Он выглядел обеспокоенным и слегка задыхался, словно очень спешил. Наспех накинутая одежда, чуть перекошенная мантия и торчащие в разные стороны волосы подтверждали ее подозрения. Но почему он торопился? И как вообще узнал, что она здесь? Ведь не может быть другого повода, чтобы Драко Малфой находился в маггловской больнице среди ночи в Рождество, если не она сама этот «повод», так?

Медленно поднявшись со своего места и отпустив из крепкой хватки свитер Рона, Гермиона полностью развернулась к Драко и удивленно уставилась на него. Выглядел он не очень – словно не спал последние дни. Под глазами залегли темные круги, белки покрыла едва заметная красная сетка, да и в общем вид его был помятым. Он весь состоял их этих «чуть», «едва», «слегка» – вроде бы все нормально, но если приглядеться, то становятся заметными мелочи, которые незнакомый человек просто пропустил бы мимо своего внимания. Но Гермиона знала его как облупленного, знала вдоль и поперек, замечая все изменения и подмечая каждый миллиметр, который находился не в должном состоянии.

Ее бывший муж выглядел таким разбитым и грустным, хотя и старался держаться строго: твердый требовательный взгляд, горделиво вздернутый подбородок, руки, засунутые в карманы, прямая спина – все было знакомо Гермионе очень хорошо, но так же прекрасно она видела и его тщетную попытку скрыть свои настоящие чувства. Ради кого он старается? Она знает его лучше, чем он сам себя когда-либо знал.

Продолжая задаваться вопросами, Гермиона не заметила, как ушла в себя, непроизвольно почти вплотную подойдя к Драко. Если бы не вежливое покашливание Рона, она бы уже через секунду сжала бывшего мужа в объятиях, чтобы забрать всю горечь, что поселилась в нем. Она потупила взгляд, смущенно обернувшись к Рону, но тот оставался невозмутимым, разве что чуть вздернутый уголок губ выдавал в нем какое-то заговорщицкое начало. Она приподняла бровь, как бы спрашивая, в чем дело, но друг лишь покачал головой и, подхватив с сиденья куртку, подошел к ним. Рон подмигнул ей, а затем, что ввело Гермиону в еще больший ступор, протянул руку Драко.

— Молодец, что пришел, — сказал явно довольный собой Рон, расставляя для Гермионы все точки над «i», но совершенно не обращая внимания на ее пораженный взгляд. Она пыталась без слов заставить его посмотреть на нее, чтобы хотя бы мимикой спросить, зачем он позвал ее бывшего, но Рон упрямо игнорировал все ее потуги, смотря лишь на Драко. И если Гермиона думала, что поступок Рона – самая большая неожиданность дня, то в следующую секунду мысленно присудила ему второе место.

— Спасибо, что позвал, — отозвался Драко, в ответ пожимая руку ее рыжего друга.

Едва не падая в обморок, она оступилась, сделав шаг назад и заставив тем самым двух мужчин снова обратить на нее внимание. Рон, дернувшийся ей навстречу, замер, поняв, что она не упадет. А Драко, привыкший иметь дело с ее неуклюжестью, довел дело до конца и теперь сжимал ее в крепких объятиях, настойчиво смотря в карие глаза. Застыв в этой нелепой позе, она и Драко просто смотрели друг на друга.

О чем думал ее бывший муж, Гермиона не знала, но в ней самой шла борьба. С одной стороны, ей безумно хотелось сцепить руки у него за спиной и прижать к себе его сильное тело, и подавить этот порыв не могла никакая земная сила, и Гермиона чувствовала, как проигрывает этому притяжению. Но с другой стороны, там, на периферии ее сознания, все еще мелькали воспоминания трехдневной давности, где совершенно ясно вырисовывалась картина того, что ее бывший муж уже занят, а значит, обнимать его теперь может только Астория, Нарцисса или, что вряд ли, его уже замужние подруги.

— Я в порядке, Драко, — с трудом прошептала она, подверженная гипнозу его взгляда. — Отпускай, — добавила она, когда спустя время он так и не расцепил своих рук.

Драко выпрямился, утягивая ее за собой, но отпускать явно не намеревался, поэтому Гермионе пришлось приложить усилия, чтобы высвободиться из его объятий. И дело было совсем не в крепкой хватке – хотя и она, конечно, имела место быть, – а в том, что ей совершенно не хотелось покидать его теплые и уютные объятия. Она сделала шаг назад, чтобы увеличить дистанцию, надеясь, что хотя бы это поможет ей скинуть наваждение от его присутствия. Решив, что и дальше молчать не имеет смысла, Гермиона сделала глубокий вздох и решительно посмотрела в его глаза, мысленно увещевая себя не поддаваться силе его взгляда.

— Что ты здесь делаешь?

— Почему ты плакала? — одновременно с ней произнес Драко.

Он смущенно улыбнулся, а Гермиона прокляла Мерлина до седьмого колена за то, что сделала с ней его улыбка. Подкосившиеся колени едва удержали ее вертикальном положении, и она постаралась скрыть свою слабость, сделав вид, что просто переступила с ноги на ногу.

— Так… почему? В смысле, Уизли сообщил мне, что Адама забрали в больницу, но я не понял, что произошло, сразу помчался сюда…

— Рон сообщил тебе?

— Да, он прислал патронус.

Гермиона задумчиво кивнула. Зачем Рон сделал это? Он в курсе о деталях ее разрыва с Драко даже больше, чем Гарри или Джинни, так почему он решил, что это будет хорошей идеей? От событий последних часов у нее кружилась голова, в висках нещадно отстукивало, словно целый оркестр барабанщиков разбил лагерь в ее мозгах. Потерев круговыми движениями болящие точки, Гермиона указала Драко на стоящие неподалеку кресла, где еще недавно она сидела с Роном, и, получив согласный кивок со стороны бывшего мужа, прошла к своему месту, удобнее устраиваясь на железном сиденье.

— У папы случился сердечный приступ, — спустя несколько минут проговорила она тихим голосом. Но Драко в ответ смотрел недоуменно. Конечно, откуда ему знать, что это такое. — Э-эм, это нарушение работы сердца – канал, по которому бежит кровь, перекрывается каким-то сгустком, закрывая доступ, и… — она замолчала, едва сдерживая всхлип.

— Мне очень жаль, — так же тихо, как и она, ответил Драко, тем самым позволяя ей не продолжать тяжелые объяснения. Она не смотрела на него, предпочитая следить за движением собственных пальцев, которые теребили подол платья. Она так и осталась в своем рождественском наряде. Поверх зеленой юбки шла легкая шифоновая ткань черного цвета, которая была украшена небольшими камушками, разбросанными в хаотичном порядке по всей длине. Одна такая бусина начала отрываться, и Гермиона совершенно неосознанно перебирала ее рукой.

Сидящий рядом Драко проследил за ее взглядом и, чтобы остановить беспокойные движения, протянул ладонь к ее руке, намереваясь сжать в поддерживающем жесте. Но едва его обжигающе горячая кожа коснулась ее, Гермиона вздернула голову и испуганно отдернула свою руку, вынудив Драко признать поражение и отодвинуться назад. Он откинулся на своем месте, давая понять, что больше не попытается дотронуться до нее. Она видела, что ее поступок причинил ему боль, но в то же время она читала в его глазах понимание ее действий. Несколько дней назад она сказала, что все еще любит его, и, хотя в представлении самого Драко Гермиона была неверной женой, он не мог не понимать, что ее ранила картина, которую она застала в его квартире парой часов позже.

Он глубоко вздохнул, отвернув голову в противоположную сторону и проследив пустой коридор больницы. Тусклый свет ламп, приглушенный на ночное время, создавал интимную атмосферу, задавал настроение для откровенных разговоров, но настороженность, которую ощущала Гермиона, никуда не ушла. А пока она есть, честного разговора у них не получится…

— Зачем ты здесь, Драко? — спросила Гермиона, заставляя его спину моментом напрячься. Он не повернулся, а она почувствовала, как по щеке скользнула горячая слеза. — Зачем ты пришел? — ее голос сорвался, но даже надломленный вопрос не тронул его, и он все так же сверлил взглядом пустой темный проход.

В упрямстве его переиграть могла только сама Гермиона, поэтому бесполезно было что-то выспрашивать у него. Не захочет – не ответит. Правда ей казалось, что если она уже не была такой настойчивой, как раньше, то и он изменился, но, видимо, обстоятельства последних месяцев повлияли на нее одну. Хотя она не понимала, почему именно он упрямится? Разве она задала такой непростой вопрос? Или он просто не хочет с ней разговаривать? Но тогда бы его вообще здесь не было, верно? Или, если ответ куда более сложен для него, почему бы не соврать или съюлить? Почему бы просто не сказать, что пришел поддержать ее или ее отца? Ведь у него отношения с ее родителями были куда лучше, чем у самой Гермионы. В конце-то концов, зачем приходить сюда в такой тяжелый для нее жизненный момент и доводить ее очередным молчанием? Зачем вообще снова появляться в ее жизни? Ведь он прекрасно знает о ее чувствах и знает о том, что не может уже на них ответить, так какого черта?!

— Знаешь, если ты не собираешься отвечать, то лучше… уходи, просто уходи, Драко, — зло сказала она, сдерживая готовые сорваться с губ всхлипы. Скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, она насупилась, хмуря лицо и изо всех сил стараясь собраться с мыслями. Ее разрывало на части от желания высказать ему в лицо накипевшее за последнюю неделю или прямо там, на до ужаса неудобном кресле, которое железными краями впивалось с левой стороны в ее бок, рассыпаться прахом, и пусть бы ее развеяло коридорным сквозняком. Всяко лучше, чем так, как все было сейчас.

Едва ли кто-то назвал бы ее жизнь достойной продолжения. Ради чего? Она все разрушила. Ни одного светлого воспоминания за последний год, а сегодня Рождество, и даже его она встречает рядом с человеком, которому не нужна, карауля дверь отцовской палаты, в которую тот попал – что она все еще не исключала – по ее вине! Мать ненавидит ее и считает черным пятном в своей почти идеальной жизни. От нее ушел даже Живоглот, самый преданный ее соратник, прошедший бок о бок со своей хозяйкой через многолетнюю борьбу против Волан-де-Морта! Друзья, хоть и все еще так заботились о ней, невзирая на совсем не дружелюбное в последнее время поведение с ее стороны, все же должны жить и для себя, а не только печься об увязшей в трясине проблем подруге. Собственно, как заботиться об утопленнике, который сам вошел в болото, зная, что не умеет плавать? Барахтаясь в этом плодородном гумусе, она долгое время старалась вернуться к берегу, но все было тщетно. Она увязла по самое горло, и дышать больше было нечем. Все было кончено. А она, вместо того чтобы расслабиться и позволить пучине поглотить себя, все ерзала и ерзала, пока окончательно не запуталась в вязкой трясине, утягиваемая на темное холодное дно чем-то сильном и склизким, скользящим по всему телу. Пора было просто расслабиться и отдаться стихии, а не бороться с ней.

Так и не дождавшись ни ответа, ни действий с его стороны, Гермиона поднялась со осточертевшего кресла и повернулась всем корпусом к Драко. Он поднял на нее умоляющий взгляд, но остался на месте, лишь слегка сгорбился, словно осужденный, ожидающий своего приговора. Смотреть на него было до чертиков больно, и Гермиона даже подумала, что не сможет сделать того, что задумала, но стоило ей едва прикрыть веки, как в голове тут же прояснялось. Решив, что не зря мыслить легче, когда она никак не взаимодействует через взгляды или прикосновения с бывшим мужем, Гермиона зажмурилась и чуть ли не по слогам произнесла твердым голосом:

— Я думаю, нам стоит перестать бродить по кругу, Драко. Пора прервать эту бесконечную цепочку и просто разойтись в разные стороны. — С каждым словом внутри нее что-то рушилось, ломалось под натиском протеста. Сердце отстукивало все яростнее, пытаясь завоевать ее внимание, но Гермиона упорно игнорировала все знаки своего организма, безжалостно обрывая последние и без того утончившиеся нити. — Я больше не хочу видеться с тобой. К-каждый раз это причиняет мне неимоверную боль. Ты, возможно, не осознаешь, — она звучала жалко, но ей было плевать. Хотя бы один раз, но он должен услышать ее, чтобы понять, как мучает ее, — но это убивает меня все сильнее. И я просто… просто не могу и дальше ловить по крупицам то, что ты можешь мне дать, надеясь, что этого хватит, чтобы заполнить пустоту в груди. Но этого не хватает! — повысила она голос. — Чертовски не хватает! Мне тебя не хватает, — выпалила она, наконец взглянув на него. — И это невыносимо, — настойчиво сказала она, словно хотела вдавить в него эти слова. — Хватит. С меня хватит, — Гермиона подняла руки, как будто сдавалась, и начала отходить назад, качая головой из стороны в сторону. — Это все, Драко. Все кончено. Прощай.

Развернувшись, она поспешила в сторону палаты отца, надеясь найти там свое укрытие. Едва переставляя ослабевшие ноги, которые так размякли, что казалось, будто ступает по проваливающейся в никуда вате, она стремилась как можно скорее добраться до заветной двери и тоже хлопнуть ею от души, чтобы поставить свою точку в этих больных, совершенно нездоровых отношениях.

Она почти достигла цели, когда локоть правой руки с силой и жестокостью сжали, дернув на себя. Оказавшись в ловушке, где Драко удерживал ее запястья за спиной, настойчиво обхватив ее шею с задней стороны, Гермионе показалось, что она начала задыхаться. Грудь ее бывшего мужа сильно вздымалась и быстро опадала от глубокого дыхания, кажущиеся дикими глаза блестели в тусклом освещении, а горячее дыхание опаляло щеку. На какое-то мгновение она испугалась его безумного взгляда, еще больше побелевших губ и раскрасневшихся от гнева щек, окаменевших плеч и сильной хватки рук. Сжавшийся в узкую линию рот подрагивал, словно из него вот-вот вырвется разъяренный рык. Она боялась даже пошевелиться, будто лишенная воли его напором.

— Это не «все», — прорычал он, сильнее скручивая ее руки и вплотную прижимая к холодной стене. Они уже недавно проходили через подобную сцену, но тогда Драко не казался таким… взбешенным. Сейчас же Гермиона не могла отвести округлившихся глаз от пульсирующей на шее жилке, от вздувшихся на руках вен, перекатывающихся под рубашкой мышц. Он пугал ее, и она чувствовала себя кроликом, загнанным хитрым удавом.

Драко наклонился еще ближе, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и, убедившись, что она слушает его, повторил: — Ты слышишь меня? Это не «все», — передразнил он ее тон, которым она сказала ему это слово минуту назад. — Ничего не кончено, ты меня поняла? — не выпуская ее из стальных тисков, он толкнулся своим телом навстречу ее, будто желая встряхнуть ее как следует, чтобы она вняла его словам. Но Гермиону это завело только еще сильнее.

— Не смей, Малфой, — угрожающе начала она, — не смей решать все силой! — выкрикнула она, безуспешно пытаясь вырваться. — Немедленно отпусти меня!

— Не отпущу, пока мы не договорим, — безапелляционно произнес Драко, сильнее прижимая ее к себе.

— Нам не о чем разговаривать! Я все тебе сказала!

— Ты, может, и сказала, а я пока нет, — все так же ровно возразил он.

Злобная усмешка, которой она научилась за годы жизни рядом с ним, расцвела на губах Гермионы.

— У тебя был шанс – ты промолчал, — издевалась она. — А теперь поздно, время вышло! — угрожающе закончила она, снова пытаясь вырваться.

— Нет, не поздно! — зло процедил Драко, задетый ее упрямством. — Просто дай мне возможность объяснить…

— Ха! Дать тебе возможность объяснить? — едва не закричала она. — А ты дал мне такую возможность? Позволил мне сделать это? Черта с два! — все же завопила она, безуспешно дергаясь в его хватке. — Ты просто развелся со мной, помнишь такое? Так и иди же теперь к черту со своими объяснениями, слышишь?! — и едва последнее слово сорвалось с губ, как все в ней опустилось. Больше не осталась сил ни на злость, ни на крики. Она перестала вырываться и просто обмякла, вновь почувствовав притяжение вниз, в глубины, которые так сладко обещали ей долгожданный покой. Весь запал ушел, и она снова оказалась на прежнем месте, в котором не хотела бороться, а молила лишь о том, чтобы оказаться подальше от всех житейских проблем.

Драко медленно отпустил уже порядком затекшие руки и обхватил горячими ладонями ее талию, просто обнимая. Ее голова уютно устроилась на его плече, а тело привалилось к его каменной груди. Она отчетливо слышала, как колотится его сердце, готовое выпрыгнуть наружу, убаюкиваемая этим родным звуком. Малфой устроился подбородком на ее макушке, зарывшись в мягкие кудри.

— Я самый большой идиот в мире, — спустя целую вечность заговорил он. — Я не захотел слушать тебя, не дал себе времени остыть и просто поверил в то, что узнал. И потерял при этом единственное, что имело значение, – тебя.

Гермиона прикрыла налившиеся свинцом веки, сцепив мокрые ресницы, и сжала руками его плечи, притягивая его ближе.

— Я не спала с Ноттом, — слабо прошептала она, констатируя то, что он и так уже понял.

— Я знаю, — ответил Драко хриплым голосом, стискивая руками ее стан.

Они стояли в полумраке больничного коридора маггловской больницы, раскачиваясь из стороны в сторону. Драко выводил замысловатые узоры на ее пояснице, а Гермиона едва не мурлыкала от наслаждения, нежась в его руках. У нее была уйма вопросов к нему: начиная с того, кто соврал о ее связи с Ноттом, и заканчивая его отношениями с Асторией Гринграсс. И сама она должна будет рассказать ему то, о чем недавно поведала Рону. Но в этот момент ей не хотелось вновь поднимать эти темы. Это будет означить новый шквал неприятных разговоров, а у нее просто не осталось на них сил. Все, чего она хотела в это Рождество, – быть в объятиях ее Драко. И больше ей ничего было не нужно…

Автор: Shantanel

Предыдущая глава || Следующая глава