Дорогие читатели! Перед тем, как начать читать историю, пожалуйста, ознакомитесь с приведенной под спойлером информацией.

---

– А потом Розали хлопнула дверью и, как во всех анекдотах, укатила к своей ненаглядной мамочке, – Эммет хмыкнул, вытаскивая из рюкзака коньяк. Это давалось ему с трудом, движения были неуклюжие и, в некотором роде, хаотичные. Он походил на косолапого мишку, отведавшего бочонок водки. Только вот в случае Эммета, да впрочем, как и в моём, была не водка, а коньяк, и не бутылка, а пара на двоих.

– Представляю, какую взбучку устроила тебе тёща, – усмехнулся я, сильнее нажимая на педаль газа и ставя на максимум кондиционер. Его холодный ветер приятно ударил в лицо, создавая ощущение, что я попал в Рай.

– Тёща, тёща, – пробурчал Эммет. – Думаю, окажись она с нами на Эгейском море в прошлом году, когда было нашествие акул… как их там? – он задумчиво и в то же время рассеянно посмотрел в потолок вольво, точно школьник у доски, забывший выученный урок. – Грязных... Нет, не то… – он нахмурился и забавно сложил губы трубочкой.

– Белых? – я вскинул бровь, поворачивая направо.

– Да какие белые, ты что? Они в средиземном море ошиваются и там кромсают людей. О! Вспомнил! – Эммет ударил себя ладонью по лбу. – Песчанных! Так вот… – откупорив бутылку коньяка, он сделал пару жадных глотков и немного поморщился. Кинул рюкзак на заднее сиденье. – Окажись она тогда с нами, даже те её не тронули бы, а, предполагаю, короновали!

– Где, по-твоему, Эгейское море? – решил сумничать я. – И когда большие белые гуляли по Средиземному? При Цезаре ещё, и он на твой сандаль их ловил со скалы Гиблартар тар… Как его там, её? Тартар, короче, эта! Друг мой, двоечник ты, но отменный спортсмен! За что тебя и ставили! – я выхватил у Эммета коньяк и сделал несколько глотков. Жар новой порции алкоголя добавил вальяжности в и без того расслабленное тело.

– Э, ты сам отличник лишь по бабам на биологии! И не меня ставили, хотя… а мне! А ты, друг-ботан, давай осторожнее, – Эммет отобрал у меня бутылку и зачем-то её поцеловал, – и сбавь газу, а то до пирамиды Джорсера… Тьфу, Джосера пирамиды мы не доедем, став лепёшкой и, – он оценивающе на меня посмотрел, слегка хмурясь, – мелкой кляксой. А мы как-никак с Джаспером и Карлайлом поспорили, что ночью сделаем там фото усав! Нет... этих... усов его величества! Или как его там, Тутмазохиста Третьего?!.. Не хочу проигрывать ящик виски.

– И стриптиз, – хором протянули мы и засмеялись, как внезапно нашу идиллию прервала мелодия телефона. Эммет начал копаться в своих брюках.

Я же уточнил:

– Мы не к Тутмахаону едем, это я точно помню!

– Блин, Розали! – взглянув на дисплей, испуганно и в то же время недовольно пробурчал он. Провёл ладонью по лицу и, приняв серьёзный вид, ответил на звонок. – Да, дорогая, ты проснулась? – как можно нежнее спросил он. Сердитость Розали слышалась и мне. – Мы с Эдвардом решили прока… – невинно начал он, но его прервали. – Нет, милая. Я не пьян, – опять крики. – Ну только чуть-чуть выпил. Эдвард? Он трезв, как хрусталь! – Эммет потупил взгляд. – Бургундский хрусталь, любимая!

Я подавил в себе смех. Взглянул на чёрное небо, усыпанное звёздами. Либо они все падали, либо я всё-таки был пьян.

– Когда это я тебе врал? Какая Богемия? Чего это за болезнь? А Франция и чешки причём? Чешки из Чехии! Дорогая, на девок я совсем не смортрю! Только на тебя! Но не вижу! Ты, что, во Франции?! – он округлил глаза.

Я повторил за ним, тоже удивившись, ведь мы, а то есть я, Эммет с Розали да Джаспер с Карлайлом со своими спутницами приехали все вместе на отдых в Египет. Из динамика донеслась истеричная брань.

– А при чём тут тогда стекло? Да я слушаю… Да, любимая, я понял, что ты не… – он покорно кивал головой. – Мы погуляем ещё чуть-чуть? Недолго. А завтра обязательно сходим и купим тебе…

Чем больше Розали говорила, тем сильнее челюсть Эммета ползла вниз. Я покачал головой. Союз кобры и льва – чудная вещь любовь.

– Как скажешь, любимая. Всё купим. Да, два часа, и твой Апполон летит к тебе в гостиницу, – он отрубил связь. – Никогда не женись! Но если уже окольцевался, и с такой, как моя зверюга сексуальная, то никогда не разводись! Иначе совсем дебил будешь в постели! – отпил ещё коньяка.

– В степени дебил будешь, – я хмыкнул. – Мне-то оставь, – сказал я, подъезжая к пирамиде. – А нас не поймают?

– А я что сказал? В степи дебил, однозначно! – Эммет махнул рукой. – Кого ловить? Да ладно тебе. Кому нужны эти камни? Их никто не охраняет. Выносить оттуда нечего, потому как уже всё до нас, гады, жлобы спёрли. А теракт устроить. Пффф… Ты только прикинь, сколько взрывчатки надо, и то, – новый глоток, – пирамида лишь слегка пострадает, а какова волна будет? Она и акул смоет у пингвинов, а мумия и не заметит! Они все в музеях пылятся, их там взрывать и будут! Пошли, – открыв дверь Эммет не вышел из вольво, нет, он из него вывалился. – Иное дело призраки… Горничных в коротких юбках и офцатнок с сиськами вместо блузок! Страшное дело, я тебе гаратирую! – поднимаясь, он икнул.

– При каком ещё театре… теа… теракте? – я выбрался из авто. Раскинул руки, смотря на луну. – Я о комах… копах! Что камни не дают на сувениры таскать! А ты теристы... – я фыркнул. – Тут же компас! Не… космос! Какие терристы? Откуда? Из той деревни, как её… сансара? Сакура?

– Каркает она! – подсказал Эммет, подходя ко мне зигзагами.

– Точно! – я его обнял. – Ты гений, друг! Саккара! Селение тут и город трупиков без трупиков. Всё ушли. В музеи! Какие терристы тут?

– А копы чё? Им тут туристы ночью не-е-ету! Они там, – Эммет махнул рукой в сторону от пирамиды, – в Каире от Рози прячутся в барах! – он загоготал.

– Точно! – в моей затуманенной памяти всплыл обрывок разговора бармена в отеле с каким-то респектабельным европейцем. – Праздник у них какой-то тайный сегодня, бога мёртвых старого… не то Сока… не то Рака…

– Срака? – Эммет заржал в голос, трепля меня по волосам.

– Сокара! – я шлёпнул его ладонью по лбу. – Друг, не шути над стариками! Его, прочим, я слышал, тут боятся! И сегодня всё прячутся от него подальше!

– Ладно, тс-с-с про рака! – Эммет серьёзно сдвинул брови и закивал. Потом прошептал: – Пошли в гости к Джо-Как-Его-Там-Сэру-Какому-то-Имхатепу, друг.

– Имхотеп, друг! – я хлопнул его по плечу. Мы двинулись к треугольной громадине, состоящей из шести ступеней-плит. – Она Джосера! Он сэром не был, а Джо был. Понял?

– Угу. Странные эти египняни!

Зайдя в пирамиду, мы не встретили ни людей, ни призраков. Лишь мрак да эхо от наших шагов.

– Жаль, ни одной девицы с фонарём, – вытащив из брюк мобильный телефон, я стал подсвечивать нам дорогу.

– Это да… сиськи в темноте приятно щупать, но гадство, они не светятся! – Эммет грустно вздохнул. – Куда пойдём? В какой зал?

– А я знаю? – взглянул на него, идущего за мной. – Я тут впервые… Пошли налево… – пожал плечами.

– Это ты, друг, хорошо сказал! – Эммет хихикнул. – При Рози не повторяй, убьёт!

Мы, постоянно оглядываясь, вошли в просторный грязно-оранжевого цвета зал, стены и потолок которого были покрыты рисунками земных дел фараона, а также неизвестными мне ликами божеств. В слабом свете пляшущего в моей руке мобильника казалось, что те то приветливо улыбаются, то зловеще гримасничают. А то загадочно косят взглядом на окружающие их мудрёные письмена, рисунки, корючки-закорючки.

– Гляди, какой фараон на фреске! – всматриваясь в дальний угол, воскликнул я. – Важный, как индюк в шляпе-цилиндре.

– Помнишь, что сказала наша экскувордша? Что эти рисунки хранят какие-то там ключики и имеют значение буковок. Эта экзыкутарша болтала о магии слов. Если добавить ему что, то что-то изменится. Ну, ты понял? Было «о», добавь чёрточку и станет…

– Думаю, ему не хватает усиков, – перебил я, доставая из брюк чёрный маркер. Подошёл к заинтересовавшей меня фреске.

Эммет засмеялся, взял у меня мобильный, чтобы светить.

– И чёлочку присабачь, – добавил он.

Во мне проснулся задушенный некогда художник, и я принялся вырисовывать фараону усы. Те получились какие-то густые и закрученные на концах, поэтому я решил к ним добавить жидкую бородку, ну как у козла. Пока Эммет, качаясь, пил коньяк и рассматривал фрески, нахваливая мой талант, я принялся за чёлку.

– Надо на обратке будет в магазин зарулить, купить жвачку, – серьёзно сказал Эммет, маяча где-то у меня за спиной. – Чтобы Рози не учуяла, что я слегка того…

– Друг, поверь, лучше тебе купить сотню рож… э-э, роз! Точно, роз! Красных! Но без шипов! За жвачку тебя наверняка она убьёт, унюхает её и всё поймёт! А розы она бить не будет! Даже если они станут вять на глазах от твоего дыхания! Держи рожу только свою за ними, пока не скажет: «Люблю!», – ответил я, вырисовывая жирную прядь волос. У фараона чисто случайно вышел ирокез. Я довольно улыбнулся. – Давай фоткаться, – любуясь своим шедевром, сделал шаг назад. Неожиданно в центре зала что-то загудело, а сама пирамида точно задрожала. По инерции чуть пригнувшись, я обернулся и увидел какую-то странную, неизвестно откуда взявшуюся чёрную дыру. Та разрасталась с каждой долей секунды, вращаясь по своей оси.

– Твою Лизу Моно, – заорал Эммет, – Пикассо фигов!

– Какого чёрта! Это что? – ошарашено воскликнул я, встретившись с Эмметом взглядом. У того в глазах царствовал шок. Бутылка чуть не выпала из его рук. Не сговариваясь, мы устремились к выходу, но дыра мешала, она кружила вокруг нас. Вращалась, сужая круг, точно акула около добычи.

– Эдвард, скотина, я тебя сейчас убью! Что ты там хрен нарисовал? – услышал я вопль Эммета, после чего нас поглотила дыра.

Было ощущение падения в бездну, после чего удар всем телом обо что-то твёрдое. Тишина… Мягкая, тёплая темнота…

Не знаю, сколько времени прошло – минута или час, но сознание стало медленно возвращаться ко мне. Я чуть пошевелил рукой, ногой. Вроде живой. Но в полной мере понять не мог, меня к земле что-то придавливало, будто надгробная плита, только не из камня, а словно из сотни шерстяных одеял.

– Чёрт, Эммет, слезь с меня! – пробурчал я, пытаясь скинуть с себя увесистое тело друга. – Какой же ты тяжёлый… Хватит жрать куриные ножки! – начал пихать Эммета, желая вылезти из-под него, но результата было ноль. Он целиком лежал на мне, ещё чуть-чуть, и я задохнусь. – Да убери же свои лапы с моего лица!

Эммет зашевелился. Убрал руки с моих глаз, в которые тут же ударило яркое солнце. На долю секунды я зажмурился. Эммет скатился вбок. И тут я понял, что значит заглянуть в глаза смерти. На мне лежал не мой закадычный товарищ, а опасное хищное животное. Царь всех зверей.

– Мать твою, лев! – честное слово, как девчонка, завизжал я, рукам и ногами зашевелив со скоростью гоночной машины, стараясь одновременно встать и убежать прочь. Мои пальцы хватали жёлто-бурый песок, ступни проскальзывали. – Беги, друг! Лев!

– Он меня сожрёт, я толще! А-а-а чёрт! Лев! Эд, ты дебил! Спасите! Я тебе маркер в зад засуну! – с рыком и безумными глазами хищник с косматой шикарной гривой промчался мимо меня. – Шевелись ты, придурок, рисовальщик хренов! Тут лев! Где он, сука? – зверь заозирался.

Я сперва остолбенел. Гром криков тысяч людей толкнул меня очнуться. Таращась на перепуганного льва, в рычании которого я чётко слышал в голове голос друга, попятился.

– Сожрал, сволочь! – волна гнева охватила меня, и я, стащив ботинок, швырнул его в скалящуюся морду. – Подавись, гад!

– Он сзади?! – лев отпрыгнул вбок и пущенный мной снаряд made in Italy за тысячу евро пара лишь чиркнул его по кончику хвоста. – Беги, Эд! Беги! Я его задержу!

Хищник с рыком вдруг развернулся ко мне задом. Я зачем-то пульнул в него второй ботинок, будто тот, попав, мог чем навредить этой могучей туше.

– О Рози позаботься! Только трахая её, думай обо мне! Ай… – теперь снаряд за пять сотен евро угодил зверю под хвост, в кругляши. Не успел я этому факту обрадоваться, как его зубатая морда была уже прямо у моего носа. – Ты охренел? Тут лев желает нас сожрать, а ты ботинками кидаешься мне в…

Вновь дикий рёв толпы.

Лев со странным взглядом попятился, уставился на передние лапы и, будто скуля от сильной боли, глухо зарычал:

– Мою мать…

Тут меня озарило. Я кинулся к нему. Обнял, хватая за гриву и радостно оря:

– Эммет, брат, ты жив! Ты лев! Повезло-то как!

– Повезло?! – на глазах зверя выступили слёзы.

Гомон и свист массы людей на миг оглушили меня.

– Твою мать, друг! Брат, да мы в заднице! – лев-Эммет огляделся. – Это же тут этот император Рима салат сделал. Цезарь этот! Тут гладиаторов мочили! Только хрень эта каменная что-то не порушенная, друг, и вон, с копьями повара идут!

– Чёртов Колизей. Целый, – прошептал я, пялясь на окружающую нас шеренгу солдат.

– Похоже, ты очень большой хрен прималевал.

– Прости, друг, – тут я увидел справа от себя прогрызающую песок чёрную дыру. – За мной, брат, быстрей!

Солдаты подняли копья и…

Мы успели прыгнуть в черноту прежде, чем узнали, кинули пилумы в нас или нет.

Опять светло. Вновь песок под ладонями и губами. Снова жарко. Но сверху никто и ничто не давит. Странный гул.

– Эд, очнись, придурок! Беги! – прозвучал голос Эммета в моей чугунной голове.

Какие-то попискивания.

– Начерта мне от тебя бежать?.. Ты лев… – поднимая глаза, заворчал я. Запнулся и невольно заржал. Передо мной на задних лапках стояли несколько сурикатов. У одного из них было такое неописуемое выражение на острой морде, что хоть плачь, хоть смейся. Так как Колизей с кровожадной толпой был в далёком прошлом, ведь я отчётливо слышал не голоса людей, а звук работающих десятков моторов, то я захохотал. Пускай друга мне являющегося, что брат и было жалко, но Розали его с такой милой физиономией и таким примет в постельку.

– Тебе смешно?! – Эммет-сурикат взял и врезал мне маленькой лапкой чётко в нос. – Очнись! Беги, Пикассо чёртов, пока тебе зад не отстрелили!

До меня резко дошло, что рёв моторов совсем непохож на автомобильные двигатели. Я оглянулся и, живо вскочив, побежал. Позади меня в сторону деревни двигались танки. Над башней заднего из десятка развевался флаг Португалии.

– Боже, если выживу и вернусь домой, женюсь на монашке, – дал я обет.

– Чёрта лысого! Будешь трахаться с макакой пока меня в человека не обратишь! Не то отгрызу тебе… – злую речь Эммета-суриката, несущегося у моих ног маленькой молнией, заглушил взрыв и треск оркестра выстрелов.

Я оглянулся, с ужасом подумав, что это по нам ведут огонь. И было почти так. Один из ближних к нам танков уже горел. Остальные, что находились чуть дальше, загремели пушками. У подбитой машины ползли два человека в дымящейся форме. Вокруг них взлетали фонтанчики песка от ударяющих пуль. По танкам стреляли из деревни, которая была от нас сбоку и немного позади. Над одним из хлипких домиков-хижин взметнулось красно-чёрное полотнище с большой жёлтой звездой в центре. Воздух чиркнула белым хвостом ракета, и второй танк окутал сизо-смоляной дым. Потом вся деревня погрузилась в месиво из взрывов. А шальные пули запели очень близко от моей головы. Я, споткнувшись, упал.

– Зараза, похоже, мы теперь в Анголе. Год где-то тысяча девятьсот семидесятый. К дому бли…

– Дыра! – друг перебил меня, более радостным открытием, чем моё. – Давай, Эд!

В воздухе пронёсся вой, по земле мелькнула тень с крыльями.

– Авиация мать, авиация… – я живо пополз за прытко драпающим через какие-то колючие кусты приятелем. Хорошо ему сейчас с тонкой задницей и плотным мехом.

Под совершенно оглушительные раскаты взрывов я нырнул в черноту, слыша писк Эммета:

– Брошу пить, только бы оказаться вновь человеком!

Всполохи то лучей солнца, то разрядов молний, то непроглядного мрака. Вновь удар обо что-то твёрдое…

– Вставай. Разлёгся! – где-то сбоку прозвучал требовательный женский голос. Мгновение, и я почувствовал лёгкий пинок в мягкое место.

Не открывая глаз, я облегчённо выдохнул, думая о том, какая же хрень мне приснилась из-за лишней последней рюмки текилы. Голос женщины был до боли мне знаком. На его обладательнице я когда-то в перспективе собирался жениться, да разок, соблазнившись, оступился с её подругой. К моей большой досаде моя ненаглядная как раз в этот день нежданно вернулась в квартиру, забыв какой-то важный чёртов график исследования по маркетингу.

– Сейчас, Белла, прости. Не хотел тебя беспокоить. Перебрал с Эмметом. Извини! Сейчас встану, дай минутку, голова трещит, – прогундосил я, прикидывая, сколько же выжрал горючего пойла, чтобы завалиться к ней в постель.

Интересно, мы помирились? Твою же мать, как давит на виски...

– Не хочешь две минутки? Заодно и свою задницу, трещащую по швам!

На этот раз меня пнули основательно.

– Чёрт, – я сел, потирая виски, – сказал ведь извини! Зачем драться? Знаю я, сволочь, кобель и подонок, но…

– Ты без «но», дебил! – вскипела Белла. – Продери глаза наконец!

Толчок в плечо.

Я неохотно открыл глаза.

– Сюрприз, дорогой! – с сарказмом прозвучал голос.

– Твою мать! – в отчаянии провыл я, увидев, что меня окружает не спальня Беллы, а каменные стены весьма просторной комнаты. Из-за сияющих округлых голубых камней, опоясывающих высокий потолок, в ней было довольно светло. Жара спала. Можно было спокойно дышать. Я посмотрел под ноги и заметил, что сижу на каком-то покрывале. То было весьма пушистое, мягкое и приятное, точно один из лучших в мире матрасов. Только вот лежало оно не на кровати, а на полу.

– Нет, это твою мать, Эд! Пошевеливайся, может, что придумаешь и освободишь меня!

Я обернулся на голос и присвистнул. К стене на цепи была прикована роскошная женщина с поднятыми руками. На её голове красовались длинные довольно прямые рога, между остриями которых перескакивали электрические разряды. Наряд на женщине был откровенный, облегающее подобие платья, прилично открывающего её бёдра и бюст.

– А ты не Белла! – выдал я гениальное умозаключение.

– Открыл бутылку с кетчупом! Колумб, мать твою! А то я не в курсе! – Эммет-женщина попытался меня крепко лягнуть босой ступнёй в лицо. Я увернулся и встал. Покачнулся. Голова не только болела, но и кружилась.

Друг зарычал:

– Почему я меняюсь хрень во что, а ты как был придурком, так и остаёшься?

– Ну не я же бога мёртвых назвал сракой и ржал? – буркнул я, осознав, что о постели и тумаках Беллы даже мечтать не приходится. Стало как-то грустно и тоскливо… Больше года пытался её забыть и вроде как выходило, но иногда накатывало…

– Но рисовал ты! – мне показалось Эммет-женщина сейчас всхлипнет.

– Ладно, друг, спокойно, сейчас придумаю что, – потерев лицо, я стал внимательно рассматривать крепления оков. – Не помню, как нас в плен взяли.

– Я тоже. Так очнулся. Ты дрыхнешь внизу. За стенами голоса тихие. Понял, что там уроды какие-то говорят о пронзании колом и сжигании в кристалле солнца какой-то Триединой бабы и жреца Викка. Я не отличник, но до меня дошло, что к кому! Дыру искать нужно и валить, пока задницы целы наши!

– Наверное, мы в Атлантиде. Там кристаллы вроде всякие были в почёте, – я почесал затылок. – Слушай, брат, а если ты две цепи между рогами поместишь? Эта фигня типа молнии не создаст ли тогда дугу, как в сварке, и не перережет ли их?

– Я двоечник. Хрен знает, который ты фараону прималевал, но попробую. Закоротит и сплавлюсь сам, так лучше, чем мне палку в зад пихнут, – пробубнил Эммет-женщина, печально вздохнул и, изловчившись, выполнил мою задумку.

В следующий миг ослепляющая вспышка заполнила пространство. Ударная волна повалила меня на пол. Послышался оглушающий грохот. Облако дыма застелило глаза. Секунда, вторая, и я сумел расслышать отборный мат визгливым женским голосом.

Закашливаясь, я с трудом поднялся с пола. Махая руками, стараясь разогнать сизо-белую пелену и увидеть цел ли друг, позвал его:

– Эм… эмм... ет. Бра… а-ат.

– Блин, а сиськи себе мять приятно! Жаль, они не светятся! – он подступил ко мне, активно поглаживая свою обольстительную грудь. – Думаешь, тут не выйдет остаться? Интересно же… – мечтательно начал он.

– Догадываюсь я, что тебе интересно ещё с собой, – кашляя, я его перебил, хватаясь рукой за женское плечо. Стоять мне было очень непросто. В ушах конкретно звенело и хотелось блевать. – О коле и что Атлантида утонет, не забыл?

– О’кей! К чёрту, валим! – он взял меня под руку. – Клёво жахнуло! Аж полстены за мной снесло, прикинь! А мне пофиг! Крутая я баба! Жаль с Рози так не пересплю! Интересно, как бы она мне…

– Да понял я, понял, идём! – потребовал я, боясь, что друг всё же соблазнится перспективой волнующих ощущений, а в итоге острый кол будет их венцом нам на двоих.

Мы прыгнули в пролом в стене. Под крики: «Убегают! Стреляйте!» и всполохи молний провалились в удачно оказавшуюся прямо перед нами смоляную воронку.

С острых каменных сосулек, тянущихся с недостижимого взглядом потолка пещеры, шёл дождь. Капли звонко разбивались о мои плечи, укрытые водонепроницаемой тканью, щёлкали по каске с фонариком, хлюпали в слой глины под ногами. Я заморгал, с тревогой вглядываясь в изумлённое бледное лицо Беллы. Она щурилась от луча фонаря и крепко обнимала меня за шею. Я держал её на руках у своей горящей внутри груди. Мне не хватало воздуха, свинцовая тяжесть сжимала каждый мускул, но любовь окрыляла моё стремительно бьющееся сердце. Она рядом. Тут. В моих объятьях…

– Эдвард?.. – недоверчиво протянула Белла. – Как?.. Откуда ты тут? – слёзы из её глаз смешались на щеках с каплями, падающими из темноты. – Я же не говорила тебе, что уехала в Тайос сопровождать начальника в его безумном походе за сокровищами. Мы же расстались… Как ты тут меня нашёл?..

– Эммет?.. – прохрипел я, ни черта не понимая, однако плотней прижимая к себе Беллу.

– Он тоже с тобой?.. Вы с ума сошли?.. Тут обвал был. Он скоро повторится. Мистер Ройс, умирая, сказал, что последний шанс выжить – это идти прямо и сворачивать три раза направо, после на… – она всхлипнула, – кровью захлебнулся. Я шла пока не выронила фонарь в обрыв. Нужно скорей отсюда выбираться, только не знаю куда.

– Я вынесу тебя. Ты не умрёшь тут, – пообещал я ей, с беспредельным ужасом осознав, что чудом оказался в будущем, прямо в переломный судьбоносный момент.

– Мать его этот Эквадор с его легендарными подземельями, – послышался у меня за спиной сердитый бас Эммета. – Я слишком жир… мускулистый, чтобы тут лазить свиньёй в маринаде. Ну как там в глине запекают, хотя тут прохладно, да адское пекло жопой чую капитально, как близко, – он встал передо мной и широко улыбнулся, выдыхая облачко пара. – Чего замер, брат? Призрака увидел? Двигаем к раю! Веселей, Белка! – мазнул грязным пальцем ей по носу. – У меня пару шашек динамита есть, если чё! – тихо засмеялся.

А я и действительно дальше по проходу, над склизким слоем глины, устилающей пол пещеры, видел призрака. Тот, будучи полупрозрачным, стоял в густом мраке сырого воздуха в белом одеянии и с золотым ободком на лбу.

Неизвестный дух мужчины держал на протянутой левой ладони человеческое сердце. Оно сокращалось и в момент удара мерцало радужным сиянием. Мужчина протянул вперёд правую руку, раскрыл пальцы, до этого собранные в кулак, и показал мне горсть земли. Она почернела и обуглилась, обращаясь в прах. Затем растеклась на его ладони смоляной лужицей и начала вращаться.

– Помоги спасти самое дорогое мне. Прости, Сокар… – одними губами произнёс я, осознав, что моя жизнь для меня ничего не стоит.

Чувство хлёсткого удара по лицу. Искры в глазах. Темно. Странный голубоватый свет.

– Брат, ты чего? Брат, давай, дыши! Я тебе пить больше никогда не дам и капли! Дыши! Ты охринел помирать!.. – слух пронзил бас паникующего Эммета.

Его перекошенное страхом лицо выплыло передо мной через чёрный туман. Я, прижавшись спиной к каменной твёрдости, сидя на каком-то деревянном ящике у входа в пирамиду, сощурился. Свет от мобильника и луны в ночи показались невыносимо яркими.

– Живой! Твою мать, Эд! Я уже моментом протрезвел! На, глотай… – стоящий рядом Эммет чуть ли не силой стал заливать в меня воду из пластиковой бутылки. – К чёрту выпивку! Завязуем. Я обосрался, когда ты хрен тутхамаону пририсовал, хлебнул за его здоровье и вырубился. Ты не дышал, бля, друг! Я обосрался. Реально обделался даже душой! Ты как, брат? – он присел на корточки, заглядывая мне в глаза, сам глотнул воды. – Тебе, может, ещё леща дать? – заботливо уточнил.

Я грустно хмыкнул. Потёр горящую щёку и вдруг заметил на правой ладони кляксу от маркера. Судорожно сглотнул.

– Нет, это не бред был, – прохрипев, поднялся на ноги. Покачнулся.

– Бред? – Эммет, выпрямившись, взял меня под руку.

– Я возвращаюсь к Белле. Без неё я мёртв, – на горизонте мелькнула падающая звезда, привлёкшая мой взгляд. И я загадал сокровенное желание.