Название: Снежная соната
Номер обложки и саундтрек: 51. Ronan Keating — Winter Song

Автор: Валлери
Бета: Миравия
Жанр: Романтика/Психология /Альтернатива
Рейтинг: PG
Персонажи: Иза…Белла/Эдвард
Саммари: — Белла! — сделал он шаг вперёд, готовясь упасть на колени и вымаливать прощение.
— Белла? — удивлённо переспросила она и вежливо развела руками, словно не понимала, о ком речь: — Тут только я. — Шагнув Эдварду навстречу, не проявляя ни одной эмоции, которые Эдвард готовился увидеть, она отряхнула снег с ладоней и протянула правую руку для рукопожатия. — Вы обознались. Меня зовут Иза.

---

Саундтрек к истории: Ronan Keating — Winter Song

---

Иза сидела на белом склоне, глядя на занимающийся рассвет и на распростёртый внизу город, похожий на огненную язву среди беззащитной зелени. Иза не любила оранжевый цвет, он вызывал инстинктивный страх, толкающий бежать, но здесь, на вершине горы, он выглядел относительно безопасным.

Первые солнечные лучи коснулись верхушек сосен, заиграли на кристалликах льда миллионами искр. В ту же секунду они настигли девушку, забравшуюся выше облаков, и вспыхнули на обнаженных участках кожи яркими бликами. Изу удивляло и восхищало это преображение в сияющую богиню, и в безоблачные дни она раз за разом возвращалась к вершине горы.

Где-то невдалеке заревел проснувшийся медведь, забывший, что зима в самом разгаре. Девушка, радостно взвизгнув, бросилась его догонять. Его кровь была куда вкуснее крови лосей, которых она терпеть не могла. Травоядные искренне отравляли ее существование, мешая полностью им наслаждаться.

Завалив огромного старого гризли, Иза высосала его досуха, почти не морщась. Кажется, она начинала привыкать... Конечно, она бы предпочла вкусных туристов, но ее наставник, Джейкоб, ненавидел, когда она так делала. Он ругался и тыкал ее носом в провинность, почти как маленького котенка, что было очень унизительно. Он говорил, что если она не будет слушаться, ему придется ее прогнать, а Изе очень не хотелось остаться совсем уж одной. Там, за пределами места ее обитания, находившегося под защитой квилетов, оказаться было страшно. После пары ошибок Иза старалась больше их не повторять, хотя и не понимала, почему на самую вкусную пищу поставлен запрет. Кроме этой неприятности, жизнь ей нравилась.

Радуясь, как ребенок, выпавшему за ночь свежему снегу, Иза спрыгнула в огромный, нависший над пропастью рыхлый сугроб и, столкнув его с места, смеясь, покатилась вниз по склону, как в детстве с горки. Только теперь размеры «горки» были исполинскими.

Каждое утро она обходила свои владения, точно настоящая снежная королева. Их границы были обозначены неприятным запахом ее наставника-оборотня, который появлялся здесь раз в неделю или реже. Ей не очень нравились его визиты — Джейкоб был мрачным занудой и портил ее превосходное настроение, к тому же иногда приносил с собой ненавистный оранжевый цвет. Но и сбежать она не могла: за пределами территории вампирша не чувствовала себя в безопасности.

Освежая тропу собственных вчерашних следов, Иза легко скользила вдоль тропы оборотня, прокладывая параллельную линию границы. Забавляясь, она подпрыгивала и сталкивала с ветвей снежные шапки, падающая на след волка белая крупа скрывала мерзкий запах псины. Потом Джейкоб проложит новую тропу, и Иза снова окажется в импровизированной «клетке», как зверь в окружении охотничьих флажков.

Иза не помнила, как здесь очутилась, а если быть точнее, не хотела вспоминать. Ее жизнь давно разделилась на «до» и «после». «До» было скрыто от настоящего молочной пеленой, пытаясь пройти сквозь которую, Иза испытывала безотчетный страх. Поэтому для нее существовало только «после».

Примерно посередине очерченного периметра, довольно близко к дороге, стоял дом. В нем никто не жил, но он был очень красивым, двухэтажным, облагороженным, будто его покинули совсем недавно. Иза всегда испытывала двойственные ощущения при виде его: ей очень хотелось в нем поселиться, но некоторые вещи внутри вызывали тревогу. Джейкоб привел ее сюда и уверил: хозяева не будут возражать. Но Иза согласилась войти только после того, как оборотень убрал оттуда все оранжевые предметы. У него было такое лицо... словно Иза умрет на его глазах, когда он ходил за ней по комнатам и следил за ее реакцией, готовясь вытащить ее из пожара в любой момент.

После того как мрачный Джейкоб ушел, ей стало гораздо легче дышать — напряжение наставника здорово подпортило впечатление. С тех пор она бывала здесь постоянно, убирала пыль, содержала в чистоте мягкую мебель и сочиняла глупые, нестройные мелодии на шикарном черном рояле.

Обычно она приходила сюда в сумерках — ей нравилось представлять себя человеком. Она растапливала камин и подолгу любовалась на огонь, правда, привыкнув к нему далеко не сразу. Уходила ближе к рассвету, посмотреть на восходящее солнце.

Поэтому сейчас Иза не стала входить в дом.

— Привет, — приветливо махнула вампирша ему рукой, как старому другу. Приучилась с ним разговаривать, и ее не смущало, что он молчит. Самый лучший собеседник — тот, кто умеет слушать и не осуждает в ответ. — Увидимся вечером!

Между низких еловых ветвей что-то быстро шмыгнуло, и Иза в ужасе отпрянула. Рыжее. Ветер донес запах лисицы. Если бы не эти отвратительные маленькие животные, ей намного больше нравилось бы здесь. Осторожно свернув с пути хищницы, вампирша обошла это место стороной.

Больше испытаний не предвиделось. Сытая, довольная и счастливая, Иза замкнула круг и весело помчалась к вершинам, предвкушая, благодаря выпавшему снегу, безумное и восхитительное катание с гор.



На его пути встало неожиданное препятствие: оскалившийся, ощетинившийся, рычащий рыжий волк. Эдвард не знал, что оборотни возродились. Это стало для него неприятным сюрпризом, добавив к тому же новых тревог за Беллу. Впрочем, она, вероятно, уже уехала в колледж.

— Джейкоб, стоп, — мысли вожака стаи ворвались в сознание Эдварда. Сэм узнал Каллена и, спеша сюда со всех ног, приказывал Джейку остановиться, но тот и не думал слушаться. Излучая невиданной силы ненависть, он пошёл на Эдварда с твердым намерением разорвать того в клочья.

Вампир не боялся зверюгу, но в его намерения не входила драка и тем более убийство мальчишки. С оборотнями у Калленов давным-давно был договор.

— Джейкоб, нет! — теперь голос альфы звучал как особый приказ, и рыжий волк, заскулив, задрожал на подломившихся лапах, так и не добравшись до объекта своей ненависти. Зато он думал.

Белла, Белла, Белла... Ее искаженный предоставлением волка образ ворвался в мысли Эдварда, шокируя его. Белла, похудевшая после побега Калленов, с черными кругами под глазами; потерявшаяся в лесу и впавшая в депрессию на многие месяцы; совершающая странные опасные поступки вроде катания на байках и прыжков со скал, подозрительно напоминающих поведение скрытых самоубийц...

Эдвард задохнулся от боли, слыша такое. Если бы Джейкоб мог преодолеть приказ альфы и напасть, вампир уже был бы мертв, потеряв способность сопротивляться.

Но это оказались только цветочки. Джейкоб намеренно вспоминал обо всех ужасах, случившихся с девушкой, он хотел ранить предателя как можно сильнее, чтобы вампир, пристыженный и сломленный, ушел прочь. Джейкоб не знал о причине, по которой Эдвард уехал, иначе бы не был так жесток.

Рыжеволосая женщина, маленькое хрупкое тело Беллы, все изломанное, лежит на дороге, в пяти метрах, визжа, крутятся колеса отлетевшего искореженного мотоцикла.

— Виктория! — узнал Эдвард вампиршу-убийцу, ужас смешался с запоздалой яростью.

«Я не успел! — сквозь ненависть просачивалась тяжёлая вина, которую волк не мог скрыть от телепата. — Когда я пришел и разорвал кровопийцу на куски... Белла уже была потеряна. Тварь ее укусила»!

Из лесу выскочил Сэм: язык на плечо, клыки торчат, рычит. Быстро оценив обстановку, вожак расслабился: Каллен не собирался причинять Джейкобу зло. Напротив, вампир выглядел каким-то слабым и беспомощным.

«Ну и видок», — изумлённо отметил Сэм. Грязные джинсы, отсутствие обуви — Эдвард походил на отшельника. Но его глаза всё ещё были золотыми...

«Не вздумай его жалеть», — огрызнулся на вожака Джейк, ненавидя свое подчинённое положение. Уж он показал бы Каллену, где раки зимуют. Если бы не эта притворяющаяся благородной вампирская семейка, с Беллой бы ничего не случилось!

— Где она? — голос вампира прозвучал еле слышно. Сквозь мысленный ад Эдвард слышал и то, что дарило ему неожиданную надежду: Белла жива. Она где-то здесь.

— Не говори ему!!! — зарычал рыжий волк, мечтая заткнуть Сэму рот. Каллен не заслуживал знать это!

Но мысли уже выдали обоих. Она была рядом, может даже в его, Каллена, доме...

— Проваливай!!! — тут же встал Джейк на пути вампира, когда тот попытался пройти мимо оборотней. — Зачем она тебе?! Она тебе не нужна! Ты бросил ее! Уходи, убирайся!

Мысли Сэма оказались более... прагматичными. Он думал о том, что Каллен мог навсегда избавить племя и город от нависшей опасности. Они все любили Беллу, и она была дочкой Чарли, но она стала тем, кем стала, и квилеты обязаны были уничтожить ее. Им пришлось столкнуться с неожиданным осложнением: Джейкоб наотрез отказался участвовать в этом убийстве. Его чувства были столь сильны, что он собирался предать стаю. Стряхнув приказ альфы, он встал на защиту обращающейся девушки. Чтобы убить Беллу, им пришлось бы убить и Джейкоба. А если бы они связали его, то после он бы их не простил.

Джейк умолял, клялся, что сам возьмёт над Беллой шефство. «Каллены же как-то смогли не убивать, и Белла сможет!». Волки уступили, пожалели Джейкоба. Не смогли причинить ему такую боль.

В целом, ситуация оказалась удовлетворительной: Белла послушно ушла в «зону», которую ей определили для «проживания» и ни разу за несколько месяцев не нарушала границы. Она без возражений употребляла кровь животных, и если бы не парочка туристов, за которыми квилеты попросту не уследили, Беллу можно было бы назвать образцовым вампиром.

И все же Сэм хотел избавиться от нее. Вампирша, живущая поблизости от резервации, сильно напрягала обстановку.

— Джейкоб, — хрипло начал Эдвард, и не надеясь убедить разъяренного волка, потерявшего в лице Беллы свою первую любовь. — Ты меня ненавидишь, но попробуй хотя бы послушать: я никогда не хотел причинить Белле боль.

— Но причинил!!!

— Я любил ее, — терпеливо оправдывался вампир; внешне спокойный по сравнению с Джейкобом, внутри он сходил с ума от желания побыстрее добраться до возлюбленной, от ужаса всего, что он узнал. — Но она просила невозможного: чтобы я сделал ее вампиром.

На этих словах не только Джейкоб, но и Сэм зарычал.

— Я ушел, чтобы спасти ее от этой участи. Ты любишь ее и сможешь понять меня: ты сам поступил бы точно так же.

Рычание рыжего волка приобрело оттенок удивления, затем почти стихло. Медленно Джейк осознавал то, что сказал Эдвард. Это не меняло к нему отношения, он всё ещё был тем, кто разрушил жизнь Беллы, но даже в ярости Джейк не мог теперь осуждать вампира.

— Пойдем, — Сэм оказался решительнее Джейка, и его не мучили сомнения.

— Нет, — уже не так уверенно возражал Джейк, но все же поплелся следом за вожаком и Калленом, все так же мечтая вцепиться тому в глотку, а не отдавать Беллу предателю — что бы им ни двигало, даже если это действительно было благородство.

— Она не выходит за пределы заповедника — мы следим за этим, — рассказывал Сэм. — И живет в вашем доме. Мы решили... — в разуме Сэма возникло сочувствие к обречённой на это чудовищное существование девушке, — что, раз вас нет, и раз она стала такой из-за вас, то вы не будете против.

— Все в порядке, — подтвердил бегущий следом Эдвард. — Спасибо.

— Мы не для вас старались, — огрызнулся не так уж и доброжелательно Сэм. К неудовольствию Джейкоба, вожак думал только о том, что Каллен заберёт Беллу подальше отсюда. — Надеюсь, ты сможешь позаботиться о ней... Эдвард.

Ее состояние несколько... специфическое.

Джейк саркастически хохотнул, услышав эти слова. Эдвард болезненно слушал его мысли, наполненные неожиданным злорадством: волк считал справедливостью судьбы, что Эдвард увидит Беллу «такой невменяемой».

— Специфическое? — уточнил Эдвард у более лояльного Сэма.

— Виктория постоянно пыталась проникнуть в Форкс. Мы контролировали периметр, но она как-то хорошо определяла места для прорыва. К сожалению, Белла ушла кататься на закрытую береговую трассу; обычно она бывала там с Джейкобом, а тут пошла одна. Рыжеволосая пришла со стороны океана. Не знаю уж, рассчитывала ли кровопийца помучить Беллу или хотела убить поскорее, но это она устроила аварию.

— Мне не хватило всего нескольких минут, — мысли Джейкоба наслаивались на мысли Сэма, вторили им, дополняя картинку. — Беллу, должно быть, тащило и кувыркало по дорожному полотну, там метров десять было в ее крови... Руки-ноги вывернуты, а эта тварь ещё и высасывала из нее жизнь!

— Когда мы оттащили от нее убийцу, сердце так слабо билось, что его почти не было слышно. Но самое главное: на голове зияла большущая дыра, ее нехило приложило о щебенку. Думаю, поэтому она теперь... немного не в себе.

— Стоит признать, — добавил Джейкоб, прежде чем Эдвард успел обдумать последнее утверждение, — что если бы рыжеволосая ее не укусила, Белла бы умерла.

— Да, точно бы умерла, — согласился Сэм. А мысленно не смог удержаться: «Так было бы лучше для всех».

Они пересекли черту, и запах Беллы — новой Беллы, вампира Белла — заставил ноздри Эдварда расшириться. Ее аромат был все так же бесподобен, и, несмотря на вечно сопутствующую этому аромату боль в горле, было отчаянно жаль, что он не вызывает больше жажды.

— Джейк, — одернул парня Сэм, остановившись.

— Я пойду с ним, я нужен ей! — рыжий оборотень сразу понял, что вожак хочет оставить вампиров наедине. И был категорически против. — Я обещал ее защищать!

— Им есть, что обсудить вдвоем, — в голосе Сэма, отступающего обратно в безопасную зону резервации, появились властные нотки, напоминающие, что он может и заставить подчиняться. — Это не наше дело. Они должны разобраться без нас.

Эдвард шел вперёд на почти не гнущихся ногах. Он желал и в то же время боялся увидеть Беллу. Он так давно мечтал об этом, но судьба повернулась совсем не той стороной, которую он ожидал. Возвращаясь в Форкс, Эдвард Каллен надеялся, что девушка уехала в колледж. Он просто хотел побыть там, где сохранился ее прекрасный аромат, напоминающий о счастливых временах. Не вмешиваясь в ее человеческую жизнь, безопасно и незаметно посидеть в комнате, где каждая вещь напоминала бы о ней...

А вышло, что его самопожертвование не уберегло Беллу. Она все равно стала вампиром.

Эдвард ещё не знал, как относиться к переменам, но готов был сделать все, что угодно, лишь бы Белле было хорошо. Между ними больше не было непреодолимых различий и, как бы Эдвард ни сожалел о том, что случилось, как бы ни хотел повернуть время вспять и ликвидировать Викторию до того, как та доберется до Беллы, сейчас у него не было причин держаться от Беллы вдалеке. И он, затаив дыхание, шагал навстречу судьбе.

Его острый слух уловил эхо мелодичного беззаботного смеха. Вампир невольно вздрогнул: Белла никогда раньше не смеялась так свободно, даже когда была счастлива с ним... Пробираясь по сугробам, в свете неяркого зимнего солнца, укутанного белесой дымкой облаков, сквозь редеющие сосновые стволы вампир увидел изящно двигающийся силуэт. В небо взлетел сноп снега, а Белла, смеясь, кружила под ним, раскинув руки в стороны, а затем упала спиной в сугроб. Спрятавшийся в низких ветвях ели Эдвард застыл, удивлённо рассматривая широкую улыбку новообращенной вампирши. Счастливо глядя в небеса, та рисовала на снегу «ангела». Ее богатые каштановые волосы с оттенком красного дерева рассыпались вокруг головы, а кожа была даже белее, чем у Эдварда...

После прочитанного в мыслях Джейкоба Эдвард готовился увидеть разбитую, несчастную девушку, ставшую вампиром не по своей воле, вынужденную жить в ограниченной территории, одинокую и печальную. Выстроенный в голове образ никак не вязался с той веселой и легкомысленной Беллой, которую Эдвард видел перед собой.

Когда она энергично вскочила и тут же принялась увлеченно лепить снеговика, Эдвард решил выйти из тени. До этой минуты ветер скрывал его присутствие, но вампир явился сюда не для того чтобы прятаться.

Белла резко оглянулась на звук: в ее глазах не было страха. Ровное, спокойное выражение доверчивого существа, не ожидающего нападения в спину, сменилось любопытством. Этот было несвойственно вампирам, особенно новорожденным, не пугаться вероятного противника, даже если запах был знакомым — у Беллы словно и теперь отсутствовал инстинкт самосохранения. Эдвард возблагодарил небеса, что она оставалась в очерченном круге, защищённом оборотнями. Она бы не выжила в остальном мире.

А затем лицо вампирши осветила широкая, восторженная и по-детски непосредственная улыбка.

— О-о, ты такой же, как я, — ее реакция была неожиданной и немного сбила Эдварда с толку.

— Белла! — сделал он шаг вперёд, готовясь упасть на колени и вымаливать прощение.

Опять неправильная реакция: девушка оглянулась по сторонам, словно искала кого-то ещё.

— Белла? — удивлённо переспросила она и вежливо объяснила, словно не понимала, о ком речь: — Тут только я. — Шагнув Эдварду навстречу, не проявляя ни одной эмоции, которые Эдвард готовился увидеть, она отряхнула снег с ладоней и протянула правую руку для рукопожатия. — Вы обознались. Меня зовут Иза.

«Вы?!»



Эдвард был милым. Тихий заснеженный мирок Изы с появлением гостя преобразился, а ее настроение менялось каждые полчаса.

Сначала она почти испугалась, разглядев бронзовый цвет его волос — еле сдержалась, чтобы не убежать, как от лисицы. Но его по-настоящему перепуганный вид тронул ее сердце, заставив остаться. Постепенно она разглядела мужчину получше и убедилась, что цвет его волос не настолько рыжий, чтобы опасаться.

Как умела, хозяйка проявила великодушие и терпение.

Эдвард был забавным: она все говорила и говорила, а он смотрел на нее так, словно кто-то раздавил его любимую собачку и сейчас он расплачется.

Она показала ему свои владения, а он ходил за ней и молчал, и затравленное выражение из его глаз все не уходило. Белла была бы рада менее мрачному гостю, уныния ей и от Джейка хватало.

Зачем-то она невежливо сказала это вслух.

После этого в госте что-то неуловимо изменилось.

— Прости, Б... Иза, — девушку задело, что вампир второй раз пытается назвать ее чужим именем. Он сдвинул брови, словно чего-то не понимал. — Почему Иза? Это производное от какого имени?

Иза застыла, этот невинный вопрос привел ее в отвратительное настроение. Что парень хотел этим сказать? Ему обязательно необходимо копаться в подобных мелочах?!

Выражение лица девушки испугало вампира.

— Прости, — тихо уступил он. — Это был бестактный вопрос.

— Да, точно, — резюмировала хозяйка, закрывая тему, беспричинно разволновавшую ее. — Просто запомни: никакой Беллы тут нет! Если тебе нужна она, то можешь пойти и поискать ее в другом месте!

— Прости...

Изу расстраивала манера Эдварда постоянно извиняться.

— Перестань просить прощения, или я буду считать тебя кругом виноватым, а мне это не нравится, — она почти топнула ножкой, как маленькая капризная девочка.

— Пр... Хорошо, не буду, — уступил Эдвард под строгим взглядом девушки и вздохнул.

Это был последний раз, когда вампир вел себя странно, и его отчаянный взгляд сводил Изу с ума. Она колебалась между двумя равнозначными по силе желаниями: подружиться с Эдвардом или избавиться от него как от угрозы ее внутреннему равновесию.

Он существенно отличался от Джейкоба и был таким же, как она, а вампиров до этого мгновения Иза еще не встречала. Ей не терпелось узнать его историю, и она надеялась, что он задержится здесь ещё хотя бы ненадолго. И ещё он был симпатичным и вкусно пах. Но в то же время его явное напряжение передавалось девушке, нарушая ее спокойное и беспечное существование в красивом заснеженном мирке, а Иза не желала перенимать его тревогу.

К счастью, Эдвард сбросил маску печали и предстал перед Изой обновленным: улыбнулся в ответ на ее предложение скатиться по снегу с гор.

— Ты серьёзно? — недоверчиво смотрел он на нее, как на дурашливого десятилетнего ребенка.

— Я знаю, что это глупо, — с нажимом сказала Иза, давая понять, что она не полная идиотка. Внезапно ей стало важно, чтобы Эдвард не воспринимал ее как чокнутую вампиршу, впавшую в детство, а понял, что она просто так расслабляется. — Но чем ещё заниматься круглыми сутками в этом пустынном месте?

После ее признания Эдварда как отпустило. Он гораздо легче воспринял идею Изы о развлечении, а когда они покатились вниз по склону с высокой горы, удивлённо вторил смеху девушки. Они использовали бревна, чтобы не порвать одежду, и скатывались наперегонки, причем вампирша, зная склоны как свои пять пальцев, всякий раз становилась победительницей.

— Пойдем, покажу тебе кое-что, — когда стало вечереть, девушка повела нового друга в дом, где ещё накануне установила свежую ёлку. Вампирам, может, и должен быть чужд этот праздник, но Иза когда-то любила этот день.

— Хм, дом, — протянул недоверчиво Эдвард, которого Иза, улыбаясь, вела за руку, словно ребенка. — Твой?

— Нет, — непосредственно заявила она. — Но Джейк мне сказал, что хозяин не против.

— Как зовут хозяина?

Этот новый гость постоянно задавал неудобные вопросы, вызывающие подспудное беспокойство. Иза не знала, что такого особенного было именно в этой фразе, но задумываться о хозяине дома ей совершенно не хотелось.

— Это что, важно? — со все-таки прорвавшимся наружу раздражением спросила она.

Вот Джейк, например, никогда не лез к ней в душу. Правда, он надолго тут и не задерживался... Обычно он задавал ничего не значащие вопросы об ее настроении, о самочувствии и планах, и смотрел при этом уныло и грустно. А ещё вонял. Иза не представляла, как бы она каталась с гор с ним, после этого она бы долго не могла вернуться в это место, оно все пропахло бы его собачьей шкурой.

Другое дело Эдвард. Он вызывал неоднозначный интерес, и просто как гость, и как мужчина. Он был красив, обходителен, пах приятно. У него была очаровательная улыбка, а волосы не такими уж и рыжими.

Он охотно отвечал на любой вопрос, знал все на свете и, главное, никуда не спешил. Такое впечатление, что, даже если ему было с Изой скучно, он хотел остаться.

Девушка пока не задумывалась, почему, слишком поглощённая демонстрацией своих обширных владений.

— Вот, — сказала она, показывая гостю холл. Прямо посередине, среди хлама стояла ёлка. — Я не успела украсить ее игрушками, но мы можем сделать это вдвоем. Если, конечно, найдем их в доме.

Когда Иза повернулась, у Эдварда был потрясенный вид. Он сглотнул и с трудом улыбнулся, находясь под впечатлением.

— Нравится? — уточнила вампирша, не без удовольствия подмечая, что Эдвард вписался в этот дом идеально, как будто жил тут всегда.

— Почему ты передвинула сюда мебель?

Пока он не спросил, Иза и не вспоминала об этом. Теперь она обратила внимание, что позади ёлки плотно стоят шкафы, ковер свернут до самых дверец, а рядом ещё и навалены друг на друга кресла. Остальная часть холла была освобождена, словно кто-то собирался делать здесь ремонт.

— Я не знаю, — честно призналась девушка, даже и не помня до сего момента, что сделала это сама. Кажется, ей не понравился вид? Может, ковер и стена были оранжевыми?

Этот вопрос был из разряда неудобных, и Иза поспешила показать Эдварду свою комнату. На этот раз ему с трудом удавалось оставаться вежливо-улыбчивым, каждое слово вампирши его поражало.

В комнате, которую Иза выбрала для постоянного проживания, стояла небольшая тахта, а из панорамных окон открывался потрясающий вид на лес. Полки были уставлены музыкальными дисками и пластинками, которые девушка хотела бы послушать, но не могла, потому что в доме не было электричества.

Эдвард перестал дышать, когда Иза стала рассказывать ему, почему поселилась именно в этой части. В доме были и женские комнаты — она знала это, потому что в шкафах висели девчачьи шмотки. Но именно в этой комнате Иза чувствовала себя комфортно, «почти как дома», хотя совершенно не помнила, в каком доме жила прежде.

Вампирше пришлось признаться, что она украла несколько вещей. Ее одежда постоянно приходила в негодность, на охоте или от быстрого бега, поначалу даже от ее собственных рук, слишком сильных и случайно рвущих ткань. Джейкоб принес, сколько смог, каких-то женских тряпок, но они быстро кончились.

— Умоляю, не волнуйся об этом, — прервал вампир поток неуклюжих оправданий девушки, беря ее сзади за плечи. От этого нежного жеста Иза резко и удивлённо замолчала. — Я тебя уверяю: ты можешь пользоваться в этом доме всем, что тебе понадобится, владелец против не будет. Я хорошо его знаю!

— Правда? — Иза не понимала, чего в ней больше, испуга или любопытства. — И какой он?

Эдвард помолчал.

— Вообще-то, он полный кретин! — от всей души прошипел вампир, и его искренняя ненависть к этому человеку невольно заставила Изу рассмеяться.

— Я думаю, он милый, — поспорила она, вытаскивая из ряда дисков Дебюсси как доказательство высокого культурного развития хозяина. — Здесь жила большая воспитанная семья — дом очень ухоженный и стильный. А ещё они любили уединение, потому что город находится отсюда довольно далеко.

— Может, так и есть, — туманно вздохнул Эдвард и взял диск из рук девушки. — Хочешь послушать?

— Да, но...

Эдвард исчез, и через пару минут Иза услышала щелчок откуда-то из гаража, после чего по проводам загудел ток. Пока парень поднимался, Иза нажала выключатель и с восхищением уставилась на вспыхнувшие бра бирюзового оттенка, тут же придавшие комнате жилой вид и необыкновенный уют. Эдвард уже вставлял диск, и пространство заполнила нежная, печальная мелодия.

— Как здорово, — признала вампирша, закрывая глаза и погружаясь в меланхоличное звучание фортепиано.

Что-то коснулось ее руки и талии. Эдвард бережно прижал девушку к себе, и пара закружилась по комнате в медленном чувственном танце.

— Где ты научилась танцевать, Иза? — тихо спросил Эдвард, его дыхание обвивало лицо вампирши приятной сладостью.

— Не помню, — сказала та и положила голову вампиру на грудь, впитывая нирвану.

Что-то знакомое стукнуло кулачком изнутри, как слабое дежавю, но Иза почти ничего не помнила из своей человеческой жизни и не могла понять своих скрытых чувств. Она представляла лицо матери Рене, как что-то очень далёкое и забытое. Залитый солнечным светом дом на берегу моря, пляж. Дальше была пустота. Которая стала заполняться только сейчас, с появлением симпатичного вампира.

Иногда ей казалось, что там, в глубине подсознания, есть что-то ещё — то, что она почему-то забыла. Но всякий раз, когда Иза пыталась пройти сквозь запертую внутреннюю дверь и узнать, что та скрывает, ее выталкивало оттуда как ударом. Изнутри на нее в ответ смотрела такая страшная и глубокая чернота, что вампирша бежала без оглядки и ни за что не хотела туда возвращаться.

Мелодия закончилась, и девушка присела на тахту, слушая следующую композицию и наблюдая за Эдвардом, который вздумал переодеться. Вещи, висевшие в шкафу, подошли ему идеально и сели как влитые. Бежевый пуловер и синие джинсы опять вызвали беспокойное чувство дежавю. Но то тряпье, которые вампир выбросил в мусорное ведро, и вправду никуда не годилось.

Они слушали диск до самого конца, — как умеют только вампиры, без движения. Эдвард сел рядом и мягко привлек девушку к себе. Та не возражала, погрузившись в расслабляющую негу. Наслаждалась преобразившим и оживившим дом освещением — к счастью, не оранжевым, плафоны меняли оттенок с помощью сенсорной панели, — музыкой, начавшимся за окном снегопадом. И самим Эдвардом, его ласковыми пальцами, взявшими за руку. Все казалось таким естественным, как будто они знакомы тысячу лет, а не встретились только сегодня с утра. В его объятиях Иза чувствовала себя великолепно.

Потом они спустились и наряжали ёлку. Эдвард нашел игрушки и гирлянды, и вскоре холл празднично засиял. Но потом вампир решил сыграть на стоявшем там же фортепиано, и Иза стремительно убежала, почему-то почувствовав себя нехорошо.

На ее счастье, парень не обиделся. Вскоре они вместе встречали рассвет, сидя на вершине горы. Иза улыбалась, подставляя лицо первым лучами солнца, теплым и мягким, как руки любящей мамы.

— Ещё один день прошел, — подытожила она, прибавив его к своему общему счету.

Эдвард обнял девушку одной рукой: после танца в той комнате он делал это все чаще и чаще, и ей это нравилось. Она не хотела, чтобы он когда-либо уходил.

— Тебе нравится эта жизнь? — спросил он тихонько.

Иза пожала плечами.

— Пока не жаловалась.

— А как же... кровь?

Наверное, Эдвард мог ее понять, ведь его глаза, как и у девушки, были золотыми.

— Мне здесь не приходится выбирать, — обвела вампирша рукой свои владения. — Тут только лоси и олени. И вчера, похоже, я выпила последнего медведя. Если б я могла дойти до города...

Эдвард выглядел так, будто поперхнулся ежом.

— Ты хочешь охотиться на людей?.. — выдохнул он с неподдельным ужасом, и девушке неожиданно стало очень стыдно. Сколько б Джейкоб ни говорил о запрете убийства человека, эти слова пролетали мимо ушей вампиши, но стоило рассердиться Эдварду, и легкомыслие мгновенно сдуло. Иза осознала: она была человеком, ее мать — человек, убивая людей, она лишает семьи их любимых и близких. Она не хотела этого...

— Не убивать, только пить... — запнулась она, поняв, как это кошмарно звучит.

Эдвард закрыл лицо ладонями, и Изе стало бесконечно жаль, что она его огорчила. Кажется, девушка начала к нему привязываться. Ей не хотелось, чтобы он осуждал ее, хотелось всем ему понравиться.

— Это невероятно, — бормотал вновь впавший в тоску-печаль вампир. — Тебе никто ничего не объяснил! Послушай, мы...

— Я знаю: мы не должны трогать людей, мне об этом говорили. Прости меня, — развела Иза руками в жесте извинения. — Я, правда, больше не буду.

— Хорошо, — Эдвард долгим, пытливым взглядом смотрел на вампиршу, прежде чем поверил сказанному. Он взял ее за руку, и ей это было крайне приятно. — Просто мне хотелось бы, со временем, показать тебе весь мир. Конечно, не теперь, а только когда ты будешь готова... Но если ты не справишься с тягой к человеческой крови, то... — он покачал головой, давая понять, что если Иза не будет послушной, то их пути разойдутся.

Это ее огорчило. И, хотя она не собиралась покидать своего уютного ареала обитания, она всё-таки, наклонившись ближе, пообещала:

— Я постараюсь!

Наступившее молчание, прерываемое только далеким птичьим пением да поскрипыванием тающего на солнце снега, вовсе не тяготило вампиров. Улыбаясь, Иза следила за солнечными лучами, ползущими по кронам вниз, отвоевывающими все больше и больше пространства ночи. Ей нравился Эдвард — стоило это признать — и потому не давал покоя один вопрос, который она и решилась задать.

— Как ты здесь оказался?

Эдвард вздохнул и осторожно погладил руку Изы. Ей было приятно его трогательное и нежное прикосновение, от него постоянно теплело на душе.

— Здесь когда-то жила девушка, которую я любил.

— Белла, — уточнила Иза, это было очевидно.

Эдвард кивнул.

— Я знала одну Беллу, она жила недалеко отсюда, — Иза пыталась припомнить ее лицо, но оно оставалось в тумане. Однако откуда-то вампирша знала же, что та Белла умерла? Она попыталась воскресить в памяти обстоятельства, когда и от кого это услышала, и почему упоминание этого имени так выводит ее из себя, словно та Белла ее хорошая знакомая, с которой они что-то крепко не поделили.

В памяти всплывали только презрительные эпитеты, серое лицо на фоне осенней хмури и противного дождя, падения в грязь и самоуничижение. Неприятно. Иза уже не была рада своим размышлениям, хотелось скорее вынырнуть из дум и забыть их. Ей не нравилась ни сама Белла, ни все, что с ней может быть связано. И почему Эдварду понадобилось ехать именно к ней?! В глубине груди зародился рык: как будто Иза испытала что-то, отдаленно напоминающее обычную ревность.

— Она была ужасной: слабой, скучной и некрасивой, — озвучила вывод вампирша. — Немудрено, что парень, который с ней встречался, бросил ее.

Пальцы вампира едва заметно задрожали. Изу задело, что Эдвард так сильно нервничает из-за какой-то там непонятной Беллы. В ее замутненных воспоминаниях с трудом всплыло серое и непривлекательное лицо человеческой девчонки, о которой думать было и противно, и неинтересно.

— Она была занудой и депрессивной личностью и, что предсказуемо, плохо кончила. Кажется, она въехала на своей ржавой развалюхе в камень!

Иза слышала, как сидящий рядом Эдвард перестал дышать. И от этого хотелось ещё сильнее ругать Беллу, чтобы симпатичный вампир перестал о ней думать и смотрел только на Изу.

— Она была слишком зацикленной на своих неудачах, — фыркнула Иза. — Нужно быть полной идиоткой, чтобы кататься по кривой горной дороге на байке, да ещё и с ее человеческой координацией. Ее смерть было делом времени, хотя я думаю, что она просто-напросто хотела умереть. Поэтому испытывала судьбу. Думаешь, это она? Это ее ты искал? — Изе необходимо было точно это знать.

— Думаю, да, — хрипло согласился вампир.

— Мне жаль, — посочувствовала Иза, хотя в глубине души ей было совсем не жаль ту запутавшуюся девчонку — она была слишком слабой и вполне заслужила такой конец.

Иза и так рассказала слишком много, поэтому замолчала. Сидящий рядом Эдвард тоже молчал. Иза чувствовала его напряжение, оно делало воздух тяжёлым, сдавливающим лёгкие. Вампирше хотелось отрезать себе язык и вернуть время вспять. Зачем ей вообще потребовалось говорить об этой дурацкой Белле?

— Так ты любил ее? — по какой-то причине Изе хотелось, чтобы это было не так.

— Да, — просто ответил вампир, и Иза поджала губы.

— Почему ты ушел, раз любил? — допытывалась она.

— Я думал, без меня ей будет лучше, — нехотя поделился историей он…



Эдвард словно погрузился в кошмар, которого даже не мог себе представить. С тех пор как он переступил черту и увидел Беллу, он почти ежеминутно сталкивался с новым потрясением.

Начать с того, что Белла — его Белла — его не узнала. Совсем. Сначала он не поверил, решил, что она притворяется. Когда она так непосредственно назвала себя Изой, он думал: что за ненормальное сокращение имени, причем до букв, которые его Белла никогда не любила? У нее же был пунктик: ей не нравилось, когда ее назвали полным именем. И вдруг такое... Это было слишком на нее не похоже.

Но вампирша упорно уклонялась от всех наводящих вопросов, ловко переводя тему или пропуская их мимо ушей.

А потом Эдвард увидел дом... Его поразило то, как девушка обошлась с гостиной. Она вела себя как ни в чем не бывало, словно бы даже не поняла, что сделала... А именно: вся мебель будто намеренно была сдвинута так, что закрывала ровно то место, где больше года назад на Беллу напал Джаспер! Закрытая шкафами стена, скрученный ковер, усыпанный тогда осколками стекла и запачканный кровью человека... Все это было аккуратно прикрыто мебелью, но при этом девушка не смогла ответить, почему поступила так...

Ответ уже формировался у вампира в голове, но он все ещё не верил.

То, что Белла выбрала его комнату, Эдварда растрогало. Не здесь ли ему стоит искать ту нить, которая связывает Изу с куда-то запропастившейся Беллой? Но страшные наблюдения продолжали прибывать: почему вампирша, имеющая острый, тонкий нюх, не смогла сопоставить запах хозяина комнаты и только что пришедшего гостя? Эдвард в это не верил, но факт оставался фактом: даже когда вампир переоделся на виду у Беллы, выбрав те вещи, в которых девушка уже видела его ранее, ничего не произошло — она проигнорировала все намеки и свидетельства очевидного. Тогда Эдвард заподозрил у нее серьезные, настоящие, не притворные проблемы. И чем дальше, тем больше они находили подтверждений.

Иза свободно могла танцевать, тогда как Белла никогда этого не делала. Она вела себя немного легкомысленно, но и дурой ее было сложно назвать — она легко обсуждала сюжеты книг, не утратив знаний после обращения. Она не смущалась, когда Эдвард стал — невольно! просто не мог удержаться! — обнимать ее, хотя — и правда больно оцарапала его сердце — это, вероятно, было потому, что Иза, в отличие от Беллы, его не любила...

А потом она так поспешно и испуганно убежала из дома, как только он заиграл ее колыбельную...

Он понял: она избегает всего, что, так или иначе, травмировало ее.

Шли дни. Вопросы оставались, и в основном Эдвард просто наблюдал, применяя тактику выжидания. Ему не хотелось потерять Беллу ещё раз, из-за неосторожного слова или грубой попытки вытащить Беллу на свет, прячущуюся где-то в глубине беспечной Изы.

Конечно, он мог позвонить Карлайлу, но сам Эдвард разбирался в психологии не меньше отца, а специалист по вампирским психическим отклонениям вряд ли существует. Он мог позвонить Элис, но чем она смогла бы помочь, кроме нечетких видений? Эдвард понимал: то, что случилось с Беллой, его вина, и он должен взять на себя ответственность и как-то исправить эти ужасные последствия его ухода. Его постоянно подтачивало горькое отчаяние, но нытьем и тоской делу не поможешь.

Поэтому он подстраивался под желания новой Беллы-Изы, надеясь, что со временем разгадает ребус и сможет вернуть заблудившуюся в лабиринте собственного разума возлюбленную.

В основном они гуляли и болтали. Иногда охотились. Смотрели на горящий в камине огонь и на приближающийся рассвет. Все чаще ходили за руку, как влюбленные. Эдвард не мог избавиться от физической тяги, особенно теперь, когда Белла стала вампиром. Однако он не мог позволить себе никакие вольности, понимая, что, по сути, Белла больна.

Вампир не мог сопротивляться чувству радости, когда начал замечать, что Белла тоже тянется к нему. Выходит, в какой бы ипостаси она ни находилась, и как бы сильно его не забыла, им было суждено полюбить друг друга. И это приносило бы гораздо больше счастья, не будь девушка больна.

Спустя неделю их навестил Джейкоб. Это произошло вечером, когда Белла привычно оббегала границу своих владений, обновляя след — как делают животные, оберегая территорию от чуждых поползновений.

Эдвард услышал мысли Джейкоба за пару-тройку миль — оборотень как раз подходил к границе. Его беспокойство касалось душевного состояния девушки, он волновался, что вампир причинил ей новую боль. Из-за запрета Сэма Джейкоб не мог прийти раньше.

Белла бежала впереди Эдварда, постоянно скрываясь среди веток. Балуясь, она в прыжке скидывала с них снег и смеялась, руки и лицо подставляя падающей белой крупе. И вдруг она закричала. Это был дикий неконтролируемый вопль насмерть перепуганного зверя. Спустя секунду она выскочила из кустов с перекошенными от чистого безумия лицом, и если бы не Эдвард, бежала бы чуть ли не до Канады.

— Белла, что случилось?! — поймав сопротивляющуюся, задыхающуюся и дерущуюся вампиршу, Эдвард от неожиданности забыл назвать ее Изой.

К счастью, ей было не до того, чтобы придираться.

— Там... Там... Рыжая... — бормотала она с таким лицом, словно сейчас по старинке потеряет сознание.

— Виктория?! — это была единственная ассоциация с рыжей, которая пришла в голову. Но ведь Викторию убили!

Невменяемый взор Беллы на секунду стал осмысленным, как у человека, силившегося вспомнить то, что он давно забыл. Лёгкие набрали воздуха и застыли, Белла смотрела на Эдварда с открытым ртом. Ее глаза пытливо искали что-то в его лице.

— Ви... Виктория?! — вампирша явственно задрожала.

Эдвард слышал, как Джейкоб совершил переворот, и теперь направляется к ним в облике человека. За секунду в голове вампира все стало на места. Он только что видел ещё одно последствие того памятного нападения.

— Успокойся, Белла! — отчётливо произнес он, держа девушку за плечи. — Виктории больше нет. Она умерла! Ее нет!

— Ее нет? — вампирша как будто не верила, ее глаза были широко распахнуты и полны ужаса.

— Джейкоб убил ее. Все в порядке, это не Виктория!

— Это всего лишь я, Белз, — Джейкоб вышел на полянку в человеческом облике и виновато развел руками в стороны. — Прости.

Белла, не поворачивая главы, зажмурилась и уткнулась лицом Эдварду в грудь, с силой обхватив его за талию.

— Джейкоб, ты РЫЖИЙ! — обвинила она приглушённо. Вся ее привычная беспечность испарилась.

Эдвард закрыл глаза, мысленно молясь, чтобы бог дал ему силы справиться с этим безумием.

— Я знаю, — извинялся пристыженный Джейкоб. — Прости, задумался.

Эдвард тихо гладил девушку по голове, слушая запутанные мысли оборотня и снова приходя от них в ужас. Череда подобных ситуаций выстраивалась в голове Джейкоба, совершенно растерянного мальчишки, не знающего, что с этим делать.

— Белла, можешь подождать меня дома? Мы с Джейкобом немного поговорим наедине. — Огромных трудов стоило вампиру придать голосу спокойствие.

Белла кивнула и, бросив какой-то странный, затравленный взгляд на Эдварда, убежала, оставив после себя фонтанчики оседающего снега.

Как только она исчезла, Эдвард сломался. Схватившись за голову, устало опустился на колени и позволил себе несколько минут полного отчаяния. Мысли волка ему в этом помогали: Джейк не мог без злорадства смотреть на мучения предателя.

— Значит, она не выносит рыжий цвет, — с болью констатировал вампир, почти выдирая волосы.

— Точно, — с сарказмом подтвердил Джейкоб, добавив про себя: «Но, я смотрю, твои рыжие пакли ее не волнуют. Видать, любовь все же сильнее страха», — в мысленной тираде оборотня звучали и зависть, и ревность. Хотя он понимал, что Белла-вампир уже не сможет стать его девушкой, он все ещё продолжал любить ее. И очевидное доказательство не забытых чувств Беллы к вампиру его задело.

— Ну, что думаешь? Как она? — прервал Джейкоб затянувшееся молчание. Он пришел сюда не для того, чтобы наслаждаться видом раздавленного вампира.

— У нее расщепление личности, — признал очевидное Эдвард, роняя руки.

«Это из-за тебя», — с ненавистью подумал волк, а вслух сказал: — Тоже мне, «психолог».

— Мне кажется, я смогу ей помочь, — добавил Эдвард, отвечая на внутреннее беспокойство Джейкоба. — Не сразу. Постепенно. Возможно, хотя я не уверен, но всё-таки это не настолько глубоко, как кажется на первый взгляд. У нее бывают... просветления.

— Правда? — несмотря на стойкую неприязнь, слова Эдварда вселили в Джейка каплю надежды.

Он ненавидел вампира, но если тот действительно сумеет помочь... Словом, Джейкоб был бы рад любому улучшению, даже если повинен в этом окажется Эдвард. Хоть его и сжигала ужасная ревность, он не желал Белле зла. Ему не нравилось, что Эдвард даже после предательства сумел занять в жизни Беллы столько места, которого не заслуживал, но он считал отчасти справедливым то, что именно Эдвард будет расхлёбывать последствия.

И главное, это чтобы Белле в конце концов стало лучше.

— И каков план?

Эдвард вздохнул. Ему хотелось с кем-то поговорить, и хотя Джейкоб являлся его врагом, в нем была толика здравомыслия, несмотря на юный возраст.

— Сначала я думал, что нужно ее только немного подтолкнуть. Постоянно давать какие-то намеки, создавать ассоциативные ситуации, которые позволят вспомнить... Но теперь я боюсь! — он взглянул на волка со всем отчаянием. — Что если ей лучше не вспоминать того, что она пережила? Кажется, сейчас она счастлива...

— Ты думаешь, если она вспомнит, как ты ее бросил, то возненавидит тебя? — ухмыльнулся оборотень. В глубине души об этом он и мечтал, глядя на вампира, заслужившего именно такое наказание.

— Отбрось эмоции, волк, — призвал Эдвард Джейкоба к объективности. — Дело же не только во мне. Серьезно, что ты думаешь: будет ли ей лучше, если она будет знать свое прошлое?

Джейкоб озадаченно замолчал, признавая правоту вампира. И теперь он тоже испугался последствий.

— Если она так сильно реагирует на рыжий цвет, а это всего лишь Виктория, которую она и видела-то мельком, то сможет ли она дальше существовать, вспомнив все остальное, что пережила до этого? Поняв, что никогда не увидит отца и мать? Она сейчас похожа на подростка пятнадцати-шестнадцати лет, — Эдвард поднялся с колен. — Как будто она полностью вычеркнула из жизни последние несколько лет: она все ещё живёт в Финиксе, с мамой, как будто и не было ни Форкса, ни Чарли, ни... меня. — Джейкоб на последнем слове криво оскалился. — Но в своем ограниченном мирке она счастлива.

— И что же ты будешь с этим делать? — снова уточнил волк, не зная, чем тут помочь. Он свое дело сделал.

— Я пока не знаю, — признался вампир. — Буду наблюдать. Может, время подскажет какой-то выход, а нет, значит, вместо Беллы останется Иза. Я буду заботиться о ней.

— Увезешь ее отсюда? — Джейкоба расстраивала эта идея, но он понимал, что по-другому нельзя.

— Как только она будет готова, мы уедем. Она не должна оставаться одна. В моей семье, возможно, ей станет лучше. Со временем.

— Что ж, удачи, — пожелал Джейкоб и отправился домой.

— Спасибо, — горячо поблагодарил вслед Эдвард, несмотря на неприязнь оборотня, — что защитил ее!

— Не для тебя старался, — огрызнулся волк и, перекинувшись, умчался прочь.

Когда Эдвард подошёл к дому, Белла выхаживала туда-сюда по подъездной дорожке, и судя по следам, уже давно. Она повернулась к Эдварду и с криком «Ты не ушел!» бросилась навстречу, неловко затормозив примерно на полпути и пытаясь дышать. Эдвард был расстроен и шокирован страхом, который отображался на ее красивом лице, заменив то детское выражение безмятежности, с которым Белла встретила его неделю назад. Сердце вампира сжалось в груди до маленькой болезненной точки, как будто туда воткнули кол.

— Прости, — раскрыл он объятия и прижал девушку к себе, как только она решилась к нему прильнуть. Он гладил ее пышные волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, целовал любимую ароматную макушку, отчаянно чувствуя ту же боль — нежелание даже на минуту расставаться. — Прости, прости, я не хотел напугать тебя. Я никуда не собираюсь уходить. Никогда больше.

— А как же Белла? — голос с нотками ревности вибрировал на груди вампира. — Я думала, ты ушел к ней!

— Напомню: она умерла, — тихо и печально прошептал вампир, с трудом выговорив эти ужасные слова. Но они были правдивы.

К его удивлению, Белла чуть покачала головой.

— Мне страшно, Эдвард, — призналась она, очень крепко обняв вампира за талию, так что он почувствовал ее остаточную новорожденную силу. — Мне кажется, она может оказаться жива. Что если она придет и заберёт тебя у меня?!

Эдвард был растерян. Ее слова звучали двояко, их можно было воспринять напрямую, как ревность влюбившейся женщины, испытывающей неуверенность во взаимных чувствах. А можно было понять как сигнал от Беллы, спрятанной внутри, и теперь Белла взывала к нему из глубины Изы о помощи. И кому из двоих ему ответить? Чтобы не спугнуть одну и не обидеть другую?

— Так или иначе, я все равно буду любить тебя, — вышел вампир из щекотливого положения, таким образом обращаясь сразу к обеим.

Белла подняла голову, внимательно ища в глазах вампира подвох. Они стояли напротив дома, сверху медленно сыпался нежный, как пух, снег, а отблески света из окон играли на мраморно-белых щеках девушки, на шоколадных локонах, в удивлённых золотистых глазах.

— Мне кажется, я тоже влюбилась в тебя, — шепнула Белла взволнованно.

Не теряя драгоценных минут, Эдвард наклонился к приоткрытым губам и, закрыв глаза, растворился в их первом после разлуки поцелуе.

Его вампирская холодная кровь быстрее побежала по венам, когда девушка втащила его в дом и прижала к стене, требуя большего. Ее теплые тонкие пальчики нащупали ворот рубашки и теребили его, пока не расстегнули верхнюю пуговицу. Раз в несколько минут Иза отстраняясь и заглядывала вампиру в глаза, чтобы убедиться, что он не против продолжить. Прежняя Белла не могла допустить такой вседозволенности, и у нее не было такой силы. Эдвард был очарован страстностью и раскрепощению новой стороны своей возлюбленной.

Поначалу они просто целовались. На улице напротив окон, потом внутри дома у двери, у наряженной ёлки. Это было общение без слов — признания поцелуями.

Они сделали крошечный перерыв, чтобы подбросить поленьев в затухающий камин, и некоторое время слушали шипение принесённых с улицы мокрых деревяшек, смотрели на маленькие искры вспыхивающей коры.

Изящная ладошка Изы всегда была предметом изучения Эдварда, и когда оба смотрели друг на друга, то сразу улыбались.

— Мне понравилось целоваться, — застенчиво призналась вампирша, когда ей надоело пялиться в огонь.

— У нас есть целая вечность, чтобы делать это, — улыбнулся Эдвард, охотно привлекая девушку к груди.

Ночь вступила в свои права. То, что началось так невинно, становилось все горячее. Эдвард мог сколько угодно твердить себе, что Белла больна, но, по сути, в его объятиях находилась совершеннолетняя вампирша, точно знающая, чего хочет, и не обремененная религиозной моралью. Ему следовало остановиться, и он попытался сделать это, когда пальчики Изы, расправившись с пуговицами на его рубашке, добрались до ремня.

— Стой, стой, — попросил он, поняв, к чему все идет.

Тяжело дыша, Иза растерянно взглянула на него.

Он не хотел ее обидеть. Взял ее пальчики, поднес к губам, действуя максимально тактично. Ничто так не отрезвляло, как понимание, что прежде нужно хотя бы заслужить прощение.

— Это уже слишком, давай подождем, — молил он.

Эдвард хотел увидеть совсем другое выражение, а не очевидную обиду, отразившуюся на любимом лице. Он уже видел это выражение раньше — боль отвергнутой женщины — когда раз за разом отказывал Белле в большем, в силу того что просто не мог дать ей то, что она хотела. Сейчас были другие причины, физически их больше ничто не разделяло. И все же он не мог... Не хотел делать это, когда девушка не совсем вменяема. Но как это объяснить?

— Я просто хочу убедиться, что ты готова, — смягчился вампир, испугавшись, что призрачная надежда вернуть Беллу будет потеряна из-за его случайной новой ошибки.

— Мне восемнадцать, и, по-моему, я совершенно готова, — опустила Иза голову — Эдварду не нравилось то, как она стала отдаляться от него, словно он уже упустил свой единственный шанс заслужить ее доверие. — Но если ты не хочешь…

Эдвард смотрел, как она неловко подняла руки, закрываясь от него в защитном жесте, и вздохнул, принимая единственно возможное решение. Да, кто-то бы сказал, что он слишком слаб, потакая любому капризу девушки. Кто-то предостерёг бы, что последствия поспешных решений могут быть ещё хуже, чем действий продуманных. Но Эдвард уже достаточно наломал дров. В прошлом он уже поступал в соответствии со своими принципами, не прислушавшись к желаниям Беллы, и что в итоге? Она пострадала, и все равно не смогла забыть его. А теперь сидела перед ним, морально изувеченная, и вновь испытывала боль.

«Хватит», — сказал Эдвард себе. Он постоянно думал, что умнее всех, но девушка перед ним, имеющая гораздо меньше опыта романтических отношений, была права во всем. Он не должен был уходить, им нужно было держаться друг друга, он должен был обратить ее сам. Он все это упустил. Но теперь у него есть последний шанс, и он будет слушать ее сердце, а не свое, доверится ее интуиции. И если она считает, что готова, и что сейчас самое время, и что нет никакого смысла тянуть, выжидать наилучшего момента, присматриваться и раздумывать, он сделает это. Он потерял Беллу — стоило это признать и научиться любить Изу. Возможно, именно она останется с ним.

Вздохнув ещё раз, вампир наклонился к своей возлюбленной и с улыбкой уронил ее на палас.

Девушка удивлённо засмеялась его неожиданному вдохновению, и застонала, когда он прижался к ее сладким губам. К счастью, Иза не была склонна зацикливаться на ошибках и копаться в себе, как это любила делать Белла. Ощутив серьезность намерений мужчины, она перевернула его на спину и с новым рвением принялась за ремень, торопясь поскорей сделать вампира своим.



Иза лежала на боку, глядя на огонь. Ей нравились язычки пламени, съедающие поленья. Сколько ни наблюдай, каждое мгновение жизни огня было неповторимым, а каждое движение — непохожим на предыдущее.

Иза вспоминала, как трудно было в первый раз осознать, что пламя оранжевое. Как она убежала в другую комнату и, словно испуганный зверёк, выглядывала и старалась внушить себе, что этот рыжий цвет не несёт опасности. Каким-то образом ей удалось преодолеть свой иррациональный страх, хотя на других объектах красных оттенков это не сказалось.

Сегодня Иза впервые услышала имя Виктории из уст Эдварда. Нет, Джейкоб тоже говорил о ней, но Иза неспособна была воспринять его слова, ее сознание просто пропускало данный факт мимо ушей. И только Эдварду удалось пробиться сквозь мощную внутреннюю защиту и убедительно донести, что Виктория — самый большой страх Изы, которого до этого мгновения она даже не осознавала — мертва.

Значит, ей больше не нужно бояться? Значит, любой рыжий цвет, который она встречает и от которого шарахается, не рыжеволосая вампирша, пришедшая забрать ее жизнь, и можно попробовать перебороть и эту зависимость?

Иза чувствовала, что с появлением красавца-вампира ее монотонное существование круто изменилось. Словно она была заморожена много месяцев, никуда не двигаясь, не развиваясь, и только теперь впервые начинала дышать. С каждым днём внутри нее что-то расшатывалось, ломалось, открывались новые потайные двери и приносили удивительные открытия. Как будто Эдвард был ключиком, а она замком. И только он мог по-настоящему воскресить ее от глубокой комы, в которой она, как казалось, пребывала наяву.

Это пугало, но и завораживало. Иза чувствовала, что может и должна ему доверять. И теперь хотела понять: готова ли она сделать шаг дальше? Куда дальше, она не знала, просто пришло осознание: так надо. Настало время просыпаться от летаргического сна.

Иза сладко вздохнула, наслаждаясь каждым мгновением этой ночи. Пальцы Эдварда, лежащего позади нее, медленно кружили по коже, а мягкие губы путешествовали вдоль плеча к затылку и обратно, вызывая чувство глубокого эмоционального удовлетворения. Иза была безмерно, невообразимо счастлива, и это чувство становилось все сильней. Ее сердце не могло вместить такое количество, ему требовалось больше места.

Эдвард был идеальным. Не было ничего, что он делал неправильно. Как ему удавалось одновременно быть таким тревожным и неотразимым? неуверенным в себе и проницательным? заботливо-внимательным и раздражающе-упрямым?

Изу восхищал каждый жест вампира, каждое его слово. Она влюбилась... И, что удивительно, он тоже полюбил ее. Точнее, не так: ее не оставляло чувство, что он уже любил ее, когда пришел сюда.

В этом крылось несоответствие, которое необходимо было разгадать, чтобы обрести внутренний покой. Но Изу постоянно и все сильнее грызла ревность. Кто эта Белла и не встанет ли она между ней и Эдвардом?! Что если он все ещё любит и помнит ее, постоянно думает о ней, а Иза — это просто временное развлечение. Девушка не хотела делить Эдварда ни с кем, даже с мертвой.

Теплая рука вампира накрыла девичью грудь, и Иза закрыла глаза, подавленная негой восторга. Эдвард действовал бережно, словно она хрупкое стекло, которое он боится сломать. Он буквально боготворил ее, так что у вампирши не могло возникнуть и капли сомнений: он ее действительно любит. Но как же тогда быть с Беллой?

— Расскажи мне о ней, — попросила она, решив расставить точки над «и», чтобы больше не беспокоиться об этом. — О Белле.

Эдвард снова сделал верный ход: не напрягся, не стал оправдываться, а обнял Изу крепко-крепко, и ее страх отступил... Она ощутила себя любимой.

— Она была человеком.

— Что ты хотел от нее, когда шел сюда?

Мягкие поцелуи отвлекали вампиршу от тревожных мыслей.

— Я хотел увидеть ее. Может, даже просто издалека, не приближаясь. Нам нельзя было встречаться.

Иза представила, как пахли те туристы в лесу, и поняла, что он имеет в виду.

— Но вы же какое-то время считались парой?

Вампир вздохнул. Иза чувствовала себя в его объятиях как в защитной клетке. Пока он так трепетно и влюбленно обнимал ее, ей было не страшно ничто.

— Недолго, — ответил Эдвард с лёгким оттенком грусти.

— Насколько сильно ты ее любил? — важный вопрос.

Эдвард молчал, не желая портить приятную минуту близости.

— Скажи, — потребовала Иза, ей нужно было знать правду.

— Больше жизни, — выдохнул позади вампир, и Иза вновь почувствовала себя уязвленной. Эта Белла мешала ее счастью стать полноценным, потому что вампир помнил о ней.

Изе не хотелось жить остаток вечности, постоянно беспокоясь об этом. Эдвард должен принадлежать ей целиком, иначе она изведет себя ревностью. Он должен забыть Беллу. Должен выбрать одну из двоих.

Она вновь попыталась представить эту Беллу, понять, что такого в ней находил Эдвард, за что полюбил. В последние дни эта Белла все ярче выпрыгивала на поверхность, всерьез беспокоя Изу своей реалистичностью. В последний раз, когда Эдвард задержался поговорить с Джейкобом, и Иза впервые осталась совершенно одна, она испытала страх быть отвергнутой, почти такой же сильный эмоционально, как при ее встречах с оранжевыми оттенками.

Эта Белла вдруг возникла из ниоткуда, заняла почти всю ее голову и стала смотреть на мир ее, Изы, глазами: ее паника распространилась на каждую эмоцию Изы, отравляя ее словно ядом. «Он не вернётся, он не вернётся, он ушел», — стучал в висках ужасный неконтролируемый страх, и Иза никак не могла загнать его обратно в подсознание.

Потом, когда Эдвард вернулся, паника улеглась и чувство, что Иза теряет себя в испуганной Белле, исчезло. Но неясная тревога осталась. Беспокойство, что та девушка, что засела у Изы в голове, может вернуться, и тогда Иза исчезнет навсегда, растворится в ней.

Иза и Белла были принципиально разными. Иза помнила ту серую мышь, ни на что не способного слабого человечка. Белла была некрасивой и неуверенной в себе. Разглядывая себя в зеркало, Иза восхищалась своей внешностью: пышные каштановые волосы с оттенком бургунди богатой волной ложились по плечам; яркие глаза с алым ободком, затем с кроваво-коричневым, постепенно стали необычно-золотыми, и каждое преображение Иза воспринимала с радостью. Тонкая талия поражала изяществом, а нежные изгибы тела привлекали чувственностью. Иза не хотела становиться Беллой — худой, сутулой и спотыкающейся на ровном месте. Она гордилась своим совершенным отражением в зеркале и любила каждый миг своей вечности — в то время как Белла ненавидела себя и постоянно хотела умереть. Иза была счастливой, а Белла, словно назло, чувствовала себя глубоко несчастной, никому не нужной, нелюбимой. Иза была уверена, что Эдвард любит ее, и Белла кивала, разводя руками и признавая свое второстепенное положение брошенной соперницы. Они были слишком разными, чтобы подружиться.

И всё-таки что-то было не так. Повстречав Эдварда, Иза перестала чувствовать себя целой, словно упускала какой-то важный момент, никак не могла ухватить верное направление.

Она должна была разобраться, что с ней происходит. Почему в ее сердце так мало места, словно часть его закрыта и недоступна, как запечатанная комната? Почему она все время ощущает, словно ей чего-то не хватает, упускает что-то очень важное? Почему с тех пор, как ей встретился Эдвард, ее беспокойство становится всё сильней?

Дело было, должно быть, в Белле. И Иза стала тянуться к ней, решившись разгадать пугающую, но необходимую головоломку.

И мертвая Белла вдруг стала оживать. Колотя молоточками изнутри, она требовала себе больше пространства, заявляла о своем существовании и уже не желала уходить в небытие. Иза все ещё видела дождливую улицу, но теперь не со стороны, а словно она сама шла, спотыкаясь о каждый камень. Мысленно вампирша приближалась к зеркалу, но оно отражало не яркую, а невзрачную внешность человеческой девчонки со знакомыми, но более тусклыми и простыми чертами.

Губы вампира все ещё путешествовали по спине вампирши, когда ее чувства словно разделились надвое: одна часть продолжала наслаждаться, другая удивилась. Белла, занозой засевшая где-то в глубине, стала что-то осознавать, а не просто быть тенью.

«Если любил, зачем ты ушел?» — задала Иза вампиру вопрос, когда они сидели на горе, и теперь над ответом раздумывала не Иза, а Белла.

«Я должен был позволить ей прожить человеческую жизнь. Я думал, без меня ей будет лучше».

«Теперь ты так не думаешь?» — усмехнулась тогда Иза, имея в виду смерть.

«Да, я ошибся, — устало сознался Эдвард. — Жаль, что я понял это слишком поздно и позволил ей умереть. Я не должен был уходить».

Эдвард любил ее. Он всегда любил ее, даже когда Белла думала, что нет. Все это — просто нелепое недоразумение, и у нее нет повода бояться быть покинутой.

— Эдвард, — прошептала Иза непривычно робко, заставив его замереть.

— Да? — нежно отозвался он, ничего не подозревая.

Иза чувствовала: Белла может вернуться, она готова. Ей нужен был только толчок. Правильный ответ.

— Ты бы хотел, чтобы здесь была Белла, а не я?

На этот раз ей удалось привлечь его внимание: Эдвард застыл.

— Ее здесь нет, — повторил он устало, но твердо. Шёпотом. — Она умерла.

— И всё-таки, — настаивала упрямая Иза, чувствуя острую необходимость довести эту идею до конца. — Если представить, что она могла бы вернуться? Только допустить? Ты бы кого из нас предпочел: ее или меня?

Иза затаила дыхание: это был вопрос буквально жизни и смерти.

На этот раз Эдвард отнёсся серьезно к тревоге девушки. Медленно развернув ее к себе, он внимательно вгляделся в ее глаза, испытывая явные затруднения с ответом. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — закусила Иза губу, молясь мысленно, — только не лги!

Вампир приоткрыл рот. Закрыл на секунду глаза, мучительно делая невозможный выбор. А потом посмотрел на Изу с глубокой печалью, словно она заставляла его добровольно сунуть голову в отверстие гильотины.

— Я бы любил вас обеих, — выдохнул он, уверенный, что сейчас обеих и потеряет. — С одинаковой страстью.

— Спасибо, — грустно улыбнулась девушка — За честность. — И две разлученные части ее личности где-то глубоко-глубоко внутри соединились в одну.

Иза и Белла, такие разные, но такие нужные друг другу половинки стали целым, и сердце вампирши, открыв запертую некогда дверь, внезапно увеличилось в объеме, вмещая не только новую любовь, которую она обрела за последнюю неделю, но и то сильное, всепоглощающее человеческое чувство, которое она старательно забыла.

Все спрятанные на дне подсознания картины прошлой жизни немедленно стали всплывать, не как чужие, но как собственные воспоминания. Они были затуманены огнем превращения, и всё-таки Иза чувствовала теперь, насколько они важны, и какой она была без них неполноценной, словно потерянная сестра.

Ей ещё предстояла огромная работа по извлечению старых воспоминаний из человеческой слабой памяти, и многим паззлам ещё понадобится время, чтобы сойтись воедино, но уже сейчас Иза-Белла чувствовала себя собой, без всяких там «до» и «после». Теперь было только «сейчас», и обе половины чувствовали себя счастливыми.

— Иза?.. — не дождавшись ответа, тревожно вглядывался в глаза возлюбленной Эдвард. — Ты здесь, со мной?

Глупенький, она всегда была с ним. Даже тогда, когда на время его забыла. Теперь было непонятно, как она могла его не узнать?! Но важно другое: с первой минуты встречи она его снова, и так же сильно, как прежде, полюбила.

— Рассвет! Мы опоздаем! — вскричала она, увидев за окном сереющие сумерки. В одну секунду она оделась и бросила вещи недоверчиво улыбающемуся Эдварду. — Поспеши!

Они бежали со всех ног; вампирша крепко держала любимого мужчину за руку, осознавая правду. И совсем не заметив лису, бросившуюся наутёк.

Они успели аккурат вовремя: сквозь заснеженные бело-зелёные верхушки елей и сосен пробивались первые оранжевые лучи. Они заиграли яркими всполохами в бронзовых волосах, и Иза впервые не смогла отвести глаз от Эдварда, выбрав его между ним и солнцем.

— Я люблю тебя сильнее, чем даже могу осознать, — призналась она, умирая и возрождаясь ежеминутно. Ее ставшее необъятным сердце разрывалось от чувств на клочки, но так сладко и больно, и так восхитительно.

Он тоже забыл про рассвет. Нежно улыбнулся. Заправил густую прядь волос девушке за ухо.

— Я всегда любил тебя, Белла, больше собственной жизни, — со всей серьезностью сообщил он. — И буду любить. Вечно.

Вампирша улыбнулась и, сделав вид, что не заметила случайной оговорки, поцеловала возлюбленного. У нее ещё будет время, чтобы сказать ему о Белле, но сейчас наступало Рождество, и ей хотелось ещё немного побыть беспечной непосредственной Изой, не обремененной никакими комплексами, а ему стоило ещё хоть недолго ощутить себя свободным от необходимости оправдываться вампиром, не зацикленном на своей дурацкой вине. А поговорить... Поговорить они успеют потом.

____________________________

Приглашаю на Форум.