 Прошло почти шесть лет с момента выхода последнего фильма о Гарри Поттере, и, тем не менее, некоторым людям сложно отделить Эмму Уотсон от Гермионы Грейнджер, персонажа которой она играла во всех восьми частях франшизы. Эмма исполняла роль Гермионы с тех пор как ей исполнилось 11 лет и до того момента, как девушка достигла 21 года. Может быть, для этого есть причина. В «фантазии», которая, как говорит актриса, стала ее жизнью и жизнями ее коллег-звезд, Уотсон, как и Гермиона, проявила необузданную страсть, природный талант и, слава богу для нас, дерзкую решимость поступать по-своему.
Независимо от того, что означал временный уход из находящейся на пике кинематографической карьеры, чтобы получить степень в Университете Брауна, или участие в решении проблем гендерного неравенства на Генеральной Ассамблее ООН, в качестве посла доброй воли ООН по делам женщин, Эмма Уотсон была непоколебима в своей подлинности. А если на своем пути она и допустила некоторые ошибки (актриса утверждает, что таковые у нее есть), они не касались ее киноработ, поэтому мы их и не видели. Конечно, ошибками нельзя назвать и ее два потрясающих постпоттеровских фильма «Хорошо быть тихоней» (2012) и «Элитное общество» (2013), которые дали нам крошечные намеки на ее будущее в кино.
Это будущее уже наступило. В марте Эмма Уотсон сыграла Белль в диснеевском ремейке «Красавицы и чудовища», а теперь ее можно увидеть противостоящей Тому Хэнксу в триллере о слежке «Сфера», снятом по мотивам романа Дейва Эггерса. Если первая картина стала возвращением в волшебную вселенную, в которой мы впервые встретились с ней, последняя предоставила Уотсон возможность рассмотреть вопрос о том, как мы живем сегодня в реальном мире. Как рассказывает ее подруга, двукратная номинантка на премию «Оскар» Джессика Честейн, борьба за то, чтобы соответствовать ее экранному образу (стать образцом для подражания для целого поколения девочек), может стоить того, если она все еще может оставаться сама собой.
Джессика Честейн: Привет, милая. Где ты сейчас?
Эмма Уотсон: Я очень рада, что ты спросила, потому что не хотела, чтобы вышла неловкая ситуация. Я в ванной. В Париже. Я не хотела, чтобы ты услышали звук льющейся воды и подумала: «Э-э, что ты делаешь?» Я очень расслаблена. А где ты?
Честейн: Я нахожусь в гостиничном номере. Везде пакеты для наращивания волос, косметика и одежда.
Уотсон: Пока есть четкая линия на полу, идя по которой ты можешь найти кровать ночью и лечь спать, все путем.
Честейн: Ты в отпуске или работаешь?
Уотсон: Я работаю. Только что снялась в фотосессии Питера Линдберга, у которого, как я знаю, ты тоже снималась. Я так его люблю. Он просто «Феррари» среди фотографов: действительно вдумчивый, занятый, а затем бум, бум,бум. Он такой быстрый. Не любит слоняться без дела. Днем я спросила его: «Что вы будете делать потом?» И он сказал: «Пойду и освою еще одну технику медитации». Я подумала: «Конечно, вы медитируете! Вы похожи на Будду. Вы один из самых счастливых людей, которых я когда-либо встречала».
Честейн: Расскажи мне о своих отношениях с модой и фотосессиями. Наверное, для тебя это было нечто новое, потому что ты так молода.
Уотсон: Мода - это то, что мне нравится, и я нахожу ее выразительной и креативной. Это, очевидно, путь к моим персонажам, поэтому я всегда глубоко ей интересуюсь. Что я считаю сложным в отношении фотосессий - это грань между игрой персонажа: тебя попросил фотограф взять на себя роль, как в фильме, и быть более причудливой версией себя. Речь идет о том, чтобы найти эту грань между спонтанным и открытым для направления, но также попытаться объяснить фотографам, что «меня» часто убирают из контекста, потому что к нему прилагаются все эти другие вещи. То, что я была ребенком, когда стала звездой, трудно понять большинству людей, и для меня это может стать конфликтной ситуацией. Фотографы хотят переосмыслить тебя, отвезти тебя в другое место, чтобы показать тебя совершенно по-иному. Они смотрят на твою предыдущую работу и пытаются выяснить, что они могут сделать, чтобы показать новую сторону тебя.
Честейн: Интересно, была ли у меня та свобода, которой ты оказалась лишена? Потому что люди росли, наблюдая, как ты становишься женщиной, придерживаешься ли ты определенных стандартов, чтобы быть такой же, какой всегда была?
Уотсон: Думаю, да. Это одно из того, с чем я борюсь, потому что мы все втроем (Дэн Рэдклифф, Руперт Гринт и я) были детьми, когда попали в эту сказочную франшизу, и случившееся с нами оказалось доброй сказкой само по себе. Вне кино. Так что история моей жизни была в центре общественного интереса, и именно поэтому я так увлечена своей частной личностью. Когда я играю героя, люди должны быть в состоянии преодолеть свое недоверие. Они должны быть в состоянии разделить меня с этой девушкой. И не все знают, что каждая интимная деталь моей жизни является частью меня, и я пытаюсь защитить свою способность хорошо выполнять работу. Вообще, мне повезло, например, когда София Коппола предложила мне роль в «Элитном обществе», работа над которым была удивительной и совсем другой. Актерство дало мне много свободы, помогло представить себя по-другому, и я отдаю себе в этом отчет.
Честей: Я так много узнала об актерском мастерстве, театре и фильмах, жизни вообще из своих ошибок. Можешь ли ты себе подобное позволить?
Уотсон: Я знаю, что нахожусь под микроскопом, с определенным уровнем контроля, из-за чего мне иногда очень тяжело. И иногда страх подавляет. Я ощущаю себя перегруженной и иногда чувствую, что поддалась страху, боюсь его. Но я знаю, что если живу в этом страхе, то моя жизнь как актрисы, как человека действительно закончилась. В конечном счете это заставит меня замолчать, и это затмит то, что во мне, что я еще должна исследовать и раскрыть. Люди не могли поверить в это, когда после «Гарри Поттера» я решила: «Я иду учиться». По сути, я потратила пять лет на учебу, снявшись лишь в нескольких небольших проектах, и многим людям казалось, что я упускаю множество возможностей. Я получила много наполненных злобой телефонных звонков. Но мне требовалось пространство, чтобы понять, кем я была, не будучи под микроскопом. И я играла в Брауне. Я участвовала в «Трех сестрах». Мне это нравится. Мне нравилось работать с другими людьми моего возраста, которые разбирались в этом. Как ты говоришь, мне нравилась возможность делать ошибки. Для того, чтобы уйти, был довольно важный момент. Когда я попала на прослушивание на роль Гермионы, у меня имелся бесстрашный настрой, потому что я не знала ничего другого. Просто понимала, что люблю эту девочку, и мне нравилась эта роль, я любила этот мир и пошла на это. Но теперь мне нужно преодолеть нечто другое. Например, в «Красавице и чудовище» я впервые пела, и журналисты спрашивали меня: «Как думаете, получиться ли у вас?» Есть невероятное осознание того, что я должна пробивать себе дорогу. В ночь перед тем, как я выступила с речью в ООН, у меня случился эмоциональный срыв. Я думала, что у меня будет гипервентиляция. [Смеется]
Честейн: Эта речь была таким важным моментом. Я знаю, что действительно напрягает, когда многие люди говорят, что тебе подходит, что ты должна делать, но мне кажется, что ты всегда слушала саму себя и следовала тому, что считала правильным. Кроме того, люди будут любить тебя за твои ошибки. Раньше я боялась ошибаться, а теперь понимаю, что, если совершаю ошибку, то есть вероятность заслужить уважение за то, что ты на 100% отдалась чему-то.
Уотсон: Есть речь Теодора Рузвельта о важности пребывания на арене, будь то неудача или успех, или ты выставляешь себя полным идиотом до тех пор, пока делаешь все возможное с тем, что у тебя есть, используя все знания, которые должен продемонстрировать в данный момент. И ты продолжаешь учиться. Считаю, что мои ошибки сделали меня сильнее. Приятно осознавать, что вещи не разрушают тебя, что тебе нужно двигаться, чтобы знать. Например, я недавно разговаривала с другом: «Ладно, последние несколько недель были действительно тяжелыми для меня, и хочу понять, в чем заключается урок, что я должна для себя из всего этого извлечь». И он посмотрел на меня и сказал: «Ты понимаешь, что пытаешься перескочить несколько этапов? Ты должна чувствовать себя хреново день или два, злиться, расстраиваться, болеть и немного скорбеть. Ты можешь и не понять, что в этом и есть урок, но ты не сможешь перешагнуть через эти этапы. Тебе нужно немного поплакать и позлиться, а затем ты можешь поразмышлять и проанализировать себя». Я подумала: «Черт тебя побери, друг, который-говорит-мне-правду!» [Смеется]
Честейн: Для тебя важно, чтобы это произошло. Хорошо о чем-то размышлять, но...
Уотсон: Тебе нужно ощутить всем своим теле, как бы больно и раздражающе это ни было. Никто не хочет проходить через подобное, чувствуя себя явно не здорово, но все же я думаю, что это необходимо.
Честейн: Как получилось, что ты выступила в ООН с речью о гендерном равенстве в рамках компании «HeForShe» ?
Уотсон: Я работаю в организации под названием «CAMFED», возглавляемой замечательной женщиной по имени Энн Коттон, которая предоставляет стипендии и деньги семьям, которые традиционно отправляют своих сыновей в школу. Таким образом, Энн обнаружила этих девочек, которых забирали из школы в 9, 10, 11, 12 лет, и пыталась помочь им не только в получении среднего образования, но и с кредитами для малого бизнеса и всякими другими вещами. Ко мне обращались многие благотворительные организации, но я хотела понять работу изнутри, а не просто стать общественным лицом, и мне хотелось работать в небольшой организации. Поэтому вместе с несколькими друзьями я отправилась в Замбию, и мы посетили школу. Я сидела в классе за задней партой, говорила с матерями дочерей, которые участвовали в программе, пыталась понять проблемы. А затем женщины из ООН спросили, буду ли я послом доброй воли для женщин и девочек. Я говорю об этом в своей речи. Я помню, как смотрела гениальное выступление Хиллари Клинтон о правах женщин, где она отмечала, что это права человека. В кадре показали аудиторию, и там были практически только женщины. Почему мы считаем, что эта речь не является чем-то, что должны услышать все? И они сказали: «Мы хотим, чтобы вы произнесли речь». Я подумала: «О боже». Наверное, я потратила шесть месяцев на написание речи из журнальных записей, которые хранила с 12 или 13 лет.
Честейн. Я помню, каким динамичным было твое выступление. Я чувствовала, что ты говоришь от сердца. Я продолжаю возвращаться к слову «аутентичность» ...
Уотсон: Это одно из моих любимых слов.
Честейн: Интересно, что ты это говоришь, потому что это то, о чем я думаю, когда думаю о тебе.
Уотсон: Божечки.
Честейн: Я думаю, что общество в опасности, когда все чувствуют, что они должны быть крутыми. Я не чувствую этого с тобой. Ты говоришь от сердца. И твое открытое сердце заставило мое сердце открыться.
Уотсон: Ну, нет более высокой чести или комплимента, который ты могла бы мне оказать, чем использовать это слово. Никто не любит чувствовать себя уязвимым, неудобным и слабым. Но я действительно нахожу что-то именно в те моменты, когда туда попадаю, в этом есть какая-то магия. Ученый-докладчик Брен Браун замечательно говорит на «TED» об уязвимости, о том, что это единственный наиболее важный способ подключения к другим людям.
Честейн: Многие называют актерскую игру ложью (лично я этому не верю), потому что ты притворяешься кем-то другим.
Уотсон: Ох, нет! Заниматься актерской игрой - это говорить правду при мнимых обстоятельствах. Я не могу думать о худшем способе описать актерское мастерство. Кроме того, я самый ужасный лжец. Помню, как пыталась попасть в клубы, когда мне только должно было исполнится 18 лет. У меня спросили возраст, и мои друзья уже были в дверях, так что не должно было возникнуть особых проблем, но я подумала: «Я не могу сделать это». Это ужасно. Они говорили: «Ты актриса, что с тобой? Соберись, женщина!» [Смеется]
Честейн: Я тоже. У моей подруги было удостоверении личности, и она дала мне его, чтобы пойти в клуб. Парень посмотрел на удостоверение и спросил: «Это ты?» И я сказала: «Нет». [Смеется]
Уотсон: О, я самая ужасная лгунья.
Честейн: Когда выбираешь роли, для тебя важна команда, с которой ты будешь работать? Или все более инстинктивно?
Уотсон: Люди иногда говорят обо мне как о бренде, о стратегии и прочем. Хотелось бы. Шутки в сторону. Мне жаль, что у меня не хватило сил иметь стратегию. Все происходит инстинктивно. Обычно это сводится к двум факторам: человек, с которым я работаю, режиссер очень важен для меня, и строчка в сценарии. Обычно я читаю одну строчку, и если мне нравится, то говорю себе: «Ладно, я должна сказать эту строку, должна рассказать эту историю». Это мгновенный щелчок. И если этой строки нет, даже если сценарий грандиозен, я всегда веду себя немного пофигистично. Всякий раз, когда я шла против своих инстинктов, получалась небольшая катастрофа. Если есть сценарий, который я рассматриваю, то попрошу всех его прочитать. Я попрошу маму прочитать его, попрошу моих друзей прочитать его, попрошу человека, который делает мне маникюр, прочитать его. [Смеется] Я тот, кому действительно нужно все обсудить. И, очевидно, у меня есть прекрасный менеджер и агенты, и я очень внимательно слушаю то, что они могут сказать. Но это немного похоже на балаган. Честно, я бы узнала мнение своей кошки, если бы могла. Во всяком случае, если это то, что я должна сказать, то говорю это. Если это то, к чему я действительно привязана, тогда это сделаю. Но вообще я чувствую дискомфорт, являясь темой разговора, и стараюсь держаться подальше от этого.
Честейн: Трудность заключается в том, что когда ты играешь персонажа, который действительно задевает нерв, тогда тебя будут обсуждать.
Уотсон: Именно. Мои друзья знают это обо мне и говорят: «Ты понимаешь, что это смешно, ты делаешь совершенно не то». Знаю, что я как бы парадокс и порой немного неподходящий для моей профессии. Но есть кое-что, что возвращает меня обратно. Во мне есть что-то такое, из-за чего я должна это сделать, есть понимание того, что я должна делать. Если бы я не чувствовала этого, я бы этого не сделала. Конечно, здесь полно противоречий.
Честейн: Есть ли кто-нибудь, кто дал бы тебе стоящий совет, может быть, по поводу актерского мастерства или как ориентироваться в социальных сетях?
Уотсон: Я помню, когда говорила: «Я сошла с ума? Я мазохист? Почему я делаю это с собой?» Но один из моих наставников говорил: «В жизни случается все. Мы можем попытаться бороться, стараясь выстроить нашу жизнь определенным образом, но есть вещи, которые будут продолжать возвращаться к вам, и вы должны следовать приказам». Я думаю, что наши страхи находят нас и заставляют противостоять им снова и снова. Относительно социальных сетей, это минное поле! Сейчас технология движется так быстро. Все борются за то, чтобы понять, что значит иметь аватар, как жить в интернете, что такое конфиденциальность для граждан политической вселенной. Я думаю, что мы сейчас пытаемся найти правила, и это сложно. Но, как и все, Интернет - это невероятно мощная сила, которая нуждается в управлении, но не для того, чтобы ограничивать нашу свободу, а для защиты людей.
Честейн: У тебя очень позитивный посыл в социальных сетях. Я не могу не быть благодарной за то, что у молодых женщин есть кто-то вроде тебя, чтобы брать пример, кто-то, кто отдает приоритет образованию и аутентичности, а не пустому трепу, чем и без того заполнены социальные медиа.
Уотсон: Черт возьми, я даже не могу себе представить, что за поколение будет после меня, чьи родители документируют всю свою жизнь по мере взросления. Просто безумие думать о том, как быстро все меняется. Работа над фильмом «Сфера» заставила меня задуматься обо всем этом более подробно. Сначала я прочитала книгу и не могла перестать думать об этом. Это не похоже на мрачное будущее, но это может быть уже завтра. Кто-то недавно сказал, что он думал, что здесь соединились «Шоу Трумэн», «Выпускник» с примесью Кардашьян. А я сказала, что опишу фильм так: «Социальная сеть» пересекается с «Все о Еве» и с «Комнатой страха». «Социальная сеть», потому что есть связь с тем, как технологии пересекаются с основными человеческими потребностями: чувствовать себя любимыми, ощущать себя заметным, чувствовать связь, чувствовать, что ты на своем месте. «Все о Еве», потому там показаны сложности женских отношений в патриархальном мире. Обычно в зале заседаний находится только одна женщина или две. И «Комната страха» - потому что здесь есть напряженная атмосфера.
Честейн: После работы над этой лентой стала ли ты как-то по-другому использовать технологии?
Уотсон: О боже, да. Я установила еще больше границ, чем раньше, между моей публичной и частной жизнью. Это заставило меня много думать о том, что буду делать, если у меня появятся дети. Многие дети этого поколения становятся известными, прежде чем скажут, чего они хотят. Я думаю, что всегда должен быть выбор. Я люблю социальные сети и то, что они могут делать, то, как они объединяют людей, однако часто они используются неправильно, и это невероятно опасно. И все чаще наше внимание - наш самый важный ресурс. Перед пресс-туром я удалила приложение электронной почты с моего телефона и действительно пыталась создать серьезные границы, поскольку это вызывает привыкание. Нам нужно убедиться, что мы используем технологии, а не технология используют нас.
Честейн: Помимо стирания приложения, что ты делаешь, чтобы расслабиться? Когда никто не смотрит, когда никто не думает о тебе, как о кинозвезде или о роли для подражания, что тебе нравится делать?
Уотсон: Когда люди называют меня моделью для подражания, это вкладывает в меня страх бога, потому что я чувствую, что мне суждено потерпеть неудачу.
Честейн: Но помни, ты можешь учить людей, что наши неудачи - наши самые большие дары в жизни.
Уотсон: Совершенно верно. У Стива Джобса есть отличная речь, в которой он говорит о том, как неправильные повороты в его жизни действительно ставят на путь, по которому ему нужно идти. В любом случае, что мне делать? Я пеку. Я довольно неплохо готовлю шоколадно-банановый хлеб. Я не думаю, что кто-то может поверить, как это вкусно. Это действительно так. И я провожу время с моей кошкой. Люблю путешествовать. Я отправилась на сафари, которое мне понравилось, перед тем, как поехать в тур. Я люблю танцевать. Я девушка, которая встанет и потанцует с нулевым содержанием алкоголя в крови. Тебе не нужно искать мне оправдания. Звучит великолепная песня, и я там, танцую.
Честейн: Какая музыка тебе нравится?
Уотсон: Мне нравится хип-хоп. Всегда кто-то говорит: «Правда? Вы знаете все слова?» Я подумала и ответила: «Да, знаю». И Бейонсе с Гагой.
Честейн: Тебе пора сейчас выходить из ванны, потому что ты превратишься в изюм.
Уотсон: [смеется] Спасибо. Скоро увидимся. Люблю.
Перевод выполнен redwitch специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
Эмма Уотсон на обложке журнала «Interview» (май 2017 года)
|
... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в 
Прошло почти шесть лет с момента выхода последнего фильма о Гарри Поттере, и, тем не менее, некоторым людям сложно отделить Эмму Уотсон от Гермионы Грейнджер, персонажа которой она играла во всех восьми частях франшизы. Эмма исполняла роль Гермионы с тех пор как ей исполнилось 11 лет и до того момента, как девушка достигла 21 года. Может быть, для этого есть причина. В «фантазии», которая, как говорит актриса, стала ее жизнью и жизнями ее коллег-звезд, Уотсон, как и Гермиона, проявила необузданную страсть, природный талант и, слава богу для нас, дерзкую решимость поступать по-своему. 
0
