2024-4-20

17

0

0

Сиэтл, Вашингтонский университет, 2 сентября 2010 года.
Пробуждение было тяжелым. Голова просто раскалывалась, в горле была такая непереносимая сухость, по сравнению с которой даже жажда крови казалась легким покалыванием. И еще очень тихий, но такой настырный стук набатом отзывался в словно расплавленном мозгу, каждым ударом все более и более обостряя тупую боль. С трудом приоткрыв свинцовые веки, Изабелла поняла, что находится вовсе не в своей комнате. И не одна.
На некотором расстоянии от нее на кровати в позе лотоса сидел Эдик. Он был только в майке и боксерах, и, даже не смотря на головную боль, Изабелла невольно залюбовалась его сильным мускулистым телом. И выглядел он, в отличие от нее, вполне свежим и отдохнувшим. Парень не заметил ее пробуждения, потому что был слишком увлечен. Лоб сосредоточенно нахмурен, густые брови сдвинуты к переносице, тонкие губы быстро шевелятся, словно проговаривая какую-то речь, а пальцы летают над клавиатурой ноутбука, издавая те самые тихие звуки, которые так ее раздражали.
И она снова прикрыла глаза, пытаясь справиться с неизвестными ей ранее и крайне неприятными ощущениями, а заодно и привести в порядок свои мысли.
Пьянство – страшная вещь. События вчерашнего вечера постепенно восстанавливались в памяти. Сначала они с Эдиком посетили огромный строительный супермаркет. И он устроил для нее там целое представление, заставляя продавца-консультанта, совсем еще молоденького паренька, раскатывать для них чуть ли не все рулоны имеющихся там обоев. А так как ассортимент был ну очень солидным, то бедный парень вспотел от усердия, и под конец сверлил их полным ненависти взглядом. А Эдик невозмутимо чесал свой затылок, озабоченно спрашивал у нее: «Как думаешь, дорогая, эти цветочки не сильно противоречат основным принципам фэншуя?», и она изо всех сил старалась сохранить серьезное лицо, что, впрочем, не всегда ей удавалось. И весь этот цирк сопровождался шутками, прибаутками и анекдотами. Та же история повторилась и в отделе сантехники, где каждый имеющийся в продаже смеситель был попробован на зуб, трижды раскручен на составляющие и столько же раз собран обратно.
А потом у нее дома Эдик ловко поменял сломанный смеситель, и они вместе долго стирали кровавую надпись Мейсона, которая буквально въелась в стенку, и полностью переклеили все обои. Она была очень признательна Эдику за эту идею и за оказанную помощь, потому что находиться в комнате, где на стене красуется красноречивое напоминание о ее мучителе, было для нее просто невыносимым.
И когда она вежливо поблагодарила его и попробовала выпроводить, ссылаясь, что устала и хочет спать, Эдик авторитетно заявил, что по старинной российской традиции если разу не обмыть новые обои, то они сразу обвалятся. И не обращая внимания на ее робкие возражения, потащил на берег залива, и устроил что-то вроде пикника при луне. О том, что русские пьют много, Изабелла конечно слышала. Но она даже не представляла истинные масштабы. У Эдика с собой была большая спортивная сумка, в которой подозрительно звенели бутылки. Их было три? четыре? или больше? Она не могла точно ответить на этот вопрос.
Тихая ночь и красоты залива действовали на нее умиротворяющее, красное вино приятно согревало горло. И захватывающие рассказы Эдика о жизни в России заставляли ее напрочь забыть о нависшей над ней угрозе. Давно она не испытывала такой легкости и веселья, давно ей не было так хорошо, как рядом с этим сплитом, которого она по сути едва знала. И дело было вовсе не в вине, его запах, его тепло, его близость пьянили ее и без всяких спиртных напитков.
А потом, непрерывно останавливаясь и целуясь до одури, словно два влюбленных подростка, они медленно двигались в сторону общежитий, и почему-то оказались не у нее, а в квартире у Эдика. А вот что было дальше, она помнит очень смутно. Вроде как он начал ее медленно раздевать, покрывая каждый миллиметр обнажающейся кожи горячими поцелуями, а потом… она была настолько пьяной, что заснула, как только ее голова прикоснулась к подушке. Получается, что главного так и не случилось. А жаль.
– А утро-то не очень доброе, – подмигнул ей Эдик, наконец, заметив, что она уже проснулась, – ты совсем не умеешь пить.
– Зато ты умеешь, – она попробовала приподняться на локте, но резкий спазм в затылке заставил снова откинуться на подушку, – и зачем было меня спаивать?
– Да кто ж знал, – пожал плечами Эдик, – держи, может это облегчит твои страдания, – и он кинул ей бутылку минералки.
– Это не поможет, – рассеяно протянула она, но все-таки сделала глоток.
Вода, как она и предполагала, только обострила раздирающую горло сухость, ей нужна была сейчас совсем другая жидкость. Она уже давно не пила крови, и организм настойчиво требовал восполнить этот пробел в ее питании, особенно сейчас, после вчерашних неумеренных возлияний.
– А что поможет? – заинтересовался Эдик.
– Кровь, – коротко вымолвила она.
Его реакция удивила ее. Поколебавшись всего несколько мгновений, устроился перед ней на коленях, и доверчиво протянул свою руку, повернув раскрытой ладонью вверх.
– Ну я же пил твою кровь, – пояснил он, поймав ее недоуменный взгляд, – теперь ты попробуй мою.
Осторожно перехватив предложенное ей запястье, Изабелла поднесла его к носу и блаженно втянула ноздрями запах, исходящий от сплетения нескольких вен. Ну очень приятный запах. Горло сразу засаднило, желудок отозвался голодным спазмом, клыки сами потянулись к заветному месту. А почему бы и нет?
Смотря прямо в его глаза, она вгрызлась в запястье резко, заставляя Эдика дернуться от неожиданности. Его кровь была восхитительной, немного терпкой на вкус, но тем не менее даже лучше, чем сладковатая человеческая. Первый же глоток освежил горло, приятным теплом разлился по организму, снимая неприятные ощущения.
Делая быстрые глотки, она исподтишка наблюдала за его реакцией. Эдик сейчас испытывал резкий прилив возбуждения от ее укуса, это было заметно как по потемневшему взгляду, так и по образовавшейся в боксерах выпуклости. Изабелла удовлетворенно хмыкнула. Ей ли не знать, как возбуждает все, замешанное на укусах и крови. Ведь у нее был искушенный в таких вопросах учитель. Мейсон развратил ее, научил находить удовольствие в боли.
Но сейчас не время вспоминать прошлое, и она сосредоточилась на своей пище. Сделав еще несколько жадных глотков, решила не злоупотреблять, и, хоть это и было очень трудно, нашла в себе силы оторваться от живительного источника, и аккуратно зализала ранку. И, подняв глаза, встретилась со слегка смущенным взглядом Эдика.
Еще бы, если он впервые ощутил такое, то его реакция была вполне нормальной. Не каждый день, видать, девушки в его постели высасывали его кровь. Вернее, у него просто не было таких девушек, как она. Можно сказать, что она своими клыками лишила его невинности. И он снова и снова будет желать ее укуса. И ее крови тоже, ведь она ему наверняка пришлась по вкусу. И теперь между ними самая крепкая, замешенная на крови связь, которую, как она уже знала, ох как не просто разорвать.
– Надеюсь, ты теперь сыта? – в охрипшем голосе Эдика уже сквозило столь характерное для него ехидство, – кофе в постель можно не подавать?
– Теперь на тебе моя отметина, – самочувствие значительно улучшилось, и она сама решила подшутить над ним.
– Это что-то значит? – он озабочено сдвинул брови, разглядывая след от ее клыков.
Неужели боится? А она была о нем лучшего мнения.
– Значит, – многозначительно протянула Изабелла, специально мучая его, – ты теперь мой.
Он задумался всего на секунду.
– А мне это даже нравится, – вдруг легко согласился он, – но с одним условием.
И что-то новое появилось во взгляде, словно он решил для себя, отбросил какие-то свои сомнения.
– Интересно, с каким же? – насмешливо поинтересовалась она, но все-таки не смогла сдержать инстинктивного порыва, потянулась ему навстречу.
– Я тоже оставлю на тебе свою отметину, – его голос ласкал каждым звуком, пробуждая воспоминания того, что он уже с ней делал, заставляя хотеть большего, фантазировать, что он сделает с ней еще, и, может быть, даже прямо сейчас.
От промелькнувших в голове картинок бросило в жар, и тут же в холод, по телу покатилась предательская дрожь. А на его лице заиграла хищная улыбочка, он уже находился во власти инстинктов. И медленно потянулся к ней, задел губы легким, игривым поцелуем, снова заставляя ее задрожать от предвкушения, и тут же отстранился, но лишь для того, чтобы завладеть ее рукой. И проложил дорожку из тягучих поцелуев по внутренней стороне, от изгиба локтя к запястью, оставляя за собой пылающие жаром участки кожи. И принялся ласкать губами выступающие вены, облизывать языком, слегка задевая клыками. Изабелла нервно сглотнула, чувствуя, как нестерпимо хочет его, его укуса, и, самое главное, ощутить его внутри себя, а ведь он даже еще практически ничего не сделал.
И когда она уже совсем растеклась от такой пикантной, двусмысленной ласки, он вдруг прервался, переводя озабоченный взгляд на настенные часы.
– Черт, восемь часов, – выругался он, подскакивая, – у меня через час доклад на заседании кафедры, а я еще не подготовился. Извини, – и он запечатлел легкий поцелуй на ее лбу, – мы обязательно вернемся к этому вопросу позже.
И снова уткнулся в свой ноутбук, а она еле сдержала рвущийся из горла раздраженный рык. Какой раз за последние сутки он, сначала поманив, вот так вот отпускал ее, так и не дав то, что она хочет? И сколько эта пытка еще будет продолжаться?
Словно прочитав ее мысли, он оторвался от экрана, окидывая ее внимательным, полным нежности взглядом, и, по достоинству оценив сверкающие в ее глазах молнии недовольства, снова ухмыльнулся и потянул к себе, дал удобно умоститься на своем бедре. Правая его рука уверенно запорхала над клавишами, а левая тут же заползла ей под майку, пальцы бережно массировали кожу, заставляя ее расслабиться, обмякнуть от приятной ласки.
И что он там такого набирает? Изабелла лениво пробежалась взглядом по экрану. Биотехническая система… коррекция физиологического состояния… средства диагностики… метод цветопунктуры… а он еще и умный… Глаза сами закрылись, осторожные поглаживания убаюкивали, и, словно укутанная его восхитительным запахом, она погрузилась в сладкую полудрему.

Несмотря на то, что сегодня был всего лишь второй день ее обучения, занятия протекали на редкость тяжело. Была только вторая пара, но учиться уже не хотелось. В голову настойчиво лезли разные мысли, как приятные, так и не очень, и еще не было Элис Каллен, а сей факт не мог не вызывать беспокойства.
Украдкой достав телефон, она стала рассеяно листать свой список контактов, пока не наткнулась на номер Эдика, который он сам вбил в память ее мобильного сегодня утром. Недолго думая, послала ему сообщение с вовсе не оригинальным вопросом «Как дела?». Телефон пикнул практически сразу. «Скучаю по тебе». И эта вроде как банальная фраза вызвала идиотскую улыбку на лице, даже сидящая рядом Анна подозрительно покосилась на нее. Неужели какая-то смс-ка может приносить такое неожиданно полное ощущение легкости и глупого счастья?
Через некоторое время телефон пикнул снова, она порывисто спрятала его под стол, жадно впилась глазами в экран. Но на этот раз номер, с которого пришло сообщение, не определился. Открыв новую смс-ку, она словно рухнула вниз с американских горок. Текст в точности повторял надпись на ее стене, от которой они вчера вместе с Эдиком так тщательно старались избавиться: «ТЫ – МОЯ!».
И снова от этих двух слов мороз пробежал по коже, заставляя спуститься с небес на землю, возвращая ее к жесткой реальности. Мейсон никуда не делся, он где-то рядом, наблюдает за ней, и очень скоро наверняка заявит на нее свои права.
Что же ей делать? Все-таки сбежать, как пятнадцать лет назад?

Форкс, дом шерифа Свона, август 1995 года.
Со времени ее первой, неудачной попытки побега прошло два месяца. И за это время она старательно изображала из себя если пусть не безумно влюбленную, то, во всяком случае, преданную подругу. И Мейсон тоже очень изменился. Стал проявлять несвойственную ему нежность во время секса. Думал не только о себе, а старался сделать приятно и ей. И, что самое странное, она стала просыпаться в его объятиях, чего раньше никогда не было.
Но изменения в их интимных отношениях вовсе не коснулись его общей линии поведения. Он пригрозил ей, что еще одна попытка побега будет стоить жизни ее отцу. Он по-прежнему брал то, что ему нужно, не спрашивая ее согласия. Он не разрешил ей поехать учиться в колледж, как она планировала, а заставил сидеть с ним в Форксе.
И у нее складывалось впечатление, что было два разных Мейсона, один неистово любил и ласкал ее, а второй не менее изощренно изводил. И если ко второму она уже привыкла, то первый ее пугал. Трудно было поверить, что этот погрязший в убийствах и разврате вампир может испытывать какие-то бы ни было чувства, кроме злобы и ненависти. И мысли о побеге полностью завладели ее воображением.
А так как сбежать теперь она не могла, оставался только один выход, умереть. Во всяком случае, умереть для Мейсона. И, что, конечно, гораздо труднее, для своего отца. Но другого выхода не было, только в этом случае Мейсон ничего не сделает Чарли.
И сценарий собственной смерти постепенно складывался в ее голове. Вот только сама она не справится, ей нужен был помощник. И, тщательно все обдумав, она написала письмо Филу, вкратце описав положение, в котором оказалась, и план побега. И попросила ничего не говорить матери.
Отправлять столь важное письмо из Форкса она не решилась, пришлось дождаться, когда отец поедет по делам в Порт-Анжелес. Изабелла попросила его отправить письмо с главного почтамта. И приготовилась ждать.
Фил позвонил ей через несколько дней, и во вроде как невинном разговоре намеками дал понять, что готов ей помочь. Теперь Изабелла звонила отчиму только из полицейского участка, убедившись, что Мейсона нет поблизости. Они обсуждали детали побега, и все было уже тщательно спланировано, оставалось только дождаться подходящего момента.
И такой момент вскоре настал. Появился Джеймс, и долго что-то взволнованно обсуждал с Мейсоном и Эмилией. Как она поняла, это было связано с Джаспером Хейлом. И в результате решили на следующий день ехать в Канаду, причем все вместе. Другого такого шанса могло и не быть, и Изабелла тут же позвонила Филу, назначив свою погибель на следующий вечер.
И вот сейчас, собрав в кулак все свое самообладание, она готовилась к решительному шагу. Чтобы не вызвать лишних подозрений, никаких вещей она не брала, только старые джинсы и футболку. Прощальное письмо отцу с просьбой никого не винить в ее смерти, что она сама так решила, отправила еще утром по почте. Осталось только широко распахнуть окно на втором этаже, чтобы дать знать Филу, что все идет по плану.
Еще раз с сожалением оглянувшись на дом отца, который больше никогда не увидит, она села в свой грузовичок и направилась к дому Мейсона. Именно там она и собиралась осуществить свой план, дом находился на отшибе, ближайшее жилье было далеко, и полыхающий пожар не сразу привлечет внимание жителей Форкса.
Она приехала как раз вовремя, Джеймс и Мейсон уже стояли возле машины, поджидая слишком долго собирающуюся Эмилию.
– Что ты здесь делаешь? – недовольно прищурился Мейсон.
– Хотела попрощаться, – и она смело приблизилась к нему, обвила руками его шею.
Мейсон самодовольно ухмыльнулся, и накрыл ее рот требовательным поцелуем, как всегда, увлекаясь, прикусывая ее губу и тут же слизывая кровь, и она послушно отвечала ему. Она должна сейчас быть предельно искренней, он должен поверить, что ей действительно не хочется с ним расставаться.
– Мейсон, мы куда-то собирались, – ехидно напомнил ему Джеймс, – твоя игрушка никуда не денется, завтра вернешься и получишь от нее все, что захочешь.
Вампир чертыхнулся и нехотя выпустил ее из своих ледяных объятий. Но тут же захватил пальцами подбородок, больно сжал, заглянул в глаза.
– Я надеюсь, ты не будешь делать глупостей в мое отсутствие? – его тон был жестким, – мне не надо напоминать о последствиях?
– Нет, – процедила она сквозь зубы, стараясь выдержать его обвиняющий взгляд, – я все помню. Только у меня просьба. Можно, я побуду в твоем доме, а то ко мне сегодня грозилась прийти Джессика, ты же знаешь, как я не люблю с ней общаться?
Эта ее просьба несколько удивила Мейсона, он даже выпустил ее подбородок из своего захвата. Но потом равнодушно пожал плечами, действительно, какая ему разница, где она его будет ждать?
Из дома вышла Эмилия, и, наградив Изабеллу презрительным взглядом, демонстративно уселась в машину. Вампиры последовали ее примеру, и только Мейсон еще раз обернулся и окинул ее жадным, собственническим взглядом, на секунду замешкался, но потом все-таки сел на водительское сидение, и машина резко сорвалась с места.
Изабелла долго смотрела вслед удаляющемуся автомобилю, и ее раздирали противоречивые чувства. Неужели она больше никогда его не увидит? С одной стороны она радовалась предстоящей свободе, а с другой… все-таки было что-то, не любовь, нет, но она, безусловно, привязалась к этому монстру, хоть и ненавидела себя за свою слабость. Но решение принято, и пути назад отрезаны.
Достав из грузовичка заранее припасенную канистру бензина и пакет со старыми джинсами и футболкой, она поднялась в комнату Мейсона, переоделась и приготовилась ждать.
Примерно через полчаса раздался звук приближающегося автомобиля. А вот и Фил. Быстро спустившись, подождала, пока он подъедет прямо к крыльцу.
– Все по плану? – поинтересовался он, высунувшись из окна.
Она бодро кивнула. По предварительной договоренности Фил не должен выходить из машины, чтобы случайно не оставить своего запаха, ей придется все сделать самой. Набрав полные легкие воздуха, открыла багажник. И хоть она знала, что там ее ждет, выбившаяся из-под брезента бледная рука заставила ее вздрогнуть. Фил привез труп. Нет, он вовсе никого не убивал, он просто купил подходящий по параметрам неопознанный труп у служителя морга. Но, тем не менее, труп есть труп.
С трудом преодолевая отвращение, Изабелла вытащила из-под брезента голую мертвую девушку, и еле сдерживая рвотные позывы, на вытянутых руках понесла ее в дом, на второй этаж, где оставила свои вещи. Одежду она специально подбирала так, чтобы от нее что-то осталось в огне, джинсовые юбка и куртка были отделаны многочисленными молниями и металлическими заклепками.
Снова собрав силу воли в кулак, она натянула на труп свои вещи. Оставалось только надеть кольца. Колец у нее было два, одно подарила ей мать на десятилетие, а второе недавно совершенно неожиданно вручил ей Мейсон, бормоча что-то типа того, что это знак ее принадлежности ему. И как ни странно, ни с одним, ни с другим кольцом ей не хотелось расставаться. Но без этих колец никак нельзя, и она решительно стянула с себя оба и с трудом насадила их на распухшие пальцы девушки. И внимательно осмотрела следы своих трудов. Вроде бы все. И то, что девушка чуть выше ее, не имело большого значения. Единственный судмедэксперт Форкса законченный алкоголик, он спустя рукава относится к выполнению своих обязанностей, так что точно не заметит, что девушка умерла еще до того, как ее тело поглотил огонь.
Открыв канистру с бензином, Изабелла облила труп, и разбрызгала легковоспламеняющуюся жидкость по всей комнате. И стала пятиться, спускаясь вниз, продолжая поливать пол и стены. И уже на улице достала из машины Фила еще две канистры, и обильно облила стены дома снаружи. Ту канистру, что привезла с собой, бросила на крыльце, а канистры Фила спрятала обратно в машину. И, выудив из кармана коробок, быстро чиркнула спичкой, какое-то время полюбовалась на маленький огонек в своих руках, и бросила спичку внутрь дома. Соприкоснувшись с бензином, пламя вспыхнуло, разгорелось, разбежалось дорожками по полу и стенам, захватывая все большую и большую территорию. Изабелла еле успела отскочить, чтобы огонь не задел и ее.
И через секунду она уже была в предварительно заведенной Филом машине, и они быстро отъехали, остановившись чуть в стороне, наблюдая за активно разгоравшимся пожаром. Щупальца огня быстро охватывали весь дом, и вроде как ничего не могло остановить разгулявшуюся стихию. Грузовичок Изабеллы стоял невдалеке, получалось, что уехать она не могла, уйти пешком тоже, потому что не было ее запаха. А значит, она погибла в этом адском пламени.
– Нам пора, – решил Фил, – нужно убираться отсюда подальше.
Изабелла, не отрываясь, словно завороженная, смотрела на объятый пламенем дом, пока он не скрылся за поворотом дороги. Неужели ее план удался? Она даже не смела верить, что наконец избавилась от своего мучителя.
Фил гнал машину на предельной скорости, и когда с начала пожара прошло примерно полчаса, с неба вдруг стал накрапывать мелкий дождь. Это было очень кстати, ведь дождь смывает все следы. А дождь все усиливался, застилая небо густой пеленой, словно там, в вышине, были услышаны ее молитвы.
И только сейчас Изабелла позволила себе расслабиться, прикрыть глаза и откинуться на спинку пассажирского кресла. Вот она, свобода! О том, что будет дальше, она старалась не думать. Она надеялась, что сможет пережить ломку, и постепенно научится жить без его яда.

Сиэтл, Вашингтонский университет, 2 сентября 2010 года.
Да, тогда она ловко обвела его вокруг пальца. Но во второй раз Мейсон в ее смерть точно не поверит. Значит, нужно придумать что-нибудь другое, но не менее эффективное. Например, воспользоваться идеей, которую ей подкинул Эдик.
Еще раз тщательно взвесив все за и против, она подняла руку, попросилась выйти, хотя до конца пары осталось всего несколько минут. Но если она не сделает это прямо сейчас, то ее решимость может испариться.
Длинный коридор университетского корпуса был пуст, везде шли занятия. Высокие потолки, оформленные массивной лепкой, с одной стороны двери учебных аудиторий, а с другой большие, практически во всю стену окна. Ее шаги гулким эхом отражались от толстых стен, Изабелла почувствовала себя неуютно в таком огромном пространстве, инстинктивно захотелось съежиться, спрятаться, забиться в какой-нибудь угол. Но все-таки набрала номер, который всего лишь мельком видела в визитке. Ей ответили сразу после первого гудка.
– Да? – мужской голос звучал не очень приветливо, почти грубо, словно его оторвали от очень важных дел.
– Это Ирэна Стоун, – на всякий случай представилась она, хотя наверняка ее узнали по голосу, – мы могли бы встретиться?
В трубке повисло неловкое молчание. Изабелла напряглась, ожидая ответа. Неужели она опоздала, и информация ему уже не интересна?
– Я перезвоню в течение часа, и мы уточним место, – наконец, сухо ответил мужчина и тут же отключился.
Рассеяно спрятав телефон, она раздумывала, стоит ли возвращаться на пару или же лучше подождать звонка в коридоре. И инстинктивно почувствовала затылком чужой любопытный взгляд. Резко обернувшись, увидела на другом конце огромного коридора знакомую фигуру, небрежно привалившуюся к подоконнику. Их разделяла всего пара десятков метров. И если губы сами собой расползлись в глупой счастливой улыбке, то обоняние тут же взбунтовалось, просто крича об опасности. Потому что это был вовсе не Эдик.
– Здравствуй, Изабелла, – тихо проговорил он, но она своим совершенным слухом прекрасно слышала каждый звук даже на таком расстоянии.
Какое-то время она рассеяно пялилась на него, давая себе время собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Он ничуть не изменился. Хотя что может измениться в вампире? То же аристократически бледное лицо, плотно сжатые губы, въедливые, можно даже сказать, колючие глаза, слегка прикрытые густыми ресницами. Идеально сложенная фигура подчеркнута черными обтягивающими джинсами, серая футболка плотно облегает упрямые бугорки мышц. Все так же соблазнительно прекрасный, и одновременно безжалостно жестокий. Истинный хищник. А ведь он мог стать любовью всей ее жизни. Мог, но не стал. Даже сделал все возможное и невозможное, чтобы этого не произошло.
Набравшись смелости, посмотрела прямо в его глаза. Радужная оболочка угольно черная, почти слившаяся со зрачком, и только тоненький ободочек бордового цвета говорил о том, что он сыт. И вовсе не жажда крови отражалась в его потемневших глазах, она прекрасно помнила, что сулил этот его свинцово-тяжелый, гипнотизирующий взгляд. Мертвый взгляд. И тело тут же услужливо напомнило вроде как давно забытые ощущения. Дрожь, неуверенность, и… тугой, требующий развязки комок внизу живота. Только не это. Она больше не может испытывать к нему это, просто не имеет права. Только не после того, что он с ней делал.
А он все так же стоял в расслабленной позе, и пока Изабелла думала о бегстве, прозвенел звонок. Двери аудиторий распахнулись, огромный коридор тут же наполнился оживленными студентами. Что же ей делать? Все-таки сбежать? А что это изменит? Нет, она уже достаточно измучилась неизвестностью, и лучше все решить сразу, прямо сейчас.
Рука инстинктивно нащупала спрятанные под юбкой кинжалы, что придало ей некоторую уверенность. И она медленно пошла в его сторону. Наверное, это были самые сложные шаги в ее жизни. Ноги были словно ватные, снующие туда-сюда студенты на мгновения закрывали от нее прислонившуюся к подоконнику фигуру, и каждый раз мелькала отчаянная надежда, что он исчезнет. Но чуда не происходило, расстояние между ними неумолимо сокращалось, а он по-прежнему ждал ее, снова ловко перехватывая ее взгляд, гипнотизируя и подчиняя, заставляя двигаться дальше.
Ближе. Еще ближе. Нестерпимо близко, так, что она уже не могла дышать, ведь его терпкий запах всегда отключал мозг, выпуская на волю глубоко спрятанные звериные инстинкты. Она остановилась прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, и зачаровано наблюдала, как его губы расплываются в удовлетворенной ухмылке. Еще бы, ведь она сама глупо потянулась к нему, словно ночной мотылек на яркий свет. Неужели он все еще имеет власть над ней, неужели она завязана на нем, неужели нет выхода?
Презрительно сощуренные глаза прожигали ее насквозь, вызывая короткий всплеск животного страха. Ей потребовалось собрать все свое самообладание, чтобы выдержать этот пронзающе-свинцовый взгляд, не отвести глаз, не развернуться и не дать деру.
А он лениво оторвался от подоконника, и медленно выпрямился, нависая над ней, ненавязчиво напоминая, что выше более чем на полголовы, и, главное, сильнее. И теперь смотрел на нее сверху вниз, скользя взглядом по слишком откровенному вырезу блузки, да так жадно, словно касаясь и трогая. Смотрел так, будто голодал уже не одну неделю, и этот голод был вовсе не пищевым. Алчный взгляд пробежался вверх, по ее лицу, и сосредоточился на губах, принуждая их гореть в ожидании настоящего прикосновения. И она поймала себя на мысли, что ноги уже сами непроизвольно раздвигаются, еще немного, и она рухнет на спину, готовая отдаться ему прямо здесь, в наполненном студентами коридоре.
Нет, она больше не будет безвольной жертвой его невероятной сексуальности. Мотнув головой, Изабелла разогнала охватившее ее оцепенение и посмотрела в ответ вызывающе дерзко, давая понять, что нет больше его власти над ней. Вот только внутреннее чутье настойчиво напомнило, что одного только взгляда будет недостаточно, здесь потребуются другие, куда более весомые аргументы.