Глава 10. Моя грусть светла ( с)

Белла.

Ludovico Einaudi - Nuvole bianche
Вздох. Снова, и снова... Так я смогла привести в порядок дыхание. Сон, наверное, был жутким, если я сейчас вся в поту. Пока глаза привыкали к тусклому лунному свету, который освещал сейчас нашу комнату, я повернулась на бок и посмотрела на него. Опять смотрю, опять любуюсь, опять хочу жить.
Уже месяц, как меня привезли из больницы. Месяц - большой срок для таких, как я, и ничтожно мало для меня.
За все это время мне ни разу не становилось плохо, а точнее, приступы головной боли оставили меня, превратившись в дурное воспоминание. Конечно, глупо считать, что для меня есть шанс, но иногда я просыпалась с четким ощущением того, что весь этот кошмар уже закончился, словно был лишь сном. Правда, я в это верила какие-то доли секунды, пока уже привычная усталость не давала о себе знать, а следы от иголок упрямо подтверждали реальность происходящего.
Лекарство помогали меня держаться на плаву, но было глупо думать, что все дело в них. Я все ещё жива, благодаря этому человеку рядом со мной, девочке, которая спит в соседней комнате, и родным, которые с первыми лучами солнца уже рядом со мной. Вот мой стимул и лекарство. Вот те люди, которые помогли мне и продолжают это делать. Не дают утонуть, делают все, чтобы я была счастлива. А мне только остаётся отплатить им за все, улыбаясь и говоря, что все хорошо.
Эдвард пошевелился рядом, поворачиваясь на бок. Теперь мы лежали лицом друг к другу. В такие моменты, когда до его губ было каких-то ничтожных несколько миллиметров, я еле сдерживалась, чтоб не прильнуть к ним и не потревожить его сон. Но я не могла этого сделать. Пусть он и пытался сказать, что все в порядке, но я видела круги под его глазами, становившиеся с каждым днём ещё более заметнее.
Он не спал. Не отдыхал. Все время был рядом. Открывая глаза, я видела его прекрасное лицо и приветливую улыбку, нежные губы приветствовали меня. Закрывая глаза, последнее, что я видела, проваливаясь в сон, был снова он.
В больнице он был каждый день, навещая своих больных, но его работа теперь длилась каких-то три часа. Потом он возвращался домой и весь день проводил с нами. А если была минутка свободного времени, он скрывался в кабинете, порой не выходя оттуда часами.
Я не знала, в чём дело, что он там делает, но была уверена в одном - каждое слово, произнесенное в этой комнате, было только обо мне. Не знаю, что заставляло меня так думать, но я знала Эдварда, как себя. Он все хранил в себе, все свои тревоги держал вдали от меня. Это, как плакать без слез. Он за все это время ни разу не говорил про моё состояние, избегал, как мог, этой темы. А если случалось встречать врача и провожать его в нашу комнату для очередного просмотра, он делал это поспешно и исчезал за дверью, не удостоив меня даже взглядом.
Нам было трудно. Всем нам. И ещё труднее было бы мне и будет, когда я все расскажу Ренэсми. Боже...
Каждый раз я тщательно и много раз про себя придумала, как все это сделаю. Сделаю сама, без Эдварда. Я должна была остаться с ней наедине, это я решила, ещё будучи в больнице. Эдвард все понял и согласился с моим решением, но каждый раз, когда мне приходилось выбирать время для этого, что-то останавливало меня, мешало. Я просто не хотела разрушить, не хотела, чтобы счастливая улыбка, что всегда была у неё на лице, исчезла ...
- Ты так и будешь смотреть на меня, или все-таки поцелуешь? Или хочешь, чтоб это сделал я? - мой мысленный монолог был прерван тихим шёпотом мужа в темноте. Теперь я могла видеть, как он с закрытыми глазами улыбался мне.
- Боже! Театр потерял такого актёра, - воскликнула я, - я думала, что ты спишь, - смеясь, сказала я.
- Иди ко мне, - открывая глаза, попросил он.
Улыбка, которая озаряла наши лица секундой раньше, исчезла, уступая место другому чувству. Тоске.
В этой темноте, что окружала нас, в этой тишине, что позволила быстрым секундам исчезнуть, превращаясь из стремительно летящих в вязкое облако волшебной реальности чувств и эмоций, где были только касания двух тел, поцелуи любящих губ и биение сердца. Сердца, которое всегда билось за двоих.
В этот момент я очень ясно поняла, что эти секунды могут стать последними в моей жизни. А могут и не стать. Но рано или поздно, так или иначе, они обязательно придут. Это неизбежно. Мне придется пережить их. И случись это даже через сотню лет, они не станут приятнее и легче. Их так же будет наполнять предсмертный ужас. И меня так же будет переполнять желание жить. Я так же буду кричать про себя: "Только не сейчас! Пожалуйста, только не сейчас!!!"
Ничего не изменится. Если я уцелею, это будет всего лишь отсрочка. И кто знает, сколько возьмет с меня смерть за нее.
Ещё немного счастья, ещё немного времени, ещё немного " жить "...
- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя.
И умолкла, а призрачный мир обернулся несбыточным сном.

Утро почему-то настало очень рано, отчего я застонала и спряталась под одеялом.
- Беллаааа
- Не буду, - сразу сказала я.
- Чего не будешь? - смеясь и покрывая поцелуями плечо и шею, спросил Эдвард.
- Не встану, хочу поспать ещё немного.
- Я и не хотел, что бы ты вставала, это мне придётся встать, дорогая. Мне надо в больницу.
Он быстро встал с постели и оделся. Мне почему-то так понравилась то, что только что было в этой комнате. Как будто все, как раньше. Мы всегда просыпались и собирались с духом, что бы встать с постели. Пытались найти ещё причины, чтоб задержаться в объятиях, хотя бы на секунду.
- Я приготовлю завтрак, дорогой, - сказала я и быстро встала, ища взглядом одежду.
- НЕТ! - резко и немного громче, чем следовало, перебил меня Эдвард, - я ...не волнуйся, любимая, я попрошу служанку что-нибудь приготовить, а ты лежи и отдыхай. Ты же почти не спала всю ночь из-за меня, - теперь нежно прикасаясь к щеке и поцеловав, он уложил меня в постель и перед тем как уйти, снова поцеловав в лоб, сказал, что скоро будет.
Именно в такие моменты, когда мне было хорошо, я и чувствовала, что больна. Я даже не могла приготовить завтрак для мужа и дочери. Нет, я не могу быть слабой, я не буду плакать. Закрывая глаза, я попыталась заснуть, как меня просил муж, но не вышло. Встав и одевшись, я спустилась вниз. В холе была только моя сиделка, которая приготовила, как я поняла, завтрак для меня. Увидев меня у порога, она сказала:
- О миссис, вы не должны были спускаться, я уже собиралась к вам.
- Всё в порядке, Мел, я чувствую себя хорошо.
- Тогда давайте позавтракайте, а я приготовлю все необходимое к приезду врача.
Она удалилась за дверь, оставив меня одну. Последнее, что мне хотелось, это оставаться в одиночестве.
Наконец, покончив с завтраком, я вышла в холл, где меня уже ждали.
После ухода врача я встретила Роуз. За это время она и Элис каждый день приходили ко мне. Было хорошо на время забыться, просто болтать обо всем и ни о чем одновременно. Элис устроилась на новую работу, как педиатр. С Роуз было все иначе, она, как и я, изменилась за этот маленький срок. Мы мало разговаривали, а точнее, она мало говорила с нами о том, как обстоят дела, но прежняя грусть в её прекрасных глазах сменилась с чем-то другим, она пока не призналась в чем дело, но, думаю, вскоре все станет понятно. После их ухода я решила позвонить Эдварду, он уже должен был быть дома. Но когда я позвонила в больницу, мне ответил Джейк, сказав, что он пять минут назад ушёл, даже не попрощавшись с ним. Мне показалось это странным, но я не стала думать об этом. Попрощавшись с Джейком, я пошла в комнату Несс, чтоб узнать, чего она хочет на ужин.
- Несс? Где ты, милая? - стала звать я, когда не нашла её в комнате.
- Тут, - отозвалась она из-под стола.
Присев на корточки, я, смеясь, спросила её:
- Зайка моя, что ты там делаешь ?
- Серёжку ищу... - забираясь ещё дальше, сказала она
- Понятно, но ммм кажется твои ушки не проколоты.
- Аааа...это да...
- Несс, что там случилось?
- Я монету потеряла, мам.
- Монету?
- Ага, греческую, мне Мэт Бёрли подарил. Он мой новый одноклассник. Я поставила её около рамки, но теперь не могу найти, - грустно сказала она и села у меня на колени, - как ты, мама?
- Я? Я хорошо, милая.
- Правда? Тогда почему доктор опять пришла к тебе? Я думала, что ты больше не болеешь.
Я могла уклониться от ответа, сказав, что нашла монету на полу или соврать, оттягивая этот разговор, но поняла, что я давно должна была сказать дочке и приготовить к тому, что её ждёт.
- Несс, нам надо поговорить.
- Я что-то сделала?
- Ой, нет, любимая, просто я хочу кое-что тебе сказать, и мне нужна твоя помощь и поддержка.
- Что-то случилось?
- Да, но я ... - я еле это прошептала себе под нос. Она все это время, молча, следила за мной, пока я смогла посмотреть на неё и, усадив поудобнее, начала.
- Неси, я болею.
Вышло резковато, но я не могла ничего придумать, что помогло бы как-то смягчить удар. Она все ещё смотрела на меня, непонимающе, а я с трудом искала слова, что объяснить, что точно я хочу этим сказать. Боже, дай мне сил..
- Несси, я скоро тебя оставлю. Нет, не плачь, зайка.
- Ты ...ты уходишь?
- Мне придётся... Дочка ... не надо ...
- Что с тобой не так, мама? - прижимаясь ко мне, шептала она.
- Я... я ... умираю.
- Нет... не говори мне такие вещи ...я не хочу, чтобы ты уходила, не хочу...
- Я тоже не хочу оставлять вас. Не хочу ...
Прижимая к груди её хрупкое дрожащее тело, я стала успокаивать её. Но сама с ней плакала, не скрывая слез.
- Не уходи, пожалуйста.
- Я тут, а потом, пусть ты и папа меня не увидите, я буду рядом. Буду охранять тебя и папу с Небес. Ты всегда можешь найти меня здесь, в своём сердце, я всегда буду жить в нем. Если захочешь поговорить, я буду рядом. Ты всегда будешь в моём сердце, а я в твоём. Я никогда не оставлю тебя, дочка, никогда, пока ты сама не захочешь этого ..
- Я никогда не захочу этого, никогда, - она обняла меня, сколько есть силы, и заплакала ещё горче.

Некоторое время спустя Несс уснула у меня на руках, но я все ещё не шевелилась, думая, что разбужу её. Просидев так ещё немного, я встала тихонько и уложила её. Поцеловав в щечку и накрыв одеялом, я вышла из комнаты вся опустошённая. Пустота - вот что было внутри меня, дыра, которую никогда уже не заполнить ничем. Слезы катились по щекам, но вытереть их у меня не было сил. Спустившись по лестнице, я не нашла медсестру и, думая, что она ушла по делам, решила самой приготовить ужин, пока Эдвард не вернётся. Пока я возилась на кухне, моё настроение улучшилось, хотя физически я чувствовала, что силы каким-то образом оставили меня. Часы пробили восемь вечера, а Эдварда все ещё не было.
Это было так странно. Меня окружали привычные вещи, все шло, казалось бы, как всегда, и только я была чужой всему этому, словно я гость в своем родном доме, и время визита подходило к концу.
Внезапно от порыва ветра в стекло окна ударила ветка. Так громко и неожиданно, что я вздрогнула и устремила свой взгляд в окно. По небу неслись темные тучи, ветер нещадно теребил листву, но мое внимание привлек воробей, балансирующий на ветке, которая сильно качалась под напором ветра. Бедняга пытался улететь, но что-то ему мешало. Все его попытки заканчивались только тем, что он, падая вниз, вновь цеплялся за ветку и возвращался на прежнее место. Маленькое существо отчаянно боролось со стихией, и на миг мне показалось, что я вижу себя. Я так же, не щадя сил, как и этот воробушек, пыталась «улететь» прочь от беды и избежать печального конца.
На асфальт уже падали первые капли дождя, по стеклу сбегали одинокие дорожки небесных слез, а воробей все пытался улететь. Маленькое тельце подрагивало от попадавших на него капель, перья слиплись от влаги, но маленький храбрец расправлял крылья и делал новый взмах.
Я следила за птицей, не сводя глаз, мысленно подбадривая ее, словно и не было ничего важнее на свете для меня, чем этот воробей. Малыш снова потерпел фиаско и теперь пытался, цепляясь за ветку, не рухнуть вниз. Добравшись до своего места на ветке, воробей нахохлился и встрепенулся, готовый попытаться снова взлететь. И тут я загадала, если он все-таки взлетит и спасет себя, то и со мной все будет хорошо, и я каким-то чудом смогу отсрочить неминуемую «встречу со своей судьбой».
Воробей долго расправлял намокшие крылья и сделал взмах, другой, третий. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я боялась вздохнуть, лишь бы не потревожить и не провалить последнюю попытку моего маленького талисмана. Мощный взмах крыльев, и я по мимо своей воли закрыла глаза, мысленно считая про себя: один, два, три… Ну же, взлетай!!!....

Некоторое время спустя.

От третьего лица.

В реанимации уже несколько часов группа врачей боролась за жизнь человека. Боролась против природы, боролась против этой горизонтальной полоски на мониторе. "Разряд", "Адреналин", "Массаж", "Ещё раз".. привычные слова, которые не раз слетали с уст врача в этой комнате, но сейчас они были похожи на крик отчаявшегося человека.
- Давай же...!!!
Некоторые уже поняли, что сердце остановилось навсегда, но не все смерились ...
- Разряд!
- Доктор Блек... Джейкоб, сердце остановилось ... Мне жаль. Зарегистрируйте время смерти.