Более лицеприятного места, чем туалет, я не нашла. Руки до сих пор тряслись, и я всё никак не могла успокоиться. До звонка оставалось пару минут, а я всё боялась выйти из своего временного убежища. Мне не хотелось никому показываться на глаза, казалось, что как только меня увидят, то сразу или засмеют или наедут. И самое страшное, что, скорее всего, так и было.

Как будет прекрасно, если мне придётся все перемены прятаться от своих одноклассников. Ладно, надо посмотреть страху в глаза — ну, или как там говорят. В любом случае, на урок я обязана прийти. А там уже будь что будет. Мне никто ничего уж такого ужасного сделать не сможет, да и если что, смогу всегда перейти в другую школу. Здесь-то меня ничто не держит.

Хоть я это и понимала, всё равно боялась. Одно дело подумать, а другое — сделать. Но всё же я заставила себя подняться и выйти, наконец, из кабинки. В класс я зашла вместе со звонком, сделав безразличное лицо. Уж это я умела.

Специально ни на кого не смотря, я села на то же место, что и на первом уроке. Буквально через мгновение зашла учительница. Она представилась, рассказала о своих требованиях к ученикам, и единственное, что мне оставалось — это сделать заинтересованное лицо. Думаю, сейчас именно тот момент, когда все вокруг испытывают ко мне благодарность. В конце концов, если бы не я, Ирина Викторовна наверняка бы уже давно начала спрашивать домашнее задание, а биология, как мне кажется, редко бывает сильной стороной класса. Грубо говоря, никто её не читает, а на уроке всем остаётся лишь надеяться, что их не спросят.

Когда с приветственной речью было покончено, учительница посмотрела на часы и с сожалением заявила, что на опрос домашней уже нет времени. Я тихо прыснула в кулак, рассматривая всеобщее ликование. Ирина Викторовна — хорошо, что мою бывшую классную звали так же, точно не забуду это имя — закатила глаза и прошла к своему столу, попутно начиная объяснять новую тему.

Урок закончился в самом разгаре нашего познавания основ цитологии. Все вокруг меня начали собирать вещи, и я решила последовать их примеру.

— Звонок был для учителя, — возмущённо произнесла биологичка любимую фразу всех своих коллег. Я на секунду замерла, но вот остальным, кажется, всё было по боку.

— Вы что, не слышали, что вам сказали? — вдруг рассерженно спросила Катя, сидящая около меня. Она это таким тоном произнесла, что мне даже страшно стало, я ведь ближе всех к ней находилась.

Кто-то рассмеялся, кто-то вообще никак не отреагировал на высказывание моей соседки по парте, а преподавательница, вероятно осознав, что уже никак не сможет повлиять на толпу мало того уставших, так ещё и голодных учеников — ведь столовая как раз после второго урока — попросила нас записать задание на дом и попрощалась.

Вышла из кабинета я из числа последних, а потом, засмотревшись на очень интересную девочку с выбритой наполовину головой, совсем заблудилась. Ну, я-то помнила, где был прошлый урок, но вот одноклассников из поля зрения потеряла. Хорошо хоть классная руководительница сказала мне, где висит расписание на случае чего.

Кое-как найдя кабинет, я как раз подошла к концу перемены. Я села на своё место и услышала, как две какие-то девчонки, впереди меня сидящие, вроде бы как шепчутся, а всё равно всем всё прекрасно слышно. Одну из них я узнала — та самая Кристина.

— Ой, и в столовой её не было, — сказала ей брюнетка. Я сразу просекла, что про меня речь, но отвлеклась, рассмотрев волосы говорящей. Густые и длинные. Что нужно сделать, чтобы получить себе такие же? Я бы обязательно её спросила, если бы не несколько надменный взгляд, мельком прошедший по мне.

— Да неудивительно. С такой-то фигурой я бы тоже не ходила, — фыркнула Кристина, затем обернулась и, очень фальшиво мне улыбнувшись, ушла на своё место.



И что не так с моей фигурой?

Этим вопросом я задавалась до конца учебного дня, да и сейчас, стоя у зеркала, — тоже. Нет, я не скажу, что у меня идеальные формы, но толстой я не была — а намёк ведь был на это. Я вполне себе стройная, но не спортивная. Несколько раз я это пыталась исправить, уделяла в день минут по тридцать на всякие упражнения, но вскоре забрасывала. Просто потому что меня всегда устраивало моё телосложение. Сейчас, похоже, у меня появится новый стимул.

Услышав звук открывающейся двери, я тяжело вздохнула и пошла встречать маму. Мы поздоровались, немного поговорили, сели за стол… и тут самый ожидаемый вопрос:

— Как в школе дела? Что-то ты грустная.

Уж не знаю, что у меня с лицом сделалось, но маме явно не понравилась моя гримаса.

— Да никак. Все одноклассницы стервы какие-то. Парни тоже не лучше. Наехали из-за ерунды, а я вообще не виновата была. — Я так расчувствовалась от своей небольшой тирады, что на глазах появились слёзы, и, предотвращая истерику, я решила замолчать. Отвернувшись от мамы к вовремя понадобившемуся сахару к чаю, я поморгала, заодно отгоняя ненужные мысли. Повздорила со всеми и повздорила, что теперь поделать. Не стоит и нервы себе трепать. Тем более эти ребята не близкие люди для меня, так что мне должно быть параллельно на их мнение. Должно быть. Но, к сожалению, это не так.

— Что у вас случилось? — расстроенно спросила мама. Мне так хотелось высказаться, но я понимала, что если преподнесу всё так, словно «надежды на лучшее будущее» уже нет, она будет чувствовать себя виноватой. Я злилась на родителей за этот переезд, но они это знали, а я не хотела заставлять их чувствовать себя ещё хуже из-за всего этого, им наверняка и без того непросто. Вот так всегда, хочешь проявить характер, а потом, когда действительно это нужно сделать, передумываешь. Уж то ли я слишком мягкосердечна, то ли и вправду не стоит закатывать истерики.

— Да так, ничего, просто с одноклассницей в коридоре столкнулась, и она на меня наехала. А потом и пару человек за неё вступились. Но наверняка к завтрашнему дню все всё забудут, — улыбнувшись, сказала я, сама очень надеясь, что всё так и будет.

— То есть, всё не так плохо? — спросила мама, с сожалением смотря на меня. Ну вот, теперь она расстроена…

— Да, просто ты же знаешь, как я не люблю всякие ссоры. Зато просто обожаю всё преувеличивать. Так что не волнуйся, я обязательно вольюсь в коллектив.

Конечно же, вечером я позвонила лучшей подруге и излила ей всю душу. Кто ж так не делает? Аня вместе со мной начала поливать грязью ту самую Кристину, а затем мы плавно перешли к простой девчачьей болтовне.

На следующий день я с решительным настроем отправилась в школу, про себя талдыча, что не буду прятаться больше ни в каком туалете, и что зажиматься и стесняться в случае очередных разборок не стану. Буду делать вид, что мне глубоко наплевать — может, и в прошлый раз так казалось, я же не знаю, что там с моим лицом было, а спросить-то не у кого.

Мои мысленные острые ответы на всевозможные оскорбления прервал какой-то парень, который с улыбкой, как у последнего дурака, честно говоря, вдруг появился в моём поле зрения. Ну и ладно, в любом случае я бы не смогла так же гениально ответить, как у себя в голове. Сто процентов бы запнулась и сказала что-то вроде «ой, ясно», как это всегда бывает.

— Привет, — помахав рукой и ещё шире улыбнувшись, весело произнёс парнишка. И у него так забавно подпрыгнула чёлка, что я уж никак не смогла сдержать свою ответную улыбку. Я поздоровалась и начала ожидать продолжения. Мне всегда нравились такие знакомства, они меня забавляли, да и никто их всерьёз не воспринимал. По крайней мере, мне так казалось. Со мной уже заводили разговоры на улице парни моего возраста, и каждый раз всё заканчивалось лишь смехом. Естественно, больше мы не общались, да даже в соцсетях не искали друг друга.

— Ты в шестьдесят пятую школу? — поинтересовался он. Я медленно кивнула, припоминая точный номер. Ну да, так и есть, шестьдесят пятая. — Странно, я никогда тебя там не замечал. Новенькая?

— Да, — как-то убито ответила я.

— Что, неужели ни с кем ещё не подружилась?

— Ты думаешь, — начала было я, но потом резко прервалась.

Хотелось ответить, что за один день подружиться нереально, но вот если бы я так сказала, то наверняка он бы понял, что я — это я. В том плане, что по школе быстро расходятся слухи, а этот парень вполне себе смахивает на одного из тех, кто всегда в курсе всех событий. Не думаю, что новенькие сюда каждый день приходят.

— В общем, мне сложно заводить новых друзей.

Оценивающе меня осмотрев, он заявил:

— Странно, по тебе не скажешь. Из какого ты класса?

— Из «А», — выпалила я первое, что пришло в голову. Ну, а что, вряд ли он оттуда. На физмат он, ну, совсем не похож.

Челкастик фыркнул — не то, чтобы у него очень длинная чёлка, но она так интересно подпрыгивала на ходу, что по-другому я его назвать не могла, — и покачал головой, протянув долгое «тогда ясно». Я спросила, что именно ему ясно, и он посмотрел на меня, как на инопланетянина.

— А ты что думала, в математическом классе все такие общительные? Да там одни ботаники. — Меня такие слова оскорбили, как минимум потому что я была в таком классе в прошлой школе, начиная с восьмого класса.

— Ну спасибо, — с сарказмом проговорила я, намекая на то, что я как бы тоже в «А» учусь. И не суть, что это не так.

— Я тебя не имел ввиду, просто обычно там только такие учатся. Но ты у нас исключение, — произнёс он, а после поинтересовался: — Тебя как зовут-то? Я Максим.

— Юля, — ответила я, решив, что моё настоящее имя не скажет ему сразу о том, что я Б-шка. Я оглядела этого Максима, и поняла, что ему подходит его имя, как бы это странно не звучало.

— Забавно, к нам в класс какая-то Юля вчера перешла. Разборки какие-то были. Вот как я не пошёл на уроки, так всё, куча новых событий. Действительно, почему бы и нет, — раздосадовано проговорил Максим, закатив глаза.

А я просто постаралась сохранить нормальное выражение лица. Вот чёрт. Кто бы мог подумать, что это мой одноклассник. У меня прям сердце подскочило. Так, надо собраться. Раз уж он, что так, что так поймёт, что я наврала, то можно хотя бы выгоду извлечь из этой ситуации. Разузнаю, что именно ему рассказали, а заодно пойму, всё ли так плохо, как мне вчера показалось.

— А что за разборки? — спросила я, при том стараясь сделать это так, будто бы мне и интересно, но не так, чтобы очень.

— Говорят, она в коридоре врезалась в мою одноклассницу со всего размаху, разбила ей губу, а потом ещё и отпираться начала, мол, Кристина сама во всём виновата. Девчонки поговаривают, что было бы удивительно, если бы она с такими формами спокойно перемещалась, никого не задевая, но я даже не знаю, верить им или нет. Знаешь же, новеньких мало кто любит, а женский коллектив так вообще девчонок не особо жалует.

Я шла и задумчиво кивала головой, не зная, как воспринимать эту информацию. Ну, про женский коллектив и соперниц я и без того знала, но вот как с этим быть?

— Эй, ты что? — привлёк к себе внимание Максим.

— Да вот, думаю. Как так можно было в кого-то врезаться, чтобы разбить ему губу?

Макс рассмеялся и покачал головой.

— Да кто ж знает. Слонихой нужно быть неимоверной, конечно, потому что я не представляю, каким образом вообще можно было умудриться так сделать. — Я прикусила губу, стараясь скрыть обиду и стыд за ту ситуацию. Мы уже подошли к школе, и я начинала подумывать, как бы по-тихому смыться, но ничего решать не пришлось.

— Ладно, приятно было пообщаться, Юля. Надеюсь, мы будем теперь чаще встречаться на улице. Странно, что я тебя не замечал до этого, но, думаю, просто стоило выходить пораньше. Так что, если ты не против, будем ходить вместе? Не люблю ходить куда-то один, а в моей стороне, как назло, больше никто не живет.

— Да, конечно, давай. Просто выходи в то же время, что и сегодня. А я побежала, нужно кое-куда ещё заглянуть, — натянуто улыбаясь, я развернулась и быстро-быстро зашагала в сторону гардероба, очень надеясь, что Максим не сочтёт меня совсем уж придурковатой. Хотя бы пока не понял, что я и есть та самая Юля-слониха.