Пылающий костер рассыпал тающие золотые искры, и темный язык дыма силился вырваться из каменного зева небольшого скалистого грота. Вход застилала перламутровая завеса дождя, вспыхивающая редкими сполохами молний. Эйрин протянула к ней руки, собирая прозрачные ручейки, стекающие в ладони.
- Можно попросить тебя? – спросила она у Карлайла, который молча глядел на пляшущее пламя.
- О чем?
- У тебя кровь на рукаве засохла. Ты не мог бы оторвать его и бросить в костер?
Не говоря ни слова, Карлайл вынул нож и вспорол податливую ткань.
- Тебя так сильно влечет запах крови? – спросил он, наблюдая, как тонкая материя рассыпается на углях черным пеплом.
- Да. Прямо как летучую мышь, - вполголоса напомнила вампирша.
Карлайл поднялся с места, сдерживая улыбку.
- Тебе больно, когда ты испытываешь жажду? – уже серьезно спросил он, опустившись на каменный пол рядом с Эйрин.
- Я бы не назвала это болью. Скорее, это как наваждение, с которым очень трудно бороться.
- Однако ты борешься.
- Может, потому, что я часто голодаю. Не люблю выходить из леса, - Эйрин задумчиво качнула розоватыми локонами. – Но поначалу жажда очень сильна. Я помню, как Гилберт однажды привел новорожденного вампира. Тот словно обезумел, пытаясь прорваться ко мне через чугунную решетку. Гилберт стоял и смотрел, как вампир беснуется от моего запаха. Он сломал чугунные прутья толщиной с мою руку и, конечно, убил бы меня, но Гилберт накинулся на него сзади и оторвал ему голову.
- Ты все еще хочешь убить Гилберта?
- Нет. Его смерть и так недалека. Я прочла это в его сердце.
- А вампиры читают сердца?
- За всех не скажу, но я это умею, - просто сказала Эйрин. – Если я с кем-то рядом, то могу узнать, что он чувствовал в прошлом, что испытывает сейчас или будет чувствовать в будущем.
- Ты и мое будущее знаешь?
- Не знаю. Только предчувствую. Я не читаю мысли и не вижу грядущих событий. В твоем скором будущем я тоже чувствую смерть. И она… - Эйрин запнулась, мельком взглянув на Карлайла, и тихо добавила:
– Она будет мучительной.
Карлайл спокойно взглянул на нее.
- Значит, ты все-таки меня убьешь?..
- То, что я предчувствую, не всегда происходит. Если чье-то будущее связано со мной, я могу неправильно его понять. Перемешать со своими страхами… или желаниями…
Внезапно она смутилась и, опустив глаза, принялась расправлять складки на платье. В этот момент она напоминала сконфуженного подростка, и Карлайл не мог не улыбнуться, глядя на нее. Прекрасная, сильная… но все же беззащитная, как хищница в объятом пламенем лесе. Странное, беспокойное тепло разливалось внутри, когда в памяти Карлайла пробуждалось ее доверчивое прикосновение и аромат пряных лесных трав, веявший от ее кожи и волос.
- И как же мое будущее связано с тобой?..
- Что случилось с твоей матерью? – неожиданно перебила его Эйрин.
Карлайл вздрогнул, как от удара, и его лицо напряженно застыло.
- Откуда ты про нее знаешь?
- Я чувствую глубокую боль в твоем прошлом. Такую, какую ребенок испытывает, лишь когда теряет кого-то очень близкого.
- Ты права. Она ушла, когда мне было шесть.
- Бросила тебя?
Карлайл медленно кивнул.
- Да. Но у нее не было выбора. Ее обвинили в колдовстве.
- Твой отец не помог ей?
- Он был тем, кто ее обвинил.
- Но это ведь не всё, верно?.. Произошло что-то ещё.
- Через два года мою мать нашли. Она кочевала с цыганами.
Карлайл замолчал.
- Ее сожгли? – голос Эйрин прозвучал едва слышным шелестом. Пожалуй, она уже знала ответ на свой вопрос.
- Отец ничего не сказал мне. Няня проговорилась, что моя мать в темнице, в Лондоне. Ночью я выбрался из окна, спустился по дереву во двор и побежал по дороге. С рассветом я добрался до площади. На ней пылал костер, и я увидел там свою мать. Она стояла у столба и смотрела на меня, а я на нее. Потом она мне улыбнулась и взмахнула головой, словно велела, чтобы я уходил. А я хотел сказать, что у нее юбка горит, но почему-то не мог… Потом костер ярко вспыхнул, и я больше не видел ее лица. Только слышал ужасный крик… но мне казалось, это кричит кто-то другой… моя мать не могла так кричать. Меня пытались увести оттуда, но мне удалось вырваться.
Голос Карлайла был ровен, лишь зрачки его глаз расширились, как будто он явственно видел перед собой то, о чем говорил. И Эйрин уже жалела, что вынудила его рассказать всё это. Вновь переживаемая им боль хлынула в ее сердце, остро ввинчиваясь в самую глубь и заставляя Эйрин задыхаться, словно от собственной боли.
- Я подбежал совсем близко, но в костре не было моей матери. Только черные, обугленные кости. А потом я увидел на обгоревшем запястье любимый мамин браслет. Синяя стрекоза с одним отломанным крылом. Она никогда его не снимала. Я еще подумал…
- Не надо, - прошептала Эйрин, едва касаясь губами его соленой и мокрой щеки. – Прости. Прости меня…

Во мраке ночи глухо проворчал гром. Гроза продолжала набирать силу, накатываясь на черный лес гигантской волной. Дождь убыстрил свой бег, и кроны деревьев заволновались, протяжно зашумев. Особенно яркая вспышка молнии выхватила прозрачную тень, неподвижно застывшую на пороге грота.
- Иногда мне кажется, что Бог нарочно создал нас.
Шелест дождя почти проглотил слова Эйрин, но Карлайл приподнялся на локтях.
- Зачем?..
- Люди всегда убивали друг друга. Может, Бог хотел, чтобы они, наконец, отвлеклись и принялись убивать вампиров.
- Господь не желает ничьей смерти.
- Ты продолжаешь верить в его доброту, несмотря на то, что он позволил сделать с твоей матерью?.. – Эйрин резко обернулась, и ее взор сверкнул в полутьме.
- Бог лишь указывает путь. Решения принимают люди.
- И ему остается лишь наказывать их за грехи, чтобы образумить и спасти бессмертные души, - губы Эйрин изогнулись в усмешке, но Карлайл остался невозмутим.
- Ты не веришь, но это так. Бог направляет каждое разумное создание. И тебя тоже.
- Да неужели?.. Отчего же он не направил Гилберта прочь от моего дома? Почему позволил мне стать вампиром, а твоему отцу – сжечь твою мать? И где же наказание Божье?..
- Для всего есть свой час. Кара настигает грешника, когда он готов к осознанию.
Не говоря ни слова, Эйрин поднялась с места и, испытывающе взглянув на Карлайла, медленно отступила в бушующий ливень.
- Куда ты?..
- Ты ведь веришь в кару Господню? - развернувшись, крикнула ему Эйрин, стараясь перекричать рев ветра и грохочущие раскаты грома. – Я знаю, что я кровожадный монстр. И мне все равно. Если и Бог считает меня чудовищем, то пусть испепелит на месте! - она раскинула руки и подняла лицо к небу. Дождь хлестал ее по щекам, заливал глаза, а ветер яростно развевал платье, словно стремясь оторвать ее от земли и унести с собой. Но через несколько мгновений Эйрин почувствовала на губах не холодные струи дождя, а теплый поцелуй, и страстные объятия Карлайла укрыли ее от ревущего ветра. Порыв бури опрокинул их, швырнув в стремительный поток. Ночь разрывалась на части, и вспышки молний озаряли стонущий черный лес, где небо сливалось с землей.