Глава 13. Жизнь продолжается

Время шло. Каждый новый день я был благодарен судьбе, оказавшейся ко мне столь благосклонной. Минуло почти две недели, а я по-прежнему находился в нашем уютном шалаше рядом с быстро идущей на поправку Беллой.
Сейчас я уже не испытывал дикого животного страха от мысли, что ее придется оставить одну. Теперь она была вполне способна позаботиться о себе самостоятельно. Неподалеку от шалаша под навесом лежал большой запас сухого дерева для поддержания огня. Еда: мясо и хлеб, а также кое-какие засушенные и замороженные фрукты и овощи в достатке хранились в сооруженном мной большом коробе рядом с импровизированной дверью в наш «дом».
Погода менялась, казалось, что она, поддерживая нас, оживала, расцветала, не позволяя падать духом. Удивительно, но на протяжении всех проведенных нами на поляне дней ни разу не было снегопада. Наоборот, время от времени припекающее солнце сделало снег, покрывающий поляну, серым и рыхлым, местами проклюнулась прошлогодняя жухлая трава.
Здоровье Беллы радовало. По прошествии нескольких дней к ней постепенно вернулась способность двигать руками. Первое время она не могла поднимать их выше девяноста градусов, мучила боль в плечевых суставах. Ей пришлось заново учиться кушать при помощи своих рук. В ногах тоже первое время ощущалась слабость. Температура больше не поднималась, а аппетит с каждым днем улучшался. Раны на ее теле затягивались, а те, что были не совсем глубокими, уже приобрели едва розовый оттенок. Мы часами просиживали возле шалаша, греясь в лучах солнца, общаясь и лучше узнавая друга. Глядя в ее шоколадные глаза, я понимал, что наше спокойное время подходит к концу. В любой момент один из нас отправится в XXI век, а о том, что последует дальше, не хотелось даже и думать.

Две недели назад

- Эдвард, ты расскажешь, почему заботишься обо мне? – вернулась она к своему вопросу на третий день нашего пребывания на поляне. – Я не могу понять, чем заслужила такую милость?
Я посмотрел на нее, бледную, закутанную в грубую коровью шкуру, и подсел поближе. Опустив глаза, я прикоснулся пальцами к ее локонам.
- Я не равнодушен к твоей судьбе.
- Но почему? – выдохнула она. – Мы едва знакомы.
- Сейчас ты очень многого не знаешь, Изабелла, - я убрал руку от ее волос и поправил и без того идеально лежащие еловые ветки.
Она молчала и не сводила глаз с моего лица, и я, понимая, что она ждет, продолжил:
- Все очень запутано и необычно, - неуверенно прошептал я, опасаясь, что она недостаточно окрепла, чтобы взваливать на нее такую пугающую правду. – Но я все расскажу тебе позже, обещаю.
- Почему не сейчас?
- Ты слишком слаба, тебе нельзя волноваться.
Она кивнула и отвела от меня взгляд.
Поленья потрескивали в огне, я встал и подтолкнул их, рассыпавшиеся, в одну кучу. Вздохнув, я остался сидеть у костра и открыл страницы, унесенной из замка Минигфэл, рукописной толстой книги-летописи.
- Как я буду жить дальше? – снова заговорила она после продолжительного молчания. – Будущего нет.
- Почему ты так говоришь? - я обеспокоено взглянул на нее, оторвавшись от чтения.
- Они ищут меня? – и невесело усмехнувшись на мой положительный кивок, продолжила: – Скорее всего найдут, рано или поздно.
Я, понимая, что она права, молчал, не способный успокоить ее. Она озвучила мой самый большой страх, мой кошмар, преследующий меня, не дающий спокойно жить и дышать. Одна мысль о возможном будущем разрывала мое сердце, оставляя огромную дыру в груди.
Моя голова упала на руки, и я почти застонал.
- Не говори так, Изабелла. Мы обязаны верить… - умолял я, откладывая книгу в сторону и снова приближаясь к ней.
- Как тебе удалось вытащить меня оттуда? – поинтересовалась она, когда я снова сел рядом. – Тебя кто-то видел, теперь ты тоже в опасности из-за меня?
В уголках ее глаз блеснули слезы.
- Тебе не стоит переживать за это, - нахмурившись, я успокоил ее. – Мне не грозит никакая опасность. А забрать тебя из замка для меня не составляет никакого труда… - печально вздохнув, я пристально посмотрел на нее, - если я рядом.
- Если ты рядом?
- Да. К сожалению, у меня нет возможности всегда быть начеку… и это очень злит, заставляя чувствовать себя беспомощным, - поделился я. – Я не хозяин моей судьбы, также как и ты своей.
- Я не понимаю, - пролепетала Белла.
Я обреченно опустил взгляд на руки, а потом вздохнул.
- Мы поговорим об этом… позже, - я попытался придать голосу бодрость. – Пока мы здесь, нам нечего бояться, поэтому не будем думать о плохом. Мы находимся за много километров от города, в лесной глуши, здесь нас никто не найдет.
Она доверчиво улыбнулась.

Следующее утро выдалось достаточно теплым. Птицы за несколько дней моего присутствия здесь совершенно перестали бояться незнакомого хищника, который не собирался причинять им вред, и звонкой трелью приветствовали восходящее яркое солнце. Я замер удивленный и отвыкший от таких прелестей жизни, прикрыв глаза, и наслаждался давно забытыми звуками оживающей природы.
Я был счастлив, по-настоящему счастлив. Какая бы ситуация не заставила меня, нас оказаться здесь на поляне, понимание того, что Белла рядом со мной, и в данный момент в безопасности, наполняло все мое существо теплом и непривычным трепетом. Я мечтал навсегда остаться в нашем маленьком мирке, уютном и комфортном.
- Эдвард, - негромкий голос Изабеллы выдернул меня из раздумий. Я приоткрыл глаза и, осознавая, что на моих губах застыла улыбка, повернулся к девушке. – Ты не мог бы помочь мне выйти на улицу? Я так соскучилась по солнцу… и… - извиняющимся тоном попросила она.
- Конечно! – не раздумывая, подскочил я, но мой пыл быстро угас, как только я вспомнил, что в этом времени Белла не знает, кем я являюсь на самом деле. Видимо она заметила мое внезапно помрачневшее лицо, потому что тут же испуганно пролепетала:
- Прости… неважно… я могу сама… забудь… - она начала аккуратно и очень медленно стягивать с себя шкуру, пытаясь подняться.
- Нет-нет, - тут же попытался исправить свою оплошность я, придерживая ее под спину, позволяя ей сесть. – Дело вовсе не в этом. Мне совершенно не сложно… помочь тебе. Просто я… мм… на улице солнце…
- И что? Я не совсем понимаю…
- Изабелла, - я потер лицо ладонями и посмотрел на нее. – На улице солнце, не пугайся, пожалуйста, когда увидишь, каким я буду. Наверное, я должен был подготовить тебя заранее, но совершенно не подумал об этих человеческих потребностях, прости.
- О… - она опустила глаза, и ее щеки тут же окрасил румянец.
Должен признаться, что, не смотря на деликатность возникшей проблемы, я был безумно рад, наконец, ее сошедшей бледности. Меня даже не удивило, что она покраснела от смущения, а не онемела от страха, слушая мои нелепые попытки подготовить ее.
- Человеческих? Но разве ты…
Я, понимая, какую только что совершил оговорку, не дал ей договорить, и начал помогать подниматься с лежанки. Она была настолько обессилена, что, едва встав, качнулась в сторону, не способная держаться на ослабших ногах. Недолго думая, я подхватил ее на руки и шагнул наружу.
Яркое солнце ослепило, заставив ее зажмуриться, она спрятала лицо на моей груди, а я осмотрелся по сторонам, решая, куда нам лучше двинуться. Обойдя несколько деревьев, я замер в тени стволов, а Изабелла подняла глаза.
- Ты не сможешь стоять, - прошептал я, понимая, в какой неловкой ситуации мы оказались.
- Что же делать? – чуть не плача спросила она.
- Я помогу… - предложил я и заметил, как из ее глаз хлынули слезы. Не удержавшись, я смахнул влагу с ее щек: - Не надо плакать… все в порядке… - попросил я, испытывая острое чувство грусти и жалости от того, что Белле приходится испытывать стыд.
Сорвав несколько ветвей елового лапника, я присел на колени, разложил ветки на снегу и аккуратно опустил девушку на зеленый «ковер». Поддерживая ее, я помог ей подняться на колени и, подтянув подол ее хлопковой рубашки чуть выше, встал.
- Я отойду, думаю, дальше ты справишься самостоятельно, - она кивнула, вся пунцовая от смущения. – Потом просто позови меня…
Прислушавшись и убедившись, что поблизости нет ни одного животного, я скрылся за деревьями. Оказавшись за долю секунды на противоположной стороне поляны, я, стараясь отвлечься от накативших на меня незнакомых чувств, рассматривал поблескивающие подтаявшие крупинки снега, облепившие голые ветки растущего рядом куста. Близость Беллы, близость ее тела, тепло, исходящее от ее нежной плоти, все это заставило меня испытывать ранее незнакомые физические ощущения. Прерывистое дыхание, проникшее через тонкую ткань рубахи, когда она спрятала лицо от солнца на моей груди, казалось, наполнило меня ее жизнью, щедро поделилось этим богатством, отчего давно забытое ощущение дрожи пробежало по телу, позволяя чувствовать себя абсолютно живым. Сердце, которое сто лет назад сделало свой последний удар, сейчас напоминало о себе, шевельнувшись в груди. Я испытывал огромную нежность к этой девушке, нежность, которая с каждой минутой все больше и больше разрасталась в моей груди, заполняя пустоту, так долго снедавшую и терзавшую меня.
Я любил Изабеллу. Любил ее больше жизни. Каждую веснушку на ее лице, волосинку в ее шикарных каштановых локонах, каждую самую маленькую ранку, которые теперь повсюду покрывали ее тело. Всё. Ее вздох, стон, бормотание во сне, движение рук и ресниц, ее улыбку и недовольно сморщенный носик… я готов был любоваться ею, не отрываясь, вечность.
Только есть ли у нас эта вечность? Сколько нам отмерено? Теперь я понимал, что не проживу без нее ни одного дня…
- Эдвард, - донесся до меня слабый голос Беллы, и я, не теряя ни секунды, пересек поляну, спеша к ней.
Она, бледная, стояла на ногах, крепко ухватившись за толстый шершавый ствол старого дерева в стороне от накиданного лапника.
- Зачем ты поднялась? – я тут же подскочил к ней, хватая ее на руки. – Ты могла упасть.
Она невесело, едва заметно улыбнулась, снова пряча лицо на моей груди.
- Мне хотелось бы погреться на солнышке, - попросила она, когда я приблизился к шалашу. Подняв голову, Белла шокировано замерла, не отрывая взгляда от моего лица. – Ты светишься… - пробормотала она, и неужели мне показалось, но я услышал в ее голосе нотки восхищения.
Только этого не может быть, она не могла восхищаться. Должно быть, я перепутал ее реакцию с испугом, паникой, страхом. Закрыв глаза и крепко стиснув челюсть, я прошептал:
- Вот какой я. Чудовище…
- Ты прекрасен, - покрутила она головой. – Кто ты?
Я посмотрел на нее, казалось, что этой девушке больше уже никогда не удастся удивить меня. Ее сердце не колотилось от страха, дыхание не сбивалось от ужаса… ее реакция на меня здесь была той же самой, что и в нашем времени.
- Ты не боишься меня? – на всякий случай, недоверчиво поинтересовался я.
- Но почему я должна тебя бояться? Ты помогаешь мне… заботишься.
- Но я не такой, как другие люди.
- Не важно, у тебя доброе сердце, - прошептала она.
Выбрав высохший клочок травы, я сел на землю. Белла, немного поерзав на моих коленях, уютно устроилась и, плотно завернутая в шкуру, практически свернувшись комочком, насколько позволяли раны, замерла в моих объятиях.
- Рядом с тобой я чувствую себя в полной безопасности. От тебя исходит ощущение силы и надежности.
- Я хочу всегда защищать тебя, - признание вырвалось из глубины души. Ее добрые слова ласкали мой слух, вызывая давно забытое ощущение эйфории. Подняв лицо навстречу солнцу, я улыбался, наслаждаясь его согревающим светом. Эти минуты покоя и блаженства так контрастировали с пережитыми до этого моментами ужаса, неизвестности и обреченности.
- Ты расскажешь мне о себе? – спросила она спустя какое-то время.
- Да, - я вдруг понял, насколько легко мне открыться перед ней, ведь раньше я уже рассказывал о себе, и пусть она ничего не помнила, я знал, какой ждать от нее реакции.
«Надо же! Какая ирония», - усмехнулся я.
- Знаешь, Эдвард, - вдруг задумчиво произнесла она. – Иногда мне кажется, что я уже давно знаю тебя.
Я замер, пораженный ее словами. Неужели память не полностью блокирует события, происходящие в разных эпохах? Возможно ли, что в один прекрасный момент преграда падет и ей удастся все вспомнить.
- Вот сейчас ты улыбнулся, и мне кажется, что я уже видела эту улыбку… когда-то, - Белла нахмурилась и провалилась в свои мысли. – Мы были знакомы с тобой раньше? Ты знаешь меня, поэтому помогаешь, да? – раздумывала она.
- Ээ… - растерялся я, не представляя, как сказать ей, где мы познакомились.
- Ты знал моих родителей? – вдруг огорошила она меня своим вопросом и, чуть отодвигаясь, посмотрела мне в глаза. – Эдвард, не молчи, пожалуйста, скажи, - молила она.
- Изабелла… подожди, - я пытался разобраться в том, что сейчас происходит. – Твои родители?
Причем тут родители? Я знал ее отца и мать из XXI века: Чарли и Рене. У нее что, и здесь были родители? Тогда кем ей приходятся люди, живущие в нашем времени? Совсем недавно я думал, что ей больше нечем удивить меня, но эта девушка не даст мне жить спокойной жизнью.
«Подождите, из мыслей мужчины в процессе прилюдного допроса на площади я узнал, что ее считают сиротой, которая появилась неизвестно откуда», - вспоминал я, значит, родителей нет в живых, но они были и Белла их, скорее всего, помнит.
- Нет, я не знаком с твоими родителями, расскажи мне о них? – попросил я.
На лице Беллы отразилась печаль.
- Я бы рада, но, к сожалению, тоже ничего о них не знаю, - поделилась она.
- Ты была слишком маленькой, чтобы помнить?
Она пожала плечами.
- Я вообще ничего не помню… до определенного момента. Примерно год назад я нашла себя сидящей на лугу перед деревней. Как я туда попала и откуда, я не представляла. В моей голове не было ни одного воспоминания. И не знаю, что было бы дальше, если бы Сара не нашла меня.
- Кто это Сара?
- Очень милая и добрая женщина. Она увидела меня, пожалела… и забрала к себе. Так я осталась жить вместе с ней. Людям она сказала, что я ее родственница-сирота.
- И ты совершенно ничего не помнишь о своем прошлом?
- Нет, - вздохнула она. – Но ты мне кажешься знакомым…
Белла снова подняла голову и посмотрела на меня. Ее шоколадные глаза с изучением скользили по моему лицу.
- Почему твоя кожа светится? Кто ты, расскажи? – снова попросила она.
- Не знаю, поверишь ли… - замялся я.
- Эдвард, меня обвинили в колдовстве, теперь я поверю чему угодно, - горько усмехнулась она.
- Я не человек… - прошептал я. Белла молчала, ожидая, когда я окончательно откроюсь ей. – Вампир, - еще тише добавил я, не сводя с нее глаз.
- Вампир? – так же тихо переспросила она. – Ты пьешь кровь? Мою кровь?
- Нет, ты что, - испуганно выдохнул я. – Если я хоть раз попробую твою кровь, то не смогу остановиться. Никогда… никогда я не посмею прикоснуться к тебе.
- Вампиры существуют? – все так же шепотом и недоверчиво поинтересовалась она. – Неужели это правда? Я никогда не верила во все эти небылицы, о которых Сара и другие женщины шептались на кухне вечерами. Вампиры, оборотни… ведьмы. Тогда я вполне могу быть ведьмой?
Я усмехнулся.
- Как случилось, что тебя приняли за ведьму?
- Приняли? То есть ты считаешь, что я не ведьма? – обиженно надулась она, а я весело рассмеялся.
- Каждая женщина, которая пострадала за колдовство, на самом деле была абсолютно невинной.
- Откуда знаешь? Вампир не верит в существование ведьм?
Я вздохнул, улыбка не сходила с моего лица. Она была такой милой в своем возмущении, совсем не напуганной, собираясь отстаивать право быть ведьмой, и совершенно не опасалась поплатиться за это на суде инквизиции. Любая другая с пеной у рта отрицала бы свою причастность к колдовству. Она так легко восприняла вероятность существования мифических персонажей. Хотя, как знать, может она действительно ведьма? Разве обычный человек может перемещаться во времени?
- За что тебя схватили?
- Не знаю… я ничего такого не сделала. Единственное, чем я отличаюсь от других – провалы в памяти. В это время я не помню, как покидаю дом и куда ухожу, а в моменты просветления я оказываюсь на лугу перед деревней. Сара говорит, что иногда я пропадаю по многу дней. Это, конечно, очень пугает, потому что я не представляю, чем занимаюсь все это время. Может в том, что меня схватили стражники, как раз виноваты мои исчезновения. Одно могу сказать точно, колдовать я не умею: ворожба, травки, наговоры… не имею к этому никакого отношения.
- Но что-то же произошло… почему именно ты?
Она лишь растеряно пожала плечами.
- Стража герцога Крэкпота ворвалась в кухню, где я и еще несколько женщин готовили обед для хозяев и, схватив меня за волосы, выволокли на улицу. Я кричала от боли, пыталась вырваться, понять, что происходит, но они связали мне руки и глаза… А потом через несколько дней, я каким-то образом оказалась на лугу… все это кажется сном… я не понимаю, что происходит, - Белла шмыгнула носом и снова спрятала лицо на моей груди.
Неуверенно подняв руку, я погладил мягкие волосы девушки.
- Тише, Изабелла, - успокаивал я ее, слегка покачиваясь. Как же мне хотелось сказать, что больше ей ничто не угрожает, но я не мог лгать. Она по-прежнему находилась в опасности, и мы оба знали это.
Подхватив ее на руки, я поднялся и вошел в хижину. Несмотря на то, что солнце грело по весеннему тепло, ослабленному организму Беллы было не сложно подхватить простуду из-за длительного пребывания на прохладном воздухе.
Она проплакала около часа, все это время я не выпускал ее из своих объятий и молчал, понимая, что ей необходимо вылить наружу весь негатив и моральную усталость, накопившуюся за время, проведенное в замке. Ее физическое здоровье шло на поправку, а психическое требовало вмешательства специалистов.
«Как события, произошедшие с ней здесь, могут отразиться на Белле будущего?» - размышлял я. - «Изменится ли ее поведение, станет ли она более раздражительной, угнетенной и подавленной? Ведь, по сути, она один и тот же человек, и пусть сознание блокирует фрустрирующие воспоминания, от бессознательных изменений никуда не денешься. Сны. Она видит ужасные сны об этом времени».
Ах, Белла, моя Белла. Как же нам с тобой справиться со всеми этими забавами судьбы?

С того памятного дня откровений мы начали регулярно выходить из шалаша дышать свежим воздухом. Я держал ее в своих объятиях, пока она не набралась достаточно сил, чтобы стоять самостоятельно, опираясь на мою руку. Еще через пару дней она могла без моей помощи уединиться… Почти каждую минуту дня мы находились рядом, а по ночам, когда Белла крепко спала, я уходил на охоту, все еще опасаясь находиться рядом с ней хоть немного голодным.
Обрабатывая ее раны, смазывая их отварами и настоями трав, меняя лечебные компрессы, я по-прежнему чувствовал себя смущенным оттого, что моему взору открывалось так много ее обнаженного тела. В эти моменты я старался полностью погружаться в сам процесс лечения Беллы, не позволяя себе разглядывать ее с позиции увлеченного девушкой подростка, фантазии которого уносили его мысли далеко вперед. Кроме того, я прекрасно осознавал, насколько эти процедуры тяжелы для Изабеллы. Мое смущение не шло ни в какое сравнение с тем, что приходилось испытывать ей. Она закрывала глаза и молчала, но по дрожи, сотрясающей ее тело, бешено колотящемуся сердцу и красным щекам, я видел, как она переживает.
Время шло, мы лучше узнавали друг друга в беседах. Я раскрыл ей все тайны, касающиеся моей сущности, и даже продемонстрировал некоторые из своих способностей. Она довольно легко и даже с долей восхищения наблюдала за тем, как я за долю секунды мог пересечь поляну или вырвать из земли сухое дерево и принести его к нашему очагу. Пару раз я носил ее на прогулку по лесу, увеличивая скорость своего бега. Она, пугаясь, крепко обхватывала шею, пряча лицо под моим подбородком, и счастливо визжала или заразительно смеялась, наслаждаясь скоростью.
Однажды она решилась поделиться со мной своими воспоминаниями о времени, что провела в подземелье. Поведала о страданиях, которые ей пришлось вынести: побои и пытки, голод и жажда. Палачи порой сами удивлялись, как молодой и хрупкой девушке удается переносить такие мучения. Я приходил в ужас от садисткой фантазии изуверов. Страшно представить, насколько хладнокровным может быть человек, рука которого поднимается на молодую, как правило, красивую, ни в чем не повинную женщину. Допрос начинался с того, что обвиняемую оставляли, в чём мать родила. В камере пыток ведьме положено было находиться голой - на то были серьёзные причины. Первая из них - волшебные амулеты, которые могли быть укрыты в платье; вторая крылась в неосязаемых свойствах души. Судьи желали смять, унизить, растоптать арестованную с первых минут допроса. Она должна была понять, что попала в новый жестокий мир, где с ней церемониться не будут. Камера пыток находилась в мрачном подвале. Там было холодно и страшно. Толстые своды и дубовая дверь не пропускали наружу не единого звука... Инквизиторы заботились об окрестных жителях - крики и визг не мешали посторонним ушам. Оказавшись в этом подвале, женщина не могла не пасть духом. Она ёжилась, зябко переступая босыми ногами на каменных плитах пола, и со страхом озиралась по сторонам. Не сложно представить, как была раздавлена голая женщина, оказавшись в кольце одетых мучителей. В один из дней все тело Изабеллы искололи иглами, пытаясь найти «дьявольскую отметину», маленькое пятнышко абсолютно не чувствительное к боли. Ничего не добившись, они выкручивали ей веревками руки, оставляя в подвешенном состоянии, пока уходили на обед. Секли розгами, пороли плетьми, били деревянными колотушками по выступающим костям на теле. Медленно, со злобными улыбками на лице, острыми ножами резали ей кожу на груди, животе, стараясь в криках боли и невнятном полуобморочном бормотании разобрать слова признания.
Слушая ее откровения, я в гневе сжимал челюсть, чувствуя полную беспомощность против диких порядков средневековья. Сердце разрывалось невыносимой болью от чувства жалости и любви. Я не смог уберечь Беллу от этих мучений. Дай бог, чтобы ей больше не пришлось оказаться в том подземелье и в том подвале. Не способный выразить всю глубину тех чувств, что не помещались в моем окаменевшем теле, я не мог избавиться от потребности прижимать к себе хрупкое тело девушки, понимая, что если бы мог, то плакал бы вместе с ней. Закопавшись лицом в ее волосы, я вдыхал аромат и был готов рыдать от отчаяния и бессилия, любви и сострадания. Целая гамма эмоций переполняла меня, и казалось, что я не могу вынести этого.

В один из дней, вернувшись с охоты, я не нашел Изабеллу. Не слышал ни ее дыхания, ни сердцебиения. Легкий прекрасный аромат все еще витал в воздухе. Она переместилась? Внутренне замерев от страха, я тотчас сорвался с места и помчался в сторону Минингфэла. Я обращался к Богу, умоляя пощадить нас, ЕЕ. Только не замок… Только не мучения. Паника накатывала на меня, страх заставлял дрожать, я кричал и стонал…

***
Тишина. Спокойный ритм сердечка моей любимой девочки. Я сижу в кресле неподалеку от ее кровати.
Резко вскочив, я подбежал к Белле, убедиться, что она действительно здесь и в полном порядке. Она спит. По всей видимости, сегодняшняя ночь для нее была не простой. Кошмары? Ее постель была скомкана, одеяло скручено вокруг ног.
Не веря своим глазам, я опустился на колени и внимательно осмотрел руки девушки. Ни одной царапины, ни одной ранки или синяка, кроме тех, что я видел раньше. Она не была в том подземелье, тогда кто же там был? Кого я спасал и с кем провел три самые счастливые недели своей жизни?
Я обессилено вздохнул и уронил голову на руки.