Выходные прошли медленно и без событий. Я никогда не думала, что время может идти так медленно. В тот день я стояла в гараже, снова и снова перечитывая записку, а Эдвард обнимал меня за талию. Сначала я думала, что это я так громко всхлипываю, но потом поняла: мое горло совсем пересохло, рот закрыт, а звуки доносятся сзади. Плачет Эдвард, не я.
Хотела бы я найти способ, чтобы успокоить его, но слова никак не шли в голову, а те, что все–таки пробивались сквозь пелену отчаяния, были всего лишь напрасной попыткой успокоиться и почувствовать себя немного лучше. Но мне не станет легче. Неужели Элис действительно ушла из наших жизней навсегда? Я не могла поверить, что единственная постоянная величина в моей жизни, единственная, кто всегда был рядом со мной, исчезла. Исчезла. Она уехала. Такое невыносимо трудное слово, я не хочу мириться с этим.
Чарли снова и снова спрашивал меня за ужином, что со мной случилось. Близнецы недоумевали, почему я такая печальная. Но я не отвечала. Я как будто онемела. Было такое чувство, словно я покинула свое тело, или, что еще лучше, все это сон. Мне хотелось думать, что это всего лишь очень страшный кошмар. Я хотела проснуться в тепле и безопасности своей кровати, потянуться к мобильнику и позвонить Элис. Я хотела – мне было необходимо – услышать этот переливающийся, взволнованный голосок.
Той ночью я заползла в кровать еще до наступления темноты, но внезапно услышала, как о стекло ударился камешек. Я в замешательстве открыла окно и увидела именно того, кого хотела увидеть. Бронзовые волосы в беспорядке, весь облик выражает отчаяние и угнетенность. На его безупречной бледной коже сверкали слезы. Я не хотела видеть их. Я хотела думать, что все хорошо. Но это не так. Я до конца осознала это, когда он неуклюже забирался в мою комнату через окно.
Той ночью наши поцелуи были солеными, и когда мы, истощенные и заплаканные, смогли уснуть в объятиях друг друга, я была благодарна ему за то, что он рядом. Я чувствовала себя защищенной, но внутри была пустота. В моей жизни теперь не хватало чего-то невыразимо важного. И по его затравленным, мертвым глазам я поняла, что из его жизни тоже исчезло что-то бесценное.
Когда я проснулась утром, его не было рядом, тепло его рук, обнимающих меня ночью, исчезло. Может, мне все это приснилось? Я не заслуживаю теплоты и комфорта, и мне пришлось выдумать все это, чтобы хоть как-то успокоиться? Я покачала головой, пытаясь отрешиться от этих мыслей. Самый длинный уикенд в моей жизни начался, когда я потянулась к телефону, что стоял в кухне, и набрала номер Калленов.
- Алло? – ответил мне приглушенный шепот Эсми, и тогда я все вспомнила. Я не могу позвонить Элис и узнать, какие сумасшедшие планы у нее на сегодняшний день для меня, потому что не будет больше никаких сумасшествий. Элис больше не было здесь.
- Э-эсми, - смогла ответить я, мой голос теперь был таким же хриплым. Новые слезы побежали по щеке, - есть какие-нибудь новости от Элис?
- Ничего, дорогая. Ничего.
Она снова начала всхлипывать на том конце провода.
Школа в понедельник показалась мне гораздо более скучной без солнечного лучика, который всегда освещал коридоры даже в самые пасмурные дни. Люди говорили о ней, выдвигали свои версии, почему она уехала. Некоторые думали, что она сделала это, чтобы привлечь к себе внимание, другие думали, что она на самом деле не сбежала, просто полиция не может ее найти. У нее было столько друзей, которые любили ее, которых она согревала в лучах своего света.
Эдвард казался более отстраненным, чем когда-либо. Я не видела его в коридорах с друзьями, как он и обещал, но зато он кидался на каждого, кто отзывался об Элис хотя бы немного неуважительно. За ланчем я села за столик, который он занял для нас. Мы слышали, что сплетники обсуждают нас, но нам не было до этого дела. Больше не имело значения, что подумают другие.
Мы не касались друг друга на публике, не целовались и даже не разговаривали. Не знаю, может мы были не готовы, или боялись, или нам было слишком больно. Когда мы были одни, на короткое время, мы находили местечко за деревом или на безлюдной аллее и сливались в отчаянном поцелуе. В этих поцелуях не было любви или страсти, только отчаяние и потеря. Они обжигали наши губы, и мы хватались друг за друга, чтобы хоть на мгновение забыть о пустоте, что царила внутри каждого из нас. Эти поцелуи были наполнены чувством вины, которая сжигала нас обоих заживо.
Во вторник также не было никаких новостей. Близнецы плакали и умоляли, чтобы Эдвард пришел к ним, чтобы я рассказала им, что происходит, но я отказала им. Они очень переживали из-за того, что Эдвард больше не такой жизнерадостный, как раньше. Не хочу признавать это, но я тоже переживала за него. Похоже, наши и без того запутанные отношения могут не пережить этого.
Мы больше не были тайной. Но, в то же самое время, все было очень…странно. Мы как будто использовали друг друга, чтобы справиться с теми событиями, что происходили вокруг. Мы беспомощно наблюдали за тем, как недели сменяют друг друга, не принося нам никаких вестей от Элис. Не было не единой зацепки. Почему, когда, куда, как? Ее нет. Просто нет.
Я знала, что Эдвард винит себя в том, что случилось. Винит за то, что мы не рассказали ей, и она почувствовала себя отвергнутой. Я занималась тем же. Винила себя. Однажды, когда я шла к Эдварду, который тихо играл на пианино в музыкальной комнате, я услышала всхлипы Эсми и Карлайла. Они думали, может, они неправильно воспитали ее? Или были жестокими? А может, это их вина, ведь их не было рядом, когда она больше всего нуждалась в них. То же самое я могла сказать и о себе. Сколько раз за все время, пока мы дружили, я просила у нее совета, но никогда не отвечала тем же?
Куда она уехала? Где она сейчас? В безопасности ли она? Сыта? Счастлива? С кем она? На какие деньги живет? И где?
Слишком много вопросов, на которые нет ответов. Мне нужно знать, где она и все ли с ней в порядке. Иначе мне никогда не станет легче. Я пошла в комнату Эдварда и сказала ему это, но он не ответил. Сможет ли он когда-нибудь по-настоящему поговорить со мной?
Но его соленые поцелуи сказали мне одно: ему это необходимо так же, как и мне.
**
Это было 2 недели назад. И хотя все еще было тяжело, и нам безумно не хватало важной частички нашей жизни, постепенно все начало более-менее приходить в норму. Мы с Эдвардом стали ближе после этого случая, мы снова могли разговаривать. Мы могли смеяться и шутить, и в школе у нас с ним все было неплохо. Ученики приняли нас как пару и больше не кидали на нас косые взгляды – по крайней мере, большинство. Я знала, что многим не нравятся наши отношения, и от этого мне становилось еще хуже.
Эдвард вернулся в команду и, хотя многие относились к нему с враждебностью, их обрадовало его возвращение. Некоторые игроки не были в восторге от этого, но Эдвард тоже не испытывал особого энтузиазма. Мне пришлось давить на него, заставить делать хоть что-то, потому что я очень волновалась за него. Он мало разговаривал и, хоть и шутил иногда, выглядел тихим и угнетенным. Я знаю, у него есть право на депрессию, ведь его сестра уехала, и мы понятия не имели, где ее искать и почему она решила бежать.
Карлайл всегда казался мне нежным, заботливым человеком. Я никогда раньше не видела его таким жестким, как сейчас. Они с Эсми решили остаться пока дома. Я не винила их за исчезновение Элис, они всегда были для меня как вторые родители. Но сейчас Карлайл выкрикивал по телефону приказы, его улыбки были очень редкими, и даже когда Эсми была рядом с ним, он казался очень далеким, отстраненным. И было видно, что он страдает. Когда он был в кругу семьи, в которую теперь, похоже, входила и я, он был очень спокоен, но я видела, что происходит за закрытыми дверьми. Я видела, как он разговаривает по телефону, до скрежета сжимая зубы, как он ведет себя, когда думает, что никто не смотрит.
Как и Эдвард, он стал всего лишь тенью того человека, каким был раньше. Без солнышка, которое освещало весь дом, даже особняк померк и стал как будто темнее. По углам больше не стояло вазочек с цветами, а дверь на третьем этаже, к которой уже не прикасались несколько недель, служила нам всем жестоким напоминанием о том, чего мы лишились.
В тот день, проверяя поту, я не думала, что найду там что-то важное. Единственное, что привлекло мое внимание, было то, что на конверте не было обратного адреса. А хотя…кто сейчас смотрит на обратный адрес? И кто вообще посылает письма сейчас? Не многие. E-mail гораздо эффективнее. Но, может быть, я так считаю, потому что нашла любовь в Интернете?
Однако более пристальный взгляд на конверт кое-что рассказал мне. Эдвард сейчас был в доме, сидел на диване с близнецами, которых все еще не забрали домой, так как их родители были где-то в Испании на каком-то детском шоу. Я знала, что Эдвард не обратит внимания, он вообще ни на что не обращает внимания в последнее время…требовалось немало усилий, чтобы он хотя бы взглянул на меня. Он ненавидит осознание того, что, когда я смотрю в его глаза, то вижу там страдание. Я не понимала, он что, вообразил себя Суперменом, который не должен чувствовать боль утраты? Или это какая-то мужская гордость? А может, он просто знает, что я тоже страдаю, и не хочет ранить меня еще сильнее?
Я открыла письмо, написанное на бумаге, какую можно раздобыть в самом дешевом мотеле.

Бэлла,
Я знаю, что все волнуются, я просто хочу, чтобы ты знала: я жива и со мной все в порядке. Я не знаю, почему я не могу вернуться домой…я просто не могу. Больше не могу. Я такая идиотка. Я совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. И теперь точно знаю, что не смогу вернуться домой.
Помнишь, когда мы сидели в моей спальне и смотрели фильмы о подростках, которые загубили свои жизни, выйдя замуж за неудачников, которые никогда не полюбят их. Или те дурацкие реалити шоу?А помнишь, как мы смеялись над беременными девчонками? «О чем, черт возьми, они думали? Почему они не предохранялись?» Я не говорю, что оказалась в такой ситуации, все гораздо хуже. Я в сто раз глупее их всех.
Он не сможет полюбить меня. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять это. Не то чтобы он любит ее, он просто чересчур джентльмен. Он не бросит ее, хоть и сказал мне, что любит меня. Скорее всего, он лгал. Я сбежала из собственного дома… к нему. Я думала, если мы сбежим, то сможем быть вместе всегда. Я думала, если мы будем вместе, то все встанет на свои места само собой, думала, что мы будем счастливы.
Какая же я дура. ДУРА. ДУРА. ДУРА. И знаешь, почему? Я думала, что все получится.
Я думала, что брошу школу и убегу в закат с парнем, которого едва знаю, и смогу жить с ним счастливо. И все только потому, что люблю его. Но знаешь, что я поняла? В жизни все не так просто. Все не встанет на свои места только потому, что ты полюбила кого-то. Мне следовало понять это, еще глядя на вас с Эдвардом.
Одна ночь. Вот и все, что я получила, Бэлла. Я даже не помню ее, я не знаю, о чем я тогда думала, но это случилось. Когда я проснулась рядом со мной, на подушке, лежала записка. «Прости, Элис. Я не могу». После всего, что произошло, он оставил мне записку. А я-то думал, что у нас все получится. Идиотка.
Знаешь, в своей записке я написала правду: я не злюсь на тебя, и не злюсь на Эдварда. Я не могла рассказать тебе о нем, и сейчас не могу. Я до смерти люблю тебя, Бэлла, мне очень жаль, что ты ничего не рассказала мне. Но я сама догадывалась, что вы с Эдвардом когда-нибудь будете вместе, и знаешь почему? Ты всегда хотела его, признай, к тому же, вы так похожи с ним. Раньше я приходила к тебе домой и хихикала, когда из стерео доносилась всякая классическая фигня, а потом возвращалась к себе домой и шла к Эдварду, который слушал то же самое. Все так, как должно было быть, и это прекрасно. Хотелось бы мне, чтобы у нас с ним все было так же.
То, как Эдвард смотрит на тебя, просто невозможно описать. Как будто он знает что-то…Как будто он знает, что ты именно та девушка, с которой он хочет быть, и, знаешь что, Бэлла? Ведь именно этого я всегда хотела больше всего. Под маской «Самодостаточной Супервумен» я всегда хотела кого-то, кто будет так на меня смотреть, Бэлла. Правда. Я поторопилась, сглупила. И теперь не хочу показываться на глаза тем людям, которые действительно любят меня. Я не смогу сделать это.
Позаботься о моем брате, хорошо? Он очень славный, если снять с него маску «Красавчика-спортсмена». Если ты сможешь справиться с его друзьями, если сможешь пробиться сквозь стену, что он соорудил еще в детстве, тогда у вас все получится. Он просто сокровище. Хотела бы я сказать ему это, но я пока не готова.
В письме есть схема, как меня можно найти. Тебе не понравится то, что ты здесь увидишь, но я очень скучаю по тебе.
Не говори Эдварду или моим родителям, хотя не думаю, что они вообще заметили мое отсутствие. Папа не любит менять планы.
Я люблю тебя как сестру, Бэлла. Всегда любила, и буду любить.
Эл.
P.S. Я тебя знаю. Перестань, черт возьми, винить себя, ты, идиотка. Это не твоя вина.

Я аккуратно сложила письмо, положила обратно в конверт и как можно незаметнее запихала в карман толстовки. Надеюсь, что смогу спрятать ее куда-нибудь потом. Когда я подошла и села рядом с Эдвардом, он приподнял бровь и вопросительно на меня посмотрел. Но я только улыбнулась и нежно поцеловала его в щеку.
- Все в порядке. Клянусь.
Он тихо усмехнулся и покачал головой.
- Что не так, Бэлла?
- Все в порядке, Эдвард. Ничего не случилось, - я положила голову ему на плечо, улыбнувшись, когда близнецы отреагировали на это действие дружным «Охх». – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?
- Конечно, знаю, - прошептал он и нежно взял меня за руку, поднес ее к губам, поцеловал сначала руку, а потом чмокнул меня в щеку. Я улыбнулась и сжала его ладонь. – А ты знаешь, что я люблю тебя, так?
- Я надеюсь.
Он тихо рассмеялся, но смех получился неискренним, и даже он это заметил.
- Я люблю тебя больше всего на свете. Ты – это самое главное, что есть у меня, Бэлла. Если бы не ты, я бы, наверное, уже сошел с ума, я бы не пережил все это. Я не знаю, где она, все ли с ней в порядке, но твоя поддержка помогла мне почувствовать себя намного лучше. Я знаю, что отдалился, прости меня за это. Но ни на секунду не забывай, что я люблю тебя. Даже если я больше никогда не увижу свою сестру, - его полный печали голос дрогнул, - это того стоило. Даже если наши отношения стали причиной ее бегства, это стоило того. Впервые я зашел в чат, чтобы поговорить с кем-нибудь, кто не знает меня, но сможет меня понять. Но я нашел там нечто куда более ценное.
- И что же ты нашел? – прошептала я, хотя уже знала ответ. Слезы катились по моим щекам, и они были вызваны не только его словами, но и письмом, что лежало в моем кармане. Я знала, что не могу сказать ему о письме, и мне было плохо из-за этого. Я не знала, что должна чувствовать сейчас, хоть его слова невероятно тронули меня.
Он немного помолчал, поцелуями убирая с моих щек соленые капельки.
- Я нашел любовь, Бэлла, - нежно улыбнулся он и наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку, а я растворилась в его объятиях в поисках так необходимого мне утешения. – И это больше, чем я когда-либо мог просить.
**
Я стояла возле старого панельного дома, а схема была плотно зажата в моей руке. Не может быть, чтобы Элис жила здесь, в этой грязной помойке. Я в недоумении качала головой, но, очевидно, это все же не шутка.
Теперь это жизнь Элис. Осознание этого вернуло то чувство вины, которое я испытывала на протяжении недель.
В конце концов, я набралась храбрости и сделала несколько шагов, ужасно опасаясь того, что ждет меня за этой дверью.

ФОРУМ