Глава первая

Сиэтл. 20.02.2010.

На удивление сегодня было тепло, хоть и сыро. Похоже, погода решила сжалиться над нами после недели непрерывных дождей. Я счастлива, что смогла выбраться на улицу, ведь почти всю зиму сидела дома.

Радостью для меня становились редкие вылазки в центр города, чтобы встретиться с давними подругами, которые, к сожалению, живут далеко, поход в магазин за продуктами и даже дорога в школу вселяли в меня некий оптимизм. Открытого окна в комнате мне было мало, порой, я просто задыхалась, меня тошнило, и у меня начинался приступ паники. Казалось, стены давили на меня. Поэтому, я стала частым гостем нашего заднего дворика. Замерзая и сильнее кутаясь в плед (я очень мерзлива!) меня переполняла радость, что мои лёгкие опять наполнись свежим воздухом. Правда, со временем и этого было мало. Мне нужно было общение и школьная болтовня, которая ограничивалась обсуждением уроков и предстоящих экзаменов, но она не могла усмирить мой «голод».

Моя лучшая подруга – Белла Свон – с головой погрузилась в омут любви. Поначалу я искренне радовалась за неё, с удовольствием слушала её рассказы: как Эдвард впервые поцеловал её, повёл в кино, познакомил с родителями и прочее. Но потом… не знаю, когда именно это началось, но мы стали редко общаться вне школы, а точнее, один раз в неделю, когда я приходила в гости каждую пятницу. И то, если повезёт.

Ну, я скорее приходила к родителям Беллы. Мы были в отличных отношениях, и они относились ко мне, будто я их вторая дочка. Мама часто подшучивала надо мной, спрашивая:«Что, опять к своей подружке Чарли?». Вообще, большая часть моего общения происходила с Рене, мы многое обсуждали и просто болтали, обмениваясь новостями за прошедшую неделю.

И в один момент до меня дошло, что с мамой Беллы я общаюсь чаще, чем с ней самой. Приходила она ко мне только после ссоры с Эдом. Естественно, я не могла ей отказать. Во мне бушевали противоречивые чувства: радость, что она пришла сама и огорчение, что меня используют только в качестве жилетки. Успокаивала себя, мол, подруги так и должны делать, должны быть опорой друг для друга. Что я ещё ничего не понимаю, ведь мне самой ещё не приходилось влюбляться. А я и не стремилась этого делать. В какой-то момент, я даже стала этого опасаться и бояться. Визиты подруги стали всё чаще, а я всё больше стала узнавать о минусах Каллена и отношений в целом.

Я стала тихо ненавидеть Эдварда Каллена. За то, как он поступал с ней, как назначал встречи и просто напросто динамил, обещал и не выполнял, чуть не доводил до нервного срыва и вёл себя, как ни в чём не бывало. За то, что запрещал ей всё, а сам веселился и плевал на её мнение.

Я стала ненавидеть саму Беллу Свон. За её слабость и нерешительность. За её надежды, что всё наладится, он поумнеет, поймёт. Как же! Она почти не возражала ему, боясь потерять, только плакала, чем только злила его. Она всегда его ждала и уже в открытую перестала меня слушать, а раньше хоть вид делала, что заинтересована моим монологом. Она не перечила ему, когда он запретил общаться со мной, ссылаясь на то, что я дурно влияю на Беллу. Он запрещал ей общаться со всеми (так я понимала еле вытянутые фразы из Белз, поэтому моя информация была не полной).

Я ненавидела их обоих и уже готова была плюнуть на всё. Но как только в голове всплывали образы того, что мы с Беллой больше не будем дружить, меня бросало в дрожь. Да, я боялась потерять её дружбу. И да, я знаю, что это лицемерие, ведь обвиняю Свон в том, что она не может бросить Эда и прощает ему всё. Но тут совсем другое! Мы с ней с первого класса вместе, а они… даже года нет, а тут такое. Что же будет дальше? Не знаю. И не хочется узнавать. Всё чаще я стала радоваться их размолвкам, мечтая, чтобы они расстались.

И тут я стала ненавидеть себя – Элис Брендон. За свои мысли и за то, как стала грубо обращаться с подругой, когда ей нужна была помощь. Иногда, даже в зеркало было противно смотреть, когда осознание, насколько я эгоистична, настигло меня. Мне пришлось начинать всё с начала (для самой себя). Я чётко для себя решила, что нужно стараться идти на контакт с Беллой и Эдвардом, забыть старые обиды, ведь через несколько лет мы всё вспомним и будем смеяться.
Только вот на словах всё казалось легко, а вот на деле... Для начала, нужно было восстановить прежний контакт с Белз, а потом уже с Эдвардом. Я старалась, правда, но с каждым днём мне казалось, что эта идея не воплотиться в жизнь. Меня ожидало фиаско. Моё тело было изнеможенным как физически, так и эмоционально. Из меня будто жизнь выкачали. Всё было впустую, ничего не менялось.

Больше я не могла это терпеть. Меня хватило всего на полгода, которые казались мне вечностью. И я просто накричала на них. Сказала, всё, что думаю об их отношениях и о каждом из них по отдельности. На секунду, какой-то отголосок в голове просил меня остановиться, когда я заметила испуганный взгляд подруги, но меня уже было не остановить. Чаша, которая переполнилась, должна опустеть, до последней капли. Меня уже не пугали последствия. Всё равно, запретит ли Каллен общаться со мной вообще, потеряю ли я дружбу Белз. В конце концов, мир клином на ней не сошёлся. У меня вся жизнь впереди, мне всего семнадцать.
На удивление, после этого разговора Белла сама пошла на контакт. Может, она, наконец, осознала, насколько мне было обидно. Я стала сетовать, почему же раньше так не сделала, но, возможно, тогда ещё не пришло время. С Беллой всё было улажено. На очереди был Эд.

Только тут уже постаралась сама подруга. Она заперла нас в комнате и сказала, что не выпустит, пока мы не поговорим. Три часа мы тупо молчали и иногда кидали хмурые взгляды друг на друга. В конце концов, Каллен не выдержал и сам начал разговор. Начало было натянутым, но хоть что-то. Мы расставили все точки над «i», провели границы и смогли прийти к консенсусу. Не скажу, что после этого разговора мы стали закадычными друзьями, но общаться нам стало гораздо легче. У нас всё впереди. Мы должны постараться. Ради Беллы. Ради самих себя.

И вот сегодня, в этот чудный день мы гуляли вместе. Втроём. Мы возвращались из кино, после просмотра фильма «Остров проклятых». Я ужасно не хотела идти на этот фильм – не люблю такой жанр – но меня подкупило то, что Леонардо ДиКаприо был в главной роли. И я не пожалела, что посмотрела это кино, хотя много раз вжималась в кресло и закрывала лицо руками (да, такая я трусиха).

Чтобы добраться до автобусной остановки нам пришлось идти через парк, где было невообразимое количество луж и грязи. Дорога тут превратилась в месиво, поэтому мы шли по тротуару и более-менее сухим местам. Попытки не наступить в лужу оказались тщетными. Мои ботинки промокли насквозь, и каждый мой шаг сопровождался раздражающим хлюпаньем. Всё, вечернее свидание с горчичниками и горой таблеток мне обеспечено. Говорила же мама, обуйся нормально, возьми резиновые сапоги, но нет, надо было мне сделать всё наоборот. Ну и ладно. Зато в школу не буду ходить неделю, вот круто! Хотя, если меня будет кидать то в жар, то в холод, как в прошлый раз, то лучше я в школу буду ходить. И вообще, погодные условия меняются так быстро, что уже и не знаешь, как завтра одеваться: пуховик или купальник.

До остановки дошли с горем пополам. Белла упала несколько раз и почти вся промокла, поэтому сейчас она дрожала как осиновый лист на ветру.
- Ждём наш. Седьмой, - сказала она, клацая зубами.
- Слушай, давай я тебе куртку свою дам, - уже в сотый раз предложил Эдвард Белле. Девушка лишь упрямо покачала головой. Опять.
Я возвела глаза к небу и, подойдя к ней, стянула с неё перчатки, которые тоже были мокрыми до нитки.
- Что ты…
- Хотя бы перчатки мои возьми. Пальцы тебе ещё нужны, - сказала, натягивая на окоченевшие пальцы подруги свои варежки.

Я нетерпеливо посмотрела на дорогу. Наш автобус пока не приехал, но к остановке приближалась двадцатка. Конечно, он не доедет до нужной нам остановки, но до дома меньше десяти минут идти. Белла как раз успеет отогреться.

- Поехали на этом, - кивнула на приближающийся автобус.
- Поехали, - быстро согласился со мной Эд, не дав раскрыть рот своей возлюбленной. Она лишь уткнулась носом в его куртку, а парень ухмыльнулся и подмигнул мне. В такие моменты я была рада его влиянию на подругу. Мы с ним договорились, что оно всегда должно быть взаимовыгодное.

Как назло солнце скрылось за тучами и упрямо решило остаться за ними. Гадство! Я уже перестала чувствовать пальцы на ногах, пока этот доисторический автобус добрался до нас. Ещё пришлось ждать, пока все выйдут и зайдут. Зашли мы последние.
В салоне было тепло и это радовало больше всего. Правда, почти все места заняты. Эдвард и Белла ушли в конец автобуса, там было два свободных места с левой стороны. Мне же пришлось сесть, наоборот, в самое начало на одиночное место справа. В ожидание кондуктора, я выгребла всю свою ненужную мелочь на проезд. Всё равно уже все мои копилки забиты. Кстати, надо потом сходить разменять, посмотрим, сколько я накопила.

- Вам куда? – спросила кондукторша. Её светлые волосы были забраны в неаккуратный хвост, а очки буквально висели на кончике носа. Вид был уставшим и слегка потрёпанным.
- До конечной, пожалуйста.

Женщина быстро пересчитала всю мою мелочь и, кивнув, дала мне билет за проезд. Ушла дальше. В нетерпение, я быстро посмотрела на билет. Эх, не счастливый. Похоже, сегодня моя коллекция не пополнится. Посмотрела на Беллу, может ей повезло.
Заметив мой взгляд, девушка отрицательно помотала головой и всё равно улыбнулась. Я улыбнулась в ответ и кивнула на Эдварда. Белла сразу поняла меня и, посмотрев билет парня, показала мне большой палец. Круто! Парень что-то спросил уБелз и, выслушав её ответ, выражение его лица значило только одно: «Ах да, точно!».

Он тоже знал о моём странном увлечении и иногда, когда мы встречались, отдавал мне сразу по несколько билетиков. Своих друзей он тоже к этому подключил. Таким образом, за пару месяцев я собрала почти всю банку. Мама всё порывается её выкинуть, пока меня нет дома и теперь, перед уходом, я всегда прячу свой «талисман» куда-нибудь. Только ни в одно и то же место!
Эдвард поднял на меня свои зелёные глаза и помахал маленьким билетиком. Усмехнувшись, я показала жестом, что слежу за ними обоими. Он кивнул и убрал в карман бумажку. Покрепче обнял Белз, пытаясь согреть. Похоже, подруга немного оттаяла и это уже радовало.

Свои пальцы я тоже почувствовала. Отвернувшись от них, откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Сегодня я не выспалась и идея, подремать немного в автобусе, не казалась мне дурацкой. Салон автобуса заполнили звуки работающего мотора и тихих голосов.

- Ну мам! – послышался рядом детский голосок.
Открыв глаза и посмотрев влево, увидела, как мальчик лет шести пытается забрать у матери игрушку. Его большие синие глаза лучились весельем, но мальчик старательно пытался сделать вид, будто разозлился и обиделся. Женщина лишь рассмеялась и отдала сыну Иа-Иа – ослика из мультфильма «Винни Пух». Она аккуратно положила руку на свой живот и погладила. Она беременна, но, похоже, срок не очень большой.

Почувствовав на себе мой взгляд, женщина улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ и смогла разглядеть её лучше. Она была очень красивой. Чёрные смолянистые волосы мягкими волнами струились по её хрупким плечам. Серо-голубые глаза. Длинные ресницы. Маленькие, по-детски пухленькие, губы. На её лице не было и намёка на косметику. На вид ей было не больше тридцати.
Эти мысли пролетели в моей голове за считанные секунды, поэтому женщина всё ещё смотрела на меня, смущённо улыбаясь. Похоже, она решила, что они с сыном разбудили меня. Мы обе сидели вполоборота, повернувшись, друг к другу.
- Я Эмбер, - она хотела что-то сказать.

Я лишь успела моргнуть, как вдруг…

Послышался ужасающий удар, стекло выбило, и осколки градом посыпались на пассажиров, что сидели слева. Салон заполнился визгом людей, которые пытались хоть за что-то зацепиться и не упасть. Женщина полетела на меня, выставив руки вперёд, меня же откинуло назад, и я, еле-еле, успела схватиться за поручни. Она не удержалась и упала на пол, близко к выходу. Нас шатало из стороны в сторону и, похоже, сам автобус крутился как юла.

Я сильнее ухватилась за поручни, пытаясь подтянуться. В это время Эмбер тоже успела схватиться за железный поручень и старалась окончательно не провалиться к выходу, на ступеньки.

Автобус резко завалился на бок, продолжая скользить по асфальту, и нас всех отшвырнуло к потолку, а уже потом повалились на бок. Я сильно ударилась головой. Крики продолжали заполнять весь салон. Стекла летели во все стороны и жалили как осы. Ужасный скрип практически оглушил меня.

Эмбер тянула ко мне руку, а другой за что-то держалась, при этом периодически опускала голову и жмурилась, потому большая часть стекла летела в неё. Я покрепче ухватилась за какую-то железку и потянула руку ей навстречу. Иначе её просто откинет назад и всё. Я крепко схватилась за её ладошку, не желая отпускать, но из-за того, что наши ладони были мокрыми, она выскользнула. Мы предприняли ещё одну попытку. Почти. Ещё чуть-чуть. Но, не успев дотянуться до неё, мои уши оглушил кошмарный звук разрывающегося металла, скрежет и тишина. Я будто ослепла. Отключилась.

***

По моим глазам пробежал тусклый свет. Я не могла дышать. Лёгкие горели. Голова трещала. Левая рука ужасно болела. Открыла глаза, зажмурилась, опять открыла. Где я? Осмотрелась. Автобус. В другом конце лежали люди. Человека три-четыре. Темнокожая девушка лежала ко мне лицом, и я могла видеть, что у неё пробит висок. Посмотрела в другую сторону. Ещё хуже. У молодого парня пробита голова и, видимо, сломана челюсть. Свет периодически пробегал по моим глазам. Он синий. Как на машине скорой помощи или полиции.

Услышала шуршание рядом с собой. Некоторые люди пытались встать самостоятельно. В конце автобуса я увидела человека в форме пожарного. Он нёс кого-то на руках. Девушка. Мне знакома эта куртка.
- Белла, - прохрипела я.

Опустив взгляд ниже, заметила Эмбер. У неё разбит висок и нижняя губа. Она привстала на локте, еле открывая глаза. Её взгляд был прикован к своей ноге, и она тяжело задышала. Посмотрела туда же. Из её бедра торчала огромная железка – поручень. Я стала подползать к ней, опираясь на правую руку. До моих ушей доносились голоса снаружи.

Как только оказалась близко к женщине, мне пришлось подавить рвотный рефлекс. Мой желудок сжался. Посмотрела на ногу, потом на саму Эмбер. Шарф.
- Нужно перетянуть шарфом, - я потянулась к её шее и, зацепив край вязаного изделия, сняла его.
- Мне холодно, - её голос дрожал. Мы смотрели друг другу в глаза. – Где Джейми?
- Будь со мной. Просто не отключайся, - на её вопрос о сыне ответа не нашлось, так что лучше промолчать.

Я затянула ей жгут покрепче над самой железкой. Ещё немного и её отсюда вытащат. Но лучше перестраховаться, мы ведь здесь не одни.

Перед глазами всё поплыло. Похоже, я опять теряю сознание. Только не сейчас.

Занавес опущен.

Голоса пропали.

Темнота.

Форкс. 24.02.2010.

Тишина давит на меня. Виски гудят. Сердце бьётся громко и равномерно. Тело ноет, будто я уже несколько часов нахожусь в одном и том же положении. Стон вырывается из моего горла. Моя левая рука будто окаменела. Рядом послышалось какое-то движение и что-то мягкое коснулось моей головы.

- Т-ш-ш, детка, всё пройдёт, - ласковый голос мамы донёсся до моих ушей.

С трудом разлепив глаза и щурясь от дневного света, увидела маму. Первое, что я заметила, так это красные от слёз глаза и мешки под глазами от недосыпа. Моя голова чем-то обмотана и скорее всего, это бинты. Вся левая рука от плеча до кисти была в гипсе. Пластырь над бровью и игла от капельницы в правой руке.

- Привет, - мой голос тихий и хриплый. Мама сразу же поднесла к моим губам стакан воды, чтобы я смочила горло.
- Привет милая. Как ты?
- Всё болит.
- Помнишь, что случилось?
- Нет…да. Не знаю.

В моей голове мелькали непонятные образы. Одна картинка сменяла другую, но цельной картины у меня не выходило.

- Доктор сказал, что так будет в первое время. Потом память восстановиться.
- Так что случилось? – внутри что-то ёкнуло. Что-то не давало мне покоя.
- Вы, с ребятами возвращаясь после кино, попали в аварию. В ваш автобус врезался мусоровоз. Тебе повезло. Отделалась сотрясением мозга, переломом плеча и ушибами. Тебе сделали операцию по восстановлению костей. Через пару недель вставят спицы.
В глазах матери стояли слёзы.
- Авария? Как Белла? А Эдвард? Они в порядке? – остальная часть сказанного меня вовсе не волновала.
- Милая… Они умерли.
- Умерли? – голос сорвался.
- Да. Эдвард умер на месте, поскольку он сидел у окна и удар по большей части пришёлся на него. Белла скончалась в машине скорой помощи. Сердце не выдержало, - её голос был настолько тих, что я еле смогла всё это услышать. Глаза защипало, сердце, с каждым словом, разрывалось на куски. – Папа сейчас на их похоронах.
- Похороны? Уже? – задавая столько вопросов, меня не покидало чувство, будто я сошла с ума.
- Да. Ты не просыпалась четыре дня.
- Умерли… - лишь тихо повторила я и закрыла глаза.
Моё сердце остановилось, но я жива. Если теперь можно так сказать.

Форкс. 10.04.2010.

- Считай от десяти до одного, - сказала медсестра, надевая на меня кислородную маску. Я лишь кивнула, уже не раз слыша эти слова. Сегодня моя последняя операция. Две я уже перенесла. Скоро я выберусь отсюда.
- Десять, девять, восемь…

Глаза опять будто налились свинцом и всё. Я под наркозом. Уже обычное для меня состояние. Из больницы меня никуда не выпускали, даже не разрешили на кладбище съездить, когда моё состояние стабилизировалось. В палате я была одна. Ни читать, ни писать, ни слушать музыку… ничего нельзя. Хотя, сомневаюсь, что мне это надо было. В свободное время от процедур я просто лежала, смотрела в потолок и плакала.

Они умерли. Их больше нет. Нет больше моей доверчивой Белз и сумасбродного Эда. Я выжила, а они нет. Это я виновата, потому что заставила их сесть, в тот чёртов автобус. Мне хотелось кричать! Метать, ломать, рыдать.… Да всё что угодно, лишь бы делать. Но тут, в больнице, это было невозможно, где была куча врачей и других медработников, которые сочли бы меня сумасшедшей.
Как сказал отец, на похоронах ребят собрался почти весь город. Не удивительно, они были молоды, у них много друзей и знакомых. Так же их семьи уважали, ведь отец Беллы шериф полиции, а отец Эдварда – главный хирург нашей больницы. Многие люди собрались, чтобы почтить их память. Там были почти все, но не было меня. В какой-то мере это было хорошо – я бы не выдержала этого зрелища. Знаю, родителям Белз и Эда гораздо тяжелее, чем мне, но я не смогла бы смотреть на их хладные трупы.

Конечно, чего уж лукавить, большим потрясением стала смерть Беллы, ведь мы столько лет дружили. Она была моей названной сестрой. Но и от осознания того, что ещё погиб и Эдвард, мне явно не становилось лучше. Моё горе было приправлено чувством вины и сожалением о потерянном нами времени, когда мы ругались.

Я их не хоронила и поэтому до сих пор не могу отпустить. Мне кажется, что они вот-вот зайдут в палату и расскажут, как я, в очередной раз, опаздывая, споткнулась и упала с лестницы. Это стало моим наказанием. Проклятьем. Платой за жизнь. Щемящее чувство пустоты и тревоги теперь стало моим постоянным спутником.

Однажды ко мне в больницу пришли родители Беллы. Сказать, что они были в ужасном состоянии, значит, ничего не сказать. В первую очередь я извинилась перед ними. Мне это нужно было. Нужно было освободить себя хотя бы от оков чувства вины перед Рене и Чарли. Они сообщили мне, что собираются переехать, но хотят подождать, пока меня выпишут. Попросили, чтобы я помогла им собрать вещи Беллы, потому что самим это будет трудно сделать. Сказали, что смогу себе взять что-нибудь на память. Отказать я им не смогла. Зная, что мне самой будет крайне тяжело и без слёз точно не обойдётся, всё равно согласилась. После этого они больше не появлялись. Никто бы из нас не смог больше выдержать.

Из семейства Калленов я видела Карлайла – отца Эдварда – и то, только потому, что он работает в этой больнице. Мужчина иногда приходил ко мне, узнавал как я и уходил. Как-то раз он зашёл в конце рабочего дня и, получив тот же ответ, что и всегда, я, наконец, смогла произнести: «Простите меня. За вашу боль. За сына. За всё». Каллен-старший лишь мельком посмотрел на меня и грустно улыбнувшись, ушёл. С того дня, оковы чувства вины перед семьей Эдварда тоже исчезли.

ФОРУМ.