Пятница, восемнадцатое июня, полдень

Наполнив все солонки, я поставила свежие цветы в вазы на столиках в главном зале, помогла с нарезкой фруктов в баре, приняла заказы от двух столиков и теперь хотела провести две минуты в подсобке без этих чёртовых каблуков, дожидаясь приготовленных блюд. Я никогда не носила каблуки, но они являлись неотъемлемой частью униформы. Как я ещё лодыжку не растянула, оставалось за гранью моего понимания.

– Белла! Вот ты где! – рявкнула Розали, заметив меня и проходя внутрь подсобки. – Джессики сегодня не будет, а мне нужно, чтобы кто-нибудь обслужил частный зал.
– И вы хотите, чтобы этим человеком стала я? – Мой слегка шокированный голос явно пришёлся Розали не по нраву.

Она прищурила свои зеленовато-карие глаза. Розали не нужно было ничего говорить – она умела вселять страх одним лишь взглядом.

Тряхнув головой, я постаралась, чтобы мой голос прозвучал убедительнее.

– То есть, непременно. Как тебе будет угодно, Розали.

Обслуживание столиков не являлось моей выбранной специальностью. Скорее, необходимой, необходимой на случай, если я собиралась иметь крышу над головой и изредка есть. По профессии я была учителем, но из-за недавно прошедшей волны сокращений наряду с тем, что я была, так сказать, последней спицей в колеснице, меня освободили от занимаемой должности в конце учебного года. А общий спад экономической активности усложнял поиск работы. К счастью для меня, мой сосед по квартире, Джаспер, уговорил свою сестру Розали взять меня на работу к себе в ресторан в деловом центре Сиэтла.

Никогда в жизни мне не доводилось работать в ресторане, однако, ещё учась в школе, я готовила вполне сносные ужины своему отцу. Я считала, что нет ничего особо сложного в том, чтобы принимать заказы и таскать еду. От меня не требовалось ничего готовить – лишь приносить еду клиенту. К несчастью, в «Затмении» всё оказалось намного запутаннее. Недельное обучение стало для меня настоящим открытием. Я должна была знать всё меню наизусть, как и винную карту ресторана. Помимо самого перечня вин, я должна была знать, какое из них шло к какому блюду, и могла описать процесс его приготовления. Просто уму непостижимо. Потом ещё шли стандарты самого обслуживания. Я даже представить себе не могла, что существуют правила о том, с какой стороны подавать клиенту еду или же предлагать гостям продегустировать вино, прежде чем наливать им полный бокал. Чувствуя себя явно не в своей тарелке, я, тем не менее, была настроена идти до упора. Давала о себе знать натура трудяги. Я не привыкла ни в чём проигрывать.

Но в «Затмении» я не стала бы есть по двум причинам. Во-первых, я бы не потянула один лишь десерт а-ля карт. Во-вторых, клиентам предлагались такие блюда, о которых я никогда раньше не слышала: фуа-гра¹, нечто под названием «рикотта»² или же кукурузные аньолотти³ в отваре из летних трюфелей⁴. Я предпочитала вегетарианские гамбургеры и картофель фри. В последнее время на плаву держалась благодаря макаронам с сыром. Гостями «Затмения» были очень, очень состоятельные люди. В списке завсегдатаев нашего ресторана даже значился один местный, постоянно обедавший у нас. Влиятельные бизнесмены в шикарных костюмах каждый день заполоняли собой ресторан.

– Каждую пятницу мистер Мэйсен резервирует обеденный зал наверху на полдень, – объясняла Розали, ведя меня к лестницам, поднимавшимся на второй этаж. – Обычно его обслуживает Джессика, но, очевидно, она решила, будто я не знала об её предстоящей поездке с бойфрендом на выходные. По какой-то причине она думает, будто я не ведаю, что творится здесь! Почему-то она считает, будто в последний момент может наебать меня! Что ж, её жалкий псевдобольной звонок только что стоил ей работы. Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что я в курсе всего происходящего в этом заведении, и не ведающим дорого обойдётся собственное невежество. Так мне нужно напоминать тебе, Белла?

Я отрицательно помотала головой. Сообщение принято – чётко и ясно – с Розали шутки плохи. Она сильно отличалась от своего брата. Была высокочувствительной, амбициозной личностью. Только человек такого склада характера мог управлять рестораном, так мне казалось. С другой стороны, Джаспер был самым добродушным парнем, которого я когда-либо встречала. Мы познакомились в колледже и дружили уже несколько лет. Помимо помощи с устройством в ресторан, он взял меня к себе, когда я не могла больше позволить себе одной снимать квартиру. Также он избавил меня от стыда переезда к моему отцу. За это я буду век ему благодарна. Мы были замечательными друзьями, разумеется, только платоническими. Он встречался с некой Марией, которая, по-моему, обращалась с ним, как с грязью на своих сапогах, но не мне судить об их отношениях.

Ступив на лестницу, ведущую в приватную зону, я оступилась на первой же ступеньке, болезненно приземлившись на левое колено.

– Белла, – выплюнула Розали моё имя, словно то было ругательством. – Постарайся не опозорить себя или же, что намного важнее, меня. Мистер Мэйсен владеет огромным бизнесом. Сегодня он прибыл к нам вместе со своим ассистентом. Обслужить столик на двоих тебе по силам. Я бы послала туда Эмметта, но мистер Мэйсен предпочитает девушек-официанток, но, к несчастью, из них сегодня только ты. Не облажайся.

Не облажайся. Моя мантра на сегодня.

Обслуживающий персонал «Затмения» преимущественно состоял из мужчин, что поначалу меня порядком удивило. Затем я подсчитала свои первые чаевые. Клиенты одаривали по-барски щедро. Мужчины могли спокойно содержать свои семьи, работая официантами в «Затмении». У меня не было ни малейшего представления о том, во что втягивал меня Джаспер, предлагая свою помощь. Это вам не в «Форкс Дайнер». Дьявол, да даже не «Красный лобстер», который я привыкла считать крутым заведением.

Дабы вновь не навернуться, я поднималась по лестнице, твёрдо ставя ногу на каждую ступеньку. Открыв дверь в зал, я обнаружила там двух мужчин, одетых в очень дорогие на вид деловые костюмы; один был заметно старше второго. У пожилого мужчины были короткие редеющие седые волосы и стриженая бородка. Он был привлекательным пожилым джентльменом, однако выбил из меня весь воздух его молодой коллега.

По отливавшим бронзой волосам мужчины, казалось, прошлось торнадо. Несколько красновато-коричневых прядей торчало во все стороны, словно им намеренно придали такую форму. Едва ли ему перевалило за тридцать, возможно, что он был не намного старше меня. Его глаза были такого насыщенного зелёного цвета, что не заметить их с противоположного конца помещения, было просто невозможно. А ещё эта порно-челюсть. Господи, ну и одарила же природа этого мужчину челюстью, к которой мне захотелось прикоснуться, желательно языком.

Мужчины были заняты серьёзным разговором и не замечали меня. Я терпеливо стояла в стороне, ожидая, когда они заметят моё присутствие, чтобы я могла поприветствовать их и рассказать о блюдах дня.

– Клянусь, Алек, если бы я получал грёбаный никель⁵ за каждое принесённое мне извинение, – разошёлся молодой парень. Я не удержалась от мысли, что ему стоило бы выбирать выражения при разговоре со своим шефом.
– Знаю, Эдвард. Знаю.
– Полный вздор, – пропыхтел он, запуская руку в творящийся у него на голове ужас. Чуть повернув голову, он заметил меня. – Что?
Вот дерьмо. Он обратился ко мне.
– Где Джессика? Мы уже пять минут сидим здесь, а её всё нет.
Пройдя вглубь зала, я старалась улыбаться, хотя так сильно нервничала, что чувствовала выступившую на лбу испарину.
– Простите, но у Джессики сегодня выходной. Меня зовут Изабелла, и сегодня я буду вашей официанткой.
Мне претило называться полным именем, но Розали настаивала на том, что «Изабелла» звучит более официально и что именно этим именем я должна была представляться клиентам ресторана.
– Вот видишь! – Молодой человек грохнул по столу кулаком, отчего задребезжало стекло и зазвенело столовое серебро. – Что я говорил тебе? Простите. Только это я сегодня и слышу! – выкрикнул он.
Быть может, этот парень и горяч, но вот описание «горячая голова» подходило ему больше.
– Расслабься, в отсутствии Джессики нет её вины. Верно, Изабелла?
Мужчина, который по моим предположениям и был мистером Мэйсеном, взглянул на меня с ободряющей улыбкой на губах.
– Да, сэр, – взволнованно ответила я, пытаясь сосредоточиться на гораздо более учтивом мистере Мэйсене. Его ассистенту следовало бы поучиться у него манерам по отношению к людям, приносящим ему еду. Я протянула мужчинам меню и принялась рассказывать о наших блюдах дня.
– Сегодня у нас два блюда дня…
– Мне это не нужно, – бросил надменный ассистент, даже не открыв меню. – Принесите нам бутылку вашего «Романо-Конти»⁶, желательно двухтысячного года, но сойдёт и две тысячи четвёртого. Подайте мне физалис, а затем ягнёнка.

Я несколько раз моргнула, неуверенная, что верно его расслышала. Пусть я не знала наизусть нашу весьма длинную винную карту, но знала, что заказываемое им вино стояло в ряду самых дорогих вин, предлагаемых нашим рестораном. Такие бутылки стоили не сотни долларов, а тысячи – несколько тысяч. Посмотрев на его босса, я пыталась намекнуть ему, что возможно его ассистенту не стоит заказывать такое дорогое вино. Мистер Мэйсен углубился в изучение меню.

– Мне подайте суп, а затем говяжьи рёбрышки, – он тепло улыбнулся мне, возвращая меню. Я забрала второе, не использованное, лежащее рядом с мистером-горячая-голова-ассистентом, потому что ему, очевидно, было в тягость самому протянуть его мне.
– Вас устраивает «Романо Конти»? – поинтересовалась я, желая убедиться, что он слышал заказа своего ассистента.
– Прошу прощения? – спросил сквозь стиснутые зубы Эдвард-ассистент. Его зелёные глаза полыхали с не привычной для меня яростью.
– Простите, я л-лишь хотела удостовериться, что вас это устраивает, – запинаясь, проговорила я.
Он вскинул руки.
– Нет, ты слышал это, Алек? Я стал бы ещё на десять центов богаче!
– Эдвард, успокойся, – сказал не на шутку встревоженный мистер Мэйсен. – Такими темпами тебе ещё и тридцать не стукнет, а ты свалишься с сердечным приступом.
– Уверен, что на курсах официанток вас учили, что заказ клиента следует выполнять, не задавая лишних вопросов, – бросил свысока Эдвард-ассистент.

Какая-то часть меня хотела принести ему свои поздравления в связи с выпуском из школы засранцев, которую он, несомненно, окончил с отличием, но я собрала всю свою волю в кулак и промолчала.

Единственный сидящий за столом джентльмен, мягко улыбнувшись, повернулся ко мне.

– Меня устраивает любой выбор мистера Мэйсена. Я бы никогда не усомнился в его вкусе, даже не работая на него.

Время замерло. А моя челюсть, должно быть, грохнулась наземь; и как я ещё в обмороке не валялась? Как оказалось, мистер «Горячая голова» и был мистером Мэйсеном/вспыльчивым боссом, в то время как пожилой, добрый мистер Мэйсен был вовсе не мистером Мэйсеном, а мистером Алеком, не раздражительным ассистентом.

– Конечно, простите, – извинилась я.
– Пятнадцать! – проревел настоящий мистер Мэйсен.
– Простите, – снова пробормотала я, потому мой мозг и рот теперь работали автономно.
– Двадцать! Может, дойдём и до квортера⁷? – спросил он, буравя меня своими холодными жадеитовыми глазами.

Отрицательно мотнув головой, я покинула комнату так быстро, как мне позволяли ноги. Понёсшись по лестнице вниз, практически в самом её конце, я умудрилась поскользнуться. С глухим стуком я больно ушибла задницу об предпоследнюю ступеньку лестницы. Вскочив, я поморщилась, направившись за выбранной мужчинами бутылкой вина и разместить заказ.

Эмметт заметил моё падение и поспешил за мной.

– Ты в порядке?
– Да, в полном. Только вот завтра у меня будет болеть задница, и, вероятно, о чаевых в размере пятнадцати процентов мне можно даже и не мечтать, но ничего, выживу.
– Ну и как там наверху? По рассказам Джессики, Мэйсен порой бывает той ещё сволочью. Кто мы мог подумать, что ворочающему миллиарды парню недостаёт манер.
Мои глаза расширились.
– Миллиарды?
Эмметт расхохотался:
– Беллз, ты что действительно не знаешь, кто там сейчас сидит? Эдвард Мэйсен – исполнительный директор «Мэйсен корпорэйшн». Он является разработчиком программного обеспечения и создателем самой популярной сейчас в мире системы обеспечения защиты программного обеспечения. Дело оказалось прибыльным; но за прошедшие пару лет он сколотил больше, чем все члены его семьи вместе взятые. По слухам, его состояние приближается к двадцати восьми миллиардам долларов. Да уж, двадцативосьмилетний парень с двадцатью восемью миллиардами. Ты можешь себе такое представить?

Двадцать восемь. Миллиардов. Долларов. Такую сумму в кубышке не скопишь.

– Замечательно. В таком случае это объясняет его выбор вина. Так же, как и его желание прикончить меня, когда я перепутала его с его же помощником. Замечательно. Просто замечательно.

Ну и идиоткой же была я. Я усомнилась в его платёжеспособности, опираясь на его выбор вина, которое стоило крупицу от той суммы, которую он, по всей вероятности, зарабатывал за час.
Эмметт опять смеялся надо мной.

– О Господи. Только не напортачь с ним, Белла. Он резервирует этот зал на полдень каждой пятницы. Розали тебе голову оторвёт, если он перестанет приходить к нам, услышав от тебя оскорбления.
– Понятно, – ответила я в поисках нашего сомелье⁸, внезапно жалея, что Джессика со своим парнем не переждали денёк, прежде чем направиться в своё дурацкое путешествие в Сан-Франциско.

Эрик – наш выдающийся эксперт по винам – протянул мне баснословно дорогую бутылку вина и в миллионный раз напомнил мне, чтобы я дала вину «подышать»⁹пару минут перед тем, как отдавать её в руки клиента. Я несла бутылку стоимостью четыре с половиной тысячи долларов наверх так, словно та была моим родным детищем. Интуиция подсказывала мне, что упади я и разбей её, то окажусь на мели, поскольку вдобавок к моему увольнению Розали удержит мою зарплату, а остаток – немаленький – вытребует через суд.

Поразительно, но подъем по лестнице обошёлся без падений и порчи имущества. Я налила чрезвычайно дорогое вино в его бокал и позволила ему «подышать». Подала им закуски и затем протянула мистеру Мэйсену бокал, чтобы он мог пригубить вино и одобрить его выбор.

Эдвард Мэйсен уставился в бокал, затем немного покрутил тёмно-красную жидкость в нём. Поднёс к носу, понюхал, прежде чем поднять к своим губам. Меня загипнотизировало это зрелище. Даже несмотря на сволочной характер, губы у него были отменные. Отпив, он так и не сглотнул. А позволил вину немного полежать на языке. В конце концов он сглотнул и вновь отпил. Мои глаза зациклились на его губах. Я хотела отвернуться, но нечто в нём делало это невозможным. Его высунувшийся язык облизал нижнюю губу. Он и его «у меня денег куры не клюют» отношение мне сильно не нравились, но его рот был своего рода совершенством. Поставив бокал на стол, он кивнул головой в знак согласия. Я наполнила его бокал, а затем его помощника.

До конца ланча я умудрилась больше не допускать оплошностей. Я подала им основные блюда, избежав «подсчётов» со стороны мистера Мэйсена и ситуаций, из-за которых он мог бы наорать на меня. Ощущая уверенность, что сумела искупить свою вину, я вполне могла рассчитывать в конце на приличные чаевые. На данный момент их сумма (десять процентов от счёта) перевалила за пять сотен. Что ж, час можно и потерпеть. Неожиданно ранний отъезд Джессики мне уже не казался таким уж плохим поступком.

Всё шло хорошо, и, думаю, мне следовало бы ожидать неприятностей на горизонте. Мне так повезло, что, принеся им десерты и принявшись наполнять их бокалы с водой, мистер Мэйсен выкрикивал кому-то распоряжения в свой КПК. Сделав глоток вина, он затем поставил бокал в опасной близости от края столика.

Стоило мне потянуться за его стаканом с водой, как он громко прокричал: – Нет!
Я вздрогнула, не зная, ко мне ли он обращался или же к собеседнику в телефоне. Отдёрнув руку, я в процессе опрокинула его винный бокал, и безумно дорогое алое вино растеклось по очень светлой и, вполне вероятно, очень дорогой брючине.

– О боже! Мне так жаль! – Я схватила салфетку, и он резко откинулся на стуле.
– Какого хрена! – воскликнул он.
Такова цена расплаты за всё хорошее в жизни.
– Мне так жаль. Вы напугали меня. Я не была уверена в том, что вы обращаетесь ко мне. Простите.
– Мне придётся прервать наш разговор, Питер. Некомпетентный персонал «Затмения» только что испачкал мой костюм от Caraceni¹⁰ стоимостью восемь тысяч долларов бокалом вина ценой четыре с половиной тысячи за бутылку. Привези мне всё необходимое к моему возвращению в офис.
Опустив телефон на стол, он выхватил салфетку из моей ладони.
– Мне так жаль, – дрожащим голосом вымолвила я. Либо он меня убьёт, либо Розали; смерть мне обеспечена. – Я могу принести вам содовой.
– Не нужно! – проревел он. – Приносите лишь чек. Мы закончили!

Кивнув, я направилась вниз за его счётом. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не расплакаться. Он был очень зол. А обозлённые люди заставляли меня нервничать. Мне не доставляло удовольствие вызывать у человека раздражение. В подавляющем количестве случаев я предпочитала держаться тише воды ниже травы.

К моему возвращению мистер Мэйсен пересел на другой стул, промакивая пятно на брюках нашими белыми салфетками. Со стороны казалось, будто он обрабатывал рану. Не питая к крови фанатизма, я была благодарна, что это всего лишь вино.

– Ещё раз простите. Я буду рада заплатить за вашу химчистку, – в качестве ответного жеста вежливости предложила я. Это казалось верным решением, чтобы он понял, что я действительно ужасно себя чувствую из-за случившегося.
– Да, чёрт возьми, ты заплатишь! – рявкнул он.
– Эдвард, – предостерёг его Алек.
Слёзы уже щипали уголки моих глаз.
– Мне так жаль.
Схватив кожаную папку, он запихнул свою платиновую Амекс внутрь. Когда я вернула ему папку, он быстро накорябал своё имя на чеке и ушёл. Даже не удостоив меня взглядом. Просто встал и пулей вылетел за дверь.
– Спасибо за чудесный ланч, Изабелла, – мило улыбаясь, поблагодарил Алек. Как такой приятный мужчина мог работать на такого морального урода?

Взяв подписанный чек, я тут же заметила, что он совсем не оставил мне чаевых. Что ж, ясно. Уверена, что это с лихвой покроет его расходы на химчистку. Естественно, мне было невдомёк о стоимости химчистки костюма стоимостью восемь тысяч долларов. Да и кто же покупал такие дорогущие костюмы? У меня даже машины в такую цену не было.

Миллиардеры. Зачеркните это. Мультимиллиардеры. Вот кто покупал костюмы за восемь тысяч долларов и платил пять тысяч за ланч.

Я силилась не вспоминать об Эдварде Мэйсене, его ужасном нраве, совершенных губах, сексуальной челюсти, злобных взглядах и желании собирать никели за каждое «простите» и «мне жаль» до конца смены. Я хорошо справлялась, пока два часа спустя меня не вызвали к гостевому столику.

– Изабелла? – обратился ко мне незнакомый мужчина, когда я подошла.
– Да, – настороженно ответила я.
– Мистер Мэйсен попросил передать это вам, – произнёс он, улыбаясь точь-в-точь как Алек-ассистент перед своим уходом. Оба мужчины своим видом выказывали мне свою жалость. Мне тоже следовало пожалеть их. Они работали на мистера Мэйсена каждый божий день. Мне довелось обслуживать его лишь в течение часа, чего оказалось более чем достаточно. Он протянул мне конверт с написанным на нём изящным почерком моим именем.

Снедаемая любопытством, что же всесильный мистер Мэйсен мог прислать мне несколько часов спустя нашей катастрофической встречи, я поддела пальцем уголок конверта и разорвала бумагу. Возможно, он испытывал чувство вины, что не оставил мне чаевых. Это было бы мило с его стороны. Вытащив листок бумаги, я ахнула.

– Что там? – поинтересовалась Анжела, одна из хостесс.
– Счёт за часовой сеанс химчистки в пятьдесят семь долларов!
– Зачем кому-то передавать тебе счёт из химчистки? – на лице Анжелы отразилось недоумение, схожее чувство овладевало и мной.

Он отказал мне в огромных чаевых, а теперь прислал мне счёт за чистку его брюк? Этот мужчина обладал состоянием, которое я никогда в жизни не скоплю, а теперь просил возместить ему эту сумму? Никогда за всю свою жизнь я не испытывала такого бешенства. Часть меня хотела швырнуть этот чёртов листок бумаги в мусорную корзину. Пусть хоть всех своих помощничков пришлёт, чтобы получить свои треклятые пятьдесят семь баксов. Я не стану платить их.

В пятницу я работала только до четырёх. Более опытный персонал обслуживал вечерних посетителей. Пятничный вечер приносил огромные деньги. Деньги, которые были мне так нужны, но которых мне было не получить после сегодняшнего фиаско с Эдвардом Мэйсеном.

Чем больше я думала о нём, тем сильнее распалялась. Кто платил пятьдесят семь долларов за химчистку своих брюк? Это ж в высшей степени грабёж! Я посмотрела на счёт, оплаченный той же картой. Быстрая химчистка за час – дополнительные услуги. Сбор и доставка химчисткой – очередная плата. Специальная обработка дорогущих штанов – присовокупим ещё графу.

Безумие. Если этот парень думал, что я выплачу ему деньги, когда он изловчился подбросить мне счёт, то он глубоко заблуждался. Я заметила, что он прикрепил свою визитку, чтобы я знала, куда отсылать деньги.



Засунув визитку и счёт к себе в карман, я сняла каблуки. Перекинула свою сумку-рюкзак через плечо и забрала свои чаевые за день, которых набралось чрезвычайно мало. На улице стоял пасмурный день, но температура была довольно приятной. Идя к автобусной остановке, я миновала банк, и тут меня осенило. Я собиралась заплатить Эдварду Мэйсену за его химчистку, при этом заставив почувствовать себя задницей за то, что потребовал с меня это.



Получить пропуск на пятьдесят четвёртый этаж, как оказалось, не так-то просто. Несмотря на странное, по мнению охраны, содержимое моей сумки и мой внешний вид: белая парадная рубашка с красным шёлковым галстуком, чёрную юбку и в тон им капроновые чулки с такими же чёрными Converse – я оставалась чужестранкой на чужой земле. У каждого присутствовавшего в вестибюле имелся электронный пропуск и модный портфель. Мне пришлось едва ли не распрощаться с жизнью и показать свои водительские права, чтобы меня пропустили к лифту. Добравшись до этажа, предоставленного «Мэйсен корпорэйшн», я встретилась с новой чередой препятствий. Мне следовало бы понимать, как будет трудно встретиться с главой крупной организации.

– Но у вас назначена встреча? – в который раз спросил меня сидящий за конторкой мужчина.
– Не совсем, но мистер Мэйсен попросил, чтобы я кое-кто занесла ему, – ответила я, зная, что не похожа на человека, который бы обычно приносил мистеру Мэйсену что-нибудь, кроме кофе.
– Позвольте, я свяжусь с его ассистентом, – произнёс мужчина, явно мной раздражённый.

Сев в приёмной, я старалась не прикасаться к любым вещам, за которые бы мистер Мэйсен мог заставить меня заплатить. Тут были красивые вазы и любопытные произведения искусства. Я всё гадала, стоили ли они миллионы долларов, или же кто-нибудь просто выбрал их из кучи вещей в «Икеа».

– Могу я вам помочь? – несколько минут спустя спросила миловидная женщина. Сколько ж ещё ассистентов было у этого кретина? По-видимому, по меньшей мере, два.

Для подъёма пришлось приложить некоторые усилия. Моя сумка весила чёртову тонну, а при движении её содержимое позвякивало и стучало, заставляя помощницу смотреть на меня взглядом, словно у меня там бомба была.

– Эмн, я пришла к мистеру Мэйсену. Меня зовут Бел… то есть Изабелла. Изабелла Свон. Я работаю в «Затмении», где сегодня обедал мистер Мэйсен. И пришла сюда, чтобы возместить ему стоимость счёта за его химчистку. Я случайно пролила немного вина на его брюки и вызвалась оплатить счёт. Также я хотела заехать и отдать ему свои сегодняшние чаевые.

Выражение её лица было бесценным. Приятно было знать, что кто-то ещё считал немного бредовым требование миллиардера заставить официантку оплатить его счёт в химчистке.

Она наградила меня одной из своих улыбок, которой обычно мать одаривает своё бестолковое дитя.

– Дорогая, я уверена, что мистер Мэйсен в состоянии покрыть расходы своей химчистки. В этом, правда, нет нужды.
– О, но мистер Мэйсен прислал мне счёт. Он попросил меня об этом.
О, он определённо напросился на это.
– Мистер Мэйсен попросил вас оплатить счёт из химчистки? И прислал его вам?
Помощница выглядела вконец ошарашенной.
– Счёт у меня вот здесь, – сказала я, вытаскивая его из кармана и протягивая ей. Там значилась информация по его кредитной карте.
Она посмотрела на меня и вернула обратно со слегка приоткрытым в замешательстве ртом.
– Ну, э-э, почему бы вам не отдать его мне, милая, и я удостоверюсь, что он получил его.
Она вытянула свою ладонь, будто я собиралась вложить туда пятьдесят семь баксов.
– О, мне хотелось бы лично вручить его мистеру Мэйсену. И ещё раз принести ему свои извинения, – попросила я, изображая самую сладкую улыбку, на которую бы способна.

Поколебавшись с секунду, она затем жестом попросила следовать за ней. Женщина открыла дверь специальной картой, и мы вошли в коридор ещё одной офисной зоны. Мои нервы напомнили о себе, и я принялась покусывать свою нижнюю губу, пока та не отозвалась болью.

Мы свернули в очередной холл, а затем она вызвала лифт. Мы зашли в кабину, женщина вставила пропуск в какой-то разъём, и двери закрылись. Мгновение спустя они открылись, и мы опять куда-то пошли. На этом этаже было очень просторно. Полы были выложены мрамором, а стены покрашены в тёмно-синий цвет. От моего взгляда не укрылись многочисленные деревянные украшения и лепнина. Картины на стенах явно были привезены не из «Икеи».

– Подождите здесь, – сказала мне милая помощница-леди, затем опять проведя пропуском по сканеру, прошла через пару огромных двойных деревянных дверей.

Невероятное место. Он находил свои миллиардам отличное применение, вкладывая их в отдел дизайна внутренних интерьеров. Я попыталась просунуть руку под лямку своей сумки, что больно врезалась мне в плечо, надеясь как-то унять боль.

Девушка-ассистент не вернулась, зато вышел Алек.

Он тепло меня поприветствовал.

– Изабелла, приятно вновь с вами повидаться. – Он протянул мне руку, и я неуклюже пожала её.
– Я хотела оплатить мистеру Мэйсену его счёт из химчистки и ещё раз извиниться, – объясняла я, хотя по его виноватому выражению лица поняла, что он догадался о причине моего визита.
– Вам действительно не стоило этого делать. Мистер Мэйсен сегодня встал не с той ноги, и когда трезвый ум вернётся к нему, он ощутит вину за то, что взял у вас деньги.
– Всё в порядке. Правда. Родители приучили меня отдавать долги.
– Если вы желаете, то я могу сам отдать ему счёт, – предложил Алек, протягивая руку, как ранее та помощница.
– Мне бы действительно хотелось отдать счёт лично ему в руки.

Алек пораженчески вздохнул. Вставив этот свой пропуск в считыватель, он открыл двери, придерживая их и пропуская меня вперёд. Помощница сидела за столом и выглядела чуточку взволнованной.

– Вот сюда, – сказал Алек, ведя меня к очередной двери.

Он постучал, и голос прокричал: – Войдите!

Алек открыл дверь и представил меня, словно я была королевского рода. Незамужняя Изабелла Свон пришла на аудиенцию к Эдварду, Королю Засранцев.

– Вас желает видеть мисс Изабелла Свон, сэр.

Эдвард Мэйсен оторвал взгляд от бумаг на своём столе, и моё сердце затрепетало. Вся моя уверенность, с которой я шла сюда, кажется, растаяла только при виде его. На мгновение на его лице промелькнуло удивление, затем сменившись некоторого рода изумлением. А губы сложились в некое подобие кривоватой ухмылки.

– Спасибо, Алек, – в его голосе проступили добрые нотки.

После этого Алек удалился, оставив меня с ним наедине. Я пыталась сосредоточиться на своём дыхании, чтобы не упасть перед ним в обморок от чистого страха перед предстоящей конфронтацией. Я считала себя большой и храброй, но внезапно почувствовала маленькой и глупой.

– Я не ожидал вас увидеть, Изабелла. Вы удивили меня, что не так часто случается.

Он кривовато улыбался. Снаружи он напоминал прекрасное существо. Трудно было не устоять перед его привлекательной внешностью. Немногие обладали красотой подобно его. Разве что модели да кинозвёзды. Однако я пришла сюда с определённой целью и не собиралась истекать слюнями из-за его смазливой мордашки. Я явилась напомнить ему о его скверном характере.

– Ну, я лишь хотела ещё раз извиниться.

Я полезла в сумку, и его улыбку тут же словно ветром сдуло. Вероятно, он считал, что проверявшая мою сумку охрана сделала это недостаточно тщательно. И думал, что я собиралась застрелить его.
Выудив блестящий никель, я положила монету на его рабочий стол.

– Простите, что запятнала ваши брюки. – Я достала ещё одну. – Простите, что сегодня не соответствовала вашим стандартам. Курсы официанток это, знаете ли, тяжёлая работа. – Ещё пять центов. – Простите, что вы такая заносчивая задница, по некоторой причине считающая себя вправе орать на людей и заставляющая их впадать в панику, в то время как единственное, что они пытаются делать – выжить, поскольку не все в этом мире могут позволить купить себе костюмы за восемь тысяч долларов или выпить бутылку вина за четыре с половиной. Некоторые из нас едва сводят концы с концами, экономя каждый цент и никель.

Открыв крышку сумки, я вывалила её содержимое на стол. Точнее, одну тысячу сто сорок никелей.

Они рассыпались по столу, покрыв собой все лежащие перед ним бумаги и папки, несколько монет упало на пол.

– Пятьдесят семь долларов. Думаю, во столько вам сегодня обошлась химчистка брюк. Считайте нас квитами.

Выходя из его кабинета, я не могла сдержать улыбки. Выражение его лица стоило каждого никеля.

---

Что ж, вот и новый перевод. Сразу извиняюсь за задержку – паломничество на Валаам, а также некоторые другие обстоятельства в моей жизни задержали выход главы.

Итак, какие у вас впечатления? Почему-то хотелось написать небезызвестные строчки из «Евгения Онегина» про лёд и пламень, но при этом кажется мне, что тут столкнулись две вариации одной стихии. (Отсюда и выбор саунда, который, на мой взгляд, задаёт темп всему повествованию.)

А вот как монетка ляжет дальше, хочу узнать из ваших комментариев – можно здесь, но лучше на форуме – есть пространство для манёвров.

|| Следующая глава