Что же ждет нас в будущем

Примечание автора: Привет, мои дорогие! Итак, вот он: Эпилог нашего дорогого мира Амишей. Я хотела дать нам возможность заглянуть в будущее.

оОо

Радость — это то, что нельзя описать. Во всяком случае, это вряд ли получится. Радость для каждого человека своя, и попытки описать ту, которую я чувствовала, со временем сошли на нет. Но радость, которую мне доставили Эдвард и сын, была близка к тому, чтобы ее описать.

Эдвард был самым лучшим отцом, о котором я могла мечтать для наших детей.

Возможно, это потому, что я видела так мало примеров того, каким должен быть хороший отец.

Если бы я составляла рейтинг отцов, Эдвард затмил бы всех.

Даже Карлайла.

Улыбка Эдварда, когда он смотрел на своего сына, спящего между нами, заставила мое сердце вздрогнуть. Наблюдая за тем, как Эдвард отводит сына в сарай, чтобы показать ему будущее, которое он нам обеспечил, наполнило меня просто неописуемой радостью.

Эдвард был жив и более решителен с каждым новым днем.

Исчез тот страх неудачи, когда я впервые встретила его.

Он был семейным человеком с фермой, которая обеспечивала нас.

Мы пережили наш первый год вместе с хорошим урожаем. Наша вторая зима прошла, и хотя я не забеременела, это было не из-за недостатка усилий.

Мы провели две большие метели в нашем доме, проводя время, наблюдая как медленно растет наш сын и надеясь, что, возможно, в начале весны появится еще один. Хотя Бог работает по-своему, и только поздней весной я почувствовала явные признаки усталости, которые появлялись во время беременности.

Это не замедлило нашу работу. Это был не наш путь. В то время как мужчины продолжали расширять долю на наших площадях, женщины обеспечивали процветание бизнеса выпечкой и одеялами. Анжела присоединилась к нашей группе, предложив свой опыт в изготовлении консерв и сушеных трав. Вскоре мы обнаружили, что люди начали приходить с просьбой о наших товарах, и Карлайл и Эсме открыли небольшой магазин в городе рядом с универсальным магазином, чтобы продавать то, что предлагало сообщество.

К лету Джейсон стал слегка непослушным. Кажется, он совсем не ползал и сразу пошел, когда ему было восемь месяцев. Эсме предлагала наблюдать за своими внуками все больше и больше по мере приближения урожая, и к тому времени, когда настали первые морозы, у Розали была дочь, Эмили. Анжела родила сына, и казалось, что наше сообщество продолжало процветать с каждой новой жизнью.

Я совсем мало думала о своей прошлой жизни, только иногда размышляя в темноте ночи о том, где бы я была, если бы не выбрала путь, по которому шла. Я поняла, что в большинство ночей улыбаюсь в потолок, счастливая, что нашла это место, глядя на мужа, который любил меня больше всего на свете, когда он спал рядом со мной. И тогда я вижу нашего сына в кроватке рядом с нами, и знаю, что это именно то место, где я должна быть.

Иногда Эдвард просыпался, и видя, как наблюдаю за ним, казалось, знал, о чем я думаю, потому что он притягивал меня к себе и тихо шептал на ухо, занимаясь со мной любовью. Столько раз, сколько он спас меня от моей прежней жизни; так, что он, казалось, чувствовал, что я так же спасла его.

Это была судьба, что мы нашли друг друга.

В его объятиях я забывала о прошлом и наслаждалась каждым моментом с ним, довольная, что будущее будет счастливым, ведь Эдвард был там, чтобы сделать его таким.

Возможно, поэтому в конце лета я не была готова к тому, чтобы наше прошлое всплыло на поверхность.

В конце концов, это был обычный день.

Был полдень, и я заканчивала работу в саду, когда увидела, как машина едет по нашей дороге к дому. Услышав шум, Эдвард с Джейсоном на плечах вышел, чтобы встретить машину. Я потянулась и собрала корзину с овощами, глядя на мужа, пока он разговаривал с человеком в машине.

Я наблюдала, как человек в машине вручил Эдварду конверт, а затем помахал, когда отъезжал, медленно двигаясь по кругу, чтобы развернуться в нашем дворе, прежде чем исчезнуть в пыльной тропе, откуда он приехал. Я посмотрела на Эдварда – он задумчиво посмотрел на конверт и повернулся в поисках меня. Нежная улыбка играла на его губах, но его глаза, казалось, что-то сдерживали.

Что-то похожее на тревогу.

Он последовал за мной на крыльцо и посадил туда Джейсона, чтобы тот поиграл с выложенными для него кубиками, а я села на качели рядом с Эдвардом.

– Что это? – спросила я, нервничая с каждым мгновением. Эдвард молчал.

– Это пришло на почту несколько месяцев назад. Они не доставили его, потому что не узнали имя по адресу, - сказал он мягким голосом.

– Это от твоего отца.

Я посмотрела на конверт. Он был такого размера, что казалось, внутри что-то важное, вроде юридических документов. Я взяла его у Эдварда дрожащими руками, не уверенная в том, что хочу открыть его и обнаружить что-то, о чем бы пожалела. Я почувствовала, как рука Эдварда коснулась моего уха, словно чтобы успокоить меня.

– Что делать, если это плохие новости? – прошептала я, чувствуя внезапную вину, нахлынувшую на меня за то, что я отвернулась от своей старой крови.

– Мы разберемся с этим, как должны, - мягко ответил он и обнял меня, успокаивая.

Я кивнула и вздохнула, сосредоточившись на том, чтобы открыть большой конверт и посмотреть на то, что предназначалось мне.

То, что было в конверте, удивило меня.

Простая бежевая папка, содержимое которой выпало, когда я вытащила ее из конверта.

Фотографии.

Много моих, и большинство из них старые, упали на мои колени и на пол крыльца. Эдвард наклонился и поднял их, кратко рассматривая мои детские фотографии с улыбкой на лице.

На многих из них я была маленькой, с косичками и неловкой улыбкой, смотревшей в камеру. Было странно видеть их сейчас. Фотографии, которые были расставлены по всему отцовскому дому в рамках, теперь лежат у меня на коленях. Я смотрела на них, вспоминая прошедшие дни. Вспоминая дни, которые были не так плохи.

В моей старой жизни.

– Зачем? – спросила я вслух, удивляясь, почему вдруг он отправил мне все свои фотографии, на которых была я.

Это был его способ стереть меня из своей жизни?

Я почувствовала, как вспыхнули слезы в моих глазах, мысль о том, что он отворачивается от меня, вызвала больше беспокойства, чем я когда-либо думала. По правде говоря, когда я прощалась с ним, я знала, что это был последний раз, когда я вижу его. Но с появлением этих снимков, больше года спустя, вызвали грустные воспоминания о нем.

Мой отец.

Человек, который даже в худшем случае был моим отцом.

Он не был лучшим отцом; совсем не похожим на Эдварда для нашего собственного сына. У него были свои моменты, и эти моменты, казалось, застыли во времени на моих коленях.

Я проводила не одно лето с ним на рыбалке и в кемпинге.

Раннее Рождество, которое я не помнила, навсегда увековечено «Полароидом».

Фотографии не хранили воспоминаний, которые заставили бы меня бежать.

Наказания за то, что не слушалась. Не следуя указаниям к его удовлетворению.

Опоздания из школы.

Просто жизнь.

Я нахмурилась вспоминая более болезненные моменты предательство и пренебрежение.

Я больше не принадлежала тому миру.

– Я не знаю, почему он послал их, Белла. Но мы не можем показать это, - прошептал Эдвард и вздохнул.

– Я знаю, – ответила я, перебирая снимки, чтобы лучше запомнить. Это был не наш способ фотографии. Я вздохнула и отложила снимки в сторону.

Именно тогда я нашла записку.

Лист бумаги был из старого блокнота Чарли, который он держал на столе, чтобы записывать, когда нужно.

Отец никогда не покупал что-то особенное из канцтоваров.

Я открыла сложенную записку и тихо прочла ее, в то время как Эдвард просто молча смотрел.

«Беллз,

Я не уверен, что ты взяла какие-либо свои фотографии, когда уходила, но подумал, что, может быть, все-таки отправлю тебе их. Я собирал вещи и нашел эти снимки. Я не знаю, знаешь ли ты, живя без электричества и прочего, но я вышел на пенсию и решил уехать из Форкса. Так будет лучше. И так как я не буду брать с собой много, я подумал, что тебе понравятся некоторые фотографии.

Рене позвонила мне несколько месяцев назад и сказала, что у тебя все хорошо. Она говорит, что ты беременна. Я думаю, что это твой путь. Она не сказала ничего, кроме того, что, кажется, ты счастлива, и что Эдвард, похоже, хорошо о тебе заботится.

Может быть, вы справитесь лучше, чем мы. Я надеюсь на это.

Я решил отправиться в путешествие. Я, может быть, окажусь неподалеку летом. Я знаю, что Эдвард говорил, что ты разрешишь мне посетить вас, когда я избавлюсь от своих демонов. Я пытаюсь, я должен выяснить много вещей. Но я действительно сожалею о многом из того, что я сделал и сказал вам.

Тебе решать. Я оставлю свой мобильный телефон. У тебя вообще есть телефон? Я просто не знаю, как лучше с тобой связаться.

Может быть, этим летом.

Я надеюсь снова увидеть тебя.

Чарли»

Некоторое время я сидела и смотрела на записку, впитывая его слова.

Что он имел в виду? Он хотел меня видеть? Зачем? Хотела ли я его увидеть?

Хотела ли я его вообще в своей жизни?

Я посмотрела на сына и подумала, какова будет его жизнь, если он познакомится с моим отцом-англичанином? Хотела бы я, чтобы Чарли рассказал ему о мире, который я покинула? Я никогда не думала о том, расскажу ли я своим детям о моем прошлом. Это было прошлое.

– Это зависит от тебя, Белла, – прошептал Эдвард рядом со мной и встал. – Он все еще твоя семья.

Я посмотрела на мужа и покачала головой, еще больше смущаясь.

Было бы проще, если бы он сказал мне не пускать Чарли.

Но это был бы не Эдвард.

Я стояла рядом, когда Эдвард взял Джейсона на руки, и вся тяжесть этого дня внезапно утомила меня. До вечера я молчала, думая о преимуществах и недостатках визита Чарли. Только когда мы были в постели, и Джейсон крепко спал, Эдвард заговорил, и его лицо прижалось к моему телу, чем он наслаждался каждой ночью.

– Не беспокойся о своем прошлом, Белла, – прошептал он и повернулся, чтобы взглянуть на меня сбоку. – Единственный способ изгнать грустные воспоминания – сделать их счастливыми.

– Как я могу быть уверенной, что смогу осчастливить Чарли, просто пригласив его сюда? – спросила я.

Увидит ли Чарли, как хорошо мы живем, или он унизит меня, как делал это много раз раньше?

Я почувствовала, как руки Эдварда коснулись моего мягкого округлого живота, его глаза никогда не покидали моих.

– Мы прощаем, Белла. Мы не избегаем легкого пути, – ответил он и нежно улыбнулся мне. –Возможно, твое приглашение покажет ему, насколько все изменилось. Мы всегда можем попросить его уйти. Может, он увидит тебя такой, какая ты на самом деле есть, если ты ему позволишь.

– Я не знаю, – прошептала я, держась за него чуть более уверенно. Внезапно я почувствовала себя еще более потерянной, чем была долгое время.

Это сделало прошлое.

– Мы подумаем об этом пару дней. Он сказал, что путешествует. И это письмо пришло с задержкой. Возможно, сейчас его здесь нет. Мы можем позвонить ему через день или два, – прошептал Эдвард и свернулся калачиком рядом со мной.

Я лежала в темноте, размышляя, даже после того, как Эдвард уснул, проигрывая в голове все сценарии, которые только могла придумать. Возможно, было бы хорошо, чтобы Чарли посмотрел, как мы живем. Возможно, если бы он встал рано, чтобы накормить коров, и поработал на полях с Эдвардом, он бы многое понял.

А может быть Чарли бы отнёсся скептически к нашей жизни. Разве это имело бы значение для меня?

Я закрыла глаза на этом вопросе, зная, что это не так. Я была счастлива в своей жизни, и ничего из того, что Чарли мог бы сказать, не разрушило бы мой мир здесь.

оОо

Я никогда не использовала кабельный телефон раньше.

Он находился на углу нашей собственности, между владениями Маккарти и Калленов. Коммунальный телефон, который использовался для деловых и редких звонков членам семьи, которые были далеко. Телефон не был тем, что использовалось ежедневно. Поэтому, когда я сидела и смотрела на цифры и трубку в руке, мне было сложно представить свою жизнь с телефоном. А раньше я пользовалась им каждый день.

Разговаривала с Рене.

Заказывала пиццу в футбольное воскресенье.

Разговаривала со своими друзьями.

Почему это так странно сейчас?

Я засмеялась и покачала головой; прохладный пластик в моей руке казался таким странным, теперь мне не нужен телефон для повседневной жизни. Интересно, по скольким еще вещам я не скучаю в этом мире?

Мне не хватало кондиционера.

Это была единственная вещь, по которой я определенно скучала, особенно когда носила маленький нагреватель в своем животе в разгар лета. В целом, было не так уж плохо, когда я была беременна Джейсоном, но на ранних сроках я определенно хотела бы иметь кондиционер, особенно в жаркие дни.

Я выбросила из головы мысли о том, чего не могло быть, и снова посмотрела на записку в руке. Номер Чарли был написан черным по белому с просьбой позвонить.

Я сделала несколько очищающих вдохов, прежде чем набрать номер. Я остановилась на последней цифре, затаив дыхание, когда мой палец нажал на кнопку, и начался звонок.

Прошло почти два года с того дня, как я звонила Чарли в такой же жаркий день, как этот.

В тот день я была одна и боялась, и хотела найти безопасное место.

Кто знал, что я найду его в тот день у кого-то, кроме моей собственной плоти и крови?

– Алло.

Я выдохнула, затаив дыхание, и закрыла глаза, услышав голос на другом конце провода.

Старше. Все еще Чарли. Но определенно старше.

Прошло так много времени?

– Алло, – он повторил.

– Папа, – выдохнула я слово, странное для моих губ.

Некоторое время он молчал, а потом я услышала, как он прочистил горло, как оно обычно делал, когда ему было неловко.

– Белла, – тихо сказал он. – Рад тебя слышать.

Я сглотнула и кивнула. Было неловко.

– Я тоже рада тебя слышать, папа, – ответила я, не зная, что сказать, даже после того, как провела всю ночь, придумывая, о чем буду говорить.

– Ты получила мою посылку.

– Да, извини, это заняло так много времени. Они не знали мое имя, чтобы доставить мне – объяснила я.

– О, верно, – сказал он и снова прочистил горло. – Я не знал твоего замужнего имени. Думаю, мне следовало это записать, да? Я подумал, может, ты просто не хочешь со мной связаться.

Я сглотнула от боли в его голосе.

– Нет, это не так, хотя я не была уверена, звонить мне или нет, – прошептала я.

– Ты говоришь по-другому, – сказал он. – С тобой все в порядке? Я полагаю, ты уже родила, верно?

Я кивнула и снова сглотнула. Почему с ним было так трудно разговаривать?

– Джейсону уже почти десять месяцев, – сказала я, улыбаясь при мысли о том, как сильно он вырос за это короткое время.

– Правда? – спросил он, и я почувствовала интерес в его голосе. – Маленький мальчик, да?

– Он очень похож на Эдварда, – ответила я и снова улыбнулась.

– Эдвард – счастливый человек. Он хорошо заботится о тебе?

– Да, конечно. У нас все хорошо.

– Он кажется хорошим человеком. Благородным – ответил Чарли и снова закашлялся.

– Да, он очень добр ко мне.

– Это приятно знать, – тихо сказал он и глубоко вздохнул. – Я много думал о тебе, Беллс. Особенно после того, как мы узнали о смерти Джейка.

Я напряглась при упоминании его имени.

– Что они тебе рассказали? – спросила я с подозрением.

Он снова замолчал и пождал, выдохнув еще раз, прежде чем снова заговорить.

– То, что именно он начал пожар на вашей ферме. Что он попал в него сам, – прошептал Чарли. – Он действительно пытался тебя убить, Беллс?

Я закрыла глаза и прислонилась лбом к панели маленькой телефонной будки. Даже сейчас у Чарли были сомнения.

– Он многое сделал, папа. Огонь должен был убить Эдварда, но он убил бы и меня, если бы не люди здесь, – прошептала я.

– Прости, я не знал этого раньше, Беллс. Мне очень жаль. – ответил Чарли после долгой паузы.

– Это в прошлом.

– А ты счастлива? – спросил он.

Я улыбнулась и кивнула.

– Да. Самая счастливая, как когда-либо я была, – сказала я и оглянулась посмотреть, как идёт ко мне Эдвард с Джейсоном. Я знала, что мое время почти истекло.

– Ты все еще путешествуешь? – спросила я отца.

Чарли фыркнул, и я поняла, что он, вероятно, потер шею.

– Я путешествовал немного. Сейчас я живу в Биллингсе, работаю в казино охранником. В общем, все хорошо. И намного меньше дождя, – ответил он.

– Биллингс не слишком далеко, – сказала я, оставив свое приглашение без ответа, чтобы узнать, что он скажет.

Он снова замолчал.

– Ты можешь писать мне, – предложил Чарли.

Я затаила дыхание, услышав оговорку, которой он ответил на мое желание его посетить.

– Я могу это делать, если хочешь, – сказала я, вздохнув, когда почувствовала, как рука Эдварда скользит по моей талии. Мне нужен был комфорт.

– Может быть, я отправлю рождественский подарок вашему мальчику? – предложил Чарли.

– Пап, мы живем просто. Подарки на самом деле не нужны.

– Ну, может, следующим летом тогда. У меня будет немного свободного времени. Может быть, я смогу приехать и посмотреть, как Эдвард поддерживает тебя на этой большой ферме. Звучит как честная жизнь. Это хорошо, – сказал он, его голос все показал.

оОо

Элизабет пришла в наш мир во время самой суровой снежной бури века ночью в середине февраля. Карлайл и Эсме были там, чтобы помочь, за что я была им благодарна. Возможно, Джейсон был легким в рождении, но Элизабет упрямо не желала приходить в этот мир. Это был первый раз, когда я увидела беспокойство Карлайла.

Это заставило и Эдварда волноваться. Элизабет решила повернуться в последнюю минуту, и именно долгие мучительные часы труда заставили меня изменить взгляд на свою старую жизнь и удовольствие от болеутоляющих средств и удобных больничных кроватей. Но под руководством Карлайла и с воспоминаниями о трех трудных родах Розали, я ухватилась за Эдварда и собрала столько смелости, сколько могла, чтобы справиться со всей болью, ради нашего следующего ребенка.

Элизабет сильно отличалась от нашего Джейсона.

Столь же упрямой, как и во время ее рождения, она была и в жизни.

Самостоятельной и вздорной. Уверенной в себе еще до того, как она смогла произнести свое первое слово.

Ее волосы сияли глубокой медью, как у ее отца, и мы знали, что ее сверкающие глаза позже превратятся в зеленые глаза Эдварда, которые я так сильно люблю. Она была идеальным сочетанием своих родителей, как часто говорила Эсме.

Моя амбициозная настойчивость и потрясающая внешность Эдварда. Я не была уверена, что упрямая часть была от меня, но она была определенно красива, как мой Эдвард.

Она разбила бы сердца. И ей повезло, что за ней присматривал старший брат.

Джейсон защищал ее с первого момента, когда понял, что у него есть младшая сестра.

Эти двое были неразлучны.

На следующий урожай Элис и я родили сыновей. У Элис хватило сил родить сына дома, и, хотя с Элизабет было трудно, маленький Дэвид появился на свет за несколько часов. Наша семья продолжала расти, и жизнь продолжала обеспечивать нас всем необходимым.

Когда Джейсону было три года, он начал помогать отцу в сарае с ежедневными обязанностями, что позволило мне сосредоточиться на доме и нашем процветающем бизнесе. Я все еще любила пробираться туда, чтобы наблюдать за работой своего мужа в стойлах, как он тихо разговаривал с нашим сыном, в то время как они выводили лошадей на пастбище. Магнус, даже в старшем возрасте, был легкомысленным среди детей и так же легко, как и с Эдвардом, принимал приказы от молодого Джейсона на немецком языке. Это все еще заставляло меня нервничать, мое собственное воспитание было таким чуждым миру, в котором я сейчас жила.

Магнус зачал нашего второго черного жеребенка, которого мы поддерживали на ферме, продолжавшей расти. Эдвард позволил Магнусу наслаждаться своей разбалованной жизнью, когда он стал слишком старым, а молодой конь стал достаточно сильным, чтобы выполнять более тяжелые обязанности. Джейсон взял коня, назвав его Громом. И так же, как его имя, он был сильным и мощным. И с харизмой, очень похожей на Магнуса. Возможно, я тоже его чуть-чуть разбаловала.

Задача помочь маме и папе вселила в наших детей уверенность, которую имел каждый хороший работник. Этого того стоило – даже перепроверяя их работу, видеть чувство выполненного долга на лицах детей. Это послужило доказательством того, что работа в семье способствовала укреплению связей. Джейсон пошел в своего отца и в возрасте пяти лет помогал Эдварду в поле, в поводьях лошадей, в то время как Эдвард работал рядом с ним, такой же красивый мужчина, как и в первый день, когда я его увидела.

Каждую ночь, когда дети уже давно спали, мой муж был таким же любящим, как и в первую ночь, когда мы были вместе. Наша страсть не угасала с течением лет, и я дорожила каждым прикосновением Эдварда. Возможно, у нас было меньше возможностей исчезнуть в сарае или порезвиться в поле, но наши ночи были в основном только для нас.

И с каждым ребенком мы, казалось, доказывали, что наша любовь никогда не кончается.

За нашим неистовым сыном, Иезекиилем, быстро последовала наша дочь Рут, и наш дом снова пополнился Мейсенами.

Время шло, и семьи росли.

Розали и Эммет наконец-то выкупили у нас свою собственность и вместе со своими шестью детьми смогли начать процветающий бизнес по продаже соевых бобов. Соя стала новой культурой для амишей, и спрос на здоровую альтернативу во внешнем мире был востребован. В следующие несколько лет Эдвард удвоил свою прибыль, посчитав кукурузу менее прибыльной и более трудоемкой для сбора урожая. После шести лет совместного строительства нашей фермы мы наконец смогли начать откладывать.

Амишей можно высмеивать за их простой уклад и за то, что им нужно иметь большие семьи, чтобы разогнать работу по дому, необходимую для успешной работы фермы, но я воспринимала это как наш образ жизни. Я слышала много комментариев со стороны англичан, когда наша семья проходила мимо. Бормотание о том, как мы должны жить в рабстве наших мужей. И как мы жили вне времени. Как мы должны истощать государственное финансирование для бедных фермеров и многих детей.

Я вежливо улыбалась и шла дальше, уверенная в том, что наш путь может быть простым, но правильным именно для нас. Они не знали и не спрашивали. И поскольку мы были частной группой, мы ничего им не объясняли. Так было проще.

Те аутсайдеры, которые знали наши пути, поняли нас, и этого было достаточно.

Наши дети стали старше быстрее, чем мы могли подумать, и вскоре Джейсон проводил больше времени на воскресных молодежных вечерах пения.

Как пятнадцать лет пролетели так быстро?

Я посмотрела на Джейсона, такого же высокого роста, как Эдвард, его темные волосы растрепались почти так же, как волосы его отца, и все же я видела своего маленького мальчика.

Как я пропустила, то, что он уже заинтересован в девушках?

– Время быстро идет, – сказала Эсме рядом со мной, когда мы помогали убрать посуду с проповеди.

Я покачала головой и глубоко вздохнула.

Я взглянула на нее, заметив легкую седину волос на ее виске.

Как я не замечала этого раньше?

– Кажется, только вчера я пришла к вам, напуганная и одинокая, – пробормотала я и нежно оглянулась на Эсме.

–Я знаю, – сказала она, похлопав меня по плечу, когда отступила. – Я стараюсь не думать, как давно это было, Изабелла. Достаточно трудно, когда ты видишь, как растут твои дети, но, когда их дети достигают совершеннолетия – это еще сложнее.

Я наблюдала, как она двигалась по комнате, немного медленнее, чем тогда, когда я впервые встретила ее. Меня озадачило, как же я пропустила, момент, когда она постарела.

Конечно, мы с Эдвардом не выглядели так же старше?

Глядя во двор и наблюдая, как Эдвард взъерошивает волосы маленького Иезекииля, прежде чем мальчик побежал за своими старшими братьями играть в бейсбол, я заметила более выраженные морщинки на глазах, когда он улыбнулся. Он был все еще силен в своем теле, работа на ферме поддерживала его в форме. Широкая спина, которая никогда не опускалась, но оставалась сильной. Сильная челюсть, даже за бородой, я все еще чувствовала ее в темноте на своей щеке, когда он тихо шептал про свою любовь и привязанность ко мне из года в год. Но его глаза выглядели немного более зрелыми, более знающими, по-своему.

Он был все еще так прекрасен.

Он повернулся к дому, ловя мой взгляд в окне, и его улыбка была такой же правдивой, как и в первый день, когда он поделился со мной этой радостью.

Его улыбка всегда будет моей.

И вскоре наш старший отправится на поиски своего Рамспринга.

Почему меня это так беспокоит?

Возможно, потому что я знала мир, который ему предстоит увидеть.

Достаточно ли я подготовила его к правильному выбору?

Увидит ли он правильный путь?

Потеряла бы я своего ребенка в этом мире?

Почему я не думала о том, чтобы лучше предупредить их?

оОо

Эдвард и Джейсон все еще были за конюшней с лошадьми. Элизабет смотрела на меня, когда я снова и снова выглядывала в окно.

– Он говорит с Джейсоном о спаривании.

Мои глаза расширились, и я в шоке посмотрела на свою дочь.

– Откуда ты это знаешь? – спросила я, и мой голос был слегка выше обычного.

Она закатила глаза и рассмеялась.

– Мама, мы не без знания, – сказала она так, словно это все объясняло.

– Что ты имеешь в виду, Элизабет? – спросила я, вдруг осознав, что совершенно не готова обсуждать это со своей дочерью.

В конце концов, она была слишком молода. Ей едва пятнадцать.

– Мама, – сказала она, глядя на меня своими невероятно зелеными глазами. – Мы учим о мужчинах и женщинах в школе.

Что?

Когда это произошло?

Изменилось ли образование амишей за последние несколько лет?

Когда они согласились говорить о сексе в школе?

Конечно, этого не было в те времена, когда Эдвард ходил в школу.

– И что это значит? – спросила я, думая, что, возможно, они знали только об основных функциях мужчины и женщины.

Она фыркнула и встала, чтобы сполоснуть руки от теста, которое месила.

– Мы учим о том, как мужчина и женщина взаимодействуют вместе, мама. Нетрудно понять, что папа обсуждает с Джейсоном, то, что с ним происходит на Рамспринге.

Я стояла там, наблюдая за моей дочерью, сказавшей, что секс был просто тем, о чем они говорили.

– Вы учите это в школе? – спросила я.

Она кивнула и пожала плечами.

– В основном. Девочки тоже разговаривают. Я не хочу идти на свой Рамспринг, не зная, чего ожидать, – сказала она и осторожно взглянула на меня.

Ее слова заставили меня задуматься.

Я знала, о чем говорили девочки.

По крайней мере, раньше знала.

О чем говорят девочки сейчас?

О чем говорили молодые амишские девочки?

Я вздохнула и кивнула головой, указывая на стол, чтобы Элизабет села.

Казалось, что не только Джейсон получит разговор от Эдварда, но и мне придется в конце концов поговорить с моей дочерью.

И у меня не было лошади, чтобы показать и рассказать.

оОо

– Речь идет о любви, прежде всего, – сказала я, наблюдая, как Элизабет смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Мама, я не хочу знать о тебе и папе! – воскликнула она.

Я не могла удержаться от смеха.

Я вспомнила похожую дискуссию, когда Эсме говорила со мной незадолго до нашей с Эдвардом свадьбы.

– Я не говорю тебе о наших физических отношениях, Элизабет, – упрекнула я. Мало ли она знала, что наши физические отношения были живы и здоровы. – Я имею в виду, что любовь друг к другу должна стоять на первом месте. Речь идет не о теле. Речь идет об уважении друг к другу.

Она подняла бровь на меня и покачала головой.

– Чтобы создать семью, должно быть какое-то влечение, – утверждала она.

Я покраснела от ее откровенности.

– Конечно, ты должна находить своего партнера привлекательным. Но когда ты едешь на свой Рамспринг, речь идет не о плоти, – повторила я.

Она, казалось, покраснела и посмотрела на свои руки.

– Я бы так не поступила, – прошептала она.

Я улыбнулась, вспомнив, какой была я, когда Эдвард ухаживал за мной.

– Это не мое дело, чтобы просить, – тихо ответила я, – но будь уверена, что ты готова.

Она закатила глаза на меня.

Когда дети стали такими раздражительными?

– Я не могу сказать тебе, что ты можешь или не можешь делать, когда пойдешь на своей Рамспринг, Элизабет, – продолжила я. – Но знай, что твой отец и я здесь для тебя, и что наш дом всегда будет твоим домом.

Она улыбнулась мне улыбкой своего отца.

Она точно разбивала бы сердца.

– Я просто хочу посмотреть, что там. Ты должна это понять, – ответила она. – Это был и твой мир когда-то.

– И мой выбор состоял в том, чтобы жить так, как сейчас, – мягко рассуждала я. – Там нет ничего того, что стоит потери себя.

Я не могла спорить с ней о моем опыте в том мире дальше, так как вошел Джейсон, качая головой и хмурясь, и прошел мимо меня. Эдвард появился через несколько минут с широкой улыбкой на лице.

Я думаю, что наглядные пособия Эдварда сработали лучше, чем я. И это доказывало, что многому вы можете научиться у амишей.

оОо

– Мама, – пискнула Рут. – Когда я выйду в мир?

Я вздохнула и попыталась придумать способ сказать «никогда» так, чтобы это не звучало горько.

– У тебя еще много времени до твоего Рамспринга, Рут, – ответила я.

Это был лучший мой ответ.

Я не хотела думать о том, что потеряю еще одну дочь на пути к миру.

Элизабет не была потеряна.

Мне нужно было напомнить себе об этом.

Поиски. Поиски себя.

Что же неправильного мы сделали с ней?

Такая же, как и я, своевольная и независимая.

Но всегда ищущая что-то получше.

Недостаточно ли хороша эта жизнь для нее?

Я разочарованно вздохнула и попыталась сосредоточиться на платье в моих руках.

Я не должна была судить Элизабет за то, что она хотела встречаться с мальчиком-англичанином. Я не могла ее винить. Но все же я волновалась. Она провела с ним больше двух месяцев, прежде чем мы узнали о нем.

Кроме того, я всегда надеялась, что ей понравится сын Бенджамина и Анжелы, и это было бы лучшим выбором для нее.

И для него тоже.

Я выглянула в окно и увидела, как Эдвард и Бенджамин разговаривают у ворот пастбища. Рядом с ними стоял молодой Элайджа Йодер, изо всех сил стараясь не смотреть неуместно, но с целью узнать, когда же Элизабет вернется из города. Я надеялась, что она вернется домой сегодня вечером.

Теперь у нее была работа, она работала в закусочной официанткой. Именно там она и встретила своего парня. В шестнадцать лет я могла запретить ей гулять с ним только тогда, когда у нее были домашние дела. Но так как ее Рамспринг начался, у нее появился шанс увидеть мир. И тот мальчик обещал показать его ей.

Весь мир.

Я вздрогнула от этой мысли и попыталась снова сосредоточиться на швах.

Но у меня не получалось, пока моя дочь не пришла домой.

Внезапный шум за окном предупредил меня о том, что она, наконец, приехала – это был звук подъезжающей машины на подъездной дорожке. Я выглянула и увидела, как она выходит из машины, а Эдвард в это время очень внимательно наблюдал за всем этим. Если бы Эдвард не был амишем, клянусь, можно было бы подумать, что он стоит с дробовиком и смотрит на мальчика, пока тот уезжает.

– Никакого уважения к ней, – проворчал он, когда вошел, чтобы помыть посуду.

– В любом случае, она что-то в нем нашла, – пробормотала я, глядя на бобовые, которые я готовила.

– Он не для нее. Она заслуживает того, кто будет уважать и любить ее, – ответил он, его хорошо скрытый характер вспыхнул совсем немного.

Как отец он очень защищал свою семью. Я понимала эту защиту – это было все, что я могла показать, вместо того чтобы загнать мальчика в переулок закусочной и предупредить его о последствиях причинения вреда моей дочери. Мое сердце переживало за мужа, зная, что он чувствовал себя таким же беспомощным, как и я, из-за чувств нашей старшей дочери. Я подошла к нему и крепко прижала его к себе, когда он стоял у раковины, его брови были нахмурены.

– Я не понимаю. Джейсон быстро вернулся. Почему Элизабет настолько упряма, чтобы противиться нам? – спросил он, его боль прояснилась в голосе. – Чего мы ей не дали?

Я прижала его еще ближе и почувствовала, как его руки обхватили меня.

Мы долго молчали, пока не настало время подавать ужин, и закончился еще один день.

Некоторые вопросы так и останутся без ответа, некоторые надежды не оправдаются, мы увидим, как наша дочь уезжает в другое путешествие в мир, из которого я сбежала. Возможно, Элизабет найдет что-то лучшее там. Я могла только надеяться, что она нашла счастье.

оОо

Стук в дверь мгновенно разбудил нас. Эдвард спрыгнул с кровати и был на полпути вниз по лестнице, прежде чем я отреагировала.

Мы оба знали, что что-то было ужасно неправильно.

Это было после полуночи, слишком поздно для Амишей.

Когда я добралась до двери, то была слишком встревожена, чтобы увидеть, кто там.

– Как это произошло? – спросил Эдвард, его голос был строг, когда он наклонился над дрожащим силуэтом на нашем крыльце. Я сразу поняла, что это наша дочь, укутанная в одеяло, с растрепанными волосами и с пятнистым лицом. Рядом с ней был Элайджа Йодер, на его лице отразилась смесь страха от резкого тона Эдварда и беспокойства о девушке на руках.

– Муж, впусти их и позволь нам позаботиться о нашей дочери, – сказала я, надеясь успокоить свои нервы.

Элайджа посмотрел на меня и, казалось, просил меня помочь.

– Подойди, Элайджа. Заведи Элизабет внутрь. Мы поговорим, когда она будет в безопасности и внутри, – успокоила его я и помогла ему частично провести мою рыдающую дочь внутрь.

Я осторожно сняла ее с его рук, когда мы приблизились к лестнице, Эдвард направил его к кухне, а я повела Элизабет в спальню. Я расслышала ее бормотание между рыданиями, и мое сердце сжалось от всех мыслей о том, что могло с ней случиться.

Я не смогла защитить ее от этого мира.

Чего это стоило ей?

– Дай мне посмотреть, Элизабет, – прошептала я, осторожно потянув за одеяло, обернутое вокруг нее.

Она мгновение сопротивлялась, прежде чем испустить удушающее рыдание и, наконец, позволила мне снять одеяло. Под ней были джинсы и короткий топ, похожий на камзол, но он был деформирован и разорван с одной стороны, грязный, словно ее катали в грязи. Я рассмотрела синяки вдоль ее бока и рану на ее губе, покрытую засохшей кровью.

Я хорошо знала эти раны.

Я сдерживала свои слезы, желая быть сильной для своей дочери.

Но в ней я увидела себя, когда она молча вытерла слезы, а я ушла за влажной тряпкой, чтобы почистить ее. Когда я вернулась, она сняла свою английскую одежду и надела домашнюю, пытаясь избавиться от спутанных волос, пытаясь не рыдать. Увидев меня в своем зеркале, она снова заплакала.

Я сидела рядом с ней, крепко ее обняв, и нежно покачивала, как когда-то в детстве, мы обе нуждались в этом утешении. Элизабет, как и я во многих отношениях, казалось, обнаружила все жестокости этого мира, как и я. Я могла только молиться, чтобы это не зашло так далеко.

Спросила ли я ее?

Это не был путь Амишей.

Но взгляд девушки, которой я когда-то тоже была и которой нужно было с кем-то поговорить, казалось, появился из тихой мамы-амиш, которой я стала.

– Что бы ни случилось, это неправильно, – прошептала я. – Но это не твоя вина. Пойми.

Она ничего мне не ответила, ее плач утихал, пока я не стала слышать лишь случайный вдох. Я продолжала держать ее, не зная, расскажет ли она мне, что случилось.

Хотела ли я знать?

Конечно. Но что я буду делать?

Что бы сделал Эдвард?

– Почему мужчины такие ненавистные и требовательные? – пробормотала она тихо мне в плечо.

– Не все из них такие, – прошептала я, убирая волосы с ее лица.

– Я такая глупая, – прошептала она, пытаясь снова спрятаться у моего плеча. – Нет, ты не глупая, – тихо ответила я. Она икнула и покачала головой. – Он сказал, что любит меня, – прошептала дочь.

– Он бы этого не сделал, если бы действительно любил тебя, – тихо сказала я и вытерла ее слезы. – С любовью приходит уважение. И честь, и защита. Мужчина обязан защищать женщину, которую любит.

– Но мы не поднимаем руку, – сказала она с недоумением на лице.

Я вытерла засохшую кровь и грязь и попыталась улыбнуться. Было трудно, когда я видела себя из прошлого перед собой.

– Да, ты права. Мы не поднимаем руку, как он. Это не наш путь. Наш путь – любить и чтить, и защищать, как можем. Защищать кого-то не всегда означает поднять руку, – объяснила я. – Это означает обеспечить безопасность, которую мы называем домом, и быть там, когда вам нужно утешение. Это значит иметь место, куда можно пойти, когда ты заблудился.

– Папа дал тебе это? Он был твоим безопасным местом? – прошептала она.

Я кивнула и наклонилась, чтобы ее поцеловать.

– Твой отец подарил мне любовь, о существовании которой я даже не знала. И от этой любви пришли ты и твои братья, и сестры, – тихо сказала я.

– Хотя там есть нечто большее, – сказала она. –Ты знаешь это. Ты жила в этом мире.

Я кивнула и сосредоточилась на синяке над ее бровью.

– Там гораздо больше, – сказала я. – Но то, что мне было нужно, было здесь. Этого было достаточно для меня.

Она молчала, пока я вытирала ее лицо. Когда я встала, дочь взяла мою руку и крепко ее сжала.

– Ты скажешь Элайдже спасибо? Я была груба с ним сегодня вечером, и все же он пришел на помощь. Пожалуйста, скажи ему, что мне жаль, – прошептала она.

Бедный Элайджа. Интересно, как он с этим справился? Увидеть побитую девушку, о которой заботился.

– Я передам ему твою благодарность, но ты должна попросить у него прощения, – сказала я и поцеловала ее волосы, прежде чем позволить ей лечь в кровать.

Закрыв дверь и глубоко вздохнув, я спустилась вниз и нашла Эдварда одного на кухне, уставившегося на кофейную чашку. Я села рядом с ним, моя рука потянулась, чтобы утешить его. Он покачал головой и закрыл глаза.

– С ней все в порядке? – спросил он, едва ли шепотом.

– Будет в порядке, – ответила я. – Ты отправил Элайджу домой?

Он кивнул и устало выдохнул.

– Он не хотел уходить, пока не убедится, что с ней все в порядке.

– Он хороший молодой человек, – сказала я и сжала его руку, чтобы он узнал мои мысли.

Это не первый раз, когда мы обсуждали, каким многообещающим молодым человеком был Элайджа.

Конечно, это обсуждалось так же, как желание Элизабет заметить его. Он надеялся, что большой мир наконец-то ей надоест, и он будет тут для нее.

– Она хотела поблагодарить его, – ответила я, наблюдая, как Эдвард медленно открывает глаза, чтобы взглянуть на меня.

Он выглядел таким уставшим.

Внезапно я увидела годы в глазах мужа.

Когда мы стали такими старыми?

Ответ спал в кроватях наверху.

Когда наши дети выросли.

– Он вернется утром. Тогда она сможет поблагодарить его, – ответил муж и наклонился, чтобы прислонить свой лоб к моему.

– Ложись спать, Эдвард. Завтра будет новый день, – прошептала я и осторожно вытащила его из-за стола.

Он тихо последовал за мной, остановившись лишь на мгновение, чтобы открыть дверь в комнату Элизабет, затем снова взял меня за руку и последовал за мной в спальню. Он разделся в тишине, обнял меня, когда я легла рядом с ним на кровать. Было слишком рано, чтобы вставать, но слишком поздно, чтобы спать. Поэтому мы лежали рядом друг с другом в тишине и предложили то утешение друг другу, какое только могли, за несколько часов, оставшихся нам до рассвета.

Это была долгая ночь, мы думали о том, где мы ошиблись, показывая нашей дочери, что наш мир правильный.

оОо

– Он все еще снаружи? – спросила я, когда Эдвард вернулся с крыльца. Он улыбнулся и кивнул, оглядываясь на дверь.

– Сейчас они разговаривают. На качелях, – сказал он и подмигнул мне.

Элайджа две недели заглядывал к нам, чтобы узнать, как поживает Элизабет. И в течение двух недель она с ним болтала. Когда он просил увидеться с ней снова на следующий день, она кивала в ответ и смотрела, как он уходит на закате каждый день. Синяки исчезали, и этот уважительный молодой человек смог показать нашей дочери более простой способ. Мне было приятно знать, что, возможно, она пострадала меньше, чем я когда-то, узнав раньше, чем я, что на самом деле важны любовь и жизнь.

Я улыбнулась, когда Эдвард притянул меня ближе к себе, его губы приблизились к моему уху. Я закрыла глаза, чтобы почувствовать его, но потом Иезекииль и Дэвид прибежали на ужин.

– Ты помнишь время, когда мы могли делать это и нам бы никто не помешал? – пробормотал Эдвард, прежде чем отодвинуться, приподняв бровь.

– Много лет назад, –ответила я. – И даже тогда, насколько я помню, нам могли помешать Бенджамин или Элис.

Он усмехнулся и отстранился, оглядываясь назад, прежде чем дать еще пару заданий нашим сыновьям перед ужином. Я выглянула узнать, захочет ли Элайджа остаться на ужин, но остановилась, увидев, как он наклонился к Элизабет, не так близко, чтобы поцеловать ее, но чтобы мягко поговорить с ней.

И она улыбалась и краснела.

Я позволила им побыть наедине, ее улыбка сейчас важнее для меня.

Возможно, она поняла, что имело значение.

И, возможно, молодой Элайджа Йодер был тем, что ей было нужно.

оОо

Я вытерла слезы, прежде чем Эдвард их заметил, чтобы он не волновался. Но Анжела знала лучше и вытерла свои, потом взяла меня за руку и повела к кухне, вдаль от шума и суеты прибывающих гостей.

У нас было несколько минут наедине, прежде чем другие женщины прибыли помочь нам с приемом.

– Трудно поверить, что этот день наступил, – прошептала Анжела и обняла меня.

– Если честно, то я безумно счастлива. Но так трудно видеть, как они уходят. Почему они не хотят остаться здесь? – пробормотала я и отстранилась от Анжелы, когда она засмеялась.

– Разве ты не помнишь свою брачную ночь, Изабелла? Если бы у меня была возможность провести ее вне дома моих родителей, я бы тоже ушла, – упрекнула она.

Я засмеялась вместе с ней и покачала головой, прекрасно помня мою брачную ночь и облегчение, которое я испытала, от того, что у нас с Эдвардом был свой дом.

– У Элайджи получилось найти дом в таком юном возрасте, – сказала я, довольная тем, что, хотя Элизабет больше и не будет в моем доме, по крайней мере, ее собственный дом находился в нескольких минутах ходьбы от нашего.

Потребовался год, чтобы убедить ее, но Элайджа приложил немало сил. Он долго ухаживал за Элизабет, и она видела, насколько счастливой он мог ее сделать.

Женщины нашего сообщества появились вскоре после этого, и пока мы готовили свадебный пир, я почувствовала, что моя тоска исчезла. Так много радости в жизни – и, увидев новую молодую пару, сидящих как муж и жена, в них я снова увидела себя много лет назад со своим мужем.

Жизнь была хорошей.

Любовь всегда обновлялась.

А для моей дочери жизнь только начиналась.

Мы были действительно благословлены.

оОо

– Эдвард! – крикнула я, уверенная, что он все еще был в сарае. Я услышала тихое ворчание, посмотрела вверх и увидела моего улыбающегося мужа на чердаке. Я улыбнулась в ответ и закрыла дверь, убедившись, что она захлопнулась. Потом направилась к лестнице. Взгляд Эдварда как будто насмехался, когда он смотрел, как я поднимаюсь.

– Что ты задумала? – спросил он, и его улыбка расширилась, когда я добралась до чердака. – Ты заперла дверь.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пришел искать нас, – сказала я, стягивая косынку с волос.

Эдвард тихо хмыкнул и снова посмотрел на дверь, его глаза сморщились.

– Мальчики и Рут? – спросил он, стряхивая сено с рубашки.

– Все у Эсме, – прошептала я и провела пальцами по подтяжкам на его плечах.

– Как тебе это удалось? – пробормотал он, его губы были так близко к моим.

– У меня есть свои способы, муж, – ответила я, подталкивая его ближе к свежим тюкам сена.

Губы Эдварда прижались к моим, и я засмеялась, когда мы упали на сено. Его руки гладили меня, уверенные и знающие после многих лет исследований и изучения. Его рот скользнул по моей челюсти, напевая что-то.

– Мы не делали этого в течение очень долгого времени, – прошептал он мне на ухо, его руки уже двигались вверх по моей ноге с практическим навыком.

– Я подумала, что стоит поменять местоположение, – вздохнула я, расслабившись под ним, когда он пристроился надо мной.

– Ты не принесла покрывало, – сообщил он и бросил шляпу в сторону. – Люди заметят, когда мы выйдем.

– Ну и что, – ответила я. – Я хочу провести время с моим мужем.

Эдвард застонал и прижался ко мне. Его тепло приветствовалось в прохладном осеннем воздухе. С мягким сеном под нами и теплом наших тел мы были довольны долгое время делиться собой на чердаке. Как и в старые времена, мы смеялись и обнимались, целовались и ласкали друг друга.

Чувствовать его напротив себя мне никогда не надоест.

Почувствовать его горячее дыхание на шее, когда он вздохнет.

Его нежные прикосновения заставляли меня задыхаться каждый раз, когда он находил то место, которое заставляло меня просить о большем.

Его улыбка, когда он заметил, что мое дыхание участилось.

Его тепло, когда он и я соединились.

Его мягкие вдохи, когда он чувствовал, как я его принимаю.

Я никогда не устану от него.

Никогда не устану от этой жизни.

Каждый день я находила повод для улыбки.

Каждый день я находила причины дорожить своей жизнью.

С моей семьей.

С моим Эдвардом.

Каждый день жизни.

Простой.

Идеальной.

Нашей.

оОо