Яркий свет. Чересчур яркий. Похоже, кто-то наставил лампу прямо мне на лицо. С какой целью?
Пробую спрятаться от непонятного сияния, загораживая его рукой. Мало помогает – свет проникает сквозь щели между пальцами.
Видимо, вставать все же придется.
Лениво раскрываю глаза, потягиваясь. Ладони упираются в деревянную спинку кровати, глаза – в белые стены. В комнате, выделенной мне Эдвардом, они бежевые. Значит, к себе этой ночью я не вернулась.
Получается, ты, Белла, до сих пор в спальне малыша. А где же он сам?
Привстаю на локтях, оглядывая скудное пространство, представляющееся для обзора с этого ракурса. Ни у большого шкафа, ни у письменного стола, ни у двух притулившихся у большого окна кресел никого нет. Я одна?..
Совсем тихий вдох слева привлекает внимание. Поворачиваю голову и нахожу мальчика. Он сидит ко мне спиной, на своей половине кровати. Его пижама сменилась зеленоватой майкой и коричневыми штанами.
«С каких пор ребенок встает и одевается раньше тебя?»
С давних. Вряд ли Каллен похож на того, кто будет тратить свое время на одевание сына. Гораздо проще приказать Марлене научить его и не думать больше о таком досадном, не стоящем лишнего внимания обстоятельстве.
- Джером, - говорю тихо, но малыш все равно вздрагивает. По привычке не оборачивается. Он никогда не оборачивается, когда боится. Это принципиально?..
- Ты хорошо спал? – задаю интересующий вопрос, подбираясь к белокурому существу чуть ближе. Мальчик ощущает это, но пока никуда не дергается.
Мои пальцы скользят по простыням, силясь добраться до ребенка и погладить его, когда тот кивает в знак согласия.
- Тебе приснился плохой сон? – касаюсь руки малыша, спрашивая это.
Джером отползает подальше. Прикосновения он тоже не любит?
- Мне не трогать тебя? – вопрос дается с некоторым трудом. Не желаю слышать положительный ответ. По-моему, без касаний контакта не дождешься. Вспомнить хотя бы Джеймса…
Детское личико поворачивается в мою сторону. Малахиты на секунду встречаются с моими глазами. В них читается ненавистное «да».
Что ж, ладно.
- Хорошо, - пересиливаю себя, напуская на лицо улыбку, и убирая руки. – Не хочешь, значит, не буду.
Не знаю, можно ли назвать отразившееся на его личике благодарностью, но это явно что-то похожее.
- Ты сам одеваешься, просыпаешься, ложишься спать. Ты такой молодец, Джером, - ободряюще улыбаюсь, надеясь, что похвалу мальчик все же воспримет.
Уголки губ белокурого существа вздрагивают.
По моему телу разливается тепло. Получилось.
- …И раз уж ты уже переоделся, подожди меня немного. А потом пойдем завтракать.
Оптимизму в моих словах можно позавидовать. Белла сегодня и Белла пару дней назад – два разных человека.
Надо же, маленький ребенок, относящийся к категории людей, вызывавшей ранее жуткое отвращение и страх перед своей бесконтрольностью, полностью изменил мои взгляды на жизнь.
Окончательно уверяюсь, что все предубеждения – глупости. Дети очаровательны. Дети помогают забыть о проблемах. Дети наполняют жизнь солнечным светом.
Хотя, наверное, это характеристика Джерома. То, что он для меня делает.
Дождавшись кивка мальчика, поднимаюсь с кровати, следуя к двери.
Оборачиваюсь, когда открываю деревянную заставу.
- Я очень быстро, - шепчу, уверенная, что в утренней тишине это будет слышно.
Переступаю порог и делаю три шага по коридору, в направлении своей спальни, как натыкаюсь на домоправительницу. Её лицо озабоченное и взволнованное.
- Изабелла?..
- Доброе утро, Марлена, - будь это кто угодно, кроме неё, я бы скрыла свое позитивное настроение, но с этой женщиной мне хочется поделиться. Ей я верю. Немного.
- Доброе, - она поспешно отвечает, стремясь сказать что-то более важное, чем банальное приветствие. – Изабелла, вы спали с мальчиком?
Что за вопрос? Зачем ей знать?
- Джерому приснился кошмар, он не хотел меня отпускать… - путаюсь в объяснениях, почему-то ощущая накатившее чувство вины. С чего бы?
- Не делайте так больше, - негромко произносит Марлена, нервно оглядываясь на немые стены. – это строго запрещено.
- Почему? – сдержать себя не удается. Действительно, почему запрещено?
- Мисс, я не уполномочена говорить об этом. Просто примите к сведению, - внезапно женщина становится собранной и деловитой. Озабоченность на её лице сменяется дружелюбной маской. – Завтрак будет через десять минут. Не опаздывайте.
Домоправительница обходит меня, следуя к лестнице и больше не оборачиваясь.
Застываю посреди коридора, тщетно стараясь разобраться в спутанных мыслях.
Нет, это задание непосильно.
Что я должна сделать?..
Ах да, переодеться. Точно.



На полированной поверхности стола, прямо перед Джеромом расставлены несколько тарелок. В самой глубокой овсяная каша, украшенная несколькими кусочками банана сверху, а на двух других тосты с джемом и яблочные дольки, очищенные и мелко порезанные.
В качестве напитка чай. В высокой стеклянной чашке, с удобной и прочной ручкой.
Наблюдаю за трапезой малыша и поражаюсь тому, как аккуратно и послушно он ест. Никаких капризов в стиле «я не буду это кушать, потому что оно невкусное» …
Марлена стоит рядом со мной, у дверей с иероглифами.
- Ночи принадлежат ему, - внезапно произносит женщина. Вопросительно смотрю на неё, немного повернув голову.
- Ему?..
Домоправительница поднимает глаза к потолку, затем быстро опускает. Выжидает полминуты и лишь затем дает ответ.
- Мистеру Каллену.
Эдварду? Почему именно ночи? Дней не хватает?
- Хозяин будет в ярости, если узнает, Изабелла. Будьте осторожнее.
Трепетно смотрю на Марлену, восхищаясь ею. Она пытается меня защитить.
- Спасибо.
- Не за что.
На некоторое время в столовой повисает тишина.
Продолжаю рассматривать маленького Джерома, подмечая все его черты, незамеченные ранее. Малыш действительно похож на своего отца. И даже больше – почти его точная копия. Такой же лоб, такие же скулы, нос, губы, глаза… И только светлые волосы и щеки напоминают о том, что у него ещё есть и мать. Ну, то есть была.
- Марлена? – не знаю, могу ли такое спрашивать, но попытаться стоит.
- Да, Изабелла?
- Вы не знаете…где миссис Каллен?
- Умерла, – домоправительница отвечает крайне быстро. Эта тема очень деликатна, судя по всему. - Не говорите о ней с мальчиком. Прошу вас.
- Конечно, – я и не собиралась. Всего лишь хотелось узнать…
Внезапная догадка пронзает сознание – «миссис». Не «мисс»…
Марлена не исправила меня! А ведь Каллен на приеме у Маркуса сказал, что не женат!
Кто недоговаривает?..
Однако на сегодня эта тема себя исчерпала. Напряженная поза домоправительницы говорит об этом сама за себя.
- Погуляйте с ним в саду, - взгляд женщины направлен на малыша, доедающего свой завтрак.
- Прогулка ведь… - лихорадочно вспоминаю распорядок, которому обязана следовать.
- Не важно. Погуляйте, – Марлена вздыхает, поглядывая на окно, освещающее столовую. – Прямо сейчас.

По рекомендации домоправительницы я действительно предлагаю Джерому погулять в саду. Мальчик на удивление быстро соглашается, хотя и странно на меня поглядывает.
Среди бесконечных полок его шкафа отыскать верхнюю одежду оказывается куда сложнее, чем я предполагала. Но удача сегодня нам улыбается. Теплая серебристая куртка прячется на восьмой полке слева и третьей снизу. В её кармане обнаруживается красная шапка.
На Джероме весь комплект, включая черные ботинки, сидит отлично.
Заранее отыскав в своем новом гардеробе зимнюю одежду, состоящую из двух плащей, пальто и сапог, я отдала предпочтение третьей и четвертой находке. Невероятно приятная материя создает полный комфорт, а кожа с мехом внутри согревает. Ещё никогда у меня не было таких удобных вещей.
Находясь в полной боевой готовности, протягиваю Джерому руку. Но за неё он не берется.
- Ты знаешь, как нам выйти в сад? – стараюсь скрыть свою досаду за разговором.
Мальчик кивает.
- Тогда пойдем, - пропускаю своего проводника вперед, широко открывая входную дверь.
Малыш действительно все знает. Он уверено ведет меня по коридору и лестнице, пока не оказываемся у закрытой и тяжелой синей двери.
Приходится приложить некоторые усилия, чтобы открыть её.
На веранде, где мы сейчас стоим, есть несколько ступенек, ведущих вниз, на бурую землю. Это как раз те деревья и незасеянные клумбы, что я видела из окна.
На улице довольно холодно, но в такой одежде мне не страшен даже буран. У Джерома экипировка ещё лучше.
- Где будем гулять? – присаживаюсь перед малышом на корточки, стремясь оказаться на одном уровне с малахитовыми глазами.
Отведя взгляд, он указывает пальчиком направление.
- Отлично, - поднимаюсь, следуя по произвольному маршруту. По пожеланию Джерома мы оказываемся у двух раскидистых елей, спрятавшихся под огромной сосной.
- Здесь здорово играть в прятки, - озвучиваю первую пришедшую в голову мысль. – Ты любишь играть?
Мальчик смотрит на меня снизу вверх. Его личико нахмурено. Ответа нет.
Вздыхаю, снова присаживаясь перед ним.
- Джером, я с тобой разговариваю. Будет лучше, если ты тоже будешь со мной говорить. Хорошо? – тянусь к его ладошкам, намереваясь взять их в свои (ещё один штамп кинематографа), но те быстро исчезают за спиной своего обладателя.
Мальчик расстроен и зол.
Он упрямо и быстро качает головой, одновременно отступая в сторону.
- Джером! – зову его на секунду раньше, чем белокурое существо кидается бежать. В неизвестном мне направлении.
Поспешно вскакиваю, бросаясь за ребенком.
Пышные ветки мешают обзору. Если бы не яркая красная шапка, за которой я следую, малыша бы пришлось долго искать в этом чертовом лесу.
- Джером! – тщетно стараюсь остановить его голосом. – Джером, пожалуйста!
Надо же, второй день подряд я кричу это убегающему ребенку. Пора бы переходить к более радикальным мерам, Белла.
Сколько длится наш забег? Десять минут? Пятнадцать?
Мальчик без устали несется вперед, а я молюсь, чтобы конец сада был близко (ведь территория особняка наверняка огорожена), иначе я просто не добегу. Дыхание ни к черту.
- Джером! – уже не зову, а каркаю, подобно воронам, которые должны здесь обитать.
Наконец все заканчивается.
Малыш замирает совсем недалеко от меня. Впереди.
Вваливаюсь на круглую поляну, хватая ртом необходимый воздух.
- Джером… - стону, используя последние силы, чтобы до него добраться.
Мальчик подпирает спиной высоченный каменный забор, уходящий если не в самое небо, то точно до верхушек столетних сосен. Его руки раскинуты в разные стороны, личико напряжено, но в то же время на нем уже показались первые слезы.
Увидев это жалкое зрелище, зарыдали бы тысячи людей. Одно лишь фото…
«О каких глупостях ты думаешь?»
Верно. К черту глупости.
Делаю несколько вдохов-выдохов, прежде чем продолжаю свой путь к малышу. Он тоже устал, его грудь часто вздымается.
- Джером, ну что же ты?.. – подбираюсь к ребенку, словно к дикому зверю. Выверяю каждый шаг и в то же время пытаюсь удостоиться его доверия и показать, что ни на что плохое – тем более в отношении его – неспособна.
Мальчик при каждом моем шаге, все сильнее вжимается в камни забора. Он уже почти слился с ними.
Очередную попытку договориться с белокурым существом прерывает громкий хруст.
Вздрагиваю, оборачиваясь в сторону источника звука. Глаза скользят вверх, по громадной сосне.
По стволу медленно ползет трещина, с увеличением которой нарастает жуткий треск.
В течение минуты понимаю – дерево сейчас рухнет!
«У тебя мало времени».
Его вообще нет!
От появившегося в крови адреналина события, происходящие после увиденного, запоминаются скомкано и рвано. Восприятие реальности притупляется. Знаю лишь то, что должна защитить ребенка. Любой ценой.
Бросаюсь к Джерому, игнорируя весь его испуг, связанный с моим скорым приближением. Не обращая внимания на отпихивания, хватаю мальчика в охапку, бегом кидаясь как можно дальше от злополучного места. Я должна успеть. Иначе нам обоим конец.
Холодные камни забора так мелькают перед глазами, что становится дурно. Но останавливаться не имею никакого права - из-за малыша, которого держу на руках.
Органы слуха каким-то чудом умудряются подметить, что сзади уже ничего не слышно. Ни треска, ни хруста. Угрожающая тишина.
Когда оббегаю очередную корягу, коих у забора полным-полно, поляну разрывает ужасающий свист ветра. Сосна издает визжащий звук, когда падает с высоты на землю.
Огромные ветки ударяются о камни за секунду до того, как обрушиваются за моей спиной. Они настолько тяжелые, что противостоять им нет никакой возможности. Тем более у человека.
Крепко прижимая мальчика к себе, стараюсь упасть на бок, чтобы одновременно уберечь его и не причинить лишнего вреда.
Небо, подернутое тучами, закрывается хвоей, сыплющейся со всех сторон. От удара из легких выбивает весь воздух.
Вжимаюсь в землю, ожидая боли, но ничего не происходит.
Наша веточная пещера не подвергается никаким нападениям.
Жуткий грохот от упавшего ствола разносится по всему лесу, до боли оглушая.
Часто дышу, хотя надобности в кислороде нет. От страха легкие сжались в маленький комочек, едва различимый среди других органов.
Сквозь дымку бессознательности пробивается тревожное напоминание.
«Ребенок!»
Опускаю глаза вниз, и вижу сжавшегося в моих объятьях Джерома. Его глаза крепко зажмурены, ладошки вцепились в пуговицы моего пальто. Поднимаю плохо слушающуюся руку и осторожно глажу пальцами детское лицо.
Не любит прикосновений? Не касаться? Как бы не так. Сейчас это единственное, чем я могу его успокоить.
Малахиты не открываются, а вот побелевшие ладошки сжимаются сильнее.
Инстинктивно придвигаю малыша к себе. Теперь личико Джерома там же, где и пальцы. Все его тело прижато к моему.
Мы лежим в такой позе очень долго. Время течет жутко медленно, а конечности и спина затекают на удивление быстро. Чувствую себя замурованной в тесном пространстве.
Лишь когда адреналина остается не так много, что он позволяет воспринимать действительность, и предел терпения остается позади, решаюсь попытаться выбраться из-под дерева.
- Джером, не открывай глазки, - похоже, что я вообще никогда не разговаривала. Осипший, хриплый голос скорее напугает малыша ещё сильнее, чем прежде, но выбора нет.
Одной рукой держу мальчика, а второй прикрывая глаза от острых игл, продвигаюсь к виднеющемуся между ветвями просвету.
- Здесь кто-то есть! – посторонний мужской голос заставляет действительности влиться в сознание быстрее. Мы не одни?
Мою руку тут же хватают сразу две, помогая выбраться из веточной тюрьмы. От яркого света поляны зажмуриваюсь, все ещё не меняя позы, в которой лежу. Джером не шевелится.
- Ребенок! – изумленный голос слышится совсем рядом.
- Объект здесь?
- Да.
Так их двое? Трое? Четверо? Кто догадался прийти сюда, нам на помощь, именно сейчас? И почему так поздно?..
- Кто с ним?
- Новая смотрительница.
- Жива?
Меня силой заставляют повернуться на спину. Приходится отпустить Джерома. Изгибаюсь, чувствуя, как иголки впиваются в кожу, а боль затекших конечностей вихрем проносится по всему телу.
- Жива, - докладывает спаситель. – И она, и ребенок.
Немного привыкнув к новому положению в пространстве, машинально нащупываю и обвиваю малыша руками, поднимая голову, чтобы увидеть, все ли с ним хорошо. От яркого дневного света ничего не разглядеть. Черт!
Нащупываю свободной рукой землю, все ещё не снимая вторую с плечиков мальчика. Опираясь об изрезанную ладонь, все же удается сесть.
Теперь, когда лучи не так нещадно бьют в лицо, вижу кто именно пришел к нам на помощь - смоляные плащи. Охрана.
«Малыш!»
Да, малыш. Моя основная забота.
Возвращаю руки на исходную позицию, принимаясь безудержно гладить тельце ребенка. Оно дрожит, словно в лихорадке.
- Джером, - зову, игнорируя все вокруг, в том числе, мужчин, столпившихся рядом, - Джером? Посмотри на меня!
Истерические нотки прорезаются в голосе. Может, именно из-за них мальчик все же поднимает голову.
Такого ужаса в огромных малахитах я ещё не видела.
На его личике несколько кровоточащих порезов. Надеюсь, это все повреждения.
- Иди ко мне, - шепчу, самостоятельно притягивая его ближе, усаживая к себе на колени, - маленький мой, все в порядке. Все хорошо!
Не знаю, кого больше стараюсь успокоить – себя или его?
Теперь слезы бегут не только по щекам Джерома, но и по моим тоже.
- Больно? – глажу рукой белокурые волосы. – Где болит, мой хороший? Где?
Мальчик ничего не отвечает.
Собираюсь продолжить свои расспросы или хотя бы мельком попытаться осмотреть ребенка, но на поляне появляется очередной «спаситель».
- Что происходит? – знакомый голос слышится неподалеку. Через мгновенье он замолкает, а его обладатель ускоряется. Хвоя не в состоянии скрыть его шаги.
Немного повернув голову, замечаю Джаспера (неужели он жив?), лицо которого почти сливается со стенами детской.
- Изабелла!.. – находясь на расстоянии полуметра, он опускается на колени, ошарашено разглядывая дрожащего ребенка.
- Сосна, - на большее меня не хватает.
- Сосна, - мужчина оглядывает упавшее дерево и нашу недавнюю хвойную тюрьму. – Сосна, разумеется. Сами встать сможете?
Киваю, хотя полностью в этом не уверенна.
- Отлично, - глава охраны старается собраться, взять себя в руки, его голос немного дрожит.– Тогда дайте мне мальчика и поднимайтесь. Эммет поможет.
Тут же материализовавшийся рядом охранник, в ширину способный вместить в себя двоих средних телохранителей, протягивает свои медвежьи лапы к моим плечам.
Джерома почти вырывают из моих рук, но малыш, кажется, этого не замечает. Теперь он плачет, уткнувшись личиком в черный плащ главы охраны.
- Звони мистеру Каллену, - кидает оставшемуся охраннику Хейл. А затем, поворачиваясь, быстрым шагом направляется к дому.
Намереваюсь следовать туда же, но мои осторожные шаги недостаточно быстры для Эммета, привыкшего за одно движение преодолевать десяток метров, поэтому, особо не церемонясь, он закидывает меня к себе на плечо, и привычным способом передвижения направляется к особняку.
Удаляясь от места происшествия с поразительной скоростью, замечаю, что та часть забора, к которой прижимался Джером после импровизированного забега, полностью разрушена. Могучий ствол упал точно в то место, где стоял малыш.
Если бы не вовремя сообщивший о себе хруст, ни меня, ни Джерома в живых бы сейчас не было…
Можно ли считать это милостью Господней?
Или…наоборот, проклятием?..
Без понятия.

_______________
Жду ваших комментариев на форуме :)