- Здравствуй, родная, давно не виделись…. Ну как ты? Хотя, о чём это я? Прости, глупый был вопрос. Просто… помнишь то время, когда мы были вместе? Мы были так счастливы, так сильно любили, думали, что будем любить вечно, что никогда не расстанемся, всегда будем вместе, всегда будем счастливы…. Как давно это было. Скажи, что с нами случилось? Почему всё вдруг рухнуло? Как мы могли это допустить? Ведь мы любили! По-настоящему любили! И сейчас… до сих пор… я люблю тебя также сильно, как прежде…. Но теперь это не имеет значения. Уже ничего не вернуть назад, как бы сильно этого не хотелось. Судьба не даст нам второй шанс, и мы уже никогда не будем вместе…. Как же так? Как такое могло случиться? Я столько лет жил надеждой на новую встречу, на второй шанс, и даже предположить не мог, что…. Я считал, что сумею всё исправить, думал, что ещё не всё потеряно, думал.… Все эти годы я лелеял надежду на то, что мы снова будем вместе, что ты простишь меня, и всё вновь станет как прежде. Как глупо… Я столько лет прожил надеждой, которой в действительности никогда не существовало. Для нас никогда не было надежды, потому что уже нет никакого «нас»… ведь «нас» не может существовать без тебя… а тебя больше нет… Страшно… глупо… нелепо… Я всегда представлял, что ты где-то там, где-то живёшь, ходишь на работу, общаешься с друзьями, просто где-то существуешь… Я столько раз спрашивал себя, где ты? С кем? Думаешь ли обо мне? Счастлива ли ты? Пусть даже с другим…. Но я никогда и представить себе не мог…. Прости меня…. Если бы не я, возможно, всё могло быть иначе… Ты бы не уехала… не было бы машины, потерявшей управления на скользкой от проливного дождя дороге… не было бы автомобиля нёсшегося по встречке… не было бы аварии… и ты была бы жива…. Прости, что я тогда всё разрушил. Я сам не знаю, почему я это сделал. Наверное, я просто испугался. А когда понял, что натворил, хотел всё исправить, но ты уже уехала, обрубила все контакты и скрылась в неизвестном направлении…. Я до сих пор не могу поверить, что после нашего расставания ты прожила всего три месяца… каких-то несчастных три месяца… а я узнал обо всём только сейчас, спустя столько лет… Я приехал как только смог, прости, что это заняло целых десять лет…. Но теперь я здесь, стою под проливным дождём, точно таким же, как и в последний день твоей жизни, разговариваю с тобой и знаешь, впервые за все эти годы я испытываю чувство умиротворения.… Чувство, которое я всегда испытывал, находясь рядом с тобой… словно ты сейчас тоже где-то здесь, стоишь совсем рядом, и слушаешь мою сбивчивую и путаную речь. И знаешь, от этого становится легче, спокойней, словно я, наконец-то, обрёл то, что потерял так много лет назад… тебя… ту, что была со мной…

Машина неслась по серой ленте дороги, по лобовому стеклу стучали капли дождя так сильно, что дворники ели успевали справляться, встречные машины тускло приветствовали своими огнями. В салоне авто было тепло, мягкие звуки джаза обволакивали, принося спокойствие и умиротворение. Я повернул голову к пассажирскому сидению, в котором мирно спала моя любимая. Мы возвращались с семейного ужина, где состоялось знакомство моей любимой и родителей, они были восхищены ей, как и я при первом знакомстве с Элис.

Я очнулся от звука дождя, что барабанил по стеклу. Наша маленькая квартирка в Сиэтле была, как-то по-особенному пуста, чувствовался холод и одиночество. Все находилось на привычных местах, застыв в ожидании, когда вернется хозяйка, чтоб озарить все пространство своим светом и энергией. Но все равно что-то было не так, я упускал какую-то деталь, очень важную деталь. Я подошел к окну. Капли дождя бежали на перегонки по стеклу, стремясь достичь своей цели - лужицы на карнизе, на которую завистливо поглядывал кактус через окно. Я невольно улыбнулся этой картине, взяв кувшин полил засохшее растение, - Пей дружок, не печалься скоро придет хозяйка. Элис любила кактусы, говоря, что за своими шипами они скрывают самые красивые цветы. Тяжелый воздох вырвался из моей груди - Где же ты любимая? - спросил я в пустоту квартиры.
Я склонялся по квартире еще минут сорок, зайдя на кухню обнаружил пустую миску кота, странно, но я негде его не видел. Наполнив кормом емкость, продолжил свои скитания. Стены начали на меня давить, словно выталкивая наружу под проливной дождь. Все больше ощущая дискомфорт я решил подчиниться этому странному чувству и выбраться на свежий воздух. В коридоре я обнаружил свою пропажу, моего старого и верного друга - рыжего кота Маркуса. Тот уютно устроился на моих тапках, уместив свою рыжую морду на замшевых туфлях Элис, когда я поравнялся с ним, кот резко вскочил ощетинился, зашипел и скрылся в глубине квартиры. Такая реакция меня несколько удивила, но я не стал заострять внимание, покидая свое прибежище.
Меня встретила прохлада, моросящий дождь, тусклый свет уличных фонарей. Подняв воротник своей куртки, я побрел по улице в неизвестном направлении. Капли скользили по моему лицу, волосам, проникая за шиворот, я не замечал, как намокает моя одежда, принося дискомфорт, ноги сами меня несли по пустынным улочкам, будто зная где именно я должен сейчас находиться. Пройдя несколько кварталов, я вышел на широкий перекресток, освещенный светом уличных витрин, фонарей. Большое скопление машин привлекло мое внимание, даже нет, меня потянула туда какая-то неведомая сила. Проходя мимо машин скорой помощи и бригад спасателей меня охватило чувство дежавю и вместе с этим на сердце растеклось тепло и тут же сменилось пустотой, словно это тепло прошло сквозь сердце и пропало в темноте ночи. Перед моим взором возникла картина два покорёженных автомобиля, голоса спасателей и врачей, которые вытаскивали пострадавших, оказывая им помощь и госпитализируя их в больницу. Я же видел другое…
Проливной дождь, перевернутый автомобиль по среди дороги, осколки стекла, вой серен, тело девушки с кислородной маской на лице, помещают в карету скорой помощи, в то время как тело молодого парня упаковывают в черный пакет. Осознание и память медленно пробирались по извилинам моего мозга и как только они достигли нужной точки все стало на свои места. Вечер, дождь, мы с Элис возвращались от моих родителей, яркий свет, визг тормозов на скользкой дороге удар, темнота… я умер…
Крик боли, отчаянья, потери пронеся по улице, но никто не заметил мучений парня, что склонился на колени под гнетом своего горя, его никто не видел каждый занимался своим делом, спасал тех, кого можно было спасти.
- Джаспер! - донесся тихий голосок до парня, через голоса спасателей и врачей, рев моторов машин и улисившийся дождь.
- Джаспер! - и сердце парня вновь наполнилось теплом, которое уже никуда не пропадало, а наоборот распространяло тепло по всему телу.
- Джаспер! - парень поднялся на ноги, чтоб встретиться с глазами любимой.
- Элис!
Две души устремились навстречу друг другу, минуя людей на своем пути. Под проливным дождем посреди проезжей части среди машин и суетящихся людей, парень сжимал в своих объятиях хрупкую фигуру девушки покрывая поцелуями ее лицо и шепча слова любви.


Городская больница. Доктор Стивенсон шел по коридору, просматривая бумаги, когда к нему подошла медсестра.
- Доктор, пациентка из седьмой палаты умерла, не приходя в себя, сердце отказало, - произнесла медсестра по имени Сюзен.
Стивенсон оторвался от своих бумаг и взглянул на девушку, затем перевел взгляд на окно палаты под номером семь. На кушетки лежало хрупкое тело девушки с черными волосами, бледной почти белой кожей словно фарфор, да и сама она была похожа на статуэтку балерины. Медсестра, находящаяся в палате, отключала провода от тела, а затем и вовсе скрыло ангельское создание под белой простыней от посторонних глаз.
- Жалко, такая молодая, - тихо произнесла Сюзен, наблюдая, как и доктор за действиями своей сослуживицы.
- Сколько она пробыла в коме?
- Пять дней…

Все бренно.
Теперь он осознавал истину особенно остро. Здесь, в тишине разбитых сердец, крушения надежды, что тянулись кровавым шлейфом за ее телом, за графитовым асфальтом, как озеро оникса, где только тьма властвовала в дождливой ночи.
Его не замечали, он видел лица, их сожаление, то, как опускали глаза, пряча гребаную жалость. Ведь ей было незачем умирать, ей не нужно умирать. Лучше бы Смерть забрала его... А может, так и вышло? Потому что он больше ничего не чувствовал: ни крови, струящейся отовсюду, но будто из нее. Это покров алой маски беспощадной Смерти.
Он убил ее. Собственными руками. Так кто же он? Человек, ли? Монстр, чудовище...
Он не помнил, как побежал. Дождь хлестал по плечам, бил в лицо, но и этого казалось мало. Ему хотелось прыгнуть в бездну, чтобы легкие заполнила вода. Сжать ее ладонь и в последний раз заглянуть в глаза, полные ужаса и безысходности.
Потому что это стало бы их общим концом. А может... Начало.
Даунтаун сверкал, у него нет плохих дней, нет неудач, нет поражений, нет потерь. Только бесконечный поток людских амбиций, заключенных в потреблении. Но ведь и они живут и любят, страдают и ненавидят. Только сегодня его день. Их. Сегодня ночь его греха.
Когда он попытался обернуться, то колени подогнулись. Ноги больше не смогли удержать его, словно весь груз несчастья наконец нагнал, навалился и раздавил.
У них могла бы быть другая жизнь. Теперь он осознавал и эту истину.
Но было поздно.
Есть вещи, которые нам не дано вернуть. Время и люди...
И когда он все же оглянулся, тень кого-то настигла его и резко придавила к земле. С его стороны не нашлось желания на сопротивление, он позволил незнакомцу разорвать свое горло, в последний раз бросая мутный взгляд на Бруклинский мост.