Я опоздала.
Я смотрела туда, где секундами назад стоял Эдвард, а теперь было пусто. Ноги подкосились, но я не почувствовала, как упала на землю. Я встала на колени, устремив взгляд на небольшую лесную полосу. Я в отчаянии искала его следы на грязи, хоть что-то, за что можно было зацепиться, но безуспешно. Словно его не существовало вовсе.
Казалось, меня сейчас стошнит.
Что я натворила?
«Ты причинила ему боль, — сказал мой разум. — Вот что ты натворила. Ты ему солгала, нанесла вред и прогнала».
— Нет! — вскричала я. — Нет, я спасла его! Я его спасла!
В который раз я вынудила себя вспомнить, для чего отпустила Эдварда, вспомнила о его боли и его душе. Снова и снова я убеждала себя, что так будет лучше. Для него.
Я не отводила глаз с места, где раньше стоял Эдвард. Как я мечтала, чтобы он вновь оказался рядом, хотя бы в последний раз. Но моим желаниям не суждено было сбыться. Я больше никогда не увижу Эдварда Каллена.
Одинокая слезинка скатилась по моей щеке.
Я сказала, что больше не хочу его, и он мне поверил.
Но как он мог так легко поверить в мою ложь? Почему он не боролся за меня?
Потому что Эдвард всегда считал себя недостойным любви, вот почему.
Он всегда утверждал, будто однажды случится нечто ужасное, что заставит меня с визгами бежать от него прочь.
Он всегда говорил, что мои чувства, как у любого человека, переменчивы — однажды я легко забуду свою первую любовь.
Он с самого первого дня ждал, что я покину его. Он никогда не верил, что я могу полюбить его так же сильно.
Сколько комплексов.
И сегодня я сыграла на них.
На каждом.
И Эдвард решил, что он монстр.
Что он меня недостоин.
Со стороны деревьев раздался шелест, и я, стоя на коленях, резко повернулась влево и чуть не упала.
— Эдвард? — Я неуклюже поднялась, стряхнув опавшие листья, и пошла на звук. — Эдвард? — Может, он вернулся. А может, и вовсе не уходил. Может, он подхватит меня в свои объятия и скажет, что никогда не отпустит.
Но оказалось, это не Эдвард. Из лесной чащи промчался енот. Он замер, посмотрев на меня, а потом поспешил прочь через полянку. В ту же секунду я поняла, что Эдвард действительно ушел. Животные не вертятся поблизости с вампиром.
Все и в самом деле кончено.
Я почувствовала странное оцепенение. Сердце гулко билось, но это ничего не значило. Сил плакать не осталось, я не могла чувствовать и спрашивала себя, как это пережить. Как прожить следующий день. Следующую минуту. Провести всю оставшуюся жизнь в одиночестве.
Что я наделала?
«Ты спасла его, — снова раздался голос в голове. — Ты его освободила».
Внезапно мной овладела решимость. Вдруг откуда-то пришла неведомая мне раньше сила. Я поступила так ради Эдварда. Без меня у него появится возможность провести вечность без страха, волнения и чувства вины.
Теперь я прочно в том уверилась.
Я повернулась и на подкашивающихся ногах пошла к дому.
Когда я зашла через черный ход, зазвонил телефон, тут же переключившись на автоответчик.
— Белла? — раздался обеспокоенный голос Элис. — Что случилось? Эдвард не берет трубку, и почему я вижу, как ты оканчиваешь школу во Флориде?
Значит, вот где я окончу школу. Наверное, это что-то да значит.
— Белла? Возьми трубку. Что происходит?
Я не ответила. Если мне суждено через это пройти, тогда нужен полный разрыв. Хорошо, что в своих видениях Элис увидела лишь результат моего решения, а не таящуюся за ним ложь.
Телефон щелкнул, и я нажала кнопку «стереть». Но я знала, что Элис не сдастся. Она тут же наберет номер снова. Поэтому я взяла телефон и набрала ее номер, зная, что наши вызовы пересекутся, и я переключусь на ее голосовую почту, а она — на мою.
Я сказала всего шесть слов:
— Пригляди за ним ради меня. Пожалуйста. — И повесила трубку. На базе уже горел сигнал об оставленном сообщении, и я снова его стерла. Как раз вовремя, потому что к дому подъехала полицейская машина Чарли.
Телефон больше не зазвонил.
Элис услышала сообщение.
Через секунду открылась входная дверь, и в дом зашел Чарли.
— Готова, Беллс? — угрюмо спросил Чарли. — Все вещи собрала? Если ты серьезно настроена, то нам пора.
Я кивнула, снова испытывая то ощущение, которое нашло на меня утром.
— Да, готова.
Мои сумки стояли у двери.
— Наверху остались вещи, которые нужно вернуть. — Проснувшись утром, я увидела рядом со столом груду неоткрытых подарков со дня рождения. Должно быть, их Эдвард принес в прошлую ночь. — Может, ты передашь их в больницу, чтобы Карлайл забрал домой? — Я сняла с вешалки парку и надела ее.
Чарли кивнул.
— Будет сделано.
— Еще в пикапе у меня новая магнитола. Ее лучше вернуть Эммету. О, правда, она уже установлена, не мог бы ты…
— Я сумею вытащить магнитолу, Белла, — сказал Чарли.
— Хорошо. Спасибо.
Я чувствовала отчуждение. Словно разговаривала о чужой жизни. Хлопотала ради незнакомки, которая скоро уедет.
Чарли подхватил сумки, и мы пошли к машине. Я захлопнула за собой дверь, даже не оглянувшись.
— Я сегодня разговаривал с твоей мамой, — сказал Чарли, заводя машину. — Она готова к твоему приезду, уже устроила тебя в местную школу. Занятия начнутся со следующей недели.
— Она такая собранная, на нее совсем не похоже.
— Ну, поживешь с ее и не такое увидишь. Она сказала, Фил знает парня, который занимается продажей машин, он что-нибудь тебе подыщет. Если ты продашь пикап, то выручишь за него деньги. Хочешь, чтобы я занялся этим? Продавать?
Мой пикап. Я любила свой пикап. Но, наверное, нет смысла перевозить его на другой конец страны.
— Да, думаю, неплохая идея.
Повисло молчание, и стало как-то не по себе. Чарли потер лицо, и я поняла, что не только Эдварду причинила боль.
— Прости, пап.
Он покачал головой.
— Ты достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно, — сказал он. — И если в Форксе ты несчастна, тогда… — Он вздохнул. — Но я буду скучать по тебе, Беллс.
У меня перехватило дыхание. В глазах защипало.
— Я тоже буду скучать, — прошептала я.
Он снизил скорость, когда мы выехали на шоссе. Мимо мелькнул знак, оповещающий о том, что я покидаю Форкс.
— Ты уверена, что приняла верное решение? Оно кажется несколько скоропалительным.
— Знаю, пап, но я уверена. Я никогда еще не была так уверена. — Я говорила правду, а в голосе звучала уверенность.
— Тогда ладно, — сказал он, меняя скорость. — Тогда нам пора в Джексонвиль.



Именно этого он и желал для нее. Долгой счастливой жизни, подальше от него и опасностей, присущих ему подобным.
Она приняла верное решение.
Он того и хотел.
Но почему тогда так больно?
Эдвард сгорал. Он бежал, и боль раздирала его изнутри, испепеляла.
Она оставила его.
Белла оставила его.
Он оступился, но продолжил бег, вспахивая землю и пролетая мимо деревьев. Он не понимал, почему бежит, но боялся своих возможных действий, если остановится.
Сперва он не понял, когда она сообщила о своем отъезде. Его молниеносный ум не смог сразу уловить значение ее слов. А потом все стало понятно, и внезапно из его мира словно выкачали весь свет и воздух. Он просто стоял и слушал ее. Медленно его охватила давящая пустота, и к тому времени, когда она отвернулась, чтобы уйти, от него осталась одна оболочка, а сам он чувствовал себя мертвым.
На какой-то краткий миг ему показалось, что Белла лжет, но она произносила ту правду, которую он понимал с самого начала и не смел опровергнуть…
Нам не суждено быть вместе. Ты мне не подходишь.
Да, им не суждено быть вместе. И он ей не подходит. Он предупреждал ее с самого начала. Но спустя несколько месяцев его любовь стала только сильнее, без нее он не мог существовать. Она стала его частичкой, и он как сокровище хранил каждое прикосновение, каждый поцелуй и улыбку. Он обманывал самого себя, надеясь, что у них может быть будущее.
Ему стоило бы радоваться, что она образумилась.
Снова зазвонил его телефон. Он начал трезвонить еще в Форксе, когда Эдвард рванул через лес на север. На какое-то время звонки прекратились, но теперь рингтон Элис зазвучал еще чаще. Он не отвечал.
В порыве отчаяния Эдвард выбежал из леса на возвышающийся над берегом утес. Под ним свирепствовал океан. Он без промедления подался вперед и спрыгнул с края, пролетев сотню футов и погрузившись в пенящиеся волны.
Он сдался на их волю. Волны перекатывали и бросали его на скалы, переворачивая снова и снова, пока он не заблудился. Когда наконец океан выбросил его на узкий галечный берег, он лег, смотря на луну.
Интересно, найдет ли он стимул встать? Возможно, ему стоит провести здесь еще тысячу лет и, лежа на спине, смотреть в небо. В эту минуту такие планы на будущее казались ему не самыми удручающими.
Эдвард не был удивлен решению Беллу. По правде сказать, нет. Каждый день с тех пор, как поцеловал ее на поляне, он мысленно представлял ее отъезд. Сначала он желал того ради ее безопасности. А теперь, когда она уехала…
Пошел дождь, но Эдвард его даже не заметил. Зато услышал мысли одного рыбака на лодке в полумиле отсюда. Если бы его увидели лежащим здесь, под луной, он привлек бы внимание. Выходит, ему все же нужно двигаться дальше. Эдвард сел и медленно побрел обратно, пока не уперся спиной в утес, соседствующий со скалой. Он согнул колени, прижав их к груди, а дождь струйками стекал по его лицу.
Ему некого винить, кроме себя. Не стоило с ней сближаться. Касаться ее. Он совершил ошибку и понимал это. Но она так прекрасна. А он так слаб. Он позволил своему вновь обретенному сердцу возобладать над разумом, пренебречь ее будущим. Теперь Белла приняла решение, которое ему следовало бы принять еще в марте.
Он потер грудь, пытаясь унять пронзающую его боль. Так вот что значит разбитое сердце. Вот о чем написано несметное количество песен. Он задумался: как людям удается оправиться после такого? У него не выйдет, это Эдвард знал точно. Пока время не остановится, его сердце будет принадлежать ей. Он обнял колени. Дождь потек по его шее.
Она проживет долгую и счастливую жизнь человека, какую он всегда желал для нее. У нее родятся дети и внуки, она поселится на солнце, а родители всегда будут рядом — он бы даровать ей подобное не мог. И поскольку Эдвард очень сильно любил ее, он находил в этих мыслях некоторое утешение.
Поэтому он ее отпустит. Он даст ей то, что она хочет и в чем нуждается, и будет черпать из этого силу. Он наконец-то поступил благоразумно. И он постарается выполнить данное ей обещание, будет жить, даже если только наполовину. Но нельзя сдержать обещание полностью. Эдвард знал: в его жизни не будет других женщин. Эти полгода станут для него заветным воспоминанием, которое он будет прокручивать в голове остаток отведенных ему лет.
Где-то наверху прогремел гром, и в небе вспыхнула молния. Дождь пошел сильнее. Эдвард опустил голову, прижался лбом к коленям и впервые за сотню лет заплакал.



Я соскучилась по солнцу.
Лежа на шезлонге на террасе за домом Рене, я нежилась под солнышком, согревающим мои косточки и рассеивающим ощущение холода, которое не покидало меня последние дни.
На соседнем лежаке Рене щебетала о том, как в выходные поведет меня по магазинам.
— Милая, тебе понравится. Всего в двух часах езды все, что только душа пожелает. Одежда, антиквариат, поделки. Там есть классные картины из цветного песка в стекле. Подберем мебель тебе в комнату, сделаем ее по твоему вкусу. О, а еще по пути заглянем в невероятное кафе, откуда открывается вид на океан, там еще паренек играет на гитаре и поет. Устроим себе праздник, что скажешь? — Она протянула руку и нежно коснулась моих волос. — Ты как приехала, из дома не выходила — разве что в школу.
Первым моим желанием было сказать: «нет, спасибо». Но я заметила, как во взгляде Рене начинает появляться расстройство и огорчение при виде моих сомнений. Она волновалась за меня, я знала. Ее печалили круги у меня под глазами, и я подслушала, как она делилась с Филом переживаниями по поводу моей замкнутости и отстраненности. Я не хотела, чтобы она беспокоилась еще сильнее, и потому улыбнулась.
— Конечно, — сказала я. Как-никак я обещала Эдварду жить полной жизнью, так почему бы не начать с пары магазинов и тем самым порадовать маму. — Почему бы и нет?
На лице Рене появилось радостное выражение.
— Я так рада. Белла, повеселимся от души, устроим настоящий девичий выходной. Ой, кажется, телефон звонит.
Она слезла с лежака и поспешила в дом.
Прошел почти месяц с того дня, когда Рене, выражая свое сочувствие, встретила меня в аэропорту с крепкими объятиями и сказала, что каждого могут постичь такие жестокие разочарования в отношениях, но это лишь значит, что вселенная уготовила для меня кое-что получше.
В чем я сильно сомневалась.
— Знаешь, милая, как говорят бывалые, — продолжила она, пока мы дожидались выдачи багажа, — если любишь — отпусти, а если оно твое, то вернется к тебе.
Первые три дня эти слова она повторяла мне каждое утро. На четвертый я вежливо попросила больше никогда их не произносить. Она вняла моей просьбе. Но я заметила, как на двери в кухне появился постер с этой цитатой.
Я снова взяла учебник по географии и предприняла очередную попытку прочесть главу о морозных тундрах в России. Школа в Джексонвиле походила на все остальные школы, и каждый день был похож на предыдущий: я улыбалась и болтала с одноклассниками. На меня не особо обращали внимания, и я была тому рада.
Еще я была довольна тем, что раньше никогда не приезжала в Джексонвиль. Никаких напоминаний об Эдварде, никаких связующих звеньев. Но я постоянно о нем думала. Каждый день он был в моих мыслях с той же непременной болью в груди. Он приходил ко мне во сне.
Но глаза оставались сухими, и я ни разу не усомнилась в своем поступке. Именно этот поступок побуждал меня жить дальше.
Я не спрашивала у Чарли о тех подарках на День рождения, поддерживает ли он вообще общение с Карлайлом. Я созванивалась с папой пару раз, мы разговаривали на отвлеченные темы. Не упоминали и о Калленах.
Но Эдвард уехал из Форкса, это я точно знала.
Я удивилась, когда через три дня после переезда во Флориду мне позвонила Джессика Стэнли и спросила, правда ли, что мы с Эдвардом имитировали печальное расставание, чтобы совершить тайный побег.
— Просто он уехал на следующий же день после тебя. Только он один. Эммет говорит, он вернулся к семье на Аляску, но, Белла, ты же знаешь, что можешь мне доверять. — Конечно, я сказала ей не ту правду, которую она ожидала услышать. — Вы правда расстались? Ого, никогда бы не подумала.
Как и я.
И с тех самых пор я постоянно задавалась вопросом, где сейчас Эдвард и как он живет. Неужели он уехал на Аляску? Или это просто прикрытие? Я уповала на то, что он живет там, где ему нравится и занимается любимым делом.
— Белла, это Фил! — раздался с кухни голос Рене. — Похоже, он нашел тебе машину. — Я отложила книгу и пошла в дом. — Сколько Чарли выручил за твой пикап? — спросила она.
— Десять тысяч.
— Фил, у нее десять тысяч, — сказала в трубку Рене.
Это стало очередным сюрпризом. Пикап очень быстро купил парень, который просто ехал по городу и увидел в окне надпись «на продажу». Как рассказал Чарли, он оказался коллекционером, решившим, что мой старый красный монстр некий раритет, и с радостью выложил за него кругленькую сумму. Мой банковский счет никогда не видывал столько денег.
— О! — взвизгнула Рене и засмеялась. — Хорошо, я ей передам. — Она вся светилась, когда закончила разговор.
— Что такое?
— Это «хаммер», — сообщила она так, словно лучшей новости никогда раньше не слышала. — Практически новехонький.
— «Хаммер»?
— Ну знаешь, эти машины, отчасти напоминающие небольшие танки.
— Мам, я знаю, как они выглядят, просто такая машина стоит гораздо дороже десяти тысячи долларов.
Рене затрясла головой.
— Тут другое дело. Тут что-то вроде странного соглашения по разводу. Муж не явился, велел жене продать машину и переслать ему деньги, вот она и продает. — Рене продолжала посмеиваться.
— Не понимаю.
— Она продает ее за тысячу долларов! Такая низкая цена в качестве мести.
Я вытаращила глаза.
— Ты серьезно?
— Угу. — Она рьяно закивала, как одна их тех собачек с огромными головами, что ставят на приборную панель. — Классно, правда? Как только дамочка пришла в автоцентр Митча, приятеля Фила, он сразу же вспомнил про тебя. Он говорит, машина даже пахнет как новая.
— Ничего себе. Это… ого…
— Знаю. Видишь? — Она приобняла меня и крепко прижала к себе. — Хорошие события начинают сбываться. Вселенная приглядывает за тобой, солнышко.
Тем же вечером Фил пригнал машину. Блестящая, черного цвета с серебристыми, почти сверкающими бамперами, она стояла на подъездной дорожке, и я не могла поверить в то, что теперь она принадлежит мне.
— Господи, да она же громадная.
— И полностью укомплектованная, — заметил Фил. — Каждая деталь особенная. С упрочненным каркасом. Можешь бросить в нее гранату и даже не почувствуешь.
Я медленно забралась в машину, проводя рукой по кожаным сиденьям и по-прежнему не веря в такую удачу. Рене общупала все, проверила каждый дюйм, открыла каждую дверцу и ячейку.
— У нее панорамный люк, — сказала она. — И навигатор, так что ты не заблудишься, вот здорово. Ой, давай поедем на ней в следующие выходные по магазинам! — Она включила радио. — Прислушайся к звуку. Эти колонки, наверное, стоили целое состояние. — Я выключила звук, и она вытащила из бардачка техпаспорт и пролистала его. — Забавно, — бросила мама.
— Что?
— Митч сказал, она практически новая, но пробег всего несколько миль. — Она глянула на Фила. — На ней почти не ездили. Не логично. Зачем продавать новую машину? Почему бы ему не оставить ее себе?
Фил пожал плечами.
— Наверное, деньги нужны были, — ответил он.
— Ну, выходил, она промахнулся. О, техпаспорт почти пуст, — сказала Рене, листая дальше. — Только пробег, и всего пару недель назад машина прошла полный техосмотр. Здесь даже нет фамилии владельца.
— У Митча все указано в документах, — сказал Фил. — Я сам видел, там все чисто. Все по закону.
Из техпаспорта на пол выпала белая карточка, и я тут же ее подняла. Одна сторона была пустая, а на другой был нарисован аккуратный, очень четкий набросок двух цветков. Где-то подсознательно стало зарождаться подозрение. Голова вдруг закружилась.
— Фил, ты знаешь, какая фамилия была указана в документах?
Он почесал подбородок.
— Джоунс. Джонс, может. Что-то похожее.
Ни у кого из Калленов не было такой фамилии. Я провела пальцем по рисунку.
— Красиво, — заметила Рене. — Кто-то здесь, значит, был. Так что, Белла, не хочешь проехаться, милая? — Она улыбалась от нетерпения, в то время как моя улыбка вышла немного вымученной.
— Немножко. Только кое-что хочу сделать. Ты осматривайся, я скоро вернусь.
Я побежала в дом и включила ноутбук. Цветы были мне незнакомы, но нарисованы так точно и четко, что их не сыскало труда найти в интернете.
«Подснежник. И чина душистая».
Я открыла новую вкладку и нашла сайт, на котором рассказывалось о скрытом языке и значении цветков. Я пролистала страничку и нашла нужный раздел.
— Подснежник, — пробормотала я, читая с экрана. — Надежда и новые начинания.
Листнула ниже, и сердце екнуло.
— Чана душистая. Прощание.
Теперь я точно знала, откуда прибыла машина. Я поняла, зачем эта карточка была спрятана в техпаспорте. Эдвард прощался. Мы оба стояли на пути к новым начинаниям.
Он сделал мне последний подарок.
И говорил: «прощай».
По щекам потекли слезы, в руке я сжимала маленькую белую карточку, а где-то в душе вкупе с невыразимой печалью зажглась надежда на то, что Эдвард снова будет счастлив.
— Я всегда буду тебя любить, — прошептала я. — Всегда.
— Белла! — донесся через окно голос Рене. — Белла? Солнышко, ты готова ехать?
Я сделала пару резких вдохов и вытерла рукой лицо. Потом спрятала карточку под подушкой, еще раз вздохнула и пошла к машине.
— Да, мам, я готова. Поехали.

---

Привет! Прошу прощения за задержку главы, закрутилась-завертелась
Разумеется, Белла ошибается и встреча с Эдвардом еще будет... вопрос "когда"?

ФОРУМ