Он молчал, сосредоточенно вглядываясь в её лицо и одновременно словно видя что-то очень далёкое. В этот момент Кэролайн увидела весь груз веков, сквозь которые ему пришлось пройти. Его усталость, его воспоминания – неумолимое время наложило свой отпечаток и на того, над кем оно было не властно.
– Никлаус? – тихо спросил Элайджа.
– Да, верю, – так же тихо, хрипло и медленно ответил Клаус.
Кэролайн лежала и смотрела на мужчину, о котором, оказывается, совсем ничего не знала. Затаив дыхание, она вглядывалась в его лицо, читала в его глазах…
Элайджа хрустнул пальцами.
– Никогда бы не подумал, что мой брат… Впрочем, неважно.
Кэролайн мягко убрала со своей груди руку Клауса и приподнялась. Он помог ей сесть, и она положила голову ему на плечо. Совсем тихо девушка прошептала:
– А я… Не знаю… Иногда я верю, что он есть, а иногда… Это, наверное, очень глупо и неправильно, но я правда не знаю.
Клаус заправил ей за ухо выбившуюся прядь.
– Не глупо, Кэролайн. Совсем не глупо. Просто не бойся чувствовать это.
Он поцеловал её в макушку.
Элайджа встал с кресла и вышел из комнаты, не говоря ни слова. Кэролайн и Клаус молчали. Они забыли уже, с чего начался их разговор, и только последние мгновения, откровения повисли в воздухе, создавая совершенно иную атмосферу.
Элайджа вернулся с пакетом крови. Не спеша открыв его, наполнил бокалы и протянул один Кэролайн.
– Попробуй.
Девушка неуверенно взяла бокал из рук старшего Майклсона. Не торопясь сделать глоток, боясь, она разглядывала тёмную вязкую жидкость. Вид крови больше не вызывал у неё того отвращения, какое она испытала в первый раз. «Ты свободна от всего, Кэролайн». Да, я свободна. Я свободна. Кэролайн поднесла бокал к губам, но всё ещё не решалась сделать глоток. Клаус и Элайджа молча наблюдали за каждым движением девушки.
Запах крови будоражил, щекотал ноздри, дразнил юную вампиршу. Кэролайн приоткрыла губки и осторожно сделала глоток. Медленно, наслаждаясь вкусом. Немного подержала во рту напиток, которого так давно не пила, и проглотила.
Ничего. Лишь приятное тепло разлилось по телу, наполняя каждую клеточку живительной энергией. И желание большего.
Второй глоток девушка сделала увереннее.
Клаус взял свой бокал и тоже сделал глоток. Так же медленно, пробуя на вкус напиток, как Кэролайн. На мгновение он даже прикрыл глаза, чтобы распробовать полнее. Элайджа, в свою очередь, поднял оставшийся на столе бокал и стал пить, медленно и спокойно, как всегда.
– Как ты это сделал, Клаус? – Кэролайн не верила, что может снова пить кровь, не мучаясь кошмарами. Так просто.
– Сделал что, милая? – Клаус не понимал, о чём она говорила.
– Ты сказал, что я свободна от всего, и… Я действительно чувствую себя свободной. Ведь я свободна, Клаус!
Элайджа улыбнулся, услышав эти слова. Клаус молчал, не зная, что сказать. Как он сделал это? Почему она считала, что это именно он? За него ответил старший брат.
– Ты просто поверила в это.
Кэролайн одарила его взглядом, полным благодарности.
– Спасибо. Спасибо вам обоим. Я как будто заново живу.
Клаус приобнял её за плечи и притянул к себе.
– Пей, милая, пей. Тебе это нужно.



Солнечные лучи приятно ласкали отвыкшую от их тепла кожу. Кэролайн щурилась, как кошка, наслаждаясь ощущением нормальной жизни. Из магнитолы раздавалась какая-то песня, но ни девушка, ни её спутник за рулём спорткара не придавали этому значения. Привычные, знакомые до мельчайших деталей улицы Мистик-Фоллс… Кэролайн не замечала их, погружённая в свои мысли. Машина плавно затормозила у входа в городскую больницу.
– О чём задумалась, милая? – голос Клауса заставил вздрогнуть блондинку. – Приехали. Я подожду тебя здесь.
Кэролайн повернулась к Первородному и кивнула. А потом, поддавшись порыву, запечатлела на его щеке лёгкий поцелуй.
– Хорошо, – девушка открыла дверцу и через некоторое время скрылась в здании.
Клаус откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Пережитое навсегда изменило их, их обоих. Обретя свою девочку, Первородный чувствовал это как никогда остро. Каждая проведённая вместе минута, каждое прикосновение ощущались им так, словно были первыми и последними в его жизни. Это были прекрасные ощущения, и единственное, чего Клаус боялся – взорваться изнутри от переизбытка эмоций, любви и восхищения девушкой, которая больше никогда его не оттолкнёт. Достав записную книжку в чёрной кожаной обложке и ручку, Клаус начал новую страницу – набросок портрета Кэролайн, какой она была только что, сидя рядом с ним в машине. Рука художника двигалась уверенно, чёткие плавные линии всё больше и больше прояснялись и складывались в удивительно точный и подробный рисунок. Работая, Клаус словно гладил бумагу, нанося штрихи и обозначая тени. Рисунок – ещё один способ прикоснуться к ней, продлить мгновения близости… Мужчина был счастлив, как никогда.
***
Кэролайн задержалась на мгновение в дверном проёме. Мама повернула голову, чтобы взглянуть на посетителя.
– Кэролайн? Ты… – Лиз не договорила. Она медленно поднялась с подушки и села. На глазах женщины показались слёзы. – Боже мой, Кэролайн! Иди сюда, дочка, дай я тебя обниму!
В глазах Кэролайн тоже стояли слёзы. Девушка подбежала к кровати и, нагнувшись, осторожно, но от всей души заключила маму в объятия.
Лиз рыдала, обнимая дочь. Когда шериф узнала, что бессильна помочь Кэролайн, её слабое сердце не выдержало. Вынужденная лгать всем вокруг, что её маленькая девочка просто уехала ненадолго из города, женщина одновременно пыталась сделать всё возможное, чтобы помочь ей. Но на этот раз судьба её дочери зависела только от одного… кхм… человека. И этим человеком был Клаус Майклсон.
– Кэролайн, – в исступлённой радости шептала Лиз, – прости меня, родная. Всё, всё закончилось. Я… Я плохая мать, я ужасная мать! Я не смогла уберечь тебя, я не смогла помочь тебе, и…
Кэролайн аккуратно высвободилась из рук матери и села на кровать.
– Ты самая лучшая мама! Правда, мам! И это моя ошибка, не надо. Всё хорошо, – девушка снова обняла Лиз, прижавшись к маме, как раньше, когда была маленькой девочкой, закрыв глаза. – Всё хорошо, мам. Когда тебя выписывают?
– Спасибо, моя маленькая, – Лиз улыбалась сквозь слёзы. Дочь успела повзрослеть так быстро, а она со своей работой даже и не заметила, как из маленькой задорной девчушки Кэролайн превратилась в уверенную, знающую себе цену жизнерадостную девушку. – Мне уже совсем хорошо, скоро. Они не хотели отправлять меня домой одну.
Кэролайн поцеловала маму. Как же она соскучилась! Они с мамой никогда не были особо близки. Лиз не мешала дочери жить, помогала, поддерживала, хоть и не всегда могла понять, а Кэролайн… Кэролайн принимала эту заботу как должное. Она даже не задумывалась о том, что могло быть по-другому. До этого самого момента. И только сидя на кровати рядом с мамой после столь долгой разлуки, понимая, что всего этого могло бы не быть, Кэролайн осознала, насколько дорога ей мама и как много она сделала для неё.
– Спасибо, мама. Спасибо тебе за всё. Я так люблю тебя, – Кэролайн должна была сказать эти слова. Сейчас. Потому что это было то, как она ощущала себя. Это было то, что переполняло её. – Ты правда самая лучшая мама. Я никогда, наверное, по-настоящему этого не понимала, и я хочу, чтобы ты знала, что ты самая лучшая и я очень-очень люблю тебя!
Растроганная Лиз плакала от счастья. Родная, маленькая Кэролайн! Как же Лиз любила свою дочь! За эти несколько дней она чуть с ума не сошла, зная, что ей плохо. И ещё она невольно вспоминала каждый раз обещание Клауса помочь и вырвавшееся у него признание: «Может быть, потому, что я люблю её?» С того дня она не видела Клауса. Казалось, он специально избегал её. Обо всём, что ей следовало знать, Лиз узнавала от старшего Майклсона. Со слов Элайджи, Клаус просил узнать о самочувствии мамы Кэролайн и рассказать ей о последних новостях, – но сам он ни разу не приходил к ней. А теперь… Кэролайн, её маленькая Кэролайн была свободна! Снова с ней, рядом. И этим она была обязана Клаусу Майклсону, который сдержал своё слово. Лиз отстранилась от дочери, так, чтобы видеть её лицо.
– Кэролайн, ведь это… Это Клаус тебя нашёл? – она не знала, зачем задала этот вопрос, но ей нужно было так.
Кэролайн кивнула.
– Да, мам. Клаус спас меня.
«Спас меня». Ты говоришь об это так естественно, так просто, Кэролайн, как будто иначе быть не могло. Я не знаю чего-то важного, правда? Неужели ты настолько уверена в нём?
Лиз сочла нужным сказать дочери:
– Я не знаю, что у тебя с ним за отношения, но когда ты пропала, он рассказал мне о Сайласе. Не знаю, почему он сделал это. Он обещал помочь тебе. Я не одобряю его прошлых поступков, но я благодарна ему за то, что он вернул тебя мне.
– Клаус всегда выполняет свои обещания, мама.
– Не перебивай, – Лиз мягко оборвала дочь. – Мне кажется, что ты должна знать это. Я возмутилась. Я не понимала, почему из-за него должна страдать ты. И знаешь… Он просто вышел из себя.
Кэролайн смотрела на маму с тревогой и заботой. Клаус вышел из себя? Я представляю, на что он способен в таком состоянии! Надеюсь, ничего серьёзного у вас с ним не произошло?
– Он сказал, что любит тебя, Кэролайн. И как бы я не относилась к нему, мне даже стало жалко его в этот момент. Он был искренним, когда говорил это.
– Зачем… Зачем ты рассказываешь мне, мам? – Кэролайн была растеряна.
Лиз улыбнулась.
– Я подумала, что тебе следует знать. Это твоя жизнь, Кэролайн, и я ничего не навязываю тебе, но мне кажется, что он не такой уж плохой, каким пытается казаться. Он пытался заботиться обо мне, хотя с того раза я больше не видела его лично. И ты для него многое значишь. Иначе зачем ему всё это? Я просто хотела сказать, что, наверное, мы обе были неправы, когда относились к нему так… – Лиз не смогла найти нужного слова.
Кэролайн счастливо улыбалась.
– Мам, можно, я расскажу тебе одну тайну?
– Тайну? – переспросила шериф Форбс. – Расскажи.
Кэролайн подсела совсем близко к маме и сказала очень тихо:
– Я знаю, что Клаус любит меня, мам. И ты права, мы были неправы. То есть я была не права. И я должна была сказать тебе, мам… Мы вместе. Я люблю его.
Кэролайн не жалела о том, что сказала это. Но она боялась реакции мамы. Одно дело – признать, что Клаус Майклсон не является абсолютным злом, и совсем другое – знать, что твоя дочь решила связать с ним свою судьбу.
Лиз какое-то время молчала. Видно было, что она обдумывает слова Кэролайн, их смысл, их значение. Видно было, что шериф взвешивает свои эмоции, отношение к Первородному и заботу о дочери. Наконец, она произнесла слова, которые нелегко дались ей, но которые она сочла правильными:
– Ты уверена, что любишь его, Кэролайн?
– Да, мам. Я знаю, что это странно и неправильно выглядит, но я люблю его. Я не могу без него, – сердце Кэролайн замерло.
– Что я могу сказать? – Лиз вдруг улыбнулась снова и обняла дочь. – Это твой выбор, солнышко. Я не могу одобрить его полностью и принять, но я пойму всё, если ты будешь счастлива с ним. Ты должна жить дальше, и совсем скоро ты начнёшь новую жизнь. – Лиз отстранилась и надела на лицо строгую маску. – Но если он посмеет обидеть мою маленькую девочку, я найду его, где бы он ни был!
– Он никогда не обидит меня, мама, я знаю, – на душе Кэролайн было тепло от того, что мама не стала осуждать её выбор. – Спасибо тебе, ты самая лучшая!
Кэролайн снова от всей души обняла маму.