Единственная радость за все это время, так это прогулки с Эмилем.
Я понимаю, что связывает нас дружба и только дружба, но в нем что-то есть. Что-то, что больше притягивает меня, чем «изюминка друга» в Браяне.

Вампир. Удивительно, но за все это время он ни разу не проявил себя каким-то монстром или сверхчеловеком (кроме назойливой грубой телепатии). А так, все даже до обиды тривиально.

Я раз десять умоляла его показать клыки, настоящие клыкища, а не те жалкие отростки, что были едва больше моих (в силу разницы пола, роста и т.п.). В общем, Эмиль – хороший друг, но жалкий вампир. Не верите? Я тоже не хочу себе верить.

***
Что может быть лучше, чем большая перемена, и ты валяешься на зеленой травке под столетним дубом, да достаешь вампира своими недалекими мыслями?
Что? Что? НИЧЕГО!

- Ну, вот и все. Капец мне, - наигранно разрыдалась я и уткнула свое лицо в ладони.
- Ужас, Габи, физкультура – это еще не конец света.
- Для вампира – может, и да, а вот для таких, как я, - это самоубийство… нервов, мозга и тела.
- Таких как ты? Это каких? Калек от природы? Или ленивых нытиков?
- Нормальных людей.
- То еще мне нормальную нашла. Мега осветитель жизни вампиров. Что? По ночам покатываешь статейки для журнальчика?
- И это обозвался мой верный фанат?
- Скорее, верный злой критик.
- Ой, ой, злюка мне нашелся. Ладно, - скорчив на прощание печальную рожицу, я сменила свое положения с «ленивец» на «приговоренный раб». Радостно потянувшись, подняла все свои тетрадки с земли, захватила рюкзак и дико зарычала:
- ФИЗКУЛЬТУРРРА!
- Ужас. Габи, ужас! – выровнялся рядом со мной Эмиль. – Давай я хоть тебя отведу, а то точно с позором сбежишь от злого зверя «физ-ра».

Показала ему язык.

«Хам».

- Я все слышу, слышу.
- Знаю, знаю,– язвительно перекривила его и поплелась в сторону спортзала.

***
А вот и кат собственной персоной. Гудвин Хойк. Чтоб его…
И пусть мои одногруппницы без ума от его «невероятной красоты», «терпкого меда», «пухленьких губок бантиком», и «безумно добрых» глаз, я едва сдерживаюсь от скрежета зубами из-за злости и ненависти.

- И так, раз все на месте, давайте, четыре кружка для разминки.
- ЧЕТЫРЕ?
- Четыре? Кто сказал четыре? ПЯТЬ. Пять кругов для разминочки. Еще вопросы?
- Так дождь моросит, - не унималась я.
- Моросит – не идет. Или мне что… за тобой бегать с зонтиком? А ну марш догонять остальных. Раскудахталась.

«Урод!»

Не удивительно, что на втором ну оч-ч-чень «маленьком» круге я едва не упала на землю. Ноги подкашивались, слаживались в двое, словно сломанные спички.
Внутри все неистово жгло.
Моя бедная селезенка разрывалась на части.

«Ублюдок!!!»

Стоп.
Что это?
С этим гадким Гудвином стоит мой Эмиль и мило беседует. Даже улыбается. Он что, издевается? Неужели он не видит, как этот гад убивает меня? Убивает своим адским «сЫпЫортом!!!»

- Ладно, отдохни иди.
- Я и без Вашего ладно, знаю, что мне делать. Гори синим пламенем Вы и Ваша физкультура! – последнее слово я с особенным ядом произнесла.

Бросив мимолетный злой взгляд на ухмыляющегося Эмиля, я побрела в раздевалку. Побрела? Я сказала «побрела»? Не-е-ет!!! Поползла едва не на четвереньках.

Сидеть в одиночестве в раздевалке оказалось еще больше невыносимей.
Но, но, но…
Законный душ оказался достойной платой за мои страдания!

- Боже, Габи, этот твой чудной синяк так и не сходит, - заботливо, с искренним чувством переживания и сострадания, прошептала Мелани, и невольно погладила меня по плечу.

- Синяк?

- Угу.

- О, - неожиданно к нам подскочила наша общая знакомая Мередит (она везде сует свой нос), - какая забавная татушка.

- Какая это тебе татушка? – злобно прорычала Мелани.

Я лишь рассмеялась в ответ.

- А что? Вот отчетливо видно иероглиф. Но только зря ты такой выбрала. Лучше бы любовь, ангел, сила… или что там еще.
- И что же я «выбрала»? – не сдержалась от подколки больного воображения девушки.
- Смерть, - и она, с совершенно серьезным выражением лица, коснулась указательным пальцем моей кожи, синяка… Вот, отчетливо видны знаки. И провела несколько невнятных линий на моем теле.

- Да пошла ты, - не выдержала Мел и резко, грубо, совершенно не свойственно для нее, отдернула руку Мери от меня.

- Хм, странные, - нервно фыркнула девушка и ушла в раздевалку.

- Не слушай ее.

Легко сказать.

Но все же попыталась больше про это не думать.

Так, Габи, я сказала: «НЕ ДУМАТЬ».

***
Удивительно, с тех пор, как я вернулась к занятиям, так больше не натыкалась на эту белобрысую лахудру Матильду. Нет, она была в колледже, ее не раз видела Мел, но я так на нее и не наткнулась. Да я, вообще-то, и не искала встреч, и она, видимо, тоже.

Но забывать нельзя. Нельзя, ведь едва расслабишься, как … нож в спину.

***
Забавно, как нелюбимый предмет может поделить жизнь на «до» и «после».
Едва наступал вечер пятницы, как я уже тряслась от злости в предвкушении физкультуры во вторник, но едва наступал вечер вторника, как я уже закипала от ожидания пятницы и заветной встречи с Гудвином.

***
- Габи, девочка, ты все рекорды побила. Нет на земле никого медленнее, чем ты.
«Да нет уж, ваш мозг на первом месте».
- Стараемся, стараемся, мистер Хойк, - язвительно прорычала я сквозь зубы.
- Но как так можно? А вдруг тебя маньяк начнет преследовать? И что ты будешь делать с такими скоростями?
- А маньяк симпатичный?
- Очень, очень симпатичный, - иронично улыбнулся Гудвин.
- Тогда постою, подожду, а там первой наброшусь.

Дикий хохот девочек раздался перебил воцарившуюся тишину. Даже наш «супер-пупер» серьезный Хойк улыбнулся.

- А если страшный-страшный?

- Все равно наброситься, - не удержался кто-то из толпы.

- О да, да, никого не отпущу, - с наигранной злостью и угрозой зарычала я сквозь смех.

***
- Давайте, девочки, живее, живее. Встали, походили. Километр – это лишь разминочка, а вы уже плачете. Давай, давай, ходим, ходим, не останавливаемся, а то вынудите мне вам кросс прописать для профилактики лени.

Мозг себе пропиши.

Нет, я не понимаю. Как мой Эмиль может общаться с этим придурком?
Гудвин Хойк. Весь такой из себя умный, правильный, рассудительный. Павлин с золотыми перьями, а не преподаватель физкультуры!

***
- Эм, твоя Габриелла просто заноза в пятке. Достанет любого.
- Да… она такая. Моя боевая Габи.
- Иногда мне хочется ей скрутить шею.
- Ню, ню, низззя.
- Нет, пойми меня правильно. Я могу закрыть глаза на ее ненависть ко мне, на ее постоянное нытье и нежелание шевелиться, но какого хрена она пытается еще при всем этом меня доставать?
- Ну, не любит человек спорт.
- Спорт спортом, но меня она срывает с катушек. А эти ее неглубокие тупые злобные шутки? Ее постоянные ругательства. Я не понимаю, как ты, с твоей-то гордостью и самолюбием, все это терпишь. Сумасшедшая зараза. Вот кто она!
- Гуд, я тебя понимаю, но все равно… все равно мне все это в ней нравится. Дерзкая, бросающаяся из крайности в крайность, горделивая сумасшедшая стерва. Именно за это я ее … и ценю.

***
Едва Эмиль соизволил оторваться от своего дорого Гудвина, как я тут же прискакала ему на встречу.

Скорчив рожицу великомученицы, обижено скрутив губки дудочкой, я засюсюкала своему вампиру:
- Вот видишь, как он надо мной издевается!
- Да на тебе пахать и пахать нужно, буренка!
- Ах, так? – прижмурилась от наигранной злости.
- Но,… а как? – не унимался Эмиль.
- Гнусный паршивец! И ты туда же! – злобно пнув в бок, я зарычала ему на ухо.
- Ох, ох, - от «невыносимой» боли он скривился и тут же, мгновенно схватил меня в свои объятия и прижал к груди, лишая возможности шевелиться. – Я и забыл, какая ты у меня драчунья. Коварные «стратегии» удара в челюсть, в нос, по яй… эм, ниже пояса.
Дикий смущенный хохот.
- Между прочим, я уже извинилась за тот случай. Это было действительно нечаянно. И потом, тебе, как вампиру, предстоит быть более собранней, чем то, как ты себя ведешь.
- Вах, вах, заговорил Гуру Упырей.
- Он самый, - рассмеялась я в ответ, потопая в его объятиях. Удивительно. Лишь только в такие моменты я безумно счастлива…
- С тобой попробуешь быть собранным, неадекватная сорвиголова.
- Я, вообще-то, очень даже спокойный ребенок.
- Да, да, я так и понял. Слушай, Габи, я не пойму, ты такая боевая, а в тот вечер так быстро сдалась. Зная тебя теперь, я бы поклялся, что ты должна была первой наброситься на ночного незнакомца и заколотить пару хрупких деревьев ему в грудь, даже не выясняя, что он вампир. А ты… как ты могла так позорно сдаться?
- Я просто тебя пожалела.
- А! Вот оно что, а я-то думал…- расхохотался Эмиль. Нежно, ласково, добродушно, все еще прижимая меня к сердцу…

***
- Габи, ты же обещала.
- Когда это я тебе обещала?
- Ты обещала, что будем отрываться в колледже на полную. А теперь что?
- На полную, это не значит, что я обязана тащиться на это «пати». И потом, Браян, ты не боишься раскрыться перед Мелани с твоей той, тайной, известной только мне и Крису, «прелестной» стороны?
- Ой, неужели я на всех диско в неадеквате?
- Браян, милый, я в тебе всегда уверенна. Дело стоит только за тем, что ты первое сделаешь: напьешься, а потом накуришься, или наоборот – сначала накуришься, а потом напьешься.
- Но ты же терпишь меня.
- Терплю, потому что я и без дури и выпивки сумасшедшая.
- Ой, сумасшедшая. До этого статуса, детка, еще дорасти нужно. В общем, собирайся, одевайся, а я жду тебя в буфете.
- А Мелани?
- Мелани давно уже собралась, еще час назад. И теперь ждет меня в буфете. Ой-йе-йе, йе, йе, - заорал почти на все горло мой неадекватный друг и удалился из комнаты прочь.

Идиот.

***
- Мелани, прости Браяна.
- Да ничего.

Девушка краснела и зеленела попеременно.

Да уж, моего мальчика показывать не всем можно.

Вы видели дикую обезьяну на дискотеке? Нет? Тогда приходите к нам.

Хотя, я думаю, Браян здесь не один такой. Целый полк обезьян.

Что же, пора и мне с ними слиться.

Идиотски веля бердами, я стала пробираться в пляшущее сумасшедшее студенческое море.

***
- Эмиль, неужели «МУЖИКИ, действительно, не танцуют»? Или это только упырчики таким болеют?
- Упырчики, упырчики.
- Не верю.
- Придется. Придется поверить.
- Что-то не получается.
- Тогда у Гудвина спроси, - все тем же веселым, шутливым голосом прошептал Готье.
Но на его лице не было улыбки.
- Гудвина? – мои мысли застопорились, - А он здесь причем?
Я боялась себе признаться.
Моментально музыка ушла на второй план.
В голове все сжалось. Сердце ойкнуло.
В горле все пересохло.

Я смотрела ему в глаза и искала, искала отрицания.

Но ничего. Ничего, кроме выжидания моей реакции.

Я молчала и едва дышала.

Эмиль наконец-то ухмыльнулся.

Я рискнула.
- Он… он тоже,… тоже? – едва не проглатывая язык…
- Ой, я проболтался, - изображая наигранные удивление, испуг и переживание, со лживой обидой поджал губы.
- Зачем ты мне это рассказал?
Я всматривалась ему в глаза, и боялась даже предположить мотивы такого поступка.
Это не просто «таинка», такой себе безобидный «секретик» друга.
И даже не «шальное» прошлое, не скелет в шкафу.
Это смертный приговор. Обеим сторонам.

Тайна существования сверхъестественного – единственная тайна, почитаемая всеми во всех мирах. Безотговорочно и без исключений. Это закон, за нарушения которого, как бы не печально звучало, наказание – смерть.

Улыбка наконец-то пропала с его лица.
- Что бы знала, - коротко, резко, прошептал Готье мне на ухо, а затем оторвался, резкий шаг вперед. И все, скрылся в толпе. Исчез из виду.
Ушел прочь.
Сбежал.
Оставив меня саму. Наедине. Со взрывающимся мозгом.
Стоящую в шоке, с широко раскрытыми глазами и ртом.

Гудвин - вампир.

Зачем?

Зачем Эмиль рассказал мне это?

Тысячи вариантов. Но лишь один верный ответ.
И я боюсь его даже предположить...

______________
Форум (обсуждение и доп. мат.): клик