Однако на следующее утро, когда я спешила на урок английского языка к своему маленькому подопечному, Дэнни Стивенсу, перебирая в голове события вчерашнего дня, мне пришла в голову совершенно иная мысль: почему Пол сказал об этом подарке? Я не могла вспомнить, чтобы я ему говорила что-то подобное. Чтобы отвлечь меня и улизнуть? Глупо и совсем не похоже на него. И причем тут круглая дата совместной жизни? У нас ведь…
Эта мысль заставляет меня остановиться прямо посреди лестничного пролета. В разговоре с Викторией я сказала, что мы здесь живем около двух месяцев. Смешно, но я вдруг поняла, что на самом деле я никак не могу вспомнить, как долго мы с Эдвардом живем в этой квартире. Месяц? Два? Три? Год? Я просто знала, что это наше жилье. Я просто знала, что мы здесь живем вместе с Эдвардом. Все это было просто и ясно, как погожий, солнечный сиэтлский день. Как то, что Эдвард любит меня.
Теперь я с трудом могу сосредоточиться на том, что говорю Дэнни, и что он мне отвечает. Нет, так нельзя. С огромным усилием задвинув этот глупый вопрос в дальнюю комнату своего сознания, я, наконец, собираюсь с мыслями и провожу урок. Сейчас для меня важен ребенок. Со всем остальным я разберусь позже.
Влетев в квартиру, я бросаюсь на поиски. Вернее, несколько мгновений я просто стою посреди прихожей и думаю, где же я смогу найти хотя бы календарь. Не придумав ничего дельного, я просто брожу по комнатам. Нигде на стене нет календаря. На шкафчике в кухне или в прихожей не было коробки со счетами. Даже мобильный телефон зависает при попытке вывести на дисплей календарь. На задворках сознания всплывает идея о том, что Эдвард забрал свой ноутбук зачем-то на работу. Интернета нет, и нет другой связи с миром. В своих поисках отправной точки нашей с Эдвардом жизни я зашла в тупик. Неужели я страдаю рассеянным склерозом или схожу с ума? Почему я не могу вспомнить хотя бы приблизительно такую элементарную вещь, как дата начала совместной жизни с любимым мужчиной?
Потратив на поиски календаря, клочка счета – хоть чего-то, что могло освежить мою странную память – целых полдня, я была вынуждена сдаться. Ничего. Придется как-нибудь разузнать все у Эдварда, раз уж моя память похожа на старый дырявый башмак.
Слава Богу, что хотя бы кулинарные рецепты не выпали из моей дырявой головы, иначе сегодня на ужин нам пришлось бы питаться какой-нибудь пиццой. Нет, я совсем ничего не имею против заказа готовой еды, просто с таким же успехом можно было бы заскочить поужинать в любое кафе, но цыпленок по-мексикански в местных забегаловках оставляет желать лучшего. Поэтому я невероятно рада тому, что еще не забыла, как вкусно его готовили в Фениксе. Вернее, мне следует быть счастивой потому, что я узнала все секреты его приготовления.
Поставив тушиться на огонь кастрюлю с цыпленком в соусе, я наливаю себе кофе и подхожу к окну. Я очень люблю наблюдать за уходящим летним днем – на город ложатся усталые тени и наконец-то опускается долгожданная прохлада, небо окрашивается в невероятный сине-фиолетовый цвет, который я так безуспешно пыталась создать на уроках рисования в школе (дурацкие краски никак не хотели смешиваться до нужного мне оттенка, приводя меня в глубокое уныние). В это время как раз люди спешат с работы по домам. Окошко нашей квартиры выходило прямо на улицу, по которой должен был идти Эдвард, и меня охватило приятное предчувствие его близкого возвращения.
Однако на этот раз Эдвард возвращается не один. Рядом с ним игривым пламенем почти вприпрыжку бежит Виктория. Она что-то ему рассказывает, отчаянно жестикулируя, и они оба смеются, словно пара давних знакомых, обсуждающих шутку, известную только им обоим. Я застываю перед окном, позабыв о своем кофе. Ведь Виктория с Джеймсом буквально вчера поселились в соседней квартире, а значит, теоретически, они только вчера или сегодня могли познакомиться с Эдвардом. Тогда почему они так запросто болтают, словно старые друзья? Они и раньше были знакомы? Эдвард ни разу не упоминал о Виктории. А эта девушка отнюдь не относится к тем людям, которые способны оставаться незаметными и не оставлять никакого впечатления о себе. Она слишком яркая, слишком общительная и живая, чтобы так легко забыться.
- Эдвард, ты знаком с Викторией? – спрашиваю я его, как только он появляется на пороге.
Он обезоруживающе улыбается в ответ.
- Да, мы вместе учились в колледже. На разных факультетах, но некоторые лекции нам доводилось слушать вместе. Мы случайно столкнулись на автобусной остановке, а потом оказалось, что она именно та Виктория, которая поселилась с нами по соседству. Представляешь, какое забавное совпадение?
У меня отлегло от сердца. Это действительно очень похоже на правду, к тому же во взгляде Эдварда нет ничего такого, что бы могло навести меня на мысль о том, что он лжет.
- Эдвард, а почему ты мне о ней ни разу не рассказывал?
Он снисходительно и чуточку устало улыбнулся.
- Белла, если я начну тебе рассказывать обо всех студентах, с которыми мне доводилось общаться в колледже и обо все посетителях мистера Линка, то у меня совсем не останется времени на то, что бы рассказать тебе, как я тебя люблю.
И он, мягко поцеловав меня, бежит в душ. Я, окончательно успокоившись, делаю большой глоток уже почти остывшего кофе. И тут же спохватываюсь – цыпленок! К счастью, умная микроволновая печь отключилась сама (и как я умудрилась пропустить звуковой сигнал?), иначе бы нам точно пришлось лакомиться местной пиццей на ужин.
Однако цыпленок возвращает меня к прежним мыслям о том, сколько же мы живем в этой квартире.
- Эдвард, сколько мы уже здесь живем? – спрашиваю я, едва он, переодевшись, заходит в кухню.
Он улыбается мне ласково и чуточку недоуменно.
- А разве ты забыла?
Я беспомощно развожу руками и морщу лоб.
- Ты не поверишь, но я почему-то не могу вспомнить.
Он нежно обнимает меня.
- Если дочь шефа полиции Форкса, примерная ученица и студентка не может что-либо вспомнить, значит, это не важно, - мурлычет он мне на ушко, а его руки скользят по моей талии ниже.
Нет, это запрещенный прием. Я не могу оставаться в здравом рассудке, когда он так делает. Один этот нежный, по-кошачьи вкрадчивый голос начинает сводить меня с ума, заставляя забыть обо всем.
- Эдвард! – умоляю я. – Ну, пожалуйста, скажи мне… - его руки настойчивее скользят по моему телу, поэтому мой голос звучит как-то жалобно.
- Пожалуйста, - с готовностью отвечает он и тихо смеется. – Белла, я слишком голоден, чтобы вести такие разговоры на пустой желудок. Как насчет ужина? Я готов съесть даже просроченную пиццу. Правда, при условии, что она будет замороженной, - и он снова смеется.
Это было самое верное средство для того, что направить мои мысли в другое русло. Пока я суечусь на кухне, Эдвард рассказывает мне о событиях сегодняшнего дня, своих успехах в «Дженкинс & Линк Корпорейшн», и как о нем сам мистер Линк сегодня хорошо отзывался.
И все же, приступив к мытью посуды, я слушаю его вполуха. Тарелки тщательно очищаются и складываются в аккуратную чистую горку рядом на столе. Надо, наверное, подумать о посудомоечной машине, а то вчера, неловко повернувшись, я едва удержала тарелки в руках… Стирая остатки мыльной пены с рук, я внезапно обнаруживаю, как с безымянного пальца слетает серебряное кольцо. Блестящий ободок, увитый плющом. У меня и раньше было на пальце кольцо? Странно.
Видно, я так к нему привыкла, что уже не обращаю на него внимания.
Я тщательно промываю кольцо под струей воды, любуясь им. Такие простые, и в то же время почти изысканные линии, а обвивающая его веточка плюща кажется настоящей. Наверное, мне его подарил Эдвард. Кто как не он мог знать, что мне не нравятся вычурные драгоценности, и намного милее такие простые, но красивые вещи. О, там что-то написано внутри…
Поднеся кольцо поближе к глазам, я читаю гравировку на внутренней стороне ободка: «С любовью, Джейкоб».
От неожиданности я роняю кольцо в мойку. При чем тут Джейкоб? Я ведь точно знаю, что мне его подарил Эдвард. Эдвард же?..
Я судорожно ищу кольцо на ощупь под слоем пены, стремясь поймать его раньше, чем оно угодит в сточную трубу. Резким движением я задеваю чистую посуду, но пару слетевших тарелок чудом подхватывает Эдвард.
- Белла, - его голос звучит чуть укоризненно. – Что случилось? Я не знаю, что ты так ищешь в мойке, но ты уверена, что это стоит разбитой посуды?
Я, наконец, вылавливаю это злосчастное кольцо и протягиваю его Эдварду.
- Эдвард, откуда оно у меня?
Его брови удивленно взлетают вверх.
- Я подарил его тебе на нашу помолвку. Разве ты забыла?
- Но почему тогда на нем написано: «С любовью, Джейкоб»?
Эдвард хмурится и решительно ставит тарелки на стол, правда, подальше от меня.
- Ерунда, этого просто не может быть. Дай мне посмотреть на него.
Я протягиваю ему кольцо, и он несколько секунд внимательно рассматривает внутреннюю поверхность ободка. Затем лицо его светлеет и он возвращает кольцо мне.
- Белла, где витают твои мысли? Посмотри, там же написано: «С любовью, Эдвард».
Я с недоумением смотрю снова и обнаруживаю, что он прав. На кольце выгравировано: «С любовью, Эдвард». Я в растерянности перевожу взгляд то на кольцо, то на своего любимого.
- Но как же…
Он ласково обнимает меня и привлекает к себе.
- Это все жара и усталость. Может, тебе не следует заниматься с Дэнни? У тебя и так этот год в колледже был очень напряженным.
Я вздыхаю. Наверное, это действительно жара так на меня подействовала. Хотя… В мозг закрадывается странная мысль: почему Эдвард так ловко находит ответы на все мои вопросы? Ни одна моя догадка не ставит его в тупик. Он все знает, он всему может найти правдоподобное объяснение, его замешательство длится не более нескольких секунд. Значит, его не удивляет то, что со мной происходит. Опять же, почему?
И это кольцо. Я готова была поклясться, что я видела именно имя Джейкоба, выгравированное на нем. Тогда откуда возникло имя Эдварда? Если он не волшебник, чтобы одним прикосновением менять надписи на предмете, то значит он… Подменил кольцо? Но зачем?
Может быть то, что я практически всю жизнь прожила с отцом, который был шефом полиции Форкса, сделал меня такой подозрительной? Неужели у меня паранойя? Или… это болезнь?
Я почувствовала, как виски начинает ломить от этого роя странных мыслей, жаливших как осы мой мозг.
- Что с тобой? – заботливо спрашивает Эдвард. – Голова болит? Я же говорил, что это от жары. Милая, тебе не следует, наверное, в самый зной выходить из дома. Может, стоит пока отменить уроки с Дэнни? Посидишь дома ближайшие пару дней, пока жара не спадет, кондиционер у нас работает исправно. Тебе полегчает, вот увидишь… Давай я приготовлю тебе холодного чая, это прекрасно помогает в такую погоду.
Он заботливо отводит меня в гостиную, усаживая на маленький диванчик, а сам отправляется в кухню, где в течение нескольких минут я слышу шум передвигаемых кружек, открываемых настенных шкафчиков и холодильника.
Я молча сморю на экран выключенного телевизора, на котором отображается фигура Эдварда, двигающегося по кухне. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как Эдвард орудует в моей вотчине, как он легко и непринужденно переставляет предметы. Его движения всегда такие плавные, словно он полжизни посвятил науке изящного передвигания чашек. В такие моменты не я не могу не залюбоваться им и даже чуточку позавидовать – в моих движениях, мягко говоря, неуклюжести было побольше…
В этот момент мне показалось, что Эдвард бросил в мой стакан что-то еще кроме кубиков льда. Я, встрепенувшись, поднимаюсь на диване и оглядываюсь назад. Но он уже как ни в чем ни бывало идет ко мне с улыбкой и двумя стаканами чая в руках.
- На, выпей, - протягивает он мне мой напиток. В его взгляде нет ничего кроме ласки и искренней заботы.
Я несколько секунд молча смотрю на него и, наконец, произношу:
- Можно мне взять твой?
На его лице мелькает удивление и замешательство.
- Да, конечно, - и он без колебаний протягивает мне свой стакан.
Я беспомощно смотрю на него, чувствуя, как на глаза начинают наворачиваться слезы. Из-за головной боли или из-за жуткой горечи и растерянности – я не знаю. Но что, черт побери, со мной происходит? Неужели Эдвард замышляет что-то против меня? Но почему и зачем? Наши отношения практически идеальны, я не могу понять, перебирая в памяти все наши мелкие конфликты, зачем ему сводить меня с ума или пытаться обидеть каким-то другим способом.
Или у меня действительно разыгралось воображение? И лишь почудилось в неверном отражении экрана, что он что-то бросил в мой стакан. Если это что-то предназначалось мне, то почему он с такой легкостью отдал мне свой? Значит, там не было ничего такого, что могло навредить мне или ему.
Тогда почему меня не покидает это странное чувство, что все идет не так?