Ренесми всё в порядке, но она нуждается в отце. Может, пока я побуду здесь, ты побудешь с дочерью, - предложил он.

В каком бы восторге от моей новорожденной дочери я ни находился, меня постоянно мучили мысли о том, что ее рождение способствовало непонятному ужасающему состоянию единственной женщины, которую я когда-либо любил.

Я так много лет ждал, чтобы, наконец, встретить Беллу, что теперь не мог поверить, что каждая секунда, каждое тиканье часов уносит ее все дальше от меня в небытие.

Весь мой век существования я всегда мог мыслить рационально. Мой разум всегда был ясным, наполненным решительностью и способностью анализировать ситуацию комплексно, чтобы выдать правильный ответ. Но теперь всё перемешалось, и я разрывался между любовью к жене и бьющемуся сердцу, ждущему меня внизу.

- Нет, я ее не покину, - прошептал я, сомневаясь, разрываясь. Весь мой вампирский интеллект превратился в нелогичное месиво.

- Ну, что ж. Тогда ты не оставил мне выбора. Розали приведет ее к тебе. Она нуждается в отце, также как в матери, - настаивал он, понимая мою внутреннюю борьбу. Прежде чем я успел возразить, он вышел из комнаты за моей дочерью. Конечно, ее бы стоило сейчас держать подальше от мамы, которая потенциально представляет для нее опасность, но теперь, кажется, опасности и вовсе нет.

Я забрался на кровать и лег рядом с женой, поцеловал ее в щеку, пытаясь избавиться от слез, что никогда не вытекут из моих золотистых глаз.
- Я не могу существовать в этом без тебя, Белла. Не сдавайся. Борись, любовь моя, - шептал я ей на ушко.

Розали появилась в дверях, держа на руках мою красавицу. Она была укутана в одеяло королевского синего цвета, который всегда так гармонично смотрелся на Белле. Лицо Ренесми выглянуло из-под одеяла. Ее щечки были ярко-розовыми, а глаза - такого же глубокого шоколадного оттенка, что и у матери – смотрели на меня с неослабевающим любопытством. Она протянула ко мне ручку, и я тут же оказался рядом с ней. На одну короткую секунду рука Ренесми коснулась лица Розали, а я в это время уже взял дочь к себе на руки.

- Что это было? – ахнула Розали. В ответ я прочел ее мысли, чтобы понять, чему она удивляется. Лицо Беллы мелькнуло в ее мыслях. Розали никогда не думала о Белле. Даже тогда, когда она заботилась о ней в период беременности.

- Как странно, - пробормотал я.

Розали пристально смотрела на Ренесми, а потом пропела.
- Она самая одаренная из всех детей во Вселенной, Эдвард. Кажется, она только что хотела показать мне свою маму.

- Это возможно? – не переставая удивляться, произнес я.

- Кто знает, - предположила она. – Она наполовину человек, наполовину вампир. Раньше мы не сталкивались с таким. Кроме того, ее отец умеет читать мысли.

- Она единственная в своем роде, - подтвердил я, глядя с любовью на свою дочь. Я нежно качал ее на руках, а она смотрела мне в глаза, находя там что-то увлекательное. Я подумал, есть ли еще воспоминания у Ренесми о своей матери. Я отчаянно хотел, чтобы у нее их было больше. Суровая реальность испортила мне первый момент с моей дочерью.

- Белла, я хочу познакомить тебя с нашей девочкой, Ренесми, - опечаленно произнес я, стоя рядом с кроватью, держа в руках наш маленький приз.

Вдруг у меня появилась мысль. Несколько лет назад я читал, что пациенты иногда реагируют на голос или прикосновение своих близких. А иногда они даже могут выйти из комы. Я подумал, что Белла может как-то отреагировать на присутствие Ренесми, а, может, и ее превращение сдвинется с места. Или хотя бы у них будет возможность попрощаться.

Я вынул нашу дочь из одеяла и положил ее на грудь Белле, а ее головку повернул в свою сторону. Ее сердцебиение сбилось, когда она, проворковала что-то на груди матери и прижалась к ее шее, а одинокая горестная слезинка скатилась по ее ангельскому личику.

Я прилег рядом с ними на кровать и обнял обеих - двух самых важных людей в моей жизни. Моя дочь подняла ручку и притронулась ею к моему подбородку, когда я это сделал. Я закрыл глаза и рассматривал картинки, который она мне показывала.

- Что? – я ахнул, широко раскрыв глаза от шока, когда понял, что я увидел. Она только что показала мне свои первые воспоминания. То, что она увидела, едва появившись на свет. Ей было всего несколько часов от роду, но, казалось, что она намного более развита. Больше, чем какой-либо другой ребенок. Но, конечно, она и не совсем человек.

Моя девочка вздрогнула и отдернула руку, глядя на меня, показывая, что она не поняла моей реакции. Слезки начали падать с ее глаз. Она не хныкала - плакала молча. Тут же я понял, что она испугалась, что расстроила меня.

- Всё хорошо, моя Ренесми. Я не расстроен, - нежно прошептал я ей, поглаживая ее красивые бронзовые локоны. Я взял ее ручку и прижал ее теплые мягкие пальчики к своим холодным каменным губам. – Ты просто застала меня врасплох, - продолжил я, прижимаясь к телу ее матери. Вдруг печальные мысли покинули ее, и она показала мне распустившиеся цветы с нашей поляны. Улыбнувшись мне, она перестала плакать, показывая свою радость оттого, что эти ее мысли не огорчили меня.

После того, как прошла, казалось, целая вечность, она зевнула, а ее дыхание стало равномерным и глубоким. Ее темно-карие глаза затрепетали и закрылись. Наконец, она поддалась зову сна. Я сразу понял, что она на это способна. Она была невероятной. Я был единственным, кто мог читать ее мысли без прикосновения, но меня вдруг заинтересовало - учитывая то, что произошло с Розали чуть ранее - может ли она показывать свои мысли другим. Я положил руку на грудь ее матери, концентрируясь на мысленных образах дочери, пытаясь понять ее сущность. Ее сон был ярким и красивым. Цвета, которые я себе раньше даже не воображал, танцевали в ее снах, окутывая размытые воспоминания о Белле, смешанные с мыслями обо мне и других членах нашей семьи. Это было завораживающе.

Продолжая смотреть сон Ренесми, я наклонился к Белле и прошептал: «Ты знаешь, насколько наша дочь одаренная? Она красивая, выглядит также хорошо в синем, как и ты. И я уверен, что она может показывать свои мысли другим одним лишь прикосновением. Только ты могла передать ей такой уникальный и прекрасный дар, любовь моя».
Я лежал, держа в объятиях два самых драгоценных подарка судьбы, больше всего желая, чтобы они остались со мной навсегда.

Вскоре Ренесми, лежа на груди матери, стала пробуждаться, открывая глаза. Она смотрела на меня с любопытством своими горящими красивыми глазами. Она снова коснулась моего лица, приглашая обратить на нее внимания, будто она была открытой книгой.

Она показала мне свои воспоминания о времени, пока была в утробе матери, окруженная тьмой, безопасностью и приглушенным голосом моею любимой Беллы.

Я почувствовал мир и покой, когда услышал в воспоминаниях ровный ритм биения сердца жены.
Это был утешительный звук, тот, что я думал, больше не услышу никогда. Теперь я понял глубокую связь Ренесми с ее матерью. Эта неразрывная связь была поистине впечатляющей. Так я осознал, почему Белла хотела сохранить ребенка.

Вдруг Ренесми тихо прошипела и запустила свои зубки матери в горло.

Я наклонился еще ближе и положил голову на грудь Беллы, смотря в глаза своей дочери.
- Нет, Ренесми, - авторитетно, но мягко произнес я, поглаживая ее кудри, - ты не должна кусать маму.

«Эдвард, ты слышишь меня?» – спросила Белла тихим слабым голосом в моей голове. Мое тело, отреагировав, застыло, пока мой аналитический ум пытался выяснить, что я только что услышал. Этого не может быть. Я пришел к выводу, что, наконец, сошел с ума от горя. «Эдвард?» – повторила она чуть громче.

Я теснее прижался лицом к ее груди, стараясь иметь как можно больше телесного контакта. Ренесми улыбнулась мне, а ее рука потянулась к моему лицу и погладила его, успокаивая.
Обработав то, что я только что услышал – это заняло три секунды – я заговорил с женой.

- Белла, любовь моя. Ты слышишь меня, или я медленно схожу с ума? – вопросил я в ее жемчужную кожу, вдыхая ее сущность.

«Я могу слышать тебя, но не вижу, Эдвард. Что случилось?»

- Этого не может быть, - пробормотал я, закрыв глаза, надеясь, что мое сознание не подшучивает надо мной. Вдруг, благодаря связи между нами, Ренесми показала мне картинки из своих мыслей, которые, казалось, смешались с мыслями и воспоминаниями Беллы. – Что за черт? – воскликнул я, резко открывая глаза и садясь на кровать. Ренесми потянулась ко мне, желая, чтобы я вернулся на место, и немного вскрикнула, выказывая свое желание снова.

Я посмотрел на свою дочь и сделал глубокий вдох.
- Прости, Ренесми, - извинился я, ложась на прежнее место, снова опуская голову на грудь Беллы. - Кажется, теперь твоя мама застала меня врасплох. Этого следовало ожидать. Твоя мама всегда удивляла меня.
Ренесми что-то проворковала и снова положила свою ручку мне на лицо.

«Эдвард? Что происходит?» – спросила Белла, начиная паниковать.

Теперь я понял, что пока Ренесми пребывала в утробе матери, она не просто чувствовала ее, она также обнаружила и ее щит. Она проникла в него так, как никто другой не сумел. Ни я, ни Аро, ни Джейн. Ренесми постоянно читала мысли своей матери в тех условиях. Вдруг она показала мне те, что витали в разуме Беллы, когда она была беременна Ренесми. Если бы я умел краснеть, мое лицо бы загорелось ярко-красным в этот момент.

Я откашлялся.
- Белла, твое преобразование, кажется, сильно замедлилось. Сердце остановилось, но других изменений нет. Можешь ли ты пошевелить пальцами или открыть глаза?

«Нет, не могу. Я стараюсь, но, кажется, ничего не получается», - сказала Белла. Разочарование в ее голосе становится более очевидным с каждым новым словом.

Ренесми тут же подвинулась к другой стороне шеи Беллы и снова погрузила в нее свои зубки.

-«НЕТ!» – мысленно от боли прокричала Белла. – «Что случилось? Я чувствую острую боль в шее».

- Белла, ты это чувствовала? – спросил я с чувством облегчения. Физический ответ был хорошим знаком от ее безжизненного тела. – Любовь моя, это сделала Ренесми.

Ренесми напряглась, и слезы наполнили ее невинные глаза, как она поняла, что сделала больно матери.

- Не волнуйся, Ренесми, - пробормотал я, проводя рукой по ее чудесным завиткам. – Ты все правильно сделала. Мама должна была отреагировать. Все будет хорошо, малышка.

«Я хочу увидеть моего ребенка», - в отчаянии произнесла Белла. Стало ясно, что ее голос глушат рыдания. – «И я должна видеть тебя, Эдвард!»

- Белла, если все пойдет хорошо, ты вернешься к нам в ближайшее время. Я думаю, что яд Ренесми каким-то образом поможет тебе. Не расстраивайся, любимая, всё будет хорошо.

Вдруг вся семья показалась в дверях, в изумлении наблюдая, как Ренесми снова укусила мать.

Леденящий кровь крик Беллы затопил наше сознание. Он был так громок, что, казалось, она почувствовала, как каждая кроха жизни покидает ее в этот момент. Ренесми сжалась на руках у матери. Это больше, чем любой ребенок может вынести.

Вдруг каждая мышца на теле Беллы пришла в движение.

Я встал с кровати, взял Ренесми на руки, укутав ее в одеяльце королевско-синего оттенка, и молча стал успокаивать. Как бы я хотел, чтобы Ренесми касалась матери, и я мог бы общаться с ней, не причиняя стресса дочери, но существовала вероятность, что Белла проснется и сделает больно нашему ребенку. И, если преобразование Беллы возобновилось, то я не хотел бы, чтобы Ренесми смотрела, как ее мать корчится от боли несколько часов. Пришло время ненадолго расстаться с ней.

- Розали, - сказал я, - Пожалуйста, уведи Ренесми из коттеджа.
Она была рядом со мной спустя мгновение.

Изображение пробуждения Беллы ворвалось в мою голову, как только Элис пришло видение: я в одиночестве стоял в комнате, чувствуя сильное облегчение и сильное… желание?

Передав дочь Розали, я откашлялся и взглянул на семью.
- Думаю, будет лучше, если вы оставите нас наедине. Может, поохотитесь вместе, - если превращение Беллы не пойдет по обычному сценарию, я не собираюсь рисковать и позволить кому-либо увидеть то, что, как я чувствую, произойдет, когда она очнется.

- Эдвард, ты думаешь, это правильно? – поинтересовался Карлайл, стоя у двери.

Вдруг я услышал, как Элис, усмехнувшись, в мыслях начала читать строки из «Ромео и Джульетта», не дав мне возможности подсмотреть ее видения.
- Не беспокойся, Карлайл, мне было видение. Всё будет хорошо. Благодаря необычному яду Ренесми преобразование Беллы пошло полным ходом. Эдвард позаботиться о ней. Теперь оставим эту парочку наедине! – сказала она, схватив Карлайла за руку и потащив его на выход. Другие последовали их примеру.

Выходя, Элис посмотрела на меня и показала язык, беспрерывно повторяя гимн в голове. Я покачал головой и криво улыбнулся ей. Расспрошу об этом позже.

Мы остались одни, и я снова обратил внимание на мою красивую жену.

Я заметил, что кровь еще сочилась из ранки, которую сделала Ренесми, не сдержавшись, я запаковал языком ранку, чтобы яд Ренесми быстрее проник в тело Беллы. Как только мой язык оказался на коже Беллы я с облегчением понял, что твердость и температура ее кожи уже не отличалась от моей.

Мой нос коснулся ее горла и в этот момент я понял, что ее запах снова изменился. Он превратился в самый мощный душераздирающе-неотразимый аромат, который я когда-либо чувствовал за все сто лет своего существования. В тысячу раз более привлекательный, чем когда Белла была человеком. Мой язык задержался на ее горле немного дольше, чем было необходимо, пока я наслаждался ее ароматом.

Успокойся, Эдвард. Я был рад, что моя семья не видела этого.

В попытке успокоиться, я отодвинулся от нее, наблюдая за движениями ее тела. Через несколько минут тело Беллы дернулось и выгнулось дугой. Громкий вопль сошел с ее губ, веки дрогнули. Всё, наконец, закончилось.

Вдруг она села, и громкое рычание вырвалось прямо из глубины ее груди. Ее ярко-малиновые глаза открылись, и она, спрыгнув с кровати, присела спиной ко мне.

Я стоял неподвижно, подняв руки вверх.
- Белла, любимая, не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Она по-прежнему не двигалась, готовая наброситься при малейшей надобности. Ее багровые глаза метались из стороны в сторону, как она осматривала комнату. Взглянув на меня, она облизала губы. Если бы у меня было сердце, то оно непременно выскочило бы из груди, ведь осмотрев каждую часть Беллы, я осознал, что она была прекрасна. Она была великолепна! Не сводя с меня глаз, она распрямилась, и уголок ее губ изогнулся в дьявольской улыбке. Желание наполнило ее взгляд. Она сделала шаг в сторону, наблюдая за моей реакцией. Я все еще не опустил рук, надеясь успокоить ее, но было поздно - на меня началась охота.

- Эдвард, - ее чистый мелодичный голос был музыкой для меня. – Эдвард, ты мне нужен, - промурлыкала она, кружа по комнате, наступая на добычу.

- Белла, я знаю, все это смущает тебя, но ты должна успокоиться. Я не собираюсь нападать на…

На середине предложения она чуть нагнулась, а затем прыгнула, сбивая меня с ног, круша стену позади. Ее тело накрыло мое. Ощущения были ошеломляющими. Я не мог двигаться. Не то, чтобы я хотел это делать. Как я и сказал ранее, я – зло. И эгоист. И буду гореть в аду. Но я знал кое-что в этот момент. Оно будет того стоить.

С тоской в глазах она повторила командным тоном.
- Эдвард, ты мне нужен. Сейчас!
Ее лицо было в нескольких дюймах от моего, ее дыхание омывало мое лицо. Я закрыл глаза и позволил себе на минутку раствориться в этом запахе.

Путаница и похоть царили в моей голове, пока я размышлял о ее желании. Я открыл глаза, чтобы найти на ее лице ответ, искать долго не пришлось – в ее багровых глазах, которые сейчас становились все темнее, росло возбуждение. Я точно знал, чего она хочет. То, чего и я так отчаянно желаю. Эгоист, эгоист, эгоист.

Ее преобразование нарушило все былые правила, и на этот раз я был благодарен этому факту – она выжила, подарив мне дочь.

И что теперь? Теперь моя прекрасная жена хочет мое тело, в то время как я думал, что нам придется ждать еще как минимум год. Все правила нарушены. Она была злом. Я был злом. Мы оба были эгоистами, и мне это нравилось. Праздник начинается.

Она приковала мои руки к полу своими и склонилась к моему горлу, шипение покинуло ее ротик, когда она вдыхала мой запах.
- Ммм. Так вкусно пахнет, - застонала она.

Я воспользовался возможностью и повернул немного голову, чтобы вдохнуть ее изысканный аромат снова. Я тут же возбудился. И хотя мне не было необходимости дышать, я вдыхал все глубже, увеличивая свою потребность в ней.
- Я тоже нуждаюсь в тебе, любимая, - медленно проговорил я. Слова легко вышли изо рта, наполненного моим ядом.

После моих слов, она провела язычком от моего горла до мочки уха и тихо прошептала.
- На этот раз, Эдвард, я не хочу, чтобы ты сдерживался. Я могу принять всё, что ты хочешь мне дать.

- Твое желание – мой закон, - ответил я, задыхаясь. Она продолжила осыпать поцелуями мою челюсть и, наконец, добралась до губ, освобождая мои руки, которые тут же взметнулись к ее спине, а потом к лицу. Мы целовались. Я начал терять контроль, погружаясь в забвение. Все потеряло смысл кроме нее.

- Белла, любовь моя. Я так счастлив, что ты вернулась ко мне, - прошептал я ей в рот. Я придвинул ее ближе и углубил поцелуй, отныне не боясь попадания яда в ее рот. Это даже доставляло удовольствие – страстное синхронное движение наших уст.

Она улыбнулась и вдруг села, оседлав мои бедра, срывая голубое атласное платье, которое Элис накинула на нее сразу после родов. С приоткрытым ртом я осмотрел ее красоту. Единственное, что было на ней теперь – розовый бюстгальтер и трусики в тон.
- Боже, теперь Элис расстроится, - сказала она соблазнительно.

- Очень расстроится, - заговорчески прошептал я, разрывая на себе новую дизайнерскую рубашку. Пуговицы рассыпались по полу.

Мы посмеялись над нашим поведением, зная, как разозлится Элис. Смех застрял в горле, как Белла посмотрела на меня.
- Я бы хотела, чтобы ты знал, о чем я сейчас думаю.
Она виновато посмотрела мне в глаза, не сумев покраснеть. Я до сих пор мог предугадать ее реакцию.
- Ну, - ухмыляясь, сказал я, - Я видел нашу брачную ночь, когда мог видеть твои мысли ранее. Связаны ли твои нынешние помыслы с теми?

Она медленно кивнула головой и на ее лице медленно расплылась эта дьявольская улыбка снова.
- Пляжей по близости нет, но я думаю, что мы можем обойтись и без воды, - усмехнулся я.

И с этим я перевернул ее на спину, зная, что отныне не смогу навредить ей, и прошептал: «Я люблю тебя, моя Белла».

«Навсегда», - прошептала она в ответ.

И в первый раз мы – двое бессмертных – стали единым целым. Всё стало на свои места

Форум