2024-4-19

16

0

0

«Держи себя в руках». Мне необходимо было сохранять самообладание. Я не буду плакать. Нет. Никаких слёз. Для этого утра уже достаточно… никаких слёз. Мне было плохо. Плохо, потому что он ушёл. А ещё хуже – от того, что мне было плохо из-за его ухода. Разве не сказала я уже самой себе, что всё это было заблуждением? Разве не пообещала, что отныне буду смотреть открытыми глазами? Разве я недостаточно долго разрешала себе расстраиваться? Почему… почему бы мне не относиться Эдварду просто безразлично?

На этот раз ответ был очевидным. Какая-то часть меня всё ещё верила в эту иллюзию. Какая-то часть меня всё ещё думала, что, когда мы танцевали с Эдвардом Мэйсеном, между нами что-то возникло.

Я сглотнула и сильно прикусила щёку изнутри, зная, что какая-то часть меня хочет плакать, пока не погаснет солнце.

«Я этого не позволю», - сказала я себе. Я заморю эту часть себя голодом. Я не дам ей ещё каких-то оснований верить в единение. Эдвард ушёл. Он не вернётся. Больше нельзя будет истолковывать какие-нибудь его действия. У меня больше не будет возможности вложить неверный смысл в его слова. Утонуть в его глубоких зелёных глазах. Я предоставлю этой заблуждающейся части меня вымереть, заглохнуть. Освобожусь от неё.

И тогда со мной всё будет хорошо. Если Эдвард исчезнет, со мной всё будет хорошо… Я не буду чувствовать тоски по чему-то. Не буду скучать по нему. И всё.

Я села и надела пуанты, потом рывком собрала волосы в небрежный пучок. У меня всё ещё оставалось слишком много времени до того, как проснётся вся школа. Мне нужно было чем-то занять себя, свои мысли. Я снова подсоединила свой iPod к колонкам, быстро переключившись с «только что воспроизведённого» на списки воспроизведения. Я пролистывала плей-листы, пока не добралась до последнего. Superchick был тем, что нужно. Я включила трек на полную громкость. У меня не было сил беспокоиться о том, не ворвётся ли в студию с криками мадам Эсми.

Я подошла к станку и начала выполнять упражнения.

В течение часа я выматывала себя, позволяя кричащей песне заглушать мои мысли. Я была поглощена тем, что смотрела на себя в зеркало, как никогда не делала раньше, корректируя осанку и прогибы. Чтобы принять форму ноги танцовщицы, пуанты должны пропотеть изнутри. Клянусь Богом, я всё для этого сделала. Я держала ногу под прямым углом чуть ли не половину песни.

Я отрабатывала courus – мелкие шаги на носочках. Я старалась сделать сильной свою пятую позицию. Я следила, как ястреб, за поднятой назад ногой, чтобы убедиться, что она не слишком сильно согнута. Потом перешла к прыжкам. Petit Jete. Grande Jete. Tour Jete.. Затем Pas de Chat и Pas de Cheval. Я снова и снова делала penche, пытаясь добиться совершенства, хотя я совсем недавно осознала, что могу выполнять их. Но это и есть балет, ведь так? Требует от тебя невозможного мастерства, а ты никогда в полной мере его не достигаешь.

Потом я перешла к пируэтам, вращаясь на пуантах. Я знала, что атлас на мысках уже протёрся. Комната кружилась вокруг меня. Двойной, двойной, тройной… а потом я сорвалась в фуэте, выпрямляя ногу при каждом обороте. Обе ноги болели, а руки, постоянно перемещаясь из второй позиции в пятую, теперь напрягались при каждом движении. Нет. Я должна продолжать… боль не имеет значения… дыхание стало рваным. Пот лил ручьями. Я насчитала сорок фуэте. Стиснула зубы. Ещё пять… раз… два… три… четыре…

- Вот ты где!

Словно споткнувшись, я оборвала вращение. В дверях, радостно улыбаясь, стояли Элиза и Виолетта.

- Доброе утро! – завизжала Виолетта, вбегая в студию.

Элиза осмотрела меня с ног до головы.

- Ты так переутомишься ещё до того, как мы начнём репетировать.

Я пожала плечами, всё еще не отдышавшись. Вытерла пот со лба.

- Мне нужно было привыкнуть к новым пуантам, - мой голос звучал безжизненно. Как у робота. Но они, казалось, ничего не замечали.

- Пошли, - сказала Виолетта. – Сегодня ранний завтрак.

- А после завтрака мастер Карлайл сделает объявление, - добавила Элиза.

Я кивнула и снова отсоединила свой iPod. Виолетта нетерпеливо сновала вокруг меня, пока я снимала пуанты.

- Ну так что же? – спросила она в конце концов. – Что случилось с мастером Карлайлом вчера вечером?

О Господи… Я, сглотнув, прикусила губу.

- Девчонки, я потом вам расскажу… когда придём на хореографию.

Я видела, что они неодобрительно переглянулись, но ничего не сказали.

Я встала, пытаясь двигаться гораздо более энергично, чем это было в моих силах.

- Пойдёмте.



Обеденный зал гудел возбуждёнными нервами. За каждым столом совещались, сблизив головы и незаметно бросая взгляды на вражеские классы, торопливо переговаривались. Преподаватели сидели за своим длинным столом на возвышении и выглядели спокойными и серьёзными. Но, присмотревшись, я заметила, что мадам Банш разговаривает, ухмыляясь очень по-русски, с мастером Хайндом, а тот возражает ей с такой же недоброй улыбкой, не позволяя её словам дойти до него. Мастер Родригес, которого мне однажды показала Анжела, с непринуждённой уверенностью беседовал с учителями, сидящими по соседству с ним, в то время как мадам Кокс просто равнодушно прихлёбывала свой чай.

Мастер Карлайл и мадам Эсми сидели на центральных местах, тихо переговариваясь и поглядывая на свою школу. Мадам Эсми увидела, что я стою в очереди. Она задержала на мне взгляд только на секунду, а потом отвернулась и начала что-то говорить мастеру Карлайлу. Просит его позволить мне танцевать? Сомневаюсь…

- Не могу поверить, что это уже сегодня! – пропищала рядом со мной Виолетта. Я попыталась улыбнуться. – Мы так хорошо выступим! Мы скинем класс мастера Родригеса с первого места.

- Мы можем это сделать, - поправила её Элиза. – Если только у них нет какого-нибудь козыря в рукаве.

Виолетта улыбнулась:

- А у нас в рукаве Белла.

Меня замутило…

- Удачи вам, девочки, - сказала с улыбкой женщина за стойкой, подавая нам тарелки с овсянкой. Казалось, всеми владело радостное волнение. Всеми, кроме меня.

Мы вышли из очереди и направлялись к столу нашего класса, когда я почувствовала на себе взгляды. Элис, Джаспер, Эммет и Розали сидели за своим столом, пристально глядя на меня. О Боже… Я повернулась к Элизе и Виолетте.

- Ребята, я подойду через секунду, мне только надо кое-что сделать.

- Ладно, - сказала Элиза. Лицо Виолетты слегка омрачилось.

«Ты даже не присоединяешься к своему классу, а тусуешься со старшекурсниками».

Лорен была права… но сомневаюсь, что когда-нибудь снова буду проводить время с Элис и остальными.

Я подошла, нервничая.

- Привет, - тихо поздоровалась я. Что ж, возможно, не только я не выглядела радостно возбуждённой. Все они казались усталыми и выдохшимися. Я присела на краешек свободного стула. Посмотрела на Эммета и Джаспера.

- Простите меня за вчерашнее.

Они обменялись взглядами. Эммет подался вперёд, серьёзно глядя на меня:

- Белла, почему ты не сказала моим родителям, что произошло на самом деле?

- Эта сука заслуживает всего, что она получила бы, - сказала Розали.

- Знаю, - ответила я. – И это было не для неё… весь мой класс был вовлечён в это… и я просто не могла…

- Значит, они все заслуживают этого, - возразил Джаспер, как будто я сама этого не понимала.

Я вздохнула, сдерживая слёзы. Похоже, я ещё не израсходовала их до конца. Как могла я объяснить это ребятам? Как добиться, чтобы они поняли?

- Это просто потому, что если бы я сказала мастеру Карлайлу, то мой класс снова был бы расколот… - я беспомощно посмотрела на них.

- Белла… - начал Эммет.

- И ты не могла разобщить класс перед ревю, - вмешалась Элис. Я посмотрела на неё. Она кивала. – Понимаю. Что бы они ни сделали, вы всё равно должны действовать как класс. Вы не победите сегодня вечером, если будете ненавидеть друг друга.

- Это я и имела в виду, - тихо сказала я. Спасибо тебе, Господи, за Элис…

Розали всё еще не выглядела убеждённой, она задумчиво поджала свои красные губы. Но Эммет и Джаспер, казалось, приняли эту точку зрения.

- Белла, Лорен, по меньшей мере, заслуживает хоть какого-то наказания, - Эммет не сводил с меня внимательного взгляда своих синих глаз. – Мы видели твоё лицо вчера утром. Она сделала тебя несчастной.

- Я знаю, - ответила я. – Но она понимает, что не сможет добиться этого снова. То, что сделали вы, ребята, то, что сделал… - я прикусила губу… - сделал Эдвард… было достаточным наказанием. Она была в должной мере сконфужена, чтобы не пытаться опять поступить подобным образом.

- Эдвард? – переспросила Розали. – Что сделал этот болван?

- Он просто поговорил с ними об этом, - сказала я ей, жалея, что начала этот разговор.

- Он не болван, Роуз, - устало возразила Элис. – Это US Ballet. Такая возможность бывает один раз в жизни.

Джаспер скривился:

- Один раз в жизни, и в тот день, который выбирает Ирина Денали.

- Когда спит с Фрэнком Ребревэ, - пробормотал Эммет.

Элис пожала плечами:

- Но у Эдварда всё равно не было выбора, ведь так?

- У него были бы и другие шансы, он в любом случае получил бы этот просмотр через несколько месяцев, - Розали усмехнулась. – Это просто потому, что он хотел сбежать от… - она резко замолчала, глядя прямо на меня.

Подавленная было боль снова захлестнула меня. Значит, он уехал из-за меня? Из-за того, что знал, что я думаю о нём… из-за того, что я натворила… когда подглядывала за ним во время его репетиции… когда упорно раздражала Таню… когда отвлекала его на уроках – с Майком или с моим сотрясением… Я вынудила его уехать…

- Мне так жаль, - прошептала я, вставая.

Элис схватила меня за руку:

- Белла, это неправда. Он уехал, потому что это хорошая возможность…

Я покачала головой:

- Нет, это из-за меня. Я создавала ему трудности.

Она фыркнула:

- Возможно, Белла, но не по тем причинам, о которых ты думаешь.

Это было уже слишком… я не могла снова выдержать всё это… с заблуждением явно ещё не было покончено… Я взяла свою тарелку, освободила руку из её захвата.

- Ты ошибаешься, Элис. Вчера Эдвард объяснил мне это… - я глубоко вдохнула. – Удачи вам на ревю, - я повернулась и ушла, снова испытывая нарастающее чувство тошноты. Всё рушилось. Вначале моё проклятое заблуждение, потом моё соло, потом сам Эдвард, а теперь его друзья… оставалась всего одна часть моей жизни в Force, которая ещё не обратилась против меня.

За столом нашего класса меня приветствовали улыбками. Улыбки… как раз в тот день, когда я их не заслуживала…

- Привет, Белла, - сказала Селена, когда я села. – Что это было вчера вечером?

- Да, - поддержал её Райан, - мастер Карлайл выглядел очень сердитым.

- Расскажу, когда придём в класс, - ответила я, пытаясь заставить свой голос звучать беспечно. Лорен, которая снова заняла своё место между Джессикой и Меган, приподняла бровь. Я отвела взгляд, надеясь, что она промолчит.

- Не могу дождаться, когда сюда приедут другие школы! - самоуверенно провозгласила Виолетта. – Показать им, чего мы стóим.

- Да, мы выпустим воздух из раздутых эго Академии US Ballet, - добавил с ухмылкой Тайлер. – Раздутых просто потому, что они «национальная академия».

- И школа Аро Колаянни наверняка тоже будет в сильном замешательстве, - вставила Эбигейл.

Элиза рассмеялась:

- Потому что здесь, в Force, мы такая скромная компания, а?

В этот момент мастер Карлайл встал из-за своего стола и вышел на переднюю часть помоста, туда, где стояла кафедра из вишнёвого дерева с выгравированным на ней гербом Маркуса Виджернона. Мастер Карлайл с лёгкой улыбкой окинул взглядом зал, в глазах его мерцали огни люстр. Его улыбка не казалась мне больше такой обнадёживающей, как когда он встал в первый мой вечер. Вчерашняя встреча с ним изменила всё. Мой ум неустанно работал, желая придраться к мастеру Карлайлу, но я понимала, почему он отстранил меня от участия в ревю: я танцевала с травмой, а также, насколько ему было известно, третировала свою соученицу.

- Доброе утро, школа, - сказал он, когда все замолчали. Я пыталась отбросить неразбериху мыслей и просто слушать его слова. – Меньше чем через десять часов вы окажетесь на сцене Force de la Beauté, - Виолетта выпрямилась рядом со мной. Я почувствовала нервный спазм в желудке. Почему? С моим классом всё будет в порядке…

«А с тобой? Когда будешь смотреть, как они танцуют без тебя?»

Эдвард… Я на секунду закрыла глаза, старательно воздвигая стену, чтобы отгородиться от его слов.

Тем временем мастер Карлайл продолжал:

- Вскоре мы приступим к выполнению программы этого дня, но перед этим я хочу сделать маленькое объявление, - на его лице появилась сдержанная улыбка. – Двое наших лучших студентов, Эдвард Мэйсен и Таня Денали, получили приглашение на просмотр и почти гарантированно будут участвовать в «Щелкунчике» в составе труппы United State's Ballet. Это огромное достижение, за которое мы будем аплодировать им, когда они вернутся, но в данный момент я объявил это только для того, чтобы сказать, что сегодня они не будут принимать участия в состязании пар, и, следовательно, их место в Большом Па-де-де займут Эммет Каллен и Розали Хэйл.

- Везучий ублюдок, - прошептал Тайлеру Райан.

- О мой Бог, - сказала Эбигейл. - US Ballet!

Я заметила, что несколько старшекурсников, сидящих за столом перед нами, обменялись мрачными взглядами. Они потеряли двух своих танцовщиков… мой класс, по крайней мере, сам того не желая, подготовил альтернативный танец. За своим столом Элис положила руку на щёку и закрыла глаза. Я была права вчера – Элис имела гораздо больше прав огорчаться, чем я.

- Далее, - сказал мастер Карлайл, снова утихомиривая нас. – День, как обычно, начнётся с разминки и станка в ваших классах хореографии. Любой класс, нарушивший это правило, чтобы выиграть дополнительное время для репетиций, будет немедленно отстранён от ревю: мы не потерпим никакого риска, если он касается вашего здоровья, - его взгляд на мгновение задержался на мне. Я быстро опустила глаза, слишком пристыженная и запутавшаяся, чтобы посмотреть ему в лицо.

Репетиции начнутся в десять и будут продолжаться до часа дня, когда мы сделаем часовой обеденный перерыв, а затем снова вернёмся к репетициям. В пять все, кто не принимает участия в ревю, поступят в распоряжение мастера Хайнда.

Чудесно: я не смогу даже посмотреть выступление своего класса. Хотя, возможно, они не захотят, чтобы я была там…

- Для всех остальных репетиции будут продолжаться примерно до шести, когда ожидается прибытие других школ. Затем все проследуют в раздевалки за сценой, чтобы заняться причёсками и гримом – студентов не должно быть видно ни в театре, ни в коридорах. Вступительные речи состоятся в семь пятнадцать. Представление начнется приблизительно в семь часов тридцать минут выступлением первокурсников класса мадам Кокс.

По мне прошла волна нервного возбуждения. Мой класс… несмотря на то, что меня с ними не будет… сегодня они выступят на сцене!

- После ревю, которое, как мы полагаем, продлится примерно три часа, в обеденном зале состоится традиционный ужин, на котором будут объявлены победители, - он оглядел зал, откинувшись назад от кафедры. – Сомневаюсь, что есть необходимость напоминать вам о важности этого ревю. Среди публики будут влиятельные люди, они составят суждение, от которого в конечном счёте будет зависеть, попадёте ли вы в их труппы. Репутация – это всё. А ревю, подобные этому, создают или разрушают вашу репутацию. Понятно? – мастер Карлайл в последний раз оглядел свою школу. – Вы все хорошие танцовщики, вам это известно. Il y a force de la beauté, monsieurs et mesdemoiselles, et il y a beauté de le force [colour=gray](Прим. пер.: Есть сила в красоте, дамы и господа, и есть красота в силе)[/colour].

Затем он вернулся на своё место, а мастер Хайнд вышел вперёд и начал говорить о требованиях к форме и правилах.

Элиза наклонилась ко мне:
- Вероятно, мастер Карлайл всегда говорит это перед представлениями, - прошептала она. – Что-то вроде традиции Force.

Я кивнула, уставившись на герб школы. Сила в красоте… красота в силе… может быть, это правда, но я не чувствовала ни того, ни другого. Я не чувствовала себя сильной. Я не чувствовала себя красивой. Я чувствовала себя слабой и жалкой, разбитой сегодняшними и вчерашними событиями. Но, возможно, это просто жизнь…

- …и должен ли я напоминать вам, что перед выходом на сцену необходимо снять все серьги? - вопрошал мастер Хайнд, двигая бровями. – Все леотарды должны быть чёрными, мисс Брэндон… - студенты захихикали, хотя ответная улыбка Элис не была такой насмешливой ухмылкой, какой она, вероятно, могла бы быть. Мастер Хайнд вздохнул. – Хорошо, все свободны.

- О мой Бог! – пропищала Виолетта в то время как все мы вставали, взяв свои тарелки. – Не верится, что это уже сегодня!

- Знаю, - тихо ответила я.

- Эй, веселее, Беллз! – сказала она, когда мы отдали посуду в окошко. – Ты будешь потрясающей!

- Я знаю, - подтвердила шедшая за нами Эбигейл. – Когда ты танцевала вчера, я думала что-то вроде: «Чёрт побери, да она хороша!»

Дерьмо… дерьмо… Господи, зачем же я нарушила правила? Теперь я подведу весь свой класс…

Мы вошли в нашу студию. Без привычных шуток и возни все переобувались и делали разминку.

Мадам Кокс и мистер Вулстон вошли в класс раньше, чем обычно. Все начали вставать для поклона и реверанса, но вместо того, чтобы пройти, как всегда, в переднюю часть студии, она остановилась у двери.

- Мисс Свон, - сказала она, подзывая меня жестом. Когда я встала, Элиза озадаченно посмотрела на меня.

Мадам Кокс выглядела усталой. Тугой узел её волос был не таким высоким, как вчера. Глаза слегка припухли. Но она по-прежнему сохраняла гордую осанку, как и подобало той грозной преподавательнице, которую я знала.

- Мне так жаль, мэм, - тихо сказала я, не вполне уверенная, за какое из преступлений прошу прощения: за то, как поступила в самом начале, или за то, что всё открылось. – Я не хотела, чтобы это…

- Достаточно, мисс Свон, - произнесла она спокойно. – То, что вы сделали, было сделано с моего полного согласия, и я, разумеется, не виню вас, зная, что вы создали… - она покачала головой. – Уверяю вас, я изо всех сил пыталась отвоевать ваше соло, но у директора на этот счёт строгие правила.

- У вас неприятности, мэм? – спросила я.

Она улыбнулась:

- Ничего такого, с чем я не могла бы справиться, мисс Свон. Оно того стоило. Публика не увидит этого соло, но я всегда буду его помнить.

Моё сердце на секунду согрелось.

- Спасибо вам, м…

- А сейчас, - сказала она, переходя прямо к делу, - вы хотите сказать им, или лучше это сделать мне?

Я перевела взгляд с неё на отражение в зеркале моих одноклассников. Некоторые из них смотрели на нас, но большинство занимались растягиванием или тихо разговаривали. Я снова посмотрела на мадам Кокс.

- Они слишком часто слышали неправильные версии. Я скажу им.

Она кивнула:

- Молодец, - потом повернулась к классу и хлопнула в ладоши. – Тише! Перед тем как мы приступим, мисс Свон хочет сделать объявление.

Я встала перед одноклассниками, сплетя пальцы рук. Виолетта и Элиза смотрели на меня с недоумением. Эбигейл – с ожиданием, словно я собиралась сообщить им какие-то поразительные новости. Тайлер и Райан ссутулились, не проявляя интереса. Лорен стояла, прислонившись к станку в дальнем конце студии, и ухмылялась мне.

«Дыши…»

- Вчера вечером, - начала я, - когда мастер Карлайл вызвал меня в свой кабинет, он сказал мне, что узнал о том, как я танцевала, получив травму, и что… - я сглотнула, - что мне не разрешено танцевать в сегодняшнем ревю.

Они смотрели на меня. Я сильно прикусила щёку изнутри… «Просто дыши… дыши…»

- Что. За. Чёрт? – высказалась наконец Джессика. – Это не может быть правдой.

- Мы выступаем сегодня вечером,- сказал Тайлер, недобро уставившись на меня.

- Мне очень жаль, - покаянно пробормотала я.

- Нет, тебе не жаль! – отрезала Меган. – В который уже раз ты так поступаешь с нами?

Я заметила встревоженный взгляд мадам Кокс, стоявшей у стенки, и слегка покачала головой. Я не могла спрятаться за неё. Мне нужно было, чтобы они кричали на меня. Она кивнула, но я знала, что она не даст этому зайти слишком далеко.

- Тебе наплевать на этот класс, - заявил Райан. – Тебе нет дела до того, чтобы стать частью команды. Ты просто устанавливаешь свои собственные правила, вставляешь или забираешь своё соло, в зависимости от того, как ты себя чувствуешь, репетируешь, когда тебе этого хочется. Возможно, в первый раз, после сотрясения, от тебя ничего не зависело, но ты могла хотя бы просто смириться с тем, что не будешь танцевать соло.

- Да, - несчастным тоном сказала Эбигейл. – Тебе не следовало идти просить вернуть его и портить всё снова.

- Про тебя бы не узнали, - добавила Джейн. – А нам не пришлось бы разучивать три хореографии!

- Это очень плохо, - простонала Селена. По крайней мере, её слова не были направлены непосредственно против меня…

- Нам ни за что не победить, - пробормотал Бен.

- Ох, да хватит вам быть такими эмо! – внезапно рявкнула Лорен, оттолкнувшись от станка. Для начала, её соло не было таким уж потрясающим, к тому же у нас уже есть другой танец – тот, который мы репетировали столько же времени.

- Но Белла была хороша, - сказала Виолетта. – Может быть, нам всем пойти к мастеру Карлайлу…

Лорен уставилась на неё:

- Повзрослей, Виолетта: что бы ты ни думала об этом, она не будет танцевать. Поэтому вместо того, чтобы хандрить и говорить, что мы облажаемся, почему бы нам действительно не позаниматься немного балетом, а?

- Она права, - пробормотала Элиза. – Независимо от наших мнений о том, что сделала Белла, мы должны начать репетировать. Нам следует просто принять то, что Белла не будет танцевать своё соло и вместо этого придётся исполнить вторую версию.

- Но мы только что узнали об этом, - возразила Эбигейл. – Можем мы позволить себе небольшую передышку?

- Нет, - ответила Лорен. – Господи, у нас максимум семь часов на то, чтобы отработать и запомнить этот танец! Мы не можем позволить себе чёртову передышку! Мы не можем встать в дружеский круг и поговорить о том, как мы себя чувствуем! Нам нужно репетировать!

- Хорошо сказано, мисс Мэллори, - сухо сказала мадам Кокс. – Действительно, печально, что у нас больше нет соло мисс Свон, но я считаю, что сейчас не время для выяснения, кто виноват, - она хлопнула в ладоши: - К станку! Живее! Мистер Вулстон, будьте так любезны! – Мои одноклассники автоматически подчинились. Они знали, что должны делать. Их эмоции по отношению ко мне могли подождать.

Поэтому никто из них не смотрел на меня в течение всего утра. Ни во время упражнений у станка, которые мадам Кокс велела выполнять и мне, несмотря на то, что мне не было большого смысла разминаться, ни в ходе репетиции, которая последовала за разминкой. Я просто сидела, пока они снова и снова повторяли свой танец.

Они сохранили определённые моменты – пируэты вначале и выход парней после девушек – но большая часть танца изменилась. В нём не было робкого начала. Во время средней части пьесы не было тесного круга, в котором я пряталась бы, а затем прорывалась бы из него, внезапно поняв танец на совершенно новом уровне… В этом танце не было ничего из того, что я мысленно себе представляла. Никакой истории пробуждения. Или понимания Мира Танца. Это был просто… просто танец…

Но я больше не могла повлиять на это. Никто не смог бы: слишком поздно было что-нибудь менять.

Без четверти час я всё ещё сидела возле пианино, стараясь быть незаметной. Никому не нужно было, чтобы я путалась под ногами. Они работали с предельной сосредоточенностью. Никто не разговаривал. Никто не отводил взгляда от зеркал и мадам Кокс. Джессика не хихикала. Лорен не флиртовала. Меган никому не указывала на ошибки… однако, несмотря на то, что они были такими сосредоточенными, всё шло не так уж хорошо.

- У нас полчаса до обеда! – объявила мадам Кокс, снова прошагав из конца в конец передней части студии, как она сделала уже тысячи раз. – Каждый интервал должен быть более чётким! Вам нужно двигаться шире! Выглядеть веселее. Эта музыка говорит о том, что вы полностью отдаёте себя чему-то! Это означает, что вы должны вложить в танец свою личность.

Никто не отозвался. Они только устало и жадно глотнули воды из своих бутылок и вернулись в строй.

- И пять-шесть-семь-восемь… и улыбаемся! Живее! Вы не роботы! Вот так, хорошо!

Но любой сказал бы, что это не было хорошо. Все они настолько устали, что при таких темпах я одна буду бодрствовать, когда настанет вечер…

Однако обед был облегчением. Все натянули свои толстовки и кардиганы и устало потащились к выходу.

Элиза слабо улыбнулась мне, выходя из студии, но потом догнала остальных. Я знала почему. Я не проходила через стресс, которому подверглись все они. Меня не снедала тревога за то, что нужно приготовить целый танец за две репетиции. Я не была такой усталой и измученной, как они.

Поэтому я выждала несколько минут, и только потом направилась в столовую, где села одна за свободный стол в дальнем конце зала, пытаясь заставить себя что-нибудь съесть. Я не хотела думать. Просто сидела, позволяя крошечным дождевым каплям, постукивавшим по окну, убаюкать меня.

Интересно, а в Нью-Йорке сейчас тоже дождь? Там ли он… может быть он уже в студии, разминается. Растягивается. Может быть, зашивает свои балетные тапочки. Или репетирует с Таней одну из поддержек.

Но это не имеет значения… не имеет значения, что сейчас делает Эдвард Мэйсен, твой преподаватель парного танца…

Вторая репетиция пошла немного лучше: после перерыва все повеселели. Но всё равно проблемы оставались.

- Смотрите выразительно! – потребовала мадам Кокс, подходя прямо к Джейн, танцевавшей в первом ряду. – Используйте своё лицо! Ног и рук недостаточно! Что говорит эта музыка? Что подсказывает это крещендо? Живее!

Они ещё раз прошли танец до конца, закончив его в одном длинном ряду, девушки на пуантах, а парни между ними, преклонив колено. Мадам Кокс подбоченилась, глядя на них.

- Это не должно быть таким уж трудным. Почему у вас столько проблем с пониманием такой простой идеи? Хмм?

Казалось, что все снова промолчат, но вдруг тихо заговорил Бен:

- Это танец Беллы, мэм. Не наш.

Мадам Кокс приподняла брови:

- Это не… она прервала сама себя, вдохнув. – Возможно, так оно и есть, но я сомневаюсь, что эта музыка была написана специально для мисс Свон. Вы должны разобраться с этим.

Как только мадам Кокс собралась высказать остальные свои замечания, послышался тихий стук в дверь.

- О мой Бог! – завизжала Виолетта. – Анжела!

Анжела вошла в студию, одетая в джинсы и тёплый жакет, её рука всё ещё была на перевязи.

Забыв весь классный этикет, все бросились к двери, за исключением меня, Лорен и Бена, который выглядел подавленным.

- Полегче, Ви, - засмеялась Анжела, когда Виолетта восторженно заключила её в объятия.

- Как ты? – спросила Элиза.

- Это пройдёт?

- Когда ты вернёшься?

- Мисс Вебер, - сказала мадам Кокс, и впервые за весь этот день на её лице проскользнула улыбка. – Чему мы обязаны таким удовольствием?

Класс расступился, чтобы дать Анжеле возможность поговорить с преподавательницей.

- Извините, мэм, - сказала она со своей обычной вежливостью, - Я только что выписалась и хотела увидеть всех перед сегодняшним ревю.

Мадам Кокс кивнула:

- Можете сесть и посмотреть, если хотите, но я попрошу класс прямо сейчас вернуться к репетиции. У нас кое-что изменилось в последнюю минуту.

И внезапно каждый захотел рассказать Анжеле о том, что произошло со мной.

- Белла снова потеряла своё соло.

- Мы опять вроде как вернулись к второму варианту.

- Это ад, честное слово.

- Она устроила нам серьёзную проблему.

- Нас победят.

Я сидела и терпеливо ждала, пока они выплеснут часть своих эмоций и раздобудут стул, стараясь устроить её поудобнее. Мадам Кокс постучала ногой, когда они наконец вернулись на свои места.

- Хорошо, а теперь начиная с tour jete, пять-шесть-семь…

Анжела вежливо наблюдала, как они снова и снова повторяют свои движения. Хотя её возвращение помогло, они всё ещё не могли как следует прочувствовать музыку. Она время от времени поглядывала на меня, но мы обе знали, что здесь разговаривать нельзя. Однако ей, вероятно, не терпелось, поэтому, когда я попросила разрешения выйти, чтобы в пять часов поступить в распоряжение мастера Хайнда, Анжела отправилась со мной. Мы вышли под испытующими взглядами всего класса.

- Боже, - сказала она, как только мы оказались за пределами слышимости. – Я видела тебя только вчера во второй половине дня! Что же всё-таки произошло?

- Очень многое, Анж, - сказала я, когда мы быстро обнялись. – Я так рада, что ты здесь, - к собственному удивлению, я сказала это искренне… мне действительно стало легче от присутствия Анжелы. Я доверяла ей.

Мы вышли в фойе. Там были всего четыре человека, которые не участвовали в представлении. Одна девушка выздоравливала после операции на бедре, у двоих были более лёгкие травмы, а ещё один парень до вчерашнего дня находился за границей, и не имел возможности догнать свой класс. Никто из них не был отстранён в порядке наказания…

Правда, наши задания были лёгкими. Ожидался приезд других школ, и мы должны были стать их гидами, помогая им попасть из одного места в другое. Пока они не приехали, мы должны были готовить обеденный зал и помогать работницам столовой. Нам с Анжелой поручили расставлять на столах вазы с цветами. Я приносила их, а Анжела расставляла, поскольку могла действовать только одной рукой. Эта работа дала нам достаточно времени для разговора.

Как и накануне, я обнаружила, что выкладываю ей всё как на духу, включая мою встречу с мастером Карлайлом. Это было таким облегчением – рассказать кому-то все подробности. Начиная с голословного утверждения Лорен и того, что у неё есть сестра-близнец, и заканчивая нашим столкновением в туалете.

- Я знала, что у Лорен есть сестра, - сказала Анжела. – Хотя понятия не имела, что вы с ней соревновались за последнее свободное место. И всё равно, это ещё не основание для Лорен быть такой сукой.

Хотя было приятно откровенно рассказать о встрече с мастером Карлайлом, я всё отчётливее понимала, что не смогу открыть ей настоящую проблему. Как объяснить ей всё про Эдварда? Как признаться, что я была такой дурой?

Наконец мы покончили с расстановкой цветов, и Мастер Хайнд велел мне идти наверх и переодеться во что-то более подходящее. Мы с Анжелой медленно направились в нашу спальню.

- Ты не устала, Анж? – спросила я, надевая то, что накануне одолжила мне Элис. – Ты ведь только что выписалась.

- Это не так уж плохо, - сказала она. – Я просто вздремну, когда начнёт танцевать класс мастера Родригеса.

Я засмеялась:

- Не знаю… Они, вероятно, победят нас.

Она нахмурилась.

- Такое впечатление, что мадам Кокс пытается заставить ребят танцевать не их танец. Судя по тому, что я слышала, ты сделала этот танец в значительной мере своим собственным. Говорят, твоя интерпретация очень глубока, как же все они могут скопировать это?

Я мрачно кивнула:

- Согласна. Но им придётся найти способ, чтобы как-то справиться с этим.

Анжела вздохнула.

- На самом деле только ты могла бы сделать эту пьесу такой, как нужно. Если бы тебя волшебным образом восстановили в правах.

- Если бы наступил мир во всём мире, - пробормотала я. Мы начали спускаться обратно в фойе.

- То есть он сказал, что тебе не разрешается танцевать в ревю – и точка?

- Ага.

- Мне кажется, правила есть правила, - сказала она тихо.

- Кажется? – повторила я.

Она пожала плечами и вздрогнула от боли.

- Я имею в виду… каждое правило нарушаемо, ведь так?

Я улыбнулась:

- Возможно, но не думаю, что мне следует дать мастеру Карлайлу еще один предлог, чтобы вышибить меня отсюда.

- Думаю, всё зависит от того, что ты потеряешь, если на самом деле нарушишь правило, - сказала она. – Это уравновешивание.

Эти слова стали печальным окончанием фантазии.

Согласно указаниям мастера Хайнда мы вышли из здания в передний двор, чтобы ждать прибытия автобусов. Мы с Анжелой были прикреплены к группе из академии US Ballet. Дождь постепенно стихал, только время от времени ненадолго возобновляясь.

- Бен не поздоровался со мной, - внезапно сказала Анжела, пристально глядя на деревья. – Даже не посмотрел в мою сторону.

Я взглянула на неё.

- Он чувствует себя виноватым, Анжела. Он уронил тебя, и ты попала в больницу. Тебе нужно поговорить с ним.

Она кивнула:

- Знаю. Я поговорю…

Наше внимание привлёкло урчание моторов. Вскоре по брусчатке вокруг поворотной площадки уже катились три больших автобуса. По всей длине на них красовались фотографии танцовщиков, взметнувшихся в прыжке или стоящих в арабеске. Рядом с одним из танцовщиков белым металлическим тиснением были выбиты слова:



- Они все из US Ballet? – спросила я.

- Да, - сказал мастер Хайнд неприязненно. – Помните, вы представляете свою школу.

- Да, сэр, - ответили мы и начали спускаться по ступенькам.

При нашем приближении двери первого автобуса с шипением открылись и из него вышла женщина - высокая, с тёмными волосами, собранными, конечно же, в пучок, одетая в кипенно-белый костюм и в белых туфлях на каблуках. Следом за ней появился мужчина, даже выше неё ростом, худощавый и с квадратной челюстью. Им обоим на вид было за сорок.

- Здравствуйте, - сказала я неловко, когда мы подошли к ним. – Мы ваши гиды на этот вечер.

Дама вежливо улыбнулась и протянула руку.

- Анна Коблтон, - сказала она, когда я подала ей свою. – Старшая преподавательница балета.

- Джеффри Эванс, - представился мужчина, - директор Академии.

- Я Анжела.

- А я Белла.

Старшая преподавательница внимательно посмотрела на меня:

- Белла Свон?

Я кивнула. Что? Откуда она меня знает?

Она обменялась взглядами с мужчиной, тот нахмурился.

- Вы та первокурсница, которой уже семнадцать? – спросил он. В его тоне было слышно лёгкое презрение.

- Да, - безучастно ответила я.

Анжела нервно посмотрела на меня:

- Ээ, нам, вероятно, следует зайти в здание.

Анна Коблтон ненатурально улыбнулась и вернулась в автобус. Я слышала, как она говорит, чтобы все выходили, но почти не обратила на это внимания.

- Могу я узнать, откуда вам известно обо мне? – спросила я мужчину.

- О, - он пожал плечами. – У нас много разнообразных контактов с Force de la Beauté. Ваш случай очень… интересен для нас, в US Ballet.

- Интересен? – переспросила я, изо всех сил стараясь сохранить лёгкость тона. – В каком смысле?

Он сочувственно улыбнулся:

- Это… немного странно – принять семнадцатилетнюю танцовщицу с ограниченным опытом в элитную академию, особенно если её пришлось определить в группу первокурсников.

Старшая преподавательница снова вышла, и из всех автобусов повалили студенты в белых, синих и красных куртках, хихикая и переговариваясь.

- Что касается вас, - продолжил директор, - конечно же, вы понимаете, чем рискуете, забросив всё образование, чтобы танцевать.

- Чтобы танцевать, будучи старше нужного возраста? – холодно уточнила я. Анжела слегка толкнула меня локтем, и мы пошли, ведя за собой студентов.

- Да.

Я глядела строго вперёд.

- Танец – моя страсть, мистер Эванс. Это всё, чем я хочу заниматься.

Дама медленно ухмыльнулась. Джеффри Эванс откашлялся и заложил руки за спину:

- Это смешно, в самом деле, мисс Свон, потому что каждый второй потенциальный студент, входящий в мою дверь, говорит то же самое: «танец – это их страсть». Но, по большому счёту, всё, чего хочет публика, это хорошенькое юное личико, быстрые пируэты и длинные арабески. Примите мой совет, - сказал он, замедляя шаг.

Его студенты обходили нас, следуя за Анной Коблстоун. Проходя, они бросали на меня любопытные взгляды. Я посмотрела на их директора, стоявшего напротив меня.

- Вы не продвинетесь на этом поприще, мисс Свон. Знаю, Карлайл Каллен, вероятно, кричал какую-то ерунду о том, что у вас потрясающий потенциал, но у вас его нет. Никто не любит старых танцовщиц. В нашей академии вы уже стали посмешищем. Даже Фрэнк Ребревэ сказал, что не стоит смотреть выступление, в котором вы задействованы в качестве солистки.

Он положил руку мне на плечо, глядя мне в глаза с тошнотворной значительностью:

- Уезжайте обратно туда, откуда явились. Вы ничего не добьётесь.

Я смотрела на него. Стоявшая позади меня Анжела сжала мою руку, но я едва заметила это. В моей голове пылал адский огонь мыслей, гнева и проклятий, но заговорила я с ледяным холодом в голосе:

- Мне всё равно, что вы думаете. Меня не волнует, что говорится в ваших книгах по теории. Не интересует, что предписывают традиции. Мне даже безразлично мнение обо мне Фрэнка Ребревэ, - моя улыбка была достойна ухмылки Лорен. Возможно, стоит чему-нибудь у неё научиться… – И знаете, почему, сэр?

- Я бы не позволил своим студентам разговаривать со мной подобным образом, мисс Свон, - сказал он, как бы предупреждая.

Я проигнорировала это предупреждение.

- Вы не видели, как я танцую, - внезапно мне показалось, что я снова сижу в спальне в день своего приезда и разговариваю с Анжелой, Джессикой и Лорен. Тогда я сказала им те же самые слова… и я вновь сказала их теперь, с ещё большей убеждённостью. Я не всегда могла доверять своим друзьям, или одноклассникам, или преподавателям, или даже своим собственным чувствам…

…но я могла доверять моему танцу. Всегда.

Я стояла с гордым видом, высоко подняв подбородок. Ветер усиленно трудился над моими волосами. Дождь капал на лицо.

- Один замечательный танцовщик сказал мне, что никто не имеет права судить о другом танцовщике, пока не узнает, на что тот способен. – Эдвард… Эдвард… его слова воодушевили меня, и я поняла, что права. Я знала, что была права…

- Пока вы не видели, как я танцую, мистер Эванс, у вас нет абсолютно никакого права судить обо мне.

Он помолчал, глядя на меня сверху вниз.

- И когда это будет? – медленно произнёс он. – Мне известно из весьма надёжного источника, что вас исключили из ревю, которое мы будем смотреть сегодня вечером.

- И что же это за источник?

Он приподнял брови:

- Ирина Денали.

В этот момент многое встало на свои места. В точности как вчера, перед моим мысленным взором возникло воспоминание, как Таня вошла в студию во время моей репетиции с мадам Кокс. Как мадам Кокс рассказала ей о «глупом» периоде покоя, предписанном мне доктором Хиллом и о том, что у меня есть отличное соло для ревю. Значит, это Таня донесла мастеру Карлайлу?

Я мысленно пнула себя. Конечно же, это была Таня! Кто ещё знал, и кто ещё стал бы делать что-то подобное? Если бы я как следует подумала накануне вечером, я поняла бы это прямо тогда…

Но она ещё и сообщила Ирине… а Ирина теперь рассказывает о том, что я никуда не гожусь, Фрэнку Ребревэ и другим влиятельным персонам балетного мира…

«Репутация – это всё…»

Анжела была права: всё дело в равновесии, и теперь результат бездействия был тяжелее последствий действия. Я не могла позволить Ирине и Тане Денали победить. Я не могла подвести свой класс. Не могла отказаться от моего танца. Настало время прекратить позволять помыкать мной. Это был мой танец.

Я снова посмотрела на мистера Эванса.

- Ваш информатор ошибается: я буду танцевать сегодня вечером.