В восемь часов Кэтти, к моему удивлению, пришла на отработку. Воспоминания о поцелуе, который я даже сам от себя не ожидал, никак не хотели отойти на второй план. С этим поцелуем во мне воскресло что-то давно забытое или даже скорее заглушенное. Запах ее кожи – смесь мяты и шалфея, с какой-то примесью лаванды, до сих пор витал в воздухе вокруг.
- Кэтрин, я уже думал, что ты не придешь. Ты же не спала прошлой ночью, могла бы отдохнуть. - Не решаясь посмотреть в ее глаза, я хотел ее отпустить. Но девушка была очень упрямой, поэтому твердо заявила:
- Я наказана, и буду отрабатывать. Что надо делать?
Ладно, мне надо сходить к МакГонагалл, а потом все-таки отправить это упрямое чудо спать. Попросив - именно попросив, а, не приказав, - нарезать корни дьявольских силков, я ушел. И вернувшись через полчаса, невольно улыбнулся. Положив голову на руки, Кэтти уже сладко спала. На её губах играла легкая улыбка, а на столе так лежали так и нетронутые корни. Будить ее не хотелось – так нежно и беззащитно выглядела она со стороны, но не нести же мне ее на руках в дормиторию. Во-первых, уже поздновато, девушки, скорее всего, готовятся ко сну. А во-вторых, как мне это объяснять?
Через минуту таких размышлений я все-таки осторожно поднял Кэтти на руки, но уложить надумал у себя. Завтра придумаю оправдательную ложь, но сегодня пусть спит. Я думаю, Дамблдор уж точно поверит, что неприличных мыслей в адрес Кэтрин у меня и в помине нет. Открыв дверь своей комнаты, я уложил «спящую красавицу» на кровать, поверх одеяла.
- М-м-м, Римус. Мне надо в дормиторию, - не открывая глаз, пробормотала девушка, снова впадая в сон.
- Тише, спи, никто ругать не будет, - прошептал я, накрывая ее одеялом, поскольку в комнате было довольно прохладно. Белая мантия девушки сливалась с белой простынею, и на этом фоне ярко выделялись темно-каштановые пряди слегка вьющихся волос. А она действительно красива, очень красива. И вновь я почувствовал прилив необъяснимой нежности к ней, ласково проведя рукой по её волосам. Ёе волосы, словно нежный шелк. Давно уже я не касался волос девушки, любимой мной девушки. Зачем врать себе? Я люблю её. С ней в мою жизнь вернулся какой-то живой, реальный смысл. И тепло.
Опустившись на старенький диванчик – какое счастье, что я его отсюда не убрал! – я закрыл дверь на пароль и погасил лампу. Лёжа, я прислушивался к тихому легкому дыханию девушки. Она спала крепко, изредка что-то бормоча во сне. А вот мне сон довольно долго не приходил.
Сон сморил меня только под утро. Проснулся через несколько часов от шума шагов, и тут же я услышал шепот Кэтти:
- Слизерин. Лань. Лили Эванс. Да какой у него пароль-то, блин?! Может имя матери или отца? А как их звали, интересно?
Ясно, пытается открыть дверь.
- Не мучайтесь, мисс Реддл, не откроете, - улыбнулся я. – А разговоры сама с собой… Признак пугающий!
- А спать в комнате постороннего мужчины не пугающий признак? – обернулась Кэтти от двери и, шепнув «Люмос», посмотрела на часы на руке. - Четыре утра?! Почему вы меня не разбудили? Потом опять накажете за то, что я ночевала не в дормитории?
- На этот раз нет, ты же не пытаешься меня связать. И потом, ты уснула на отработке, было уже довольно поздно, и я не хотел тебя будить.
Кэтти тряхнула головой, распущенные волосы легли на плечи аккуратной волной.
- Быстрый прогресс. Днем вы меня целуете, ночью я просыпаюсь в вашей комнате. Вы издеваетесь надо мной, да?
- Отнюдь. - Подходя к ней, я снова ощутил нежный запах ее волос и кожи. Аккуратно притянув девушку к себе, и обняв за талию, я при свете свечи заглянул в глаза. В её карих глазах сейчас не было ни утренней злости, ни недавней обиды. В них светились совсем другие чувства.
- Тогда почему я здесь? И теперь до утра не могу уйти, - прошептала она, не пытаясь отстраниться. - Чего вы хотите?
- Потому что мне не хотелось тебя будить. И не хочется отпускать тебя сейчас.
Проведя рукой по теплой щеке, я сумел сдержать свои чувства, вот только зачем скрывать отношение к ней? Она ведь платит мне взаимностью.
Осторожно приподняв ее личико за подбородок, я вновь коснулся поцелуем теплых губ. И вновь на мой поцелуй был ответ. Тонкие руки обвили мою шею, и на этот раз более смелее. Но мой самоконтроль был непоколебим. Я знал, что свои желания, даже вспыхнувшие столь внезапно, я смогу удержать.
- А голову не мешало бы вымыть, – вернул меня в реальность голос Кэт.
- Вы напрашиваетесь на отработку, Кэтрин? Я сам знаю, когда мне мыть голову, - не выпуская ее из объятий, улыбнулся я.
Она права, не мешало бы. Но сказано это было ласково, а мне нужно как-то оправдать свои встречи с ней. Отработка – один из способов сделать это. Точнее, лже-отработка.
- Во втором семестре, две недели. В шесть вечера.
- Могу и попозже. Ну и вредный же ты! Почему так мало?!
- Я найду к чему потом придраться, - усмехнулся я.
- И ты ничего не хочешь мне сказать? – В глазах Кэтти засветился лукавый огонек.
- Хочу, но не могу решиться.
- Твои действия уже красноречиво говорят за тебя.
Теплый взгляд карих глаз. Даже не помню, были ли в моей жизни подобные моменты.
- Тогда скажу.
Она хотела это услышать, и я решил пересилить волнение – всё-таки я в любви не признавался еще никогда, несмотря на свой возраст.
- Я люблю тебя… И…
- Не продолжай, - прошептали нежные губки. – Это все, что я хотела услышать. Думаю, я могу и не отвечать, ты итак все знаешь.
- Знаю. Когда тебя отпустить? Нам нельзя уходить отсюда вместе. Могут неправильно понять.
Я сильнее прижал ее к себе.
- Когда будет часов семь. Я скажу, что ночевала у Люпина. Вечером на отработку во сколько?
- В семь, и я увеличу ее на час.
- Вредина! Мне уроки вообще-то надо делать! - подняв Кэтти на руки, я вздохнул. Она моя студентка, но я, тем не менее, люблю ее и счастлив от этого.
- Возьми учебники с собой, я помогу. Тем более что от завтрашнего сочинения по зельям я тебя освобождаю.
- М-м-м… поблажки? А говоришь, любимчиков нет среди учеников.
- Любимчиков нет, а любимая есть. Ну а теперь спать! Тебе завтра учиться, а мне учить.
Отправив ее в постель, я до утра думал о том, насколько это неправильно. Но разве любовь должна подчиняться каким-то правилам? И потом, еще полтора года, и она окончит школу.
Но потом нас будет разделять только грань того, кем я был. Да и ей это неважно, а мне - тем более. Кому как не мне, знать, что я изменился?



Черный пес оглянулся на темное мрачное здание, оставшееся позади. В его голове мелькали отрывки прошлой, свободной жизни – Джеймс, Лили, крестины и первый день рождения Гарри. Розалина Реддл, которая всегда тепло ко всем ним относилась. Кэтти, последний раз навещавшая его полтора года назад. Но в воспоминаниях она была маленькой девятилетней девочкой...
Сириус Блек оглянулся в последний раз и зашел в воду. Собачьи лапы отчаянно боролись с течением, с холодной толщей воды, он отплывал за зону запрета на вольную трансгрессию. Потом он станет человеком и трансгрессирует в Годрикову Впадину. Он не боялся утонуть, он просто не мог погибнуть в тот день, когда, наконец, обрел свободу.



С той ночи, когда я проснулась в комнате Снейпа, прошло две недели. За это время я привыкла к тому, что, приходя на «отработку» в семь вечера, уходила не позже десяти. Но теперь вместо работы я делала уроки – те, что по той или иной причине не успевала сделать до ужина. А потом мы разговаривали.
За это время я узнала о Северусе многое, о его детстве, учебе в школе.
Оказалось, что он не чистокровный волшебник – его отец был магглом. Как и мой дед. Иногда мне казалось, что ни с кем Северус так не откровенничал, как со мной. Я знала, что его родители часто ругались, что он с нежеланием ехал во времена учёбы домой на каникулы. И единственным светлым пятном его летнего отдыха была Лили. Первые курса три. Как странно – я его совсем не ревновала к Лили, но это возможно из-за того, что он стал говорить о ней с гораздо большим равнодушием, чем прежде. Хотя порой в его голосе звучало тепло и грусть при упоминании о ней.
Я знала, что на третьем курсе он едва не стал жертвой Римуса, и в какой-то степени это объясняло мне его неприязнь к мародерам. Но я твердо решила помирить его с ним, хотя тот дулся на меня – я сказала, что ночевала в ту ночь у него, и до него как-то дошел этот слух. Но и Римусу я не сказала правды о месте своей ночевки, что его сильно обидело.
- Принц-полукровка! – подойдя к двери личных апартаментов Северуса, произнесла я пароль.
Дверь открылась и, пройдя внутрь, я закрыла её изнутри. Теперь я знала пароль, и могла зайти сюда в любой момент.
На столе лежал свежий номер «Пророка», но хозяина комнаты не было, поэтому я из любопытства посмотрела на газету. На обложке было черно-белое фото. При взгляде на него я с силой впилась пальцами в спинку стула – в усталом и измученном человеке на фотографии я узнала Сириуса Блека. Крестного отца Гарри, заключенного в Азкабане за предательство Лили и Джеймса, помощь Темной Леди и убийство более десяти человек при свидетелях-магглах. Я видела его последний раз года полтора назад – отец взял меня с собой в Азкабан. И впечатление осталось не лучшим. Сириус казался полусумасшедшим, очень замученным, и его охраняли особенно строго. Но подпись под фото гласила, что этот «особо опасный преступник» сбежал из тюрьмы. Этого еще никому не удавалось сделать, а ему удалось.
- Бродяга, как же ты смог? Сириус…
Я осознала, что по щекам катятся слезы радости. Я никогда не верила в его виновность, просто чувствовала, что Сириус не мог предать Джеймса и Лили, не мог.
- Какой же ты молодец, Бродяга!
- Уже в курсе? – услышала я за спиной голос Северуса. И обернулась к нему. – Этот молодец убил почти два десятка человек. Думаешь, снова не убьет?
- Он не убивал, я не верю в это! Я знала Сириуса, знала Джеймса. Он не мог предать лучшего друга!
Я вновь посмотрела на фото. Сбежал, все же сбежал.
- Твое право думать, как хочешь, но я бы не был таким наивным. Однако нам надо идти, нас звал Дамблдор. Я просто знаю, где тебя можно найти в это время. Идем.
Северус приобнял меня за плечи, отворачивая от стола и выводя из комнаты. Через десять минут мы уже были у Дамблдора, там же находились и Гарри с Римусом. Северус демонстративно отвернулся от Люпина, но улыбнулся мне уголками губ. Все равно я их примирю, они оба мне очень дороги!
- Я нашел мисс Реддл. Так что вы хотели нам рассказать, профессор?
Для всего замка я была по-прежнему его ученица. Но если бы кто-то знал, почему с отработки я прихожу такой счастливой…Нельзя, я еще несовершеннолетняя, поэтому достанется обоим.
Однако каждый день после обеда я стремилась ускорить бег времени, лишь бы быстрее пробило семь – тайные свидания приносили радость. Каждый поцелуй запоминался так, словно первый. А я должна была терпеливо ждать следующего вечера. О, как потом мне казалось, что наши встречи были часты! Но тогда мне их не хватало.
Профессор Дамблдор рассказал о побеге Блека, о том, что нам надлежит помогать Гарри, и мы все должны быть предельно осторожны. Но директор, как и я, считал, что опасность кроется не в Сириусе, а в Питере Петтигрю.
Римус и Северус были оба уверены в том, что Петтигрю погиб. Но у меня было стойкое чувство, что это не так.
- Значит, меня может убить мой собственный крестный? – вздохнул Гарри, и я обняла брата, потрепала по вечно взъерошенной макушке и улыбнулась ему.
- Никому не позволено тебя убивать. Не бойся.
- А кем не позволено? – Гарри улыбнулся мне в ответ.
Мы очень тепло дружим с детства. И ничто не в силах это изменить. Даже Беллатриса Лестрейндж.
- Мной не позволено. Я сама погибну, но ты будешь жить. Я обещаю.
Никто из присутствующих не знал, что мама использовала свой поцелуй валькирии. Кроме меня. Но я не могла сказать, кого она оживила. Я не хотела, чтобы все считали, что спасение Гарри было напрасным. Я знала, что финал его войны с Лестрейндж был решен еще семь лет назад, но мама это изменила, а я сделаю все, чтобы не было повторения истории.
- Я тебе верю! – эти слова разрядили обстановку. Гарри ушел к друзьям рассказать все им. Люпин остался у Дамблдора, который уверял его в невиновности Бродяги, а я пошла с Северусом. Мне предстояло обсудить с ним тот вопрос, как можно использовать его связи с Пожирателями для спасения Гарри. И, кроме того, я понимала, что убедить Снейпа в том, что Сириус не виноват и Петтигрю жив, могу только я. Больше никого, даже Дамблдора, он не станет слушать.



От автора: Начало этой небольшой главы - моя проба пера в жанре рассказ, как обращение.



- Северус, ну почему ты не веришь Сириусу? Ну, подумай сам, разве он мог предать Джеймса, своего лучшего друга?
Ты, уютно устроившаяся на моем рабочем месте, уже полчаса доказываешь мне, что Блек невиновен. Я начинал верить, но признаваться в том, что я верю в то, что он хороший, не хотелось. Да и умеет он подставлять, вот сейчас поверь, расслабься, и окажется, что мы с Римусом оказались правы. С Римусом?! Нет, определенно ты, Кэтти, что-то изменила во мне, но я и сам еще не понимаю что.
- Кэтти, все случается, это жизнь!
В ответ ты с тоской посмотрела на меня, видимо, устав спорить.
- Но я верю тебе, а доказательства твоей вины весомее, - при этих словах я машинально потер левое предплечье, на котором красовалась Черная метка. – Ты правильно понял, - киваешь ты. – Но я тебе верю, а у Сириуса такой нет, кстати говоря. Я видела его руки, видела уже в Азкабане.
- Кэтти, мне трудно в это поверить, за семь лет я привык считать его предателем. И даже если я поверю, не жди, что кинусь обнимать его с распростертыми объятиями. Я не простил ему наш период учебы в школе. Как и остальным Мародерам.
Я осторожно обнимаю тебя, заглянув в такие знакомые карие глаза.
- Может со временем я и смогу с ними общаться теплее, но мне это трудно. Не заставляй меня, хорошо?
- Я даю тебе время привыкнуть к тому, что дружу с Римусом и Бродягой. Точнее, считаю себя другом Сириуса. Но тогда и ты не ставь меня перед выбором. Мне дороги и ты, и Римус. И я не могу выбирать.
Я прижимаю тебя к себе, чувствуя, как ты дрожишь. Ты плачешь, а это заставляет мое сердце болезненно сжиматься.
- Тише, не плачь. Я никогда не заставлю тебя делать такой выбор, обещаю. Я скорее буду нейтрален, просто нейтрален с Люпином. Но не заставлю тебя выбирать. Тише.
Я понимаю, что такой выбор будет для тебя мучителен, и не факт, что выберут в таком случаем меня. Ты очень привязана к тем, кто окружает тебя с детства, милая. А поддерживать нейтралитет с нашим домашним вервольфом мне по силам.
- А Сириус? – всхлипываешь ты, уткнувшись лицом мне в плечо.
Я осторожно провожу рукой по твоим нежным как шелк волосам. Твои слезы отзываются во мне очень остро – мне жаль тебя и больно от того, что эти слезы вызываю я…
- И с ним, если будет доказана его непричастность, я постараюсь быть нейтрален. Не обещаю, но постараюсь.
Вот это уже будет сложнее. Блека в школе я ненавидел, в какой-то степени сильнее даже, чем Поттера. Но если у меня будет выбор – принять их как членов моей семьи, по крайней мере, друзей моей любимой, или потерять тебя.
- Наверно, я буду пересиливать себя, но принимать их. Потому что выбрать жизнь без тебя я уже не смогу, любимая. За эти две недели ты согрела меня лучиками своей доброты, и я начинаю оттаивать душой. Может это еще незаметно, но твое тепло греет меня, греет мою жизнь.
- Спасибо тебе! – на твоих губах заиграла легкая улыбка. Та, что так нравится мне.
Ты даришь мне нежный поцелуй и уходишь, ведь тебе пора. Сегодня я «отменил отработку», поскольку тебе нужно побыть с Гарри. Черный кот, примерно около года возрастом, с белыми лапками и белым пятном в форме сердечка на мордочке выходит вместе с тобой. Это твой кот, твой Пушистик, ты так и зовешь его – ласково и любяще. И странно, ведь я никогда не был хозяином какого-либо животного, но и к Пушистику привязался. Возможно потому, что он связан для меня с тобой.
Я размышляю о твоих словах, понимая, что ты действительно была права, и я должен искать способы помочь Гарри и восстанавливать старые связи. Но я боюсь возвращения Лестрейндж. С ней я могу потерять тебя, ведь я все еще оставался Пожирателем Смерти, и черное пятно с моей руки ничто не смыло. А вот с души… Видимо, все-таки смывает…



Через неделю все стихло. Том Реддл прислал в школу охрану, а Кэтти в свободное время навещала Гарри и вроде бы перестала уже так нервничать. Близился декабрь, еще немного, и конец семестра, когда они должны были уехать домой на каникулы.
Но двадцать третьего ноября планы резко поменялись. Это была суббота, игра Гриффиндора с Когтевраном. Вообще-то я имел полное право не ходить, но меня уговорила Кэтти, которой очень хотелось показать брату, что она за него болеет и в плане спорта. Поэтому на момент начала матча я находился на трибунах своего факультета, рядом с одетой в зеленое с серебристым Кэтрин. На коленях девушки уютно устроился кот, с которым она в последние дни не расставалась. Сама Кэтти украдкой положила руку поверх моей руки, придвинувшись чуть ближе, чем следует простой студентке, и иногда комментируя игру.
Счет был в пользу Гриффиндора, и Поттер уже вот-вот должен был поймать снитч, ловец Когтеврана за ним не успевала. Но… На минуту я отвлекся на учительскую трибуну, на Дамблдора. И обернулся, услышав визг девушек. В красном пятне, летевшем метров с тридцати, с трудом узнавался Гарри Поттер.
Директор направил на него палочку, что-то бормоча. У меня на тот момент напрочь вылетело из головы заклинание замедления падения. Ну не «Левикорпус» же кричать.
- Гарри! Черт тебя подери, Пушистик, брысь! – Кэтти вскочила на ноги, кот спрыгнул мне на колени. Очень замечательно! Секунду спустя белая сова спустилась к центру поля, но через секунду на месте ее приземления возникла Кэтрин.
Она ведь теперь анимаг. Гарри летел уже медленнее, но все-таки слишком быстро, от земли его теперь отделяли метров пятнадцать-семнадцать.
- Извини, киса, я тебе не папа, нянчить не буду.
Сняв кота с колен, я последовал за Реддл нормальным человеческим методом движения – сбежал вниз. Там же уже находились обе перепуганных команды, которые уводила с поля мадам Трюк, к нам торопились МакГонагалл, Дамблдор, Хагрид и еще кто-то. Теперь уже стало понятно, что Гарри был без сознания, и к мальчику все ближе подлетали дементоры из охраны.
- Экспекто Патронум! – вызвав Патронус, я отогнал их таким образом дальше, Гарри снизился уже до семи метров над землей, и Кэтти что-то лихорадочно продолжала шептала, падение Поттера то замедлялось, то ускорялось. Что она делает, никто не понимал. И вдруг…
- Ну и тяжелый ты, Гарри! – простонала Кэтти под весом свалившегося на нее брата. – Худеть не пытался?
- Нет.
Отлично, в себя это чудо мирового недолета пришло, осталось убедиться, что кости целы. Ну, или нести Помфри костерост.
- Да слезь ты с меня, раздавишь сейчас! С мягкой посадкой, кстати!
Гарри, однако, не в силах был встать. Еще бы, три десятка метров, пусть и медленно. Его счастье, если цел.
- Заберите его кто-нибудь.
- Может заклинание Левитации? – предложил Флитвик.
- Не думаю, на мальчике столько заклятий сейчас. Лучше на руках, - серьезно ответил Дамблдор. – Все в порядке, профессор МакГонагалл, уведите своих учеников, и вы тоже, профессор Стебль. Старосты Слизерина, отведите свой курс в здание. Гарри в порядке, он жив. – Командовал директор, и приказы исполнялись.
Бен Трайорти, староста школы от Слизерина с помощниками уводил студентов, Кэтти все еще безуспешно пыталась выползти из-под Гарри.
- Рубеус, приведи к мадам Помфри кого-нибудь из студентов Гриффиндора и еще найди Минерву. Северус, ваша задача - транспортировать Гарри.
- Я не хочу, чтобы он меня нес. Сам дойду! – запротестовал Поттер. И получил подзатыльник от сестры.
- А я всю жизнь мечтал носить тебя на руках, Поттер. Мечты сбываются, как видишь, - хмыкнул я, поднимая мальчишку.
Кэтти права, тяжелый. И как он только ее не раздавил?
- Ну наконец-то. - Кэтрин поднялась на ноги сильно хромая и последовала за нами.
В больничном крыле она запела, и чем дольше длилась песня, тем здоровее становился вид Гарри. Но все не вечно, и Кэтти умолкла, заявив, что иначе Гарри может попасть под власть ее чар.
Мадам Помфри оставила Поттера до вечера воскресенья, с ним осталась Грейнджер.
Кэтти, хромая, вышла из палаты и, сев на подоконник, поджала ногу, которую подвернула во время падения Гарри.
- Вот что за дар? Ему хорошо, а мне больно, - поджала она губы. – А сама себя лечить не могу. Надо отцу все высказать, какого боггарта дементоры на учеников нападают?
- А почему он так отреагировал? Он ведь потерял сознание и упал с метлы, да?
- Да, судя по его рассказу. – Я уже знал, что девушка поговорила с Поттер наедине минут пятнадцать. – Он увидел тень черной собаки на облаке, и налетели дементоры. Гарри всегда при них теряет сознание. Я с трудом подобрала заклинание, чтобы он очнулся. И не успела отойти…
- Зато смягчила ему удар, думаю. Он сильно тяжелый?
- Да нет. Но ногу вывихнула, похоже. Ходить могу, но больно. А мадам Помфри беспокоить не хочу. Мне вот только интересно, что там от его метлы осталось.
- Её еще не нашли, но пусть спасибо скажет, что ты ему помогла, и что он жив вообще. Ему врач пропишет, похоже, половину видов имеющихся у меня лекарств. Ушибся сильно. А насчет ноги… Пошли, выделю обезболивающее. Идем, идем.
Подставив ей локоть, я отвел Кэтти в подземелья, помог перевязать ушиб на ноге и, доведя до гостиной, отпустил.
Через полчаса, возвращаясь из больничного крыла, куда принес лекарства для Поттера, завидел Кэтти, шипевшую на Малфоя.
- Еще слово, и тебя из школы вышвырнут со скоростью космической ракеты, понял? Сам полетай с тридцати метров, потом посмотрим. И не смей называть мою маму грязнокровкой!
- Но если это так, то она, скорее всего, была такой, как ты, зануда. И к тому же грязнокровка!
Я просто ненавидел это слово, ещё с пятого курса. С той ссоры с Лили.
- Минус пятьдесят очков со Слизерина, два вечера отработки, мистер Малфой, и выговор всему факультету. Моим личным указом. Никогда не произносите в Хогвартсе при свидетелях подобные слова. А вам, мисс Реддл, я настоятельно советую идти отдохнуть. Через несколько часов мне и директору нужно ваше присутствие.
Это правда, Дамблдор просил нас прийти вечером. Как раз когда то зелье, что я дал Кэтти, должно было подействовать, а нога перестала бы болеть.
В тот раз все обошлось, но кто знает, не упадет ли Поттер откуда-нибудь еще раз? И не факт, что я или Альбус будем рядом.
Но этот черный пес… Неужто Блек? Так близко к школе? Нет, невозможно. Но если так, если он напугал Гарри и заставил его упасть, значит, он все-таки предатель. А это значит, что он виновен в том, за что сидел.

Автор: Астрюша
Бета: Проня