Эдвард пытался сосредоточиться на деле, желая некоторой справедливости, чтобы выбраться из всей этой заварухи, но в действительности сидел дома, безучастно уставившись в лежавшие перед ним документы, и жалел себя.
Он хотел оказаться рядом с Беллой. И ужасно по ней скучал. Сильная боль, которую он чувствовал, от потребности снова держать ее в объятьях распространялась настолько, что порой приходилось сидеть неподвижно, пока она не проходила. Но это не единственная причина, почему он хотел быть с ней, или чтобы она оказалась здесь, с ним. Еще мужчина беспокоился.
После того, как она очнулась без громадного пласта воспоминаний, Эдвард проводил каждую свободную минуту за чтением медицинских журналов в кабинете отца. Там было мало, и Карлайл предупредил, что ее состояние — больше вопрос психологии, чем традиционной медицины, но он читал ряд тематических исследований и статей, говоривших об опасностях, с которыми сталкивались люди.
Что, если Белла походила на мужчину, не способного сохранять некий приобретенный опыт, о чем читал Каллен? Большинство людей, прикоснись они, например, к горячей печи, сохранили бы в памяти ту боль — причина и следствие,— и научились бы не делать подобного. Человек в статье утратил эту способность, что сделало его более склонным к травмам.
Не то чтобы Эдвард так уж сильно волновался, что она сделает нечто, бросавшее вызов смерти. Просто теперь он весьма хорошо осведомлен о том, что мог вытворить разум. Агенту не нравилось, что там так много всего хранилось, и что из-за такой травмы головного мозга, какую перенесла Белла, все могло пойти наперекосяк. Особенно с его ограниченными знаниями невозможно предсказать степень влияния всего этого на Беллу.
Как ему защитить девушку, помочь ей, если не знал всего, что могло пойти не так?
Разум — прекрасное и ужасное место. Это такая сложная машина, что даже самые гениальные умы не понимали, как его воссоздать. Люди как должное приняли автоматические синапсы (Прим. переводчика: синапс — место контакта между двумя нейронами, отвечающее за передачу информации между нервными клетками), которые хранили их функционирование, рассуждения и мышление в повседневной жизни.
Врачи оставили Беллу в больнице для наблюдения дольше, чем физически необходимо, аргументируя тем, что только время покажет, будут ли провалы в ее знаниях ограничены восьмилетним фрагментом воспоминаний. Однако это все, что они могли сказать, пока она не попытается пожить в этом мире.
Таким образом, Эдвард вполне понятно нервничал из-за того, что девушка, по крайней мере, не позволила остаться с ней родителям. Вместо того чтобы сконцентрироваться на материалах дела и восполнить несколько пропущенных дней расследования, он мысленно возвращался к Белле. Каллен пытался придумать разумное оправдание, чтобы заскочить, но на ум ничего не приходило.
Во время размышлений зазвонил телефон, и мужчина удивился, увидев на дисплее имя Беллы. Эдвард неоднократно говорил, что ему можно звонить в любое время, но не думал, что она так поступит. Девушка была упрямо независимой, так что он мгновенно разволновался.
— Алло? — тревожно ответил он.
Явно смутившись, Белле удалось спросить, не хочет ли он приехать.
— Пожалуйста, скажи мне… Имею в виду, я знаю, ты, должно быть, занят, — она замолчала.
— Белла, — он сдержанно произнес ее имя, чтобы прервать бессвязную речь. — Все в порядке. Я уже говорил, чтобы ты не беспокоилась.
Она тяжело вздохнула.
— Совсем ненадолго, — смягчилась она. — Прости, что я такая надоедливая.
— Ты не надоедаешь, — заверил он.
— Ты сказал бы мне, верно? — неуверенно спросила она. — Если тебе нужно быть где-то еще?
— Да, — без колебаний солгал он. Эдварда не заботило, что в затылок дышал босс, он все бросит, если Белла в нем нуждалась. — Сейчас приеду.



По дороге Эдвард позволил себе осторожную надежду, что, возможно, только возможно, ситуация менялась к лучшему. Очевидно, врожденное доверие Беллы к нему все еще сильно, и это уже что-то.
Странно и запутанно полагать, что если она и не восстановит воспоминания, то хотя бы может появиться возможность, что снова в него влюбится.
Покачав головой, Эдвард напомнил себе не забегать так далеко. Прежде всего, это несправедливо. Девушке нужно со стольким разобраться, что было бы совершенно бессовестно ее добиваться. Мужчина прекрасно понимал, что ее разум легко поддавался воздействию, и она по каким-то причинам, казалось, доверяла ему. Он не собирался использовать это доверие в своих интересах, даже если однажды уже завоевал ее любовь.
Кроме того, Эдвард не имел ни малейшего понятия, как добиться того, чтобы заставить кого-то в него влюбиться. С Беллой дорога оказалась легкой. Она появилась в жизни, и что-то без его ведома и согласия вспыхнуло в нем и стремительно росло, пока не стало постоянной его частью, и пока он не осознал, что их жизням не предназначалось переплестись.
Белла чувствовала то же самое, и мысль, что неотъемлемая часть его существа может исчезнуть, пугала Эдварда.
Он лелеял надежду, что, объединившись, они снова это найдут. Любая другая мысль была просто недопустимой.
Осторожно отодвинув все это, дабы сконцентрироваться на том, чтобы быть другом, в котором она в тот момент нуждалась больше всего, Эдвард постучал в дверь.
— Привет, — поздоровалась она. — Спасибо, что пришел.
Он мгновенно прищурился. Ее голос казался гнусавым, словно заложило нос, и девушка не смотрела на мужчину, наоборот, опустила взгляд, когда, впуская, отступила в сторону. Эдвард остановился перед ней, и раз Белла все еще не подняла голову, двумя пальцами слегка коснулся ее подбородка, мягко убеждая взглянуть.
Ее глаза нерешительно метнулись к нему. В этот самый момент легче было видеть ее плачущей, чем, по сути, в попытках не заплакать.
— Белла… — мягко прошептал он ее имя, борясь с желанием притянуть в объятья. — Что? Что случилось?
Она глубоко вздохнула, шумно всхлипнув.
— Ничего не случилось, — попыталась она, но голос дрогнул. — Ничего не случилось, — повторила девушка, но на этот раз ее голос прервался, и она отвернулась, после чего снова начала плакать. — Уф, — проворчала она в ладони, сердито вытирая слезы, и торопливо шагнула внутрь дома. — Извини. Просто я очень расстроена.
— Не извиняйся, — сказал он уже в миллионный раз. — Что случилось? — он сильно хотел подойти, но подумал, что лучше предоставить ей свободу.
— Я… Я загрузила посудомоечную машину, но… — И снова слезы, казалось, хлынули сильнее, она села на край дивана, наклонилась вперед и выглядела абсолютно несчастной.
Хотя и потребовалось много усилий, Эдварду удалось сдержаться и просто сесть на диван, между ними осталось несколько десятков сантиметров. Он положил ей ладонь на плечо.
— Ты загрузила посудомоечную машину, и что произошло потом? — подтолкнул он.
Всхлипывая, она немного выпрямилась, невидяще глядя перед собой.
— Не знаю, как ее включить, — наконец призналась она. — Там слишком много настроек, и я не… Понятия не имею, как это объяснить, но я просто не знаю.
Эдвард испустил глубокий вздох, пытаясь понять, что она говорила.
— Ох, — тактично сказал он.
— Это так тупо, — снова проворчала Белла. — Знаю, что мне еще не было и семнадцати, когда изучила, как работает глупая посудомоечная машина! Но смотрю на кнопки, и в них нет никакого смысла!
— Все нормально, — быстро сказал Эдвард, успокаивающе поглаживая ее по спине и пытаясь действовать по ситуации.
Одно из самых ранних воспоминаний: он сидел на заднем сиденье родительского автомобиля. Мальчик еще не научился читать, поскольку отчетливо помнил, как смотрел на таблички на зданиях, когда проезжали по улице, и не понимал, что значили те слова. Тогда буквы были не более чем символами, которым еще не доставало содержания, хоть они и располагались в определенном порядке.
Странным образом это имело смысл. Восьмилетний разрыв был самым большим провалом в ее воспоминаниях, но, как они обсуждали ранее, могли оказаться и другие. Это относительно небольшая трещина — провал в сохраненных знаниях, который помешал понять различные настройки, и что следовало сделать, чтобы заставить машину работать.
— Понимаю, это неприятно, но не такая уж и большая проблема, ведь так? — осторожно сказал он, позволив пальцам расчесать ее мягкие волосы. — Помни, ты же не забыла, как ходить. Потребуется лишь минута, чтобы научиться ей пользоваться, вот и все.
Она снова сделала глубокий вдох и выдох, затем выпрямилась, а Эдвард неохотно опустил руку.
— Ты прав, — тихо, но гораздо спокойнее пробормотала она. Опять всхлипнув, вытерла щеки. — Просто на минуту расстроилась.
— Уверен, что гормоны также не помогли, — посочувствовал Эдвард. — Всегда слышал, что первый триместр беременности особенно трудный.
Белла слегка напряглась, и мужчина готов был ударить себя. Девушка и так достаточно расстроилась, и, поднимая тему беременности, он знал, что наверняка чувствовала себя неловко с, должно быть, одной из самых больших глупостей, которые сделал.
Но после напряженной секунды Белла фыркнула и закатила глаза.
— Верно. Перепады настроения. Ну, это же плюс, да? Если я раздражаюсь, то могу просто обвинить в этом… — она помолчала, явно борясь со словом.
Хоть это и понятно, Эдварду все еще разбивало сердце, что она не могла произнести слово «ребенок».
— Как насчет кино? — предложил он сменить тему.
Белла кивнула, взглянув и улыбнувшись небольшой, но искренней улыбкой.
— Было бы неплохо. Почему бы тебе не выбрать? Меня совсем не волнует, что мы будем сейчас смотреть.
— Хорошо, — охотно согласился мужчина.
Он принялся просматривать DVD-диски, лениво интересуясь, какие фильмы больше говорили о вкусах Джейкоба, а какие — о ее. Иные оказались очевидными, хотя было любопытно посмотреть, изменились ли ее вкусы, или вернулись к предполагаемому им периоду — когда она была подростком.
Не впервые он задавался вопросом, могла ли любовь оказаться такой же кратковременной или несущественной, как и предпочтения в развлечениях. Зависело ли это от удачи? Если бы он встретил Беллу в другой ситуации, их любовь существовала бы вообще?
Очевидно, когда они первоначально познакомились в средней школе, Эдвард вызвал у новенькой лишь мимолетную мысль. Что изменилось в нем, в ней, чтобы сформировать эту связь?
И было ли это событие случайным?
Эдвард практически рассмеялся в голос, когда в этот момент взгляд упал на фильм. Это была та самая картина, что он пропустил в кинотеатре, но которую принесла Белла, чтобы посмотреть вместе с ним. По сути, то был ее любимый фильм.
Определившись, Каллен выбрал его, думая, что послание картины в любом случае окажется уместным, даже если Белла и не поняла бы намека.
— «Вечное сияние чистого разума», — прочла она вслух и нахмурилась, когда мужчина передал ей пустую коробку для DVD-диска. — Это действительно длинное и странное название.
— Ты не помнишь этот фильм? — слегка сдвинув брови, спросил он.
Девушка покачала головой, Эдвард забрал у нее упаковку, перевернул и глянул на дату выпуска. Две тысячи четвертый. Конечно. Для Беллы это было лето две тысячи третьего.
— Я должна помнить? — поинтересовалась она.
Он пожал плечами скорее, чтобы успокоить ее разум. Это не имело большого значения.
— Мы смотрели этот фильм раньше, и тогда он тебе понравился, — беззаботно сказал Эдвард, не желая сообщать ей слишком многого. Было важно, чтобы она составила собственное мнение, даже если оно и отличалось бы от первоначально сложившегося.
— Хм-м-м, — пробормотала Белла. Она больше ничего не сказала, хотя он увидел морщинки на ее лбу, когда девушка чуть испуганно нахмурилась.
Несколько минут они просидела молча. Эдвард едва ли слышал фильм, задумавшись и пытаясь сопротивляться машинальному желанию пододвинуться ближе. Они устроились на противоположных сторонах дивана.
— Знаешь, это не кажется справедливым, — вдруг сказала она.
«Нет в этой ситуации ничего справедливого», — подумал он, но вслух сказал только:
— Что именно?
— Ты многое обо мне знаешь, а я о тебе — совсем ничего.
Он посмотрел на нее и не смог противостоять нахальной ухмылке.
— Эдвард Каллен, по гороскопу — близнецы, наслаждаюсь быстрыми автомобилями, песнями Элвиса Костелло и долгими прогулками по парку. — Он засмеялся, когда Белла закатила глаза. — И мой любимый фильм — «Бойцовский клуб».
— «Бойцовский клуб»? — поморщилась она. — Какой мальчишеский ответ.
— Это умный фильм. Мне он нравится не из-за драк, — защищался мужчина.
— Конечно, — поддразнила девушка, растягивая слово. — Как скажешь, Эдвард.
Они снова замолчали, и Белла, казалось, сосредоточилась на фильме. Несколько минут спустя она фыркнула.
— Можешь себе представить? Сделать это нарочно? — с некоторой горечью пробормотала она.
Эдвард нахмурился, задаваясь вопросом, а не ошибся ли в выборе. В фильме героине Кейт Уинслет стерли воспоминания о персонаже Джима Керри и их отношениях. В отместку он сделал то же самое.
— Они сожалели об этом, — отметил он.
— Никогда не смогла бы так поступить, неважно насколько сердилась бы, — пробормотала Белла. — Стереть все отношения? Почему? Зачем желать выкинуть из головы то время, особенно если когда-то оно было хорошим?
У Эдварда сжалось сердце и на мгновение сильно пересохло горло.
— Можем выключить, если тебе не нравится.
— Нет, мне нравится, — быстро сказала она. — Имею в виду, до сих пор он продуман до мельчайших деталей. Мне нравится, что он настолько реален, что оба совершают все эти ошибки, но даже если герой настолько пострадал, отчаянно пытается сохранить эти воспоминания.
Эдвард тщетно задавался вопросом, подозревала ли она, пребывая в своем мире комы, что у нее забрали воспоминания об их отношениях, что стали недоступными. Боролась ли, чтобы удержать их и сделать все от нее зависящее, дабы защитить эти драгоценные мысли? В аналогичной ситуации оказался и персонаж Джима Керри, хотя это был не ее выбор, а его. Герой находился в глубоком сне, абсолютно беспомощный и неспособный остановить людей, которых нанял, дабы стереть из его мозга воспоминания о так сильно ранившей его девушке.
Хотелось бы ему знать: присутствовала ли часть ее, его Беллы, души, следившая за ним, желавшая вернуться, но запертая внутри этого сосуда, не имея возможности выбраться.
Это жестокая мысль, и он разозлился ее появлению. Эта Белла была его Беллой. Его любовь к ней — безоговорочная, даже если девушка изменилась до такой степени, что не могла полюбить его снова.
Ситуация была невозможной: с болью смотреть на кого-то, находившегося прямо перед ним.
Глаза Эдварда метнулись к ней, и он отвлекся от грустных мыслей, заметив, какой усталой она выглядела.
— Хочешь, я сяду на пол, а ты ляжешь? — предложил он.
Девушка взглянула на него и улыбнулась.
— Нет, все нормально. Я в порядке.
— Серьезно, Белла, это не проблема. Или, если хочешь, укладывай ноги, — сказал он, приветливо похлопывая по коленям.
Она склонила голову набок.
— Ты не возражаешь?
— Вовсе нет.
Слегка застенчиво Белла легла головой на диванную подушку и расположила ноги на его коленях. Эдвард промолчал, но стащил со спинки одеяло и накинул на девушку.
— Спасибо, — тихо сказала она. — И спасибо, что остался. Думаю, я буду в порядке, когда закончится фильм.
— Никаких проблем, — повторил он.
Как только она легла, то через несколько минут уснула. Почти облегчение, потому что так агент мог наблюдать, не вызывая у нее смущения, или не демонстрируя невоспитанности. Вскоре он почувствовал, как ослабели сжимавшие его сердце тиски, и улыбнулся.
Девушка была красива, и пребывание с ней сейчас — подарок для него. Ее черепно-мозговая травма прибавила обоим страданий, но, как он ей напоминал, все могло окончиться гораздо хуже.
На мгновение отведя от нее взгляд, Эдвард осмотрел небольшой дом. Ему было бесконечно любопытно, но это помещение он никогда не видел. Из уважения к Джейкобу каждый раз Белла приходила к нему.
Так или иначе, он должен вернуть любимую в свой дом. Они провели там очень много времени, возможно, это поможет вспомнить.
Он мог надеяться. Он должен был надеяться.
На экране показались титры, оба главных героя решили начать все заново, несмотря на свои проблемы.
Эдварду очень хотелось верить, что их с Беллой любовь была достаточна сильной, чтобы выжить, после того, как оказалась забыта. У фильма открытый финал, и первоначально мужчине это понравилось. У киношной пары были вполне реальные проблемы, но герои пытались. Конечно, в картине не говорилось, удалось ли им сделать это во второй раз.
Вздохнув, он поднялся, стараясь лишний раз не толкнуть Беллу. Она слегка приоткрыла глаза, как только поднял на руки, но когда мужчина прошептал, чтобы продолжала спать, она покладисто прижалась к нему и на сей раз послушалась. С этим небольшим весом на руках Эдвард чувствовал себя более целым, чем за несколько прошедших недель.
Найти спальню оказалось нетрудно. Хоть и без желания, Каллен положил Беллу на кровать, тихонько посмеявшись ее сонному бормотанию.
Однажды она упомянула о том, что находила это забавным. Когда была с Джейкобом, то автоматически передвигалась на правую сторону кровати. Когда они расстались, то спала посередине кровати. А когда имела возможность ночевать в постели Эдварда, то всегда ложилась слева.
Почти в тот же момент, когда он опустил ее, девушка перевернулась на левую сторону кровати, лицом к тому месту, где обычно лежал он.
— Ты помнишь меня, Белла, — на одном дыхании прошептал он. — Я знаю.
Белла только вздохнула во сне, и хотя отчаянно желал присоединиться к ней, Эдвард заставил себя отвернуться.
Он провел некоторое время, осматривая комнату, изучая обстановку и разглядывая обрамлявшие зеркало фотографии. Пройдя в основную часть дома, включил посудомоечную машину.
Он подумывал уйти. Она сказала, что будет в порядке, и, очевидно, не ожидала, что он останется.
С другой стороны, Белла редко озвучивала желания, когда чувствовала, что они могут доставить неудобства.
Он решил, что правильно будет остаться. А если она снова испугается? Если ей кто-то потребуется? В конце концов, он-то уже здесь.
Мягко говоря, это слабое оправдание, но от мыслей об уходе на душе скребли кошки. В конечном счете, Эдвард лег на диван в ее гостиной и провалился в прекрасный сон, где мир снова был правильным.



Проснувшись, Белла потянулась и медленно заморгала. Из окон лился яркий свет, давая понять, что утро оказалось не ранним. Зевая, попыталась вспомнить, чем собиралась заняться сегодня.
Отойдя ото сна, девушка приподнялась, в замешательстве оглядываясь. Потребовалась минута, чтобы вспомнить свою обстановку и произошедшее накануне вечером.
Последнее, что она помнила, как заснула, уложив ноги на колени Эдварда.
Как она оказалась в кровати? На ней все еще вчерашняя одежда.
Вздохнув, Белла задалась вопросом, отнес ли ее сюда Эдвард. Похоже, именно это он и сделал. Девушка покраснела. Конечно, это он. Ведь она на нем уснула.
Потрясающе, она, вероятно, еще и слюни пускала на мужчину.
Злясь на себя, Белла поднялась с кровати.
В гостиной она чуть не вздрогнула от испуга, увидев свисавшие с подлокотника дивана ноги. Осторожно подкравшись ближе, заглянула за спинку и увидела крепко спавшего Эдварда.
Она не сдержалась и чуть улыбнулась.
Его губы слегка надулись, одна рука лежала под головой, а другая — на животе. Очаровательно. Даже при том, что школу он закончил несколькими годами ранее, его имя все еще всплывало, когда девчонки говорили о самых завидных выпускниках Форкса. Многие одноклассницы убили бы за возможность оказаться на ее месте: наедине дома с Эдвардом Калленом.
И родители не собирались вернуться домой и застукать их.
Белла склонила голову, наблюдая за его поднимавшейся и опускавшейся от тихого дыхания грудью. Она осознала, что сейчас — утро понедельника. Наверняка, он должен где-то быть? Большинство взрослых работали.
А если Эдварду пора на работу, но случайно заснул на ее диване? Нахмурилась, разрываясь и не желая его будить, если этого не требовалось, но и не хотела, чтобы он попал в неприятности только потому, что она струсила.
— Эдвард? — тихо, практически шепотом позвала она. Он даже не пошевелился. — Эдвард, — попыталась она снова, немного громче. Девушка неуверенно перегнулась через спинку дивана, и ее руки нависли над его плечом.
Насколько невежливо притронуться к нему?
Но, во всяком случае, казалось, Эдвард очень спокойно прикасался к ней, и она не возражала.
Кроме того, она уже несколько раз хватала его, когда была взволнованна. Белла решила, что терять нечего, тем более, будит для его же блага.
Положив руку на его плечо и слегка встряхнув, снова позвала по имени.
На этот раз Эдвард проворчал во сне, и его ресницы затрепетали. Хоть Белла и понимала, что следовало отстраниться, но оказалась пойманной в его сонных, глубоких зеленых глазах. Когда мужчина сфокусировался на девушке, его губы медленно растянулись в улыбке, столь очаровательной, что перехватило дыхание, а сердце заколотилось.
Девушка открыла рот, чтобы объяснить свое присутствие, но слова пропали, когда он протянул руку и повел пальцами по ее щеке в столь нежном жесте, что сердце, казалось, растаяло, как мороженое на нагретом солнцем тротуаре, наполняя грудь теплом.
— Привет, детка, — едва внятно пробормотал он.
В его взгляде было столько обожания, что Белла совершенно перестала дышать.
Его мигом накрыло осознание, и обожание сменилось виной и удивлением. Мужчина быстро сел, и Белла отшатнулась, выглядя столь же смущенной и пораженной, как и Эдвард.
— Прости, — сказали они одновременно.
Эдвард потер глаза, вздыхая.
— Нет, прости меня. Я не… Я еще не совсем проснулся.
— Ох, — смущаясь, пробормотала Белла, смотря куда угодно, только не на него. Ей не хотелось, чтобы он увидел нелепое разочарование. Конечно же, он не желал так смотреть на нее, так прикасаться.
От внезапной мысли Белла нахмурилась.
— Эдвард, а у тебя есть девушка? — вдруг с ужасом спросила она.
— У меня, эм-м… — мужчина замолчал, выглядя совершенно подавленно, и глубоко вздохнул. — Нет. Нет, у меня нет девушки.
Как ни странно, показалось, что он сказал половину правды.
— Ты просто… ждал кого-то другого?
— Нет. Прости. Я не должен был… Не имел в виду… Ну, как уже говорил, я спал, — начал он, взмахнув рукой так, словно это должно заполнить пробелы.
Прежде чем она смогла придумать, что сказать, у него зазвонил телефон. Все еще выглядя уставшим, он вытащил из кармана сотовый и поднес к уху.
— Каллен, — ответил мужчина, потирая свободной ладонью висок.
Эдвард резко вскинул голову.
— Эм, нет, сэр. Я… Ну, кажется, я опаздываю, — поморщившись и глядя на часы, сказал он. — Знаю, сэр, я…
Белла вздрогнула. Очевидно, у него возникли проблемы.
— Что?! — воскликнул мужчина, и его смущенное выражение вдруг сменилось на яростное. — Как это произошло? — Свободная рука мужчины сжалась в кулак.
Сердце Беллы заколотилось от беспокойства, когда Эдвард зашагал по комнате.
— Да, сэр. Понимаю, — сказал он, после чего повесил трубку.
Несколько минут агент стоял абсолютно неподвижно, а потом со всей силы швырнул сотовый на диван.
— Проклятье! — прорычал он.
— Что случилось? — спросила Белла, положив ладонь ему на плечо.
— Улея освободили под залог. Снова, — признался он, останавливаясь. — А это значит, если мы не найдем нечто новое, что на него повесить, он будет свободен до суда по делу о непредумышленном убийстве, — вскипел Каллен. — То есть, если не сбежит.
Должно быть, он заметил ее беспокойство, потому что явно заставил себя расслабиться и слегка улыбнуться.
— Не волнуйся, Белла. Не смотря ни на что, думаю, он неопасен. Пока… — задумавшись, он прикоснулся к своим губам. — Чем планируешь заняться сегодня?
— Хм. Мне нужно встретиться с множеством врачей. Знаешь, составить план долгосрочного лечения, — поморщившись, сказала она. Слова прозвучали так странно, словно у нее была какая-то болезнь. Ей вовсе не хотелось проводить все время в больницах и кабинетах медиков.
Эдвард потянулся и слегка сжал ее руку.
— Родители с тобой пойдут?
Она закатила глаза, но доверчиво кивнула.
— Хорошо, — сказал он и продолжительно выдохнул. — Что ж, послушай. Босс надерет мне задницу, так что придется идти. Я расскажу о ситуации с Улеем позже, хорошо?
Белла кивнула, провожая его к двери.
— Спасибо, что остался прошлой ночью, — пробормотала она, когда он вышел на улицу.
Улыбка показалась искренней, когда Эдварда посмотрел на нее, и девушка затаила дыхание, гадая, прикоснется ли к ней снова.
— Это не проблема, Белла. Правда. Звони. Пиши. Независимо от того, что тебе нужно. В любое время.
Когда он ушел, она в каком-то изумлении вернулась в дом.
Возможно, следовало сильнее нервничать из-за Сэма, удивляться по поводу случившегося и сосредоточиться на предстоящем визите к врачам, но Белла могла думать только о взгляде Эдварда, когда проснулся утром. Хоть она и старалась избавиться от этих мыслей, они возвращались к ней также легко и настойчиво, как и приливы.
Там, где его пальцы касались кожи, девушка все еще испытывала странное покалывание: сердце пламенело, но без мучительной боли. Воспоминания о его слегка улыбавшихся, сонных и влюбленных глазах заставили щеки вспыхнуть, а сердце забарабанить в груди. Девушка не прекращала улыбаться. Хотя и пыталась убедить себя, что это лишь воображение, или даже если он действительно посмотрел на нее так, это не предназначалось ей, но губы все равно не слушались.
И ее праздные мысли, казалось, работали сверхурочно, превращая невинное прикосновение в видение чего-то большего.
Приходившие фантазии были весьма далеки от тех грез школьницы, к которым она привыкла. В магазине Ньютонов несколько недель назад, точнее, несколько недель назад по ее внутренним часам, она разволновалась, когда Эдвард посмотрел ей прямо в глаза и ухмыльнулся. Белла думала о мелочах: какое будет ощущение, когда их пальцы переплетутся, действительно ли она сможет, как думала, сесть рядом, устроив голову под его подбородком… возможно, она позволила себе кратко представить его губы, прикоснувшиеся к ее.
Неожиданно налетевшие сейчас образы оказались гораздо более яркими, даже шокирующими.
И четкими…
Совершенно самопроизвольно Белла обнаружила, что представила нависшего над ней Эдварда. Мысленный образ оказался настолько реальным, что она могла поклясться, что знала ощущение его давившего веса, прикосновения его горячей кожи. Он явно был обнаженным, опирался на руки и широко улыбался. У Беллы отсутствовало объяснение его взгляду. Как она могла вызвать подобное выражение — одновременно изголодавшееся и нежное, и, ох, это заставило ее почувствовать…
Белла была уверена, что щеки ее просто пылали. Она поерзала, застигнутая врасплох совершенно неожиданным возбуждением. Все ее тело казалось готовым и наэлектризованным, и она нуждалась в…
Покачав головой, Белла пыталась рассеять идею, ощущая странное параноидальное покалывание вдоль позвоночника. Она же не должна думать о подобном, ведь так? Она еще не забыла, что многие ее одноклассники занимались сексом, но абсолютно никто не был настолько в этом искушён. Все это казалось таким запретным и странным, но все же приятным.
Затем накатила волна тошноты, Белла прижала ладонь ко рту, склонившись из-за внезапного позыва к рвоте.
Что ж, несмотря на то, что она не помнила и не могла представить себя высказывающей внезапную потребность в прикосновениях и… удовлетворении, очевидно, о сексе кое-что знала.